Я просто искала работу

Я просто искала работу. Плевать с высокой колокольни какую. Лишь бы оплачивалась. И лишь бы меня на неё взяли. Я просто искала работу. А она искала меня. Работа не пыльная – сиделка. Да и то это одно название. Нужно будет только приходить по вечерам и читать сказки. Ведь мой подопечный – ребёнок. Я просто искала работу. И она оказалась гораздо сложнее, чем я предполагала. Стоило мне только перешагнуть порог роскошной одноместной палаты частного медицинского центра, как я поймала взгляд, обращённый на меня. Он принадлежал девочке. Красивой. Только глаза были страшные – тёмные-тёмные, как черешни, которые абсолютно не сочетались с бледно-белой кожей, чей цвет можно было сравнить разве что только с цветом керамической ванны, и синяками под ними. – Ты моя новая няня? – спросила она, когда я несмелыми шагами приблизилась к её постели. – Нет, – ответила я, стараясь вложить в голос как можно больше стали. – Я всего лишь та, которая будет изредка к тебе приходить и… – А не это ли значит «няня»? – не дала мне договорить девочка. – Ты будешь приходить ко мне, спрашивать обо мне, заботиться будешь. Значит, ты – няня! В знак своей правоты она даже легонько ударила кулачком по лежащему на коленях одеялу. Но этот жест меня не убедил. – Заблуждаешься. Я только буду читать для тебя сказки… Я просто искала работу. И имя этой работе было «Кристина». Каждый вечер, аккурат перед окончанием времени посещений, я, уставшая, озлобленная, приходила к ней, чтобы почти рыча прочитать ей одну из историй в её «Сборнике лучших детских сказок». А она, казалось, и не замечала моего рыка. И задавала вопросы по сказке, невинно на меня глядя. – Какая мораль у этой сказки? – допытывалась она, стоило только дойти до точки в последнем предложении текста. – Какая может быть мораль у «Золушки»? – воскликнула я раздражённо. – В любой сказке есть мораль, на то она и сказка. Ты ведь такая большая. Подумай! – Ну, – попыталась задуматься я, – наверное, трудолюбию, терпению, вере в волшебство… – Неверно мыслишь, плоско! – оборвала меня Кристина, не дав мне закончить мысль. – Моралью является то, что если ты хочешь достичь чего-то, то не должна сидеть в четырёх стенах, не должна ждать, а должна действовать. – Зачем ты меня спрашиваешь о морали, когда она тебе известна?! – вспылила я. – Чтобы ты её поняла. И что-то делать начала, раз я не могу… Я просто искала работу. Но не ожидала, что работа будет казаться такой… непонятной. И Удивительной. – А сколько тебе лет, Алиса? Сказать, что я удивлена этим вопросом, значит не сказать ничего, промолчать. – Шестнадцать… – дала ответ я. – Но зачем тебе?.. – А мне шесть, – пояснила девочка. – И мне завидно, чуть-чуть, что я не стану такой большой. – Дурёха! – упрекнула я. – Конечно станешь! Все становятся! – Все, да не все… – вздохнула она, и взгляд её вдруг потяжелел от абсолютно недетской глубокой печали. Я просто искала работу. И уже привыкла к её странности. – Почему ты плачешь? – встревоженно, что для меня вовсе не свойственно, спросила я у Кристины. В ответ она только кивнула в сторону своей подушки и даже чуть отстранилась, чтобы я могла лучше всё разглядеть. И от увиденного сердце, казалось, перестало биться на несколько секунд, заставляя кровь чуть остыть, чтобы пустить потом её, горячую, с новой силой. – Какая сказка сегодня? – задала она обычный для нас обеих вопрос, злобно, как умеют только дети, вытирая со щёк слёзные дорожки. – «Рапунцель», – ответила я, сглатывая подступивший к горлу ком. Со сказкой было покончено на