Говори, говори, мое счастье Говори, задыхаясь от боли Серебристым рассветом однажды Я тебя обесчестил любовью. Я когда-то безумное сердце Положил, не спросясь, в твои руки И теперь мне уже не согреться Я живу от разлуки к разлуке Убивай, убивай, мое счастье Эти копья заточены верно Эти крылья распахнуты настежь Это только твое, уж поверь мне И в моей перепутанной книге Не найти ни полстрочки без крови Задыхаясь от ясности мига Я тебя обесчестил любовью Отдавай, отдавай, мое счастье Яд раскатистым валом по венам Так у нас получается часто Измененный - всегда неизменный И на том полустоне до крика Когда горлу хрипеть не пристало Мои губы поймают тень блика Мои губы поймают сталь жала Приходи, приходи, мое счастье Приходи и опять оставайся Нас накроет безумие страсти Мы друг с другом срослись в одночасье Выпивая до дна твои вены В темном пламени связаны кровью И твои обнимая колени Я тебя обесчещу любовью...*
Когда они, наконец, подходят к дверям своей временной квартиры, стрелка часов давно пересекает границу трех часов ночи. Дин осторожно подталкивает брата в прихожую и входит следом. Сэм безвольно сползает по стене и садится прямо на пол, уткнувшись лицом в колени. Его плечи судорожно вздрагивают, и у старшего сжимается сердце. Тяжелая почти трехдневная охота вымотала обоих, да еще и парнишка этот... Дин не знал, где брат с ним познакомился, но охотился парень неплохо. Очень даже. Джек? Кажется, его звали Джек. И, кажется, ему...нравился Сэм. А вот Дину его интерес к Сэму не нравился совершенно! Причина антипатии Винчестера к новому знакомому младшего брата была совершенно глупая и, наверное, совершенно ненормальная. Ревность. В этом Дин не хотел признаваться даже себе. Это, черт возьми, неправильно - ревновать родного брата. Но, тем не менее, охотника буквально трясло от злости, стоило только Джеку подойти к Сэму слишком близко, или же наоборот Сэму слишком ярко улыбнуться своему новому другу. Теперь мальчишка мертв. Он умер, спасая жизнь его Сэмми. Охотник был уверен, что они убили этого гребаного оборотня, но полумертвая тварь неожиданно вскочила на лапы и попыталась напасть на Сэма! Дин бросился к брату, оглушенный лишь одной целью - защитить. Но...Джек его опередил. Оборотень распорол ему живот, но мальчишка успел выстрелить. Наверное, они умерли одновременно. А Дин не знает, что теперь думать. Противоречивые чувства рвут на части. Одно ужасное, скотское - он рад, что больше никто не крутится вокруг его братишки, стараясь завладеть всем его вниманием. Паршивая ревность все еще дает о себе знать. А второе...Винчестер не может не испытывать жалости и благодарности к этому бедному мальчику, пожертвовавшему собой ради Сэма. - Сэмми, - Дин присаживается рядом с сжавшимся в беззащитный комок братом, - как ты? - он мысленно дает себе подзатыльник за идиотский вопрос, - эй, ну, посмотри на меня, - осторожно взъерошивает влажные от крови и дождя волосы. - Это я...я виноват, - глухо шепчет Сэм. Подняв голову, он смотрит на брата потемневшими глазами и по-детски вытирает слезы рукавом куртки. - Что? - Он из-за меня погиб! - младший неожиданно срывается на крик, - Из-за меня...я убил его! - Что ты несешь?! - Дин хватает его за плечи, слегка встряхивает, - Ты не виноват, слышишь меня?! - он осторожно прижимает брата к себе, отгоняя мысли о том, что это слишком опасно. Такая близость. И такая доверчивая беззащитность братишки. - У меня никого нет больше. Остался только ты. Ты ведь не бросишь меня, правда? - тот всхлипывает и, протянув руку, касается его груди, - Даже...если я вновь захочу оставить...