Разочарование, дваочарование

Он нервно грыз ручку, то и дело поглядывая на часы. Стрелка, то ли издевательски, то ли совсем равнодушно двигалась до боли медленно, всем своим видом показывая, что не собирается никуда спешить лишь из-за его нетерпения. Ему хотелось постучаться головой об парту, да вот только друг, и без того подозрительно поглядывающий на кимовскую нервную трясучку, думалось, не понял бы. А ещё ему хотелось встать и уйти, потому что сегодня была среда. И в этот день у Тэхёна всё всегда должно было идти как положено. Как он того хотел. Яичница не должна была подгорать, утюг обязательно исправно работать, а Чонгук старательно молчать, как бы ему сильно не хотелось распеваться соловьём. И всё бы так, если бы не глумливое время, которое двигалось со скоростью черепахи и всё возбуждение и нетерпение от предстоящей встречи поглощало Тэхёна так сильно, что начинало сосать под ложечкой. — На тебе лица нет. Ким дёрнул головой в сторону раздавшегося голоса и поджал губы. — Украли, - коротко ответил он, вновь бросая взгляд на наручные часы. Беседовать с другом совершенно не хотелось. По средам тот становился совершенно невыносимым. Не то, чтобы в иные дни Тэхён находил его менее раздражающим, но вот в среду он Чона и вовсе на дух не переносил. — Юморист… - лениво и без капельки веселья в голосе произнёс Чон, — Мозги у тебя украли, а не лицо. Сегодня хоть подойдешь? – спросил он с сомнением и еле различимой жалостью в голосе, отчего Киму захотелось его задушить. Чтобы захлебнулся своей жалостью, а затем смирно засунул его в какое-нибудь весьма укромное местечко и не выказывал. Вот только Ким понимал его слишком хорошо, чтобы злиться. Чон старался. Старался наверняка взбесить и уболтать его на то, на что в здравом уме и трезвой памяти Тэхён ни за что не согласился бы. — Нельзя украсть то, чего нет, - поморщился Ким, делая вялую попытку пошутить и оставляя вопрос Чонгука без ответа. Тот лишь подозрительно покосился. Скорее всего, понимал, что, как и обычно, нет - не подойдёт. Чонгук кинул ему какую-то понимающую, снисходительную улыбку, но промолчать вслед заторопившемуся и тщательно скрывающему счастливую улыбку другу, подорвавшемуся после звонка в сторону дверей, ему, видимо, мешала врождённая вредность: — Я поставил десять баксов на то, что снова даже не заговоришь. Не подводи меня, детка! Мин богатый, а я лишь жалкий студент… - последнее Тэхён почти не слышал, но довести до логического завершения ему не составило труда. «Опять спорили, придурки» - закатил глаза Ким.

***

Сперва Ким с ужасом думал о том, что это походило на какое-то совершенно безумное и докучливое наваждение. Словно в кофе подсыпали какого-нибудь зелья любовного или наркотика, зависимость от которого заседает в кимовской глупой головешке с каждой секундой всё глубже. Но затем это всё плавно переросло в неебический глобальный пиздец, в котором участвовать у Тэхёна вообще не было ни малейшего желания, ни сил. Какая-то абсолютно ненормальная влюблённость в человека, имя которого он знал лишь благодаря надписи на светлой экипировке - командной футбольной форме, мать его, над громогласной семёркой – номером персональной приверженности Тэхёна. Да и имя ли это было – отчего-то совершенно нелепое и светлое, неподходящее. Потому что тот мало походил на надежду со своей наглой кривоватой улыбкой и медленной почти по-кошачьи плавной походкой. Не такой, что бывают у девчонок, ходивших с детства на гимнастику или танцы – красивой и изящной - а скорее очень уверенной, опасной. Словно он был хищной и гибкой пантерой, застывшей перед прыжком на выбранную жертву. «Надежда? Трижды ха!» - насмехался Ким. По его скромному мнению, Хоуп больше походил на его личное горькое отчаянье. Тэхён суетливо замер на месте, завидев остановившийся у ворот местный университетский автобус, из которого лениво и демонстративно медленно выбирались футболисты. Сразу дыхание перехватило, когда он заметил тёмную растрёпанную макушку, что, казалось, нехотя выползала из автобуса. Хоуп спустился со ступенек и в отличие от своих сокомандников, которые с раздражающе сияющими улыбками, едва ли не изображая из себя размножившихся копий принца Чарминга, провожали взглядом местных девчонок, поднял взгляд на небо и чуть прищурился на солнце. Он сжимал в зубах сигарету и насмешливо ухмылялся чему-то своему, сжёвывая белый фильтр, который тут же выскользнул из его рта, стоило подошедшему сзади тренеру влепить ему смачный подзатыльник. Парень почти споткнулся от неожиданности, заставив Кима