волчица

Океан сегодня особенно неспокойный. Такой же, как и этот волк. Волны его свободно вздымаются к небу, обдавая крошечных людей новой порцией вселенской власти над миром. Ледяной власти, приковывающей завороженные взгляды, которые никогда не разгадают его тайн. Бушующая стихия не знает покоя, покой для неё - солёный разбег в порыве ветра, что разгоняет неспокойную глубь, наделяя свободой. Ласково и грубо перебирая обточенные камни, вода словно соединяет в себе самые противоречивые вещи, объединяя весь мир, успокаивая такую же дикую природу, которая жаждит его прикосновений. Она тянется кронами вековых деревьев к силе океана, желая ощутить новый поток грубых брызг, что разбиваются о вселенские скалы. Он не знает что такое покой. Шторм - это его покой. Буря, позволяющая разыграться пенной пучине, выплеснуть накопившуюся горечь, что стекает в синюю воду, с готовностью принимающую мирские обиды, освобождая смертных от неимоверной тяжести, накопившейся на душе от собственных поступков. Он всесилен, окружая всё живое на земле, он поддерживает гармонию вокруг, оставаясь всё той же дикой, импульсивной, необузданной стихией, что пышет солёной яростью, и умиротворяет жизненно необходимым, залечивающим любые раны воздухом. Океан сегодня особенно неспокойный. Такой же, как и этот волк, что оставил его секунду назад, под влиянием ещё более сильного, чем к воде, притяжения к истинной. Остудив огромное тело, животную кровь, что секундно вскипает при прикосновении к ней, океан отпускает его, но только до следующего заплыва, отрицая возможную разлуку с волком, душой связанным с океаном. С дикой стихией, умиротворяющей всё, что покрывает. Ледяные капли, бегущие по ежесекундно напрягающимся мышцам волка, отчерчивали блестящие на солнце дорожки, стекая с горячего тела зверя. Пшеничные волосы, пропитанные солёной водой, удобно расположились вдоль отточенных черт лица дикого зверя, остающегося не менее манящим в естественной ипостаси. Размеренным, спокойным, но таким властным шагом, предвещающим пробуждение инстинктов собственника, охотника, готового завоевать свою добычу, которая, несомненно, будет сопротивляться, сильнее распаляя в звере желание завладеть, Альфа приближался к цели. Прозрачная дверь, идеально вписавшаяся в интерьер целиком застеклённого дома, из которого открывается вид на стихию, объединяя ничтожного человека с могучими соснами и матерью всего живого, легко распахнулась, и теперь охотника с его истинной разделяли лишь несколько шагов. Запах сосновой свежести сменился знакомым сладостным её ароматом, привыкнуть к которому невозможно - с каждым разом он всё сильнее будоражил в Альфе его волка, заставляя метаться и обдавать всё тело сковывающим желанием завладеть, отдаваясь животным инстинктам, вновь и вновь доказывая права собственника на такую манящую волчицу. Огромная пылающая глыба стремительно приближалась, выдерживая грациозную походку хищника, невольно играя мышцами, обрамляющими прекрасно сложенное тело. Одна секунда, и волк уже стоит напротив истинной, и настолько близко, что ничего не стоит заглянуть прямо ей в душу, разжечь дикий пожар в волчице, лишь проведя кончиками пальцев по её тонкой коже, пуская одновременно миллионы мельчайших разрядов. Тёмно-синие глаза Альфы опустились в глаза пары, уже не в поиске чего-то, нет. Теперь хотелось просто окунуться в её глубины, теряясь там насовсем. Лоб ко лбу, они слышали шумное дыхание друг друга, чувствовали его тепло, гуляющее по коже. Волк всё так же жадно вдыхает её, не скрывая наслаждения, что она ему доставляет. Казалось, такой родной запах, но заставляющий с каждым разом вскипать кровь всё быстрее. - У меня на тебя стоит, волчица. Фолл почти хрипел, сквозь слышимый утробный рык, что давал ясно понять о том, что он сдерживает волка изо всех сил, растягивая секунды наслаждения истинной. - Это вовсе не новость, Альфа. - Шепот, переходящий в хрип, всё сильнее обжигал, доставляя неимоверное удовольствие находиться рядом, так близко, что