охоту? - Никогда, братишка, - твердо обещает старший, чувствуя, как от прикосновения болезненно-сладко начинает ныть сердце. Сэм, вроде бы, успокаивается. Дин осторожно расстегивает грязную, значительно потрёпанную куртку и, без сожаления, выкидывает ее в мусорное ведро. Сэм, равнодушно проследив за его действиями, вновь устремляет взгляд в пустоту. Стянув с него обувь, Винчестер приносит аптечку, достает антисептики и спиртовые салфетки. Осторожно стирает с лица брата грязь, невольно стараясь растянуть эти мгновения, все же быть к нему так близко доводится слишком редко. Младший, на удивление, не протестует, не возмущается и не язвит, как это бывает в последнее время, только дергается и тихо шипит, когда Дин прижимает к глубокой царапине на его скуле смоченый антисептиком ватный диск, но по-прежнему не сопротивляется, продолжая сидеть, глядя прямо перед собой ничего не видящим взглядом. Остекленелая тоска в его глазах причиняет старшему почти физическую боль. Думать о том, что его брат так страдает из-за смерти глупого мальчишки не хочется совершенно. Закрепив диск пластырем, охотник собирается встать, но брат неожиданно хватает его за руку. Ощущение, словно током ударило. Его прикосновения давно действуют на старшего подобным образом. - Ч-что такое, Сэмми? Сэм смущается, опускает голову, но только сильнее сжимает чужое запястье. - Ничего...просто...не уходи пока. Не уходить. Дин хочет сказать, что им нужно сходить в душ, смыть с себя эти паршивые три дня, смыть кровь и грязь. Но...Сэм кажется сейчас таким маленьким, таким беззащитным. Старший садится рядом и мягко отцепляет его пальцы от своей руки. Сэм отлипает от стены и укладывает голову на колени брата. Тот вздрагивает. Нужно взять себя в руки. - Нам нужно все это бросать, - тихо произносит Сэм. Да. Нужно, наверное. Оставить охоту и жить обычной жизнью. Только получится ли? Дин не знает. И уверенности не чувствует. Смогут ли они влиться в эту нормальную жизнь? Отвыкнуть от кошмаров, вечной дороги и стали кольта в ладони? Он молчит. Сэму нужно выговориться. - Вся наша жизнь состоит из постоянных потерь. Все, кто мне дорог умирают. Родители, Джессика. Теперь Джек... - Дин мысленно чертыхается, услышав сразу два раздражающих имени. Сэм ворочается и садится, - Дин, нам нужно все бросить, - снова повторяет он, - нужно...пока я не потерял самое важное, - он вздыхает и вдруг приближается к лицу брата так близко, что тот ощущает его горячее дыхание на своих губах, - пока я не потерял тебя. Я так рад, что ты рядом, я не выдержал бы...не смог...если бы ты...погиб. Я люблю тебя. Дин вздрагивает. В голосе брата слышится столько любви и страха, словно он на мгновение переносится на залитую кровью поляну в лесу. Горло сдавливает спазм ненужных сейчас слез, а в груди что-то болезненно напрягается, словно струна натягивается, тяжелая и опасная. Дин чувствует, как она дрожит, тянется и жжется-жжется-жжется, грозя в любой момент лопнуть, разрушив все его самообладание, позволив поддаться невозможно безумному желанию. От запаха брата сладко кружится голова. От Сэма пахнет кровью, порохом и дождем. И Дину нравится. Эта смесь ароматов, кажется, проникает сквозь кожу, впитываясь в каждую его клеточку, сворачиваясь горячей тяжестью в низу живота. Жажда обладать этим запретным плодом медленно, но неотвратимо сводит Винчестера с ума. Сэм буквально убивает его каждым своим касанием, каждым невинным, казалось бы, жестом, и присущим только ему одному укоризненно-нежным взглядом. И каждые его редкие слова "Я люблю тебя" вбивают в безумное желающее совершенно другого смысла этих слов сознание старшего острые отравленные сладким ядом копья. Дин старался отвлечься, зависая ночами в барах и цепляя девчонок одну за другой. Но этот мимолетный суррогат почти не помогал забыться, и его продолжает тянуть к своему личному, связанному одной с ним кровью наркотику. - Не…волнуйся, Сэмми, - он с трудом выравнивает дыхание, но голос дрожит и падает. - Я умру лет через восемьдесят пять. Без помощи запредельных тварей. Обещаю. Сэм улыбается. Из его глаз наконец-то исчезает боль и страх. Он касается кончиками пальцев щеки брата и улыбается еще ярче, глядя прямо в зеленые глаза. Дин глубоко вдыхает и, кажется, забывает выдохнуть. У него от этой улыбки всегда мысли путались. И рассудок напрочь