удивление быстро. Покончено быстро из-за того, что Кристина не спрашивала о морали. Она отвернулась от меня так, чтобы я не видела её лица. Но по её дрожащей спине и частым всхлипываниям нетрудно было понять, что она снова плачет. И плачет снова только так, как умеют дети – навзрыд, хоть и стараясь в себе эти слёзы задушить. – Ты специально прочитала мне такую историю? Чтобы я расплакалась? – наконец заговорила она. – Неверно мыслишь, плоско, – грустно улыбнулась я. – Я прочитала её потому, что хочу, чтобы ты поняла о важности самого человека, а не его волос. Ведь не за это его так ценят. Мои слова заставили девочку взглянуть ещё раз на подушку, где лежали её волосы. А лежало там не два, не три волоса, а целых несколько прядей. Я просто искала работу. Вот только работа перестала казаться работой. – Ты приходишь ко мне, спрашиваешь обо мне, читаешь мне сказки. Значит, я тебе нужна? Секунду-другую я думала над её одновременно лёгким и трудным вопросом. Затем заговорила: – Разумеется, нужна. Если бы не была нужной, я бы перестала к тебе ходить уже спустя месяц! – Почему именно месяц? – Потому, что, работая здесь ровно месяц, я накопила на ту вещь, которую хотела. –То есть она тебе не нужна теперь? – Есть нечто более дорогое, чем эта вещь. Более ценное… Я просто искала работу. И привыкла к ней настолько, что мысль потерять её была неестественной, далёкой. И невыносимой. Палата была пуста. Пуста не только отсутствием Кристины. Пуста вообще. Не осталось ни её вещей, ни её запаха. Ничего. Словно здесь и вовсе не было девочки с грустными глазами-черешнями на бледном личике. – Где ребёнок из палаты четыреста двадцать? – нетерпеливо задала я вопрос старшей медсестре. – Её забрали утром. Мать забрала. Вроде, девочке стало лучше. Хоть матери и известно, что это лишь мираж, при таком-то диагнозе… Я просто искала работу. И нашла. И потеряла, чёрт возьми. – Грустите? Чей-то голос оторвал меня от мрачных мыслей. Вернее, от полного их отсутствия. – В таком месте это в новинку? – отплатила дерзостью прежняя Алиса за банальную вежливость парню, который имел неосторожность ко мне подойти. – Нет. А жаль. Но кто-нибудь ведь должен сделать так, чтобы стало в новинку, верно? – ответил, абсолютно не смутившись, он. – Меня Антон зовут. И парень протянул мне конфету. Я просто искала работу. А теперь искала ещё и Кристину. Правда, уже не одна – с Антоном. Даже словами не выразить, как он мне помог. Если бы не он, мне бы в жизни не удалось узнать адрес её семьи, ведь сведения о больных порой не разглашаются даже родственникам. – Зачем ты её искала? – осторожно поинтересовался Антон, когда я в нерешительности застыла возле двери в подъезд её дома. А действительно – зачем? – Я хочу её увидеть. Только и всего. – Не понимаю. Да кто же ты такая для неё? Няня? –Нет. Я больше, чем просто няня. Я – сказочница. Я просто искала работу. И раз уж за неё взялась, то доведу её до конца. – Какая сказка будет последней? – «Обыкновенное чудо». Правда, это не совсем сказка… – Ничего. Я хочу её услышать. Она ведь так мне подходит. – Чем же? – Ну, я видела целых три обыкновенных чуда. – Не понимаю… – Ну как же?! Первое это то, что моя болезнь ослабла. Второе это то, что ты меня нашла. А третье – это тот мальчик… Немыслимо. Невозможно. Нереально. Столько понять и столько обрести. Понять, что нужно действовать, если хочешь получить что-либо. Обрести двоих друзей. Хотя, может один из них не совсем мне друг, но… Неважно это! Важно то, с чего всё началось. А началось всё с того, что я просто искала работу.