теперь крышу рвёт обоим. И больше разговоров было не нужно. Губы волка стремительно накрывают, не оставляя пути для отступления, от которого и сама она давно бы отказалась. Если бы не горячая кровь... Волк словно та дикая стихия, растаявшая каплями на его пылающем теле, всё сильнее прижимал волчицу, заставляя почувствовать жар его тела, животное напряжение, скопившееся в районе полотенца на бёдрах, подтверждая свою зависимость от истинной. Язык зверя бесцеремонно блуждал в паре, в очередной раз проявляя силу характера, которую, вроде, доказывать уже и не нужно, но поддержать огонь в глазах волчицы можно было лишь проявляя дух Альфы, неисчерпаемое желание - доминировать, владеть и защищать. Подхватывая волчицу на руки, Альфа пересаживает её на бар, открывая всё большие возможности её тела, которое извивалось под жёсткими ладонями волка, блуждающими по оголённой спине, очерчивая каждый её изгиб. Шершавые, заживающие раны давали знать о себе с каждым новым прикосновением истинного, но какой бы болью они не отзывались на тонкой коже, отказаться от этой сладостной неги было бы самоубийством. Горячие прикосновения волка обещали продолжаться вечно, исследуя поддатливое тело истинной с невероятной напористостью, словно желая довести пару до бурного взрыва эмоций, переходящего в сладкую истому одним только касанием к тонкой бархатной коже, лебединой шее, манящей волка поставить желанную метку, словно точку в бесконечных пылких спорах обоих, желающих друг друга и свободы. Им было невероятно сложно друг с другом, и невозможно оторваться друг от друга. Борясь с внутренними свободными, гордыми Альфами, волки просто хотели принадлежать друг другу. Напористость движений волка усиливалась с большой скоростью, заставляла выть свою волчицу, выпрашивая большего. Напряжение в воздухе нарастало донельзя, но Альфа не был готов так быстро сдаться - он должен был почувствовать, как пара молит его о том, чтобы он завладел ею, объявил своею, оглашая об этом на всю округу, чтобы, ощущая вибрацию утробного воя волка, вся стая Холмов узнала о повязке волка с волчицей. Безусловно, волчицей. Той самой пылкой и желанной, притягивающей Альфу с неземной силой, словно сильнейшим магнитом, который влиял на волка ежесекундно. И она попросила об этом. В порыве бешенных эмоций, что переходили в дикое напряжение внизу живота, в груди, перекрывая доступ к кислороду, который эти двое уже сожгли, Волчица, которую всё ещё будоражили властные прикосновения Альфы, вплотную придвинулась к пылающему телу, проводя мокрую дорожку из поцелуев по сильной шее. Волк Макса, как и он сам, довольно урчал внутри, предвещая что-то невероятное, что вот-вот должно было произойти. Горячие, пламенные поцелуи прекратились в районе грудной клетки, что вздымалась от дикого желания, и, впервые вдохнув запах своего волка, услышав в нём хищные нотки ароматной хвои, что теплились в душе пары, не подозревавшей о том, что так пахнет её Альфа, волчица выпустила клыки и импульсивно, поддаваясь инстинктам, вложенным мудрой Луной, прокусила кожу истинного, оставляя глубокий след в районе левого ребра, признавая его своим Альфой теперь навсегда. Навсегда... Волк внутри Фолла бесновался, ликуя от происходящего, словно это был момент, которого зверь ждал всю свою жизнь. Альфа одним прикосновением потянул пару за подбородок, вглядываясь в горящие глаза своей волчицы, пытаясь понять её поступок. Макс никогда не настаивал на метке, в которой так нуждался, понимая, что дороже всего сейчас для его пары была свобода, а теперь, когда она сама проникла под его кожу, признавая в нём истинного, соединяя сердца своим укусом, он меньше всего хотел, чтобы это было вынужденно. В голове сейчас возникло миллион звёзд, пылавших ярчайшим светом, вызванных действием его волчицы, но ещё больше в голове было сомнений. Он всё глубже проникал в неё, мысленно задавая один и тот же вопрос, который она прекрасно слышала. Связь этих двоих была такой силы, что открывала возможность слышать