сносило. Обычно он держался. Обычно. Но не когда брат так пугающе близко. Струна лопается, превращая здравый смысл в пепел. Плохо соображая, что творит, Дин тянется к чужим губам. Сэм, кажется, совсем не удивляется. Податливо тянется навстречу. Губы соприкасаются. И старший абсолютно уверен, что таких чувств от поцелуя не испытывал никогда. Его лихорадит, но в то же время обдает сумасшедшим жаром, заставляя целовать все настойчивей и сильнее, сминая сладкие губы, жадно пробуя и изучая, наслаждаясь мягкостью и вкусом. От восторга темнеет в глазах. Он осторожно, словно хрупкую хрустальную статуэтку, опускает брата на пол и, нависнув сверху, продолжает жадно целовать. Сжав воротник диновой куртки Сэм притягивает его ближе и пробирается языком в рот. Возбуждающе, влажно и так порочно-сладко. От нехватки кислорода, начинают ныть легкие. Досадливо рыкнув, Дин отстраняется, уткнувшись лбом в лоб брата. Голова кружится, а губы горят, словно он все еще прижимается к горячим губам Сэма. Винчестер-старший шально, но совершенно счастливо улыбается. - Ты же знаешь, что это, да? Нам нельзя. - Тяжело дыша, шепчет младший, разжимая пальцы и отпуская его куртку. Дин знает. Это неправильно. Ненормально. Нельзя. И еще сотня различных "не". Но остановиться уже не может. Не хочет. Почему-то все это кажется ему неотвратимым, обязательно произошедшим бы. Он любит брата так, как не сможет полюбить никто другой. Сэм априори его мальчик, и никто никогда не будет ему ближе, чем старший брат. Мир давно погряз в прахе сгоревших устоев и стереотипов. Стоило ли отказываться от страстно желаемого, только лишь для того, чтобы сохранить остатки не сожженных грехов, вкус пепла которых уже чувствуется на губах? - Я знаю, - тихо выдыхает Дин в висок охотника, - но мне наплевать! - яростно шепчет он, спускаясь к напряженной шее. - Наплевать... - еле слышно повторяет Сэм, запрокидывая голову. Позволяя им сходить с ума, разрушать грань, - поцелуй...пожалуйста... - он тянет брата за края рубашки и прижимается к губам. Проходится языком по зубам и врывается вглубь рта, лаская нёбо. Совершенно ошеломленный Винчестер-старший даже не пытается перехватить инициативу, позволяя брату водить, бесстыдно постанывая в эти сводящие с ума губы. Сквозь туман в голове, он чувствует, как сильные руки Сэма забираются под куртку, длинные пальцы поглаживают грудь и ребра через рубашку. Дин скользит руками по бедрам брата и накрывает ладонью значительную выпуклость в джинсах. Из груди младшего вырывается хриплый полустон, он тяжело выдыхает в его рот и трется о ладонь. Это откровенное движение отзывается по всему телу предвкушающей дрожью. - Постой...подожди, малыш... - сдавленно шепчет Дин, отстраняясь. - Что...такое? - Сэм гладит его по щеке, вновь притягивая к себе. Дин замирает, опьяненный ощущениями. К нежности он не привык. Мать не успела ее дать, а отец не посчитал нужным, решив, что мальчику, тем более будущему охотнику в этом нет необходимости. - Нужно в душ... - старший трется щекой о его ладонь, -...я сейчас безумно...хочу тебя... - он вновь, не выдержав, прижимается к его губам, - наверное, мы не должны... - лихорадочно шепчет сквозь поцелуй, -...всего этого...наши кровные узы... - легко игриво кусает за нижнюю губу. - Молчи...пожалуйста, молчи сейчас... - хрипло просит Сэм, обняв его за шею, скользит языком по чужому языку, призывая заткнуться. Дин никогда не считал поцелуи чем-то особенным. Но сейчас, целуя Сэма, ощущая на губах жар и вкус его кожи, он едва не стонет от наслаждения. Наверное, точно такой же горячий восторг, вперемешку с безумным возбуждением, ощущал Адам, вкушая сладкий запретный плод, и, возможно, не понимая, что этот запрет уже течет по его венам сладким ядом непростительного греха. Дин понимает. Он слишком ясно понимает это. Так же, как и понимает то, что уже не остановит течение этого яда по своим венам. Он уже отравлен. Изменен. И, пройдя точку невозврата, останавливаться