нахмуриться, а затем обернувшись на тренера картинно надул губы, изображая из себя оскорблённую особу. — Это же была последняя, босс! – драматично вскрикнул он, хватаясь за волосы и с ужасом глядя на ещё незажжённую, но уже негодную и безбожно испачканную на влажной, не успевшей высохнуть после дождя земле палочку никотина. — Да ты заебал, это уже триста пятидесятая - последняя, седьмой! – разъярённо размахивая руками прикрикнул мужчина на сникшего Хоупа, — Плакала твоя стипендия, когда это дерьмо закоптит тебе лёгкие и ты не сможешь и парочки миль пробежать, не выплёвывая наружу свои внутренности. Заканчивай! — Есть, босс… - вяло ответил он, пиная носком кроссовок уроненную сигарету в сторону. Тэхён судорожно вздохнул – в животе противно засвербело от того, насколько умилительным и расстроенным выглядел в этот момент брюнет. Хотелось побежать в ближайший супермаркет и умолять продать несовершеннолетнему влюблённому придурку хоть одну пачку, чтобы потом протянуть их предмету воздыхания дрожащими от волнения руками и упокоиться с миром, получив в ответ недоуменно расширившиеся глаза, а затем, должно быть, довольную улыбку. Ким представляет это слишком живо и сочно. Настолько, что совершенно забывает контролировать выражение лица и застывает с глупой инфантильной улыбкой возле фонтана у входа школы, так и продолжая глядеть на Хоупа пристальным взглядом. Тэхён осознаёт, что выдал себя, только когда замечает внимательные прищуренные и совершенно непонимающие глаза, смотрящие в ответ. — Блять! – не прекращая улыбаться, процедил он сквозь зубы и медленно развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы сделать невозмутимый вид и направиться внутрь. Именитая футбольная команда из соседнего дистрикта приезжала в школу, где учился Ким, каждую среду. Они проводили совместные тренировки со школьными футболистами, чтобы в дальнейшем отобрать лучших игроков в команду. Те часто участвовали во всяких чемпионатах - совершенно никому не сдавшихся, но всё равно дохрена важных. Но Тэхёну в принципе было фиолетово, главное, чтобы приезжал он. Впервые Тэхён увидел его полгода назад, когда те впервые приехали к ним, а Чонгук потащил Кима на свой матч, где непременно должен был надрать зад некому «говнюку», который обозвал его коротышкой. Когда Чон показал Тэхёну коренастого блондина ростом не меньше шести с половиной футов, тот похохотал и покрутил пальцем у виска, заявляя Чону, что тот действительно коротышка, относительно этого Гулливера. Он тогда обижался на Тэхёна почти целую неделю, но тому в то время было совершенно не до него. Он занимался самобичеванием. Потому что, когда Тэхён, потеряв интерес к светловолосому сопернику Чона, собирался отвернуться от него, на Гулливера (в дальнейшем они с Чонгуком обзывали его только так) налетел какой-то тёмный смерч, снеся с ног и принялся его трепать по макушке, что-то громко крича про день рождения и «купи сигу, ну». Пока блондин приходил в себя, парень щипал его за щёки и превращал ровно уложенные волосы в птичье гнездо, а затем ловко увернулся от летящего в нос кулака и поднялся с гиганта. Гулливер только поморщился, оттряхивая зад от пыли и что-то тихо шепнул ему – было не слышно из-за расстояния. А потом Ким пропал. Брюнет сорвался с места и побежал в их с Чонгуком сторону, где Тэхён совершенно огорошенный стоял с открытым ртом, а Чон обиженно поджимал губы. Темноволосый не смотрел вперёд, всё время оглядываясь на бегущего за ним блондина, и орал благим матом, умоляя тренера спасти от преследующего его чудовища. Он не смотрел вперёд, а Ким только и делал, что смотрел туда, разглядывая шумного и очаровательного парнишку, его маленькие ямочки и морщинки в уголках глаз. Его смех звучал столь мелодично, несмотря на сбившееся дыхание и прерывающее его сквернословие, что в тот момент Тэхён не мог думать ни о чём кроме него. О парне, который бежал прямо на него с ужасающей скоростью, а затем сбил с ног, раскладываясь на чужой туше своим телом. Ким, по меньшей мере, должен был заработать сотрясение мозга и вывихнуть руку, на которую свалился, когда пытался поддержать себя при падении и, возможно, так оно и было, он понятия не имел. Он под обеспокоенным взглядом был словно под наркотой и, он мог поклясться, тогда его можно было резать без анестезии. Очнулся Ким только когда Чонгук спихнул с него ошалевшего брюнета и наорал на растерявшегося и оттого молчавшего Хоупа. Что было дальше он знал только по рассказам неугомонного Чона, который ведал о наглеце, который заявил, что не виноват