Победа

На безоблачном небе ярко светит солнце, лёгкий, прерывистый ветерок качает зелёные верхушки весенних деревьев, по запутанным дорожкам парка ходят самые разные люди, а вокруг дорожек блестит ещё мокрая от полива пушистая трава. Так и хочется лечь на неё и смотреть на насыщенное голубое небо. Лайт сидел на деревянной изящной лавочке под огромным деревом. Тень странной формы падала на юношу, делая его волосы чуть темнее, чем они есть на самом деле. В этой части парка было тише, чем обычно, только пение птиц и дуновения ветра нарушали тишину. У Ягами было хорошее настроение. Не только из-за природы, уединения и отсутствия надоедливого Рюка, вечно требующего яблок, но ещё и из-за победы. Да, он смог убить Эл с помощью Киры, а затем обхитрить, а потом и убить двух наследников великого детектива - Ниара и Мелло. Теперь никто не сможет им помешать строить новый мир без преступников! Сердце учащённо билось от этой мысли, по телу разливалось приятное тепло удовлетворения и радости. Хотелось громко смеяться и рассказать всем рассказать своей победе, чтобы они гордились своим новым богом этого мира. Но сделать этого нельзя - раскрывать свою личность очень опасно. В таких довольно-таки глубоких размышлениях находился Лайт. Постепенно его мысли перешли к Кире. Кира....Сколько может сказать это слово. Копия была рядом с ним почти с самого начала этого трудного, тернистого и долгого пути. Вместе с ним Ягами переживал и радость, и горе. Отражение было также умно и расчётливо, как и сам кареглазый, поэтому проблем с общением не возникало. Кира часто целовал Лайта. Чаще всего онн делал это в комнате. В комнате, в которой там часто были записаны тысячи и миллионы разных имён. На чуть пожелтевших разлинованных страницах расстилались, подобно песку в пустыне, имена. Лайт, делая записи, пребывал в разном настроении и самочувствии. Какие-то записи были сделано ровно, искусно, с расчётом, какие-то крупно, размашисто, с ненавистью к владельцам преступникам. Сменялись ручки и стиль. Сначала Ягами писал, делая большое расстояние между записями, а затем промежутки становились всё меньше, словно каратель боялся, что орудие убийства медленно, но необратимо закончится. Иногда Кира дразнил Лайта во время записи в тетради. Мог покусать за ухо, спуститься к шее, вырывая из груди кареглазого судорожные вздохи. Копия видит испуг и сумасшедший, азартный блеск в глазах. И Ягами никогда не воспринимал это как что-то неправильное. Это их общее безумие. То, что скрыто за маской лживой, почти по блеска идеальной. До конца задёрнутые шторы, не выпускающие ни лучика из улицы, приглушённый, чуть желтоватый цвет лампы, идущий со стола. Очертания предметов смазались, превратились в одно общее чёрно-фиолетовое пятно. Натянутая, пугающая тишина, заглушающая мысли. Стрекотание сверчка где-то неподалёку. Чувствуется ненавязчивый лёгкий запах старых и новых книг. Да, эти воспоминания говорили и том, что Кира полностью, безоговорочно понимает Лайта. Он мог читать его мысли, шантажировать его и даже убивать бесконечное количество раз, но отражение желает только того же, что и сам Ягами - нового мира, без преступников, светлого и доброго, такого, о котором не додумался бы написать ни один поэт, никто бы даже и задумываться не стал о таком, но теперь он существует. Эта мысль зажглась в расслабленном сознании. Надо быстрее рассказать Кире! Мысль одновременно стояла на месте и летела в небесах, бежала, прыгала и просто различными способами напоминала о себе и не отставала от Лайта. Держалось крепко, словно камень, приросший годами и ветееватыми лианами к земле. Не желала отпускать ни за что и никогда. Лайт острожно встал с лавочки