не собирается. Они уже перешли все мыслимые границы. Осталась одна. Самая порочная. Самая желанная. Дин садится на пол рядом с братом, привалившись спиной к стене. Сэм поворачивается на бок, чуть приподнявшись, ложится на его колени и трется носом о торс. Шумно выдохнув, старший запускает пальцы в спутаные волосы, осторожно расчесывая и перебирая. - Сэмми... - он вкладывает в это имя столько теплой нежности и трепетной любви, словно стоит перед священным алтарем. Словно имя брата - его спасительная молитва, обращенная отнюдь не к Богу, а к собственным порочным демонам давно сдерживаемой страсти, выпущенным сегодя на свободу, - иди в душ...пожалуйста... - Но...мы... - Сэм поднимает голову, смотря на него с болезненной обидой и непониманием, словно маленький щенок, наблюдающий, как уходит любимый хозяин. - Я ни от чего не отказываюсь, малыш, - рука старшего соскальзывает на высокие скулы брата, он улыбается, водя большим пальцем по нижней губе, слегка надавливая и оттягивая, -...ты просто иди первый... - Ладно, - неохотно соглашается Сэм. Поднявшись, он смазано целует старшего в краешек губ и скрывается в ванной. Глубоко вдохнув и выдохнув, Дин закрывает глаза. Только пару минут спустя он обнаруживает, что глупо улыбается, прижав к губам кончики пальцев. Открыв глаза, охотник медленно проводит языком по нижней, горячая дрожь проходит по позвоночнику, на губах все еще ощущается вкус ментоловых леденцов, которые любит Сэм. Неожиданное странное чувство отчаянья и боли острыми коготками начинает царапаться внутри, словно маленький хищный зверек, материализовавшийся из одного единственного слова - "Брат". Сэм его брат. И то, что между ними - безумие. Грязное, иррациональное безумие. Охотник хмыкает и мотает головой. В попытках надавить на собственную совесть и моральные устои чувствуется откровенная фальш. Он знает, что ему плевать на связывающие их узы. Плевать на то, что могут о них подумать. Он уже отравлен. "Зверек", царапнув в последний раз, исчезает, заменившись на напряженное ожидание и тяжелый страх того, что все это может вдруг рухнуть, оставив лишь дразнящий вкус ментола на губах. Дин еще раз лихорадочно проводит языком по нижней, стремясь, как можно ярче ощутить будоражащий привкус леденцов. Сердце начинает учащенно трепыхаться, он снова закрывает глаза и, привалившись спиной к стене, непринужденно улыбается. - Дин, - теплые ласковые пальцы касаются его щеки. Дин дергается и разлепляет веки. Сэм стоит перед ним на коленях. Влажные взъерошенные после душа волосы забавно падают на глаза, по горячей загорелой коже скользят капли воды. - Сэмми... - Дин зевает и, чуть повернув голову, целует его пальцы. - Ты уснул. - Сэм встает и, скрестив руки на груди, серьезно смотрит на него, - Я ждал тебя...в душе... - он отводит взгляд, на высоких скулах алеет смущенный румянец. Старший делает глубокий вдох и заставляет себя собраться. Вид смущенного брата невозможно заводит. Взгляд невольно опускается вниз, пробегается по глубокой царапине на груди, полученной вчера, по красивому торсу и останавливается на полотенце, повязанном на бедрах. Дин с трудом сглатывает тяжелый ком в горле, Сэм все еще возбужден - топорщущаяся ткань в районе паха, вызывает в сознании Винчестера-старшего такую откровенно горячую картинку, что собственный член больно упирается в ткань джинс. - Да...прости, - на дрожащих ногах охотник поднимается, - я быстро, - он обходит младшего и скрывается за дверью ванной. Холодный душ слегка отрезвляет затуманенные мысли и немного успокаивает ставшее болезненным возбуждение. Отстраненно наблюдая за стекающими по телу ручейками воды, смешавшимися с грязью и чужой кровью, Дин думает о том, что судьба все-таки - та еще сука, раз так извращенно повернулась, сделав его пожизненно зависимым от Сэма, прикосновений его пальцев и вкуса ментоловых леденцов на губах. Почувствовав, что изрядно замерз, он выключает воду, наспех вытирает волосы и зачем-то