в том, что они, олухи, замерли как британские гвардейцы и смотрели, как он летит на них. Ким этого точно не помнил, потому что сознание поплыло, наконец, вспомнив, что Тэхёна вообще-то повалили на землю, хорошенечко приложив при этом затылком. А потом – вернее сейчас - Тэхён ходил за ним как влюблённая трепетная школьница и зарабатывал сердечные приступы при каждой улыбке и позволял Чонгуку и его брату спорить на деньги, ставя на кон тэхёновскую задницу. Вот и вся весёлая история. Ким проморгался, отрываясь от мыслей, приведших к омрачившемуся настроению. Он настолько расстроился из-за своих размышлений, что захотелось непременно забить чем-нибудь желудок, компенсируя душевную пустоту. Нет, Ким не собирался к нему подходить и в чём-то там признаваться, хоть они трижды живут в штатах и каждый пятый парень совершенно спокойно встречается с другим парнем, потому что как только команда Хоупа выбиралась из автобуса, можно было только удивляться тому, как их команду назвали «Ястребы», а не «Мы потомственные гетеросексуалы». Они выглядели этакими каноничными красавчиками-спортсменами из сопливых фильмов, где какой-нибудь из принцев Чармингов влюбляется в захмурышку, и к концу шедевра кинематографа прижимает её к шкафчикам и прилюдно целует, заставляя всех недовольно-довольно гудеть. Вот только Тэхён не был девчонкой, а потому лишь печально вздыхал. Продолжая печально размышлять, Ким доедал последний кусок пиццы уже из жадности, хотя и был уже по горло сыт. Неприлично шумно потягивая колу из трубочки, он удивлённо обернулся к панорамному окну, заметив, как лучи солнца перестали назойливо светить в лицо. И тут же едва ли не выплюнул газировку обратно, когда увидел Ястребов, направляющихся в кафе. В кафе, котором он сидел, поглощал пиццу, наматывая на кулак сопли уныния. Когда те зашли, Ким вмиг выпрямил сгорбленную спину и вытер испачканные губы салфеткой. Ему захотелось ударить себя по голове и прикрикнуть, чтобы не старался выглядеть подобающе, раз уж решил для себя, что Хоуп по девочкам и у него нет шансов. Но расслабиться уже не удавалось. Они расселись у столика, стоящего почти у входа, громко галдели и всё время громко ржали. «Как и бывает в группе, полной уёбков» - нахмурился Тэхён. Но он старался не обращать внимание. Очень плохо старался, всё время выискивая тёмную макушку и пытаясь подавить расползающуюся по губам улыбку. В груди приятно теплело от осознания, что Хоуп рядом. Пара шагов, протяни руку – и можно дотронуться до острых скул и забавных ямочек. — Вон, возьми у той цыпы! – внезапно выкрикнул Гулливер, спуская Тэхёна с небес и привлекая к себе внимание. Застывший у стола Хоуп чуть застенчиво улыбнулся и обернулся в сторону Кима, глядя точно на него. У Кима глаза из орбит едва не выпали. «Нельзя так. Нельзя, вот так внезапно смотреть на меня и так очаровательно улыбаться. Я ведь слабонервный, расшатанный человек с хлипкой психикой!» - нервно усмехнулся Ким. В его голове всё возмущенно взбунтовалось и Тэхён судорожно выхватил со стола стакан, решив смочить горло колой, сдерживая себя, чтобы не подавиться, когда краем глаза зацепил, как брюнет плавной уверенной походкой двинулся к его столику. Ким потупил глаза, сделав вид, словно не замечает, как к нему направляются и вытянул ещё одну салфетку. С аккуратностью и изяществом аристократа коснулся ими губ. — Хэй, привет, ты тут один? – спросил Хоуп дружелюбным весёлым голосом. И обворожительно улыбнулся. Ким нервно хмыкнул. А в голове царил полный хаос и анархия. Заткнитесь все к чёртовой матери, ко мне хочет присесть эта очаровашка! Ким помял в пальцах подол рубашки и неловко улыбнулся, оторвав взгляд от стола и поднимая его на Хоупа. Ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы не застонать мученически от того, насколько он оказался хорош вблизи. — Д-да, - отозвался он, заикнувшись. — Это хорошо, - продолжая мило улыбаться, сказал брюнет, выдвигая свободный стул напротив. Он сейчас сядет! Он сейчас, блять, сядет! Дыши-дыши… Тэхён уже собирался выдохнуть и так же приветливо улыбнуться ему, расслабившись, как произошло нечто, из-за чего ему захотелось перепрыгнуть через стойку на кухню, пробраться к столу, выхватить нож и сделать харакири, к чертям. Потому что это чудо ласково улыбнулось и произнесло благодарное: — Спасибо! – подмигнуло обомлевшему Киму и, зацепив спинку стула пальцами, развернулось и ушло обратно к своему столику. Тэхён думает, что ещё никогда... Никогда в жизни ему не доводилось так сильно разочаровываться в своём существовании.