мысли друг друга, волнуясь о душевном состоянии пары. - Мия... - Мягкие губы в момент накрыли губы Альфы, не давая нарушить этот волшебный момент пустыми словами. Осторожно отрываясь от нежного поцелуя, она положила горячие ладони на пульсирующий укус между выпирающих рёбер. Волчица перевела взгляд, оставляя ладони на кровоточащем месте, словно залечивая рану на теле истинного. Она осторожно заглянула в бушующий разум волка, оставляя там уверенное "я твоя". Лицо Альфы вмиг посуровело, в осознании случившегося. Его пара в момент отреклась от крови Альфы, от дерзкой горячей крови, что рвалась на свободу из сильных объятий волка, ради того, чтобы соединиться с ним по закону стаи. Волчица осознанно запирала себя в клетке своим укусом, лишая горделивого одиночества, что было так по душе, потому что желание быть с волком, стать с ним единым целым, отдаться с головой властному Альфе, который тянет её волчицу в глубокую пучину счастья, было в разы сильнее. - Я люблю тебя, Мия Фолл - хрипло прорычал волк, заключая маленькую волчицу между крепких рук, обрамлённых пульсирующими венами. Фолл, не скрывая порывов влюблённого волка, зарылся носом в шею волчицы, пуская по коже стаи мелких мурашек. - Я тебя люблю. - повторил он, словно желая оставить эту фразу на подкорке пары, не позволяя больше усомниться в этом. Ещё долго волк стоял, уткнувшись носом в волчицу, прижимая её всё крепче к раскалённому, словно горячие угли, телу. Альфа-волчица довольно утопала в нём, всё ещё сидя на барной стойке, дабы прикасаться к своему волку всем раскалённым телом. "Теперь не отпускать никогда. Отрекаться от связи, освобождая любимую от обязательств метки, но не отпускать ни на миг, насколько бы противоречиво не звучало." - сидело в голове Альфы. - Я ни к чему тебя не обязываю, моя волчица. - Я сама себя обязала, Макс. - резко и доселе громко возразила Альфа. - Неужели я не могу быть просто твоей, безо всяких объяснений? - Разум Мии сейчас протестовал, желая просто окунаться в глубину взгляда волка, не пытаясь что-либо объяснить. Она понимала, что не проживёт и дня без своего волка, а значит и без метки больше было нельзя. Она привязала себя к волку самым крепким якорным узлом, который знала. Тугой верёвкой, пережимающей грудную клетку, сковывающей движения, перекрывая доступ к кислороду, но понимая, что он даст ей гораздо больше, чем могла себе представить. Она отдавала свою жизнь в руки зверя, который защитит её от колючего, холодного мира, принимая удары игл в широкую спину. - Волки моногамны, Мия, и больше я не позволю тебе деться куда-либо от меня. Я не отпущу. - А я и не хочу, чтобы отпускал, Альфа. Почему же тебе так сложно это понять? Что я отдаю тебе себя без пути для отступления. Я устала убегать, Макс. Волчица шустро спрыгнула со стойки, невольно оголяя бёдра, виднеющиеся из под широкой футболки Альфы. Она не ожидала такой реакции волка. Он был настолько помешан на ней, что усомнился в том, стоит ли радоваться метке на своём теле. Конечно, Фолл!! Если бы я хотела свободы, я бы не совершила такой дикой глупости, а я хочу тебя! Успокоить беснующуюся волчицу, полную ярости и горечи, от того, что не получила такой желанной реакции от своего волка, мог только ледяной океан. Альфа стала перенимать привычки своего истинного, заведомо признавая в нём лидера. Он научил её отдаваться стихии, отпуская все мысли в бездонную пучину. Научил чувствовать природу, понимать запах могучей хвои, заостряя волчьи инстинкты, наличие которых у неё было какой-то немыслимой ошибкой генетики. Он открыл для волчицы всё, о чём только мог знать сам, оставляя в паре частичку себя. А теперь ослеп от чрезмерного попечения истинной, не заметив, как она перестала рваться от волка, начала ластиться, показывая свою привязанность. Только стихия отпустит. Волчица уже бежала по обточенным, но всё ещё острым камням, не чувствуя, как они раздирают ноги. Бежала подальше от дома, от своего волка, который сделал больно своей чрезмерной опекой. Она не