"- У меня есть лишь одна вещь, столь же необходимая тебе, как этот клинок – мне. Твоя свобода. Отныне ты не мой слуга. Больше твой дух не принадлежит демону. Уходи.
- Благодарю покорно. Но я служил вам, а не Легионам. И лишь потому, что это мое единственное желание и страсть. Даже свободный, я буду служить.. лишь тебе."
(разговор Хаархуса и Приама, Disciples III)
Пролог
В карьере, где шла добыча полезных ископаемых, трудилось множество рабов. Все они были из разных стран, порабощенные в войнах пленные, принадлежавшие разным кланам и даже иным расам. Хозяин их – очень богатый и влиятельный человек в Конохе. Над каждой группой стоял управляющий. Работа шла медленно, непродуктивно и тяжело, но при свете солнца и сторонних взглядах не раздавалось ни свиста кнута, ни звука побоев. Лишь изредка те или иные окрики подгоняли людей. По сооруженным мостам и узким тропам гористой местности продвигалась процессия аристократии. Хозяин что-то обсуждал с лидером не менее знаменитого клана - Фугаку Учиха, который казался строгим, молчаливым и неэмоциональным мужчиной. За всю дорогу он ни разу не улыбнулся своим собеседникам. Далее следовали его двоюродные братья, Мадара и Изуна. Затем еще несколько человек в сопровождении своих слуг. Знать обсуждала какие-то новости и предстоящие дела и планы. За ними шли ребята, то и дело отвлекаясь то на одну открывшуюся картину, то на другую. Молодое поколение. Мальчик 6 лет – младший сын Фугаку, не мог шагать так же чинно и равнодушно, как старшие, хотя и пытался. У него просто не получалось в силу своего возраста идти медленно и скучно. Его взгляд был жив и любопытен, он любовался пейзажами с гор, небом, вглядывался в то, как ведется работа, с детской непосредственностью разглядывал людей, все ему было интересно... -Саске-сама, ваш отец будет дожидаться, - напоминал то и дело Какаши-сенсей, его учитель, следивший за порядком. Малыш Саске отрывался от очередного вида с горы и бежал за взрослыми. Другие мальчики были постарше его и держались вместе, потому он оказывался один, в свободном выборе и одиночестве. Но ему не особенно интересно было с ними, и не из-за возраста. Его занимали другие вещи. Он долго смотрел на рабов, коловших камень вручную, таскавших на спине и в тележках огромные глыбы. Он видел, как им тяжело, как грязна их одежда, какие измученные у них лица, и продолжал внимательно поглощать все больше деталей. Где-то поблизости раздался грохот взрывных работ. -Саске-сама, - раздраженно возвращал его в реальность голос учителя. – Вашему отцу не понравится, что вы задерживаетесь. Он просил вас держаться подальше от края карьера и не приближаться к местам взрывов. Мальчик снова кидался прочь, спохватившись. Но внезапно его нога скользнула по осыпавшейся земле. Сенсей лишь вскрикнул от ужаса, кинулся к нему, но находился слишком далеко, чтобы успеть помочь - ребенок падал с высоты вниз, грозя разбить голову о торчащие из земли глыбы. Саске закричал, изо всех сил попытался уцепиться хоть за что-нибудь, но не вышло – его перекатывало, пока он не достиг самой границы, ниже которой обрыв и смерть. Он сам не осознал, находясь в шоковом состоянии, когда его подхватили чьи-то руки, но вцепился в кого-то, не выпуская его. На него смотрел юноша лет 18, раб, державший его на руках сейчас. Саске судорожно дышал, приходя в себя. Он услышал крики и суету наверху, но смысл слов не сразу дошел до него. Он только различал голос отца, зовущий его, и родную чакру, которая запоздало струилась к нему, устремленная на помощь. «Я в порядке!» - хотелось крикнуть ему в ответ, но воздух выбило из груди. Саске наконец ощутил боль, но осознал, что кости целы. Он даже не потерял сознание и не заплакал, оглушенный больше страхом. Раб глядел на него обеспокоенно. Довольно крепкий парень, похожий на полукровку – какие-то неведомые мальчику расы и народности смешались в этом лице, в этой фигуре. На нем был ошейник, его руки и лицо оказались испачканы сплошь грязью, но Саске увидел, что под ней светлая кожа. И светлые пронзительные глаза. По счастливой случайности, этот парень находился рядом в тот момент, когда Саске падал, и быстро рванул к нему, не растерявшись и бросив свои дела. Он успел подхватить его и вытащить на подмостки. Другие рабы все замерли, смотря во все глаза на этих двоих, а Саске продолжал сжимать кулачки на рубашке парня, боясь выпустить и снова лишиться опоры. -Немедленно отпусти господина Учиху! – раздался голос управляющего прямо над ухом. – Ты испачкал его белую одежду! По мнению управляющего, это раб не желал выпускать ношу из рук, а не Саске боялся от него отцепиться. Иногда рабы совершали насильственные действия по отношению к невинным людям и даже похищали их в заложники. Саске рассказывали мальчишки и не о таких ужасах… Именно для этого над ними ставят слежку, чтобы они не взбунтовались. Вдруг этот юноша как раз решил бунтовать? А вдруг он оборотень, о котором писали в газетах?! Саске не мог толком запомнить его черты лица, все, что у него отпечатывалось в сознании в этот момент аффекта – это то, что оно необычное. Оно не казалось злым, в другой раз Саске, любопытный до всего нового, счел бы его даже интересным. Но про оборотней Саске тоже всякого успели порассказать… И взрослые тоже кричат на этого раба! Почему? Саске округлил глаза, сам себя напугав, и резко вырвался. Он побежал прочь, достиг лестницы и полез наверх. Отец был, как и всегда, очень строг. Сначала он отругал Саске, увидев, что мальчик не пострадал, и только затем поднял на руки и обнял, окружив фоном защиты. Саске несли домой, его должен был осмотреть доктор, как сказали старшие соклановцы. Прогулке для детей был положен на сегодня конец. Саске поглядывал в сторону карьера - рабы скучковались в том же самом месте, там было довольно много людей. Но все они были слишком утомлены и заняты тяжким трудом, чтобы вообще отреагировать, когда Саске падал. Только один человек успел вовремя подбежать. Саске увидел, что управляющий орет на него – из-за случившегося раб все побросал, и то, что он должен был погрузить в тележку, упало в обрыв безвозвратно. Туда же, куда чуть было не сгинул Саске. Вдруг стало и горько, и стыдно. Горько, потому что ему было жаль, что кто-то ругает человека, который спас его, стыдно, потому что старшие отчитали его самого за что-то, чего он не понял. Саске закрыл глаза, и только теперь почувствовал, что все больные места будут еще долго проходить - станут содранными ссадинами, синяками и вывихами.