и быстрым, нервным шагом пошёл в сторону своего дома. Он отметил, что людей стало гораздо меньше. Сгущались сумерки, зажглись первые звёзды на небе. Ягами сам себе удивился - сколько же он тут сидел! В комнате на верхней этаже всё идеально убрано. Все учебники тщательно разложены но тематике, размеру и цвету. Аккуратный шкаф, в котором лежат книги чистый, даже на самой верхней полке. Никаких глупых фигурок и ненужных вещей не наблюдается. Большой просторный стол с аккуратной подставкой для карандашей пригятивает взгляд своей чистотой. Кира раскинул руки, лёжа на огромной кровати. Белое одеяло запутано комком и неряшливо откинуто в сторону отражением. Он скучал. Скучал по сражениям с Эл, с Мелло и Ниаром, скучал по тем эмоциям, которые дарили ему выигрыши. Раньше его жизнь была похожа на азартную игру, а теперь всё пропало будто бы по щелчку пальцев. Осталось какое-то странное удовлетворение и усталость, но было невероятно скучно. Только Лайт - его менее безумная версия развлекал его записями имён и долгими разговорами обо всём. О новом мире, людях, литературе. Только кареглазая расчётливая копия приносила яркие оттенки красок в чёрно-белую картину, посвящённую жизни Киры. Он мог себе представить, как сгущаются тёмные пушистые тучи у него над головой, как ветер, холодный, проникающий в душу и режущий её почти что срывает небольшой засохший тополь - единственное дерево в этой картине. А посередине яркой, ослепляющей вспышкой светился Лайт. Он сидел с закрытыми глазами на земле и дрожал от холода - на нём была лишь рубашка. Холод окутывал его всего и душил. Но Ягами не сдавался - не может бог нового мира умереть совсем один, в чёрством мире! Он задыхался и тянул руки к безжизненному небу, но скоро упал с хрипом тихим, но очень болезненным и отчаянным. И лишь Кира понимал - он живой. Живой...Он обязательно спасёт этот мир. Юноша находился между сном и реальностью, из этого состояния его вывел резкий звук открываемой двери. Лайт предусмотрительно закрыл дверь, а затем изучающим взглядом оглядел Киру. — Мы. . Победили...- его дрожащий, безумный голос, который еле можно услышать, распахнутые возбуждённые глаза, дёрганую улыбку Кира не забудет ещё долго. И вся картина, представленная отражением резко разбивается на острые серые безжизненные осколки. Безупречная апатия рушится на глазах. Мир засиял яркими тонами - жёлтый, красный, зелёный, синий! Они переливались в своём многообразии и манили за собой. Кира даже представить не мог, что так долго не видел их. "Я чувствую себя...Настоящим..." Красноглазый резко встал с кровати и подбежал к Лайту настолько близко, насколько это вообще возможно. Потом в контрасте с своим агрессивным бегом аккуратно, очень бережно взял руку Лайта и сплёл их пальцы. Тепло обжигало подобно горячему чаю. Хотелось застыть и стоять так вечность. "Тёплый..." Кира медленно, даже в каком-то смысле озадаченно целует Лайта. Отражение не может поверить, что они победили. Злорадство переполнял душу, утапливало её в своём бесконечном чёрном цвете. Юноша ласкает язык оригинала, придавливает Ягами к холодной стене. Лайт слишком рад, чтобы это могло задеть его самолюбие, но вскоре кареглазый распахивает глаза и перехватывает инициативу. Это не похоже на битву, скорее на крепкий и нерушимый союз. Оба гордые, до безумия умные и расчётливые, похожие друг на друга настолько, что не видят смысла бороться. Это всё равно что пытаться победить самого себя. Кира не пытался задеть Лайта, а Лайт копию. Это было просто ни к чему. Из чувств была только какая-то непонятная симпатия и уважение, с которой они просто смирились, продолжая работать вместе. Частые поцелуи и разговоры и были ключом