хотела, чтобы кто-либо видел её разочарование. Её слёзы, которые не часто гостили солёными дорожками на щеках девчонки. Только когда накипало - остановить поток было нельзя. Перебирая ногами всё ловче, отпуская стаи солёных брызг за собой, она словно приготовилась к чему-то... Всё тело стало ныть от забравшейся боли, и, сама не ведая его возможностей, волчица в быстром беге, словно делала это уже сотни раз, в прыжке перекинулась в бурую волчицу. То есть что сделала??? Невероятный жест тела заставил остановиться, дабы отдышаться и прийти к осознанию происходящего, но успокоиться теперь давалось сложнее. Волчица осторожно подошла к воде, и, в попытках разглядеть отражение, придвинулась к синей пучине. Перед ней стояла бурая волчица, с длинной, мягкой шерстью, которую осторожно развевал лёгкий бриз. Всё те же карие глаза, лишь чуть сменившие форму на звериную, проникали внутрь воды, в попытках разгадать суть происходящего, но удавалось лишь ближе разглядеть благородные формы волчьей морды. "Альфа бы оценил." - единственная мысль, пробежавшая в голове. Ни "что, чёрт возьми, со мной творится", ни "как я вообще это сделала", а именно это. Волчица недовольно встряхнула головой, сильнее развивая длинную шерсть, пытаясь выкинуть его из головы. Смирившись и с тем, что произошло теперь, волчица снова понеслась по берегу, желая одиночества в последний раз. Сотни раз останавливаясь, животная ипостась металась, желая вернуться к волку, и показать ему всю открывшуюся природную красоту, но человек велел бежать, и она слушалась. Волчица, сама не понимая, когда успела добраться к дальним скалам, забралась на острый уступ, выставив когти, словно проверяя возможности своего тела. Усевшись на край скалы, что нависала над синей глубиной, волчица опустила взгляд вниз. Выговариваться в этом состоянии не хотелось. Хотелось просто молчать вместе со стихией. И когда вода выплеснула на зверя порцию ледяных брызг, забирая в себя её горечь, волчица протяжно завыла, устремляя морду к небесам. Жалобно так завыла, отпуская остатки боли, что принёс ей волк. Сердце Альфы тревожно вздрогнуло.. "Это был вой? Я только что слышал вой... своей волчицы?" Выскочив из дома, Макс моментально перекинулся в того же белоснежного волка, что красовался тогда, на Холмах, но теперь мысли его были заполнены не делами стаи, и не возможными угрозами раскрытия существования ликантропов, что нарастали с каждым днём, не оставляя волка в покое, а только его волчицей, вой которой он почувствовал ноющей меткой. Альфа был уверен, что это она, и теперь всё вокруг разрывалось от стонов его волчицы, от того, что защищать истинную теперь приходилось от самого себя. Волк немедля ни секунды понёсся туда, куда рвётся горячее сердце, что в диком напряжении пропускало удары. В момент оказавшись на том же обрыве, он словно завороженный смотрел на бурую, понимая, что просто не достоин такого счастья, как она. Как же красива была его волчица, как грациозно она двигалась, приближаясь к волку, разбивая его на мельчайшие осколки одним тяжёлым взглядом, что молил о тепле, защите, он просил волка оградить её от той боли, что невольно сам и поселил. "Я уже говорил, как сильно люблю тебя, волчица?" "Твоё "не обязываю" всё перекрыло, за это не волнуйся" Волчица перекрывала все возможные попытки волка подойти ближе - её человек в последний раз просил её об этом - оградиться от того, кто сделал больно. И пусть она прекрасно понимала, что уже одержима им, и ни секундой больше не сможет сдерживать зверя, было слишком больно. Услышать "не обязываю" после того, как отметила своего волка, связала себя накрепко, отдавая концы верёвки в его руки, было как иголкой туда же, в такое сокровенное место - между рёбер, под сердцем. "Ты пропитала собой всю мою жизнь, Мия, я думать ни о чём не могу, кроме тебя, а когда вспоминаю твой запах, внутри сжимается всё до мельчайшей крупицы, в готовности взорваться с первым прикосновением к твоей коже. Я свихнулся, да, но только потому, что ты появилась в моей жизни. Такая дерзкая и свободная волчица, что теперь признаёт во мне истинного, как я должен был реагировать?? Кинуться сдирать с тебя одежду? Я не волчонок, что думает только о том, как бы подмять под себя пару. Я - Альфа, и привык думать о том, кто рядом. И сейчас со мной рядом ты, волчица. Сейчас и впредь всегда." Принимая всё то, что пытался донести до бурой Альфа, волчица лишь кротко кивнула, позволяя волку приблизиться к себе, почувствовать насколько сильно изменился её запах, с открытым теперь для девчонки обращением. Тот самый родной сладковатый запах истинной теперь обрамляли хвойные нотки, вновь обостряя ощущения зверя, заставляя принюхиваться к ней как в первый раз, то ли с любопытством, то ли с гордостью за свою волчицу, что познала истинное ощущение гармонии с могучей природой. Переключаясь с манящего, свежего запаха на его владелицу, волк успел уловить лёгкий кивок бурой в сторону обрыва. Все ощущения зверя обострились до степени, когда пара чувствует истинного, не нуждаясь в визуальной картинке происходящего. Будь он давно ослепшим волком, что забыл как выглядит яркий мир, свою истинную он бы чувствовал с полуслова, ощущал бы её каждым сантиметром кожи, разгадывая желания пары в момент. Волк понимал, что бурая готова прикоснуться к бушующей стихии прямо сейчас, в той ипостаси, что вот-вот открылась для неё, не вызывая ни малейшей капли испуга. Казалось, девчонка чувствовала бурую всю жизнь, дожидаясь момента, когда та решится выйти на свет. И теперь, стоя напротив своего Альфы, волчица покорно сложила лапы, признавая белоснежного волка лидером, позволяя тем самым рассмотреть её ещё пристальней, чем обычно, хотя, казалось бы, куда уж сильнее... Сердце пропустило удар, когда бурая, перекинувшись через спину, нырнула в синюю бездну. И сейчас она хотела быть рядом с ним. Не в силах выдержать секундной разлуки с той, которую только обрёл, белый волк исчез вслед за истинной. Из воды, отпуская десятки леденящих брызг, уже вынырнула хрупкая девушка, в жадном поиске тёмно-синих глаз. И долго ждать не пришлось. Вслед за девчонкой, из воды показался светловолосый Альфа, которому вода была дико к лицу. Одним лёгким движением придвинув бурую к себе, он жадно впился в её губы, и настолько напористо, что позавидовал бы даже самый эгоцентричный собственник планеты. Ледяная стихия, радушно принявшая двоих в свои объятия, нисколько не отвлекала от пылающего тела истинного, заставляя думать только о нём. - Я хочу тебя всего, Фолл. Без остатка. - Дикая волчица... - протянул довольный волк. - Начнем с малого. - Альфа осторожно поднял тело истинной с невероятной лёгкостью, обжигая малышку своими прикосновениями. Он был жесток с ней, но лишь в том, что заставлял ждать. Мучаться в диком томлении и сладком предвкушении жеста истинного. Проводя горячим дыханием по исписанной солёными чернилами коже волчицы, Альфа остановился ровно там, где подсказало сердце, сработавшееся с уже такой родной меткой, что вспыхивала как спичка, не желающая затухать. Придвинувшись к пульсирующей груди, что так манила волка обуздать, он спустился ещё ниже, словно пробираясь в душу, желая оставить метку в самой глубине своей волчицы. И, когда его чувственные губы остановились у рёбер, волчица встрепенулась от миллиона ударов в секунду, что выбивало её сердце. - Тшш, дикая волчица, больно не будет - сладко прошептал в кожу волк, ещё сильнее распаляя в ней огонь, что выжигал так сильно. Каждое "волчица" будоражит её разум, каждый перелив звериного рыка - переворачивает все внутри. Держать истинную становилось всё легче, а себя всё сложнее - Альфа был на грани обращения, дабы метка огнём пестрила на коже истинной, но всё же сохраняя трезвый разум, чтобы не зарыться в пару, опьянённым такой близостью. Не смея больше томить маленькую волчицу, он осторожно занёс над её тонкой кожей клыки, и, растягивая удовольствие, момент торжествования его волка, медленно углубился под кожу, заставляя малышку вздрогнуть. .