надевает джинсы. Нервно улыбнувшись своему отражению, с бешено колотящимся сердцем выходит из ванной. Сэм спит, укрывшись по пояс тонким пледом. Дин замирает, наблюдая. Мерно вздымающаяся грудь, красивая линия ключиц, сильная шея, нежные соски... Он вдруг словно впервые видит, как подрос и повзрослел его маленький братишка. Неслышно подойдя к его кровати, Винчестер склоняется, потеревшись носом о шелковистые волосы на виске, от Сэма больше не пахнет кровью и дымом, теперь Дин ощущает легкий аромат шампуня и мыла. Будить брата он не решается. Сэм почти не спал все эти несколько дней. А ставить свои желания выше него Винчестер-старший не будет никогда. Взяв со своей кровати одеяло, он заботливо укрывает младшего и осторожно, боясь разбудить, ложится рядом. - Ты снова заставил меня ждать, - неожиданно бормочет Сэм. Повернувшись набок, лицом к брату, он, сонно щурясь, улыбается. - Ты не спал. - выдыхает старший, недоуменно смотря на довольного собой брата. Это одновременно и удивляет, и заставляет кровь быстрее бежать по венам. Осознание этой неприличной близости и того, как лукаво и жарко Сэм смотрит на него, заставляют недавнее неудовлетворенное возбуждение вновь вернуться, больно оттеснив грубую джинсовую ткань. - Спал, - возражает младший, - просто...почувствовал...тебя. Дин досадливо морщится. - Что? - озадаченный его реакцией Сэм, хмурится и, чуть приблизившись, мягко кладет руку на щеку охотника, - Я сказал что-то не то? - Нет. Просто, - тот трется о его ладонь щекой, - не хотелось тебя будить. Ты и так почти трое суток не спал. - Я сейчас не хочу спать... - хрипло вздыхает младший. Прижавшись еще ближе, он прикусывает губу и одним движением скидывает с себя одеяло вместе с пледом. Дин шумно втягивает носом воздух, сердце пропускает удар, и кажется, перемещается куда-то в горло, мешая дышать. Сэм совершенно обнажен. Старший тяжело сглатывает, с трудом отводит взгляд от потрясающего тела, и дыхание вновь перехватывает, когда он смотрит в родные глаза - зелено-карие обычно, сейчас же они почти черные, зрачок расширился настолько, что Дин почти не видит радужки. По телу проходится мелкая дрожь. - Сэмми... - сорвано шепчет старший практически в губы брата, не решаясь коснуться их, горло резко пересыхает, и язык не слушается, - Сэм, ты...уверен? - дрожащим голосом интересуется он, смотря на брата с надеждой и волнением одновременно. Без личного согласия Сэма, он не дотронется до него и пальцем, как бы сильно не желал. - Я еще ни в чем не был так уверен, - твердо отвечает Винчестер-младший. Впрочем, отчаянная решимость в его затуманенных глазах говорит красноречивее любых слов, - пожалуйста...Дин. - он легко проводит кончиками пальцев по предплечью брата, словно желая этим нежным касанием показать, что не отступится от своего решения. - Малыш...это...будет больно!.. - Дин чувствует, что утрачивает самоконтроль. Сэм лишь фыркает в ответ и уверенно сокращает оставшиеся между ними дюймы, отчаянно прижимаясь губами к губам старшего. Сдавленно всхлипнув, тот порывисто обнимает его за шею, отвечая. Они совершенно утрачивают представление о реальности, целуясь с одуряющей страстью, пытаясь перехватить друг у друга инициативу. Дин в этом безоговорочно выигрывает, и Сэм, в конце концов, расслабляется, отдаваясь властным губам. Старший самодовольно ухмыляется сквозь поцелуй и нависает над ним, оперевшись руками по обе стороны от головы. Он кажется себе наркоманом, получившим желанную дозу. Сэм тихо поскуливает от удовольствия, прижимаясь ближе к нему. Дин улыбается, он будет принимать эту дозу медленно по крупице, наслаждаясь каждой секундой. Оторвавшись от губ, он мелкими, но невероятно заводящими поцелуями спускается ниже к напряженной шее, скользит губами по солоноватой горячей коже. Сэм запрокидывает голову, принимая ласки, ведет ладонями по спине старшего и ворошит пальцами топорщущиеся волосы на затылке. - Тебе ведь он не нравился, правда? - неожиданно