Жить, двигаться и дышать

Кейл тяжело дышал. Порой ему было ужасно трудно заставлять себя продолжать жить. Даже просто пошевелиться и встать со своей кровати. Прошло не так много времени с тех пор, как ему подарили комнату-клетку. И ещё меньше с тех пор, как перестали её запирать. Но Кейл часто сам в ней запирался, хоть и знал, что они всё равно могут войти. Часами сидел на полу, трогал и разглядывал свою цепь, чувствуя, как прежний Джон Кейл медленно умирает вместе с его рассудком. Он уже не так часто стремился удрать, привык принадлежать этим гадам. Кольцо на пальце держало его крепче ошейника. Стенц после венчания не настаивал, но иногда Кейл сам его надевал, слегка прикрывая одеждой. В такие дни наёмники на него странно поглядывали и оставляли в покое, позволяя уйти в свои мысли. Жалели о том, что с ним сотворили? А кому теперь нужна эта жалость? Кому нужны реверансы Стенца, который всё равно регулярно валяет его, когда хочет, и ещё издевается, называя женой? Кейл всё-таки пошевелился и со стоном скатился с кровати. Сжался на четвереньках, буквально заставляя себя жить. Дышать. Двигаться дальше. Эмил снова был с ним в этот вечер. И снова был, как сука, нежен и ласков. Лучше бы укусил. Лучше бы, как прежде, изрезал ножом. Кейл тронул своё клеймо, обвёл буквы пальцами. Стало легче дышать. А когда застегнул на шее собачий ошейник — тот самый, дорогой, из зелёной кожи, с монетками — смог даже подняться и выйти из клетки. На бродящего по дому Детку не обратили внимания. Все почти спали. Киллик только окинул его взглядом, но даже ничего не сказал. Как понимал Кейл, в ночные часы у телевизора Болтун тоже исполняет ритуал ухода в себя. Разговора со своими демонами, о которых не рассказывал никому. Кейл прошёл в кухню, сел на стол и принялся разглядывать свою небольшую добычу, стянутую с вешалок около входа. Старая кожаная куртка. Без шипов и заклёпок, без всяческих украшений. Просто куртка, потёртая, с трещинами на шершавом коричневом материале. Но всё-таки эта вещь была особенной, и особенность её была не во внешнем виде. Кейл зарылся в неё лицом. Она пахла Стенцем. Кровь, пепел, оружейная смазка, пот пропитали её насквозь. Кейл тяжело дышал, буквально заглатывал эти запахи. Он стал психом, чёртовым наркоманом, который каждый миг нуждается в своём муже и хозяине, в своём жестоком и ласковом сексуальном партнёре. Но он ни за что не пойдёт теперь в его комнату, не ляжет рядом, не обнимет, завернувшись с ним в одно одеяло. Это Кейл контролирует. Пока. Со вздохом натянув на голое тело куртку и подняв воротник, чтобы спрятать ошейник, Кейл подцепил со стола сигареты, распахнул окно и, опираясь на подоконник, закурил, разглядывая последние мерцающие головешки в потухшем костре во дворе. Не так уж давно Стенц ушёл спать. А значит… — Не спится? Кейл шумно вздохнул и склонил голову не оборачиваясь. Затянулся. — Зачем я вам? Зачем до такой степени? — тихо спросил он, разглядывая обручальное кольцо и даже немного любуясь отблесками фонарного света в мелких бриллиантах, каплями украшавших белое золото. Эмил тоже вздохнул. Подошёл вплотную, обнял, погладил, запустив руки под куртку. Поцеловал, обведя губами кожу над самым ошейником. — Да. Я тогда психанул. Но надо было остановиться. Бросить тебя в койке у президента. Тебя бы вытащили, подлечили. И ты забыл бы нас, как ночной кошмар. — Почему же не бросили? — Не знаю. И уже не хочу знать. Мы прошлого не исправим. Остаётся лишь жить настоящим и принимать его. — Трудно, — Кейл выдохнул это с очередной порцией сигаретного дыма. — Знаю, — Стенц погладил его бёдра, едва прикрытые курткой. — Можно? Злая, кривая усмешка, улетевшая в сторону костра недокуренная сигарета. — Ты муж. Ты в своём праве. — Спасибо. Кейл выгнулся, опираясь на подоконник, расстегнул и распахнул полы куртки, под которой был только ошейник. И протяжно вздохнул, когда Эмил им овладел, обнимая, сжимая в объятиях и поглаживая клеймо на груди. Хорошо, тепло, жарко, ласково. Так уютно, спокойно. Иногда Кейл просто плыл по течению, лишь потом позволяя себя накрыть ужасу от того, что из него сотворили. Эмил дёрнул зубами серёжку, чуть-чуть прикусил кожу на шее, сменив угол проникновения и зажимая ладонью, остро пахнущей дорогим табаком, Кейлу рот, чтобы не стонал на весь дом. Кейл замычал и кончил, впившись ему в палец зубами. И осел на пол, закрывая глаза. Эмил его подхватил, обнял, кутая в свою куртку. Что-то тихо мурлыкая и поглаживая по волосам. Кейлу сложно было жить, двигаться и дышать. Без него. Своего мучителя.