к пониманию друг друга. Красноглазый дрожащими блендыми руками дёрганно начал расстёгивать пуговицы на белоснежной рубашке Лайта. Пуговица за пуговицей быстро поддавались рукам Киры, вскоре рубашка была полностью расстёгнута, но юноша не стал снимать её с оригинала. Только потянул за бежевый пиджак, чтобы тот упал с Ягами. Лайт в расстёгнутой рубашке выглядел восхитительно и очень изящно: гладкая кожа, дразняще прикрытая хлопчатым изделием, обнажённая шея, выступающие ключицы, угловатые плечи, инстинктивно сжавшиеся от небольшого холода в комнате. По коже побежали мурашки, холод неприятно вонзился в тело, словно тысячи тонких острых иголок, сделанных из льда и стали. Юноша лёг на кровать, блаженно прикрыв глаза и раскинув руки. Он словно опустился в самое мягкое место на свете. Кровать поддерживала, тело будто бы стало лёгким дымом, плавно летящим по деревьям. Кира начал целовать Лайта, чередуя с укусами. Провёл рукой по плечу, прикусил место рядом с шеей. Внутри колыхалось с завихрениями, падениями и взлётами приятное тепло. Пламя разгоралось, а затем грозились потухнуть вновь. Но внезапно он прервался от своего интересного занятия, послышался оглушительный визг сирены, не умолкающий ни на миг. Противный пиликающий звук действовал на нервы. Взгляд Киры стал стальным, нечеловеческим. У нормального человека нет такого одновременно холодного и обжигающего взгляда, такого гневного и расчётливого одновременно. Красноглазый взглянул на Лайта и прошептал хриплым, тихим и очень угрожающим шёпотом: — Шинигами. Тетрадь. — Ещё один? Мы идём туда. "Что за игры? Мне придётся вместе с Кирой идти и туда и забирать тетрадь, чтобы она не попала в злые руки." "Не знал, что Лайт так напуган этой новостью. А ещё меня шокирует то, что я хоть и из Зазеркалья, но могу чувствовать шинигами." *** На чёрном бесконечном небе рассыпались звёзды, в лесу возвышались высокие величественные верхушки пушистых елей, горит костёр с характерным запахом, пронзительно ухает сова. Дым, туман, скрывающий дорогу, запутывающий туристов. Адреналин стучит в крови, течёт вместо неё, сердце безумно отдаёт удары один за другим. Жарко, давяще действует бег, несмотря на холодную погоду. Он чувствует, как подгоняет неведомое чувство, похожее на страх. Было ощущение, что в голову налили раскалённую жгучую лаву, которая давила изнутри и пульсировала. Но Лайт бежал несмотря ни на что. Да, то место. Ягами обессиленно падает на колени, прямо на сырую землю, даже не беспокоясь и чистоте своей одежды. Он дышит рвано, отчаянно старалась захватить ртом живительный холодный воздух. Чёлка упала на глаза, закрывая местность. Он еле находит с себе последние силы, собирает их по крупинкам, чтобы убрать её с лица. Смотрит распахнутым по предела глазами на тетрадь, лежащую под ёлкой. — Лайт. Вставай. - шепчет Кира прямо на ухо хрипло, он тоже устал, ведь надо было постоянно отслеживать шинигами. Тот самый момент. Коленки подкашиваются, к горлу предательски подступает комок тошноты, он резкого движения голова немного кружится, пляшут и скачут разноцветные звёздочки и пятна в глазах. Ягами волнуется. Он понимает, что спрячет тетрадь, что никто не найдёт её, но ему кажется, что что-то здесь не так. Это чувство медленно, по частям тонет в головокружении. Лайт, сосредоточившись на своих ощущениях, не сразу заметил, как ледяная рука Киры взяла его дрожащую руку и поднесла к тетради. В один момент на весь лес раздался голос. Он не был громким, но раздавался со всех сторон - сверху, снизу, слева, справа. Молчаливые ёлки отзеркаливали одну чёткую фразу, повторённую много раз, многими голосами, сливающимися в один. — Здравствуйте. Я - Мия. Бог смерти.