интересуется младший. Взяв голову брата в ладони, он нежно проводит большими пальцами за ушами и беспорядочно целует лицо. - Что? - Дин жмурится, от приятных влажных прикосновений, но тут же дергает головой, недовольный тем, что его оторвали от шикарной шеи и лезут с непонятными вопросами, - Кто? - Джек. - Сэм смотрит прямо в глаза и молча требует ответа. Небольшая морщинка на переносице говорит о том, что охотник крайне серьезен. Пару напряженных секунд Дин хмуро смотрит на него, не понимая, зачем Сэму понадобилось спрашивать об этом прямо сейчас. - Нет. - наконец отвечает он. Врать не имеет смысла. Да и не хочется, - Не нравился. - Почему? Дин фыркает. Дурацкий вопрос, на который есть всего лишь один не менее дурацкий ответ. - Потому что ты мой. - твердо с откровенным вызовом заявляет Винчестер. Воздух в комнате твердеет и накаляется. А сердце стучит так, что в наступившей тишине стук кажется оглушающим. В мыслях охотник давно называл брата своим, но сказать это в слух даже не мечтал. Сэм молчит, ошеломленно вглядываясь в напряженное красивое лицо старшего. Он давно замечал, как холодно и раздраженно тот относился к этому несчастному мальчишке, смотрящему на самого Сэма глазами преданной собаки, пресполненной обожания к хозяину. Замечал, как откровенно, но молча Дин злится, когда он говорил, что хочет провести время с Джеком в библиотеке, вместо того, чтобы тащиться с братом в бар. Замечал и то, как Дин смотрит на него самого, как светлеют малахитовые глаза и учащается дыхание... Но никогда не связывал все это воедино. Хотя бы потому что связь эта казалась до абсурдного глупой. Как и редкие мысли о том, что Дин может чувствовать к нему что-то помимо родственной любви. - Ты...ревновал? - осторожно, но с нескрываемым удовольствием интересуется он, целуя старшего в подбородок. Тот склоняется к его губам и мягко прихватывает зубами нижнюю, втягивая в поцелуй. Да, черт возьми, ревновал! И ревновал так, что порой хотелось взять револьвер и пристрелить этого назойливого недосоперника. Или пристрелиться самому. - Я люблю тебя, - сипит сквозь поцелуй Сэм. Сердце летит к чертям. Дин вздрагивает и случайно слишком сильно кусает нижнюю губу. Не ожидавший резкой боли Сэм, изумленно охнув, отталкивает его от себя и прижимает к губам пальцы. Старший заторможенно наблюдает, как между его пальцами стекают рубиновые бусинки крови. - Прости, - виновато шепчет он. Но больше не говорит ничего. Только склоняется и снова целует. Нежно и не настойчиво. К вкусу ментола примешиваются нотки металла. В бедро упирается горячая твердая плоть младшего, охотник отрывается от губ и вновь приникает к шее. Сэма едва не подбрасывает, когда брат нежно проводит раскрытой ладонью по его члену, сладостный несдержанный стон Дин ловит очередным поцелуем. Глубоко целует, лаская языком внутреннюю сторону щек, медленно водит соединенными в кольцо пальцами по стволу, чувствуя, как от сдавленных полустонов Сэма по языку и горлу проходится легкая вибрация. Свободной рукой охотник до онемения в запястье сжимает мягкие сэмовы волосы на затылке, оттягивая пряди. Медленных ласк мучительно мало, Сэм толкается в его ладонь сильнее, пробирается пальцами под пояс джинс, царапая поясницу. Перед глазами - темная пелена от нехватки кислорода и сладострастного предоргазменного экстаза. - Д-дин...я сейчас...Боже... - младший захлебывается стоном, затуманенные поволокой глаза закатываются. - Я знаю... - выдыхает старший ему в ухо, - хочу, чтобы ты...кончил...для меня... - он обрисовывает кончиком языка скулы и с каким-то восторженным детским удивлением смотрит на брата. Даже находясь в полубессознательном состоянии, тот умудряется неприлично сексуально покраснеть, смущенный пошлостью старшего. В ладони становится горячо и влажно, а Сэм, хрипло вскрикнув, обмякает в его руках. Тяжело дыша, трется носом о его шею, ластясь как котенок. У Дина в джинсах свинцовая тяжесть, жесткая ткань больно царапает головку члена, и Винчестер всерьез боится, что может кончить, даже не прикасаясь к себе. Вместо смазки - апельсиновый крем для рук. Дин понятия не имеет, откуда он у них взялся, но определено рад, что есть. Сэм на постели. Открытый, довечивый. Желанный до чертиков. А в темных щенячьих глазах - легкая дымка страха. - Сэмми, - старший бросает импровизированную смазку на постель и снова нависает над братом, - ты боишься? Остановимся? - он невольно удивляется самому себе, никогда еще ни с кем не был так терпелив. Сэм упрямо мотает головой, тянется за поцелуем, ловко расстегивает его ширинку и откидывается на подушки. - Черт! Как же я хочу тебя, Сэмми... - Дин почти рычит, впиваясь яростным поцелуем в губы, целуя голодно и ненасытно. По комнате разносятся легкие цитрусовые нотки. Старший выдавливает крем на пальцы, проводит по ложбинке между ягодицами и нежно касается сжатых мышц. По телу Сэма проносится жаркая дрожь, на скулах проступают пятна румянца. Он стыдливо утыкается лицом в плечо, и сжимает простыни. Дин осторожно, нежно вводит один палец, и еле слышный невольный стон срывается с губ. Плотные, шелковистые стенки обхватывают тесно и горячо. Узко до невозможности. Он медленно двигается внутри, стараясь не поцарапать нежные стенки. Когда двигаться становится чуть легче, вводит второй. Сэм вздрагивает всем телом и легонько кусает его в шею. Больно, но не скажет. А потом Дин задевает что-то внутри, и весь мир превращается в нечеткую скомканую картинку. Сэм выгибается, сорвано вскрикнув. И старший понимает, что не сможет больше терпеть. Вытащив пальцы, он быстро целует младшего в висок и лихорадочно стаскивает с себя джинсы. В кармане уже больше месяца пылятся презервативы. Достав блестящий квадратик, открывает его зубами. - Постой...можно я? - неожиданно просит Сэм, перехватывая его руку. Смотрит прямо в глаза, кусая губы. Дин лишь кивает в ответ, сказать что-либо просто не получается. Получается стон гортанный, страстный, когда Сэм сильно проводит ладонью по его члену, надевая контрацептив. Он входит в его тело медленно, плавно, титаническим усилием воли заставляя себя держаться. Не сорваться на грубую, голодную страсть - до безумия сложно. Сэм узкий, горячий, тесный. Младший всхлипывает, прокусывая до крови нижнюю губу, и упирается в его плечи, стремясь уйти от одуряющей боли, но тут же обнимает, вцепляется пальцами в лопатки, обнимая крепче. - Дин...не...смей останавливаться... - бормочет он брату в шею, глотая слезы. - Малыш, я... - Дин целует мокрые дорожки на его щеках, гладит пальцами шею, - прости! - отчаянно шепчет он. Это невозможно хорошо. Восхитительно. Фантастически. Чертовски охренительно. Но и чувствовать горячие слезы на шее и судорожно дергающийся кадык - невозможно тоже. Он сходит с ума от наслаждения и ненавидит себя за то, что позволил. - Не...останавливайся, - младший толкается на встречу, выбивая рваный всхлип у себя, и жадный стон - у брата. - Дин...пожалуйста...еще... - задыхаясь, шепчет он. Больно. Больно. Больно. Снова подается бедрами навстречу, ощущая, как Дин ласкает его вновь вставший член. Но наслаждения от этого почти не чувствуется. Старшему кажется, что он полностью выпадает из реальности. Никогда за всю свою жизнь, он не испытывал такого крышесносного удовольствия от секса. Куда-то пропадают все звуки, остается лишь его сбитое дыхание и сдавленные полувсхлипы-полустоны Сэма. Под его ладонями плечи брата, на нежной коже уже темнеют синяки от сдавливающих их пальцев. Под ладонями Сэма - изгиб спины старшего, он гладит ладонями гладкую кожу, ласкает подушечками пальцев позвонки, и это почему-то приносит облегчение, отвлекает от боли. Пальцы скользят по линии позвоночника вверх-вниз, от шеи к копчику, обрисовывая нежные твердые "волны".*******
Грудь Сэма тяжело вздымается, при каждом вдохе, внутри словно море шумит. Дин лежит, уткнувшись в его шею, вслушиваясь в неровное дыхание, изредко лениво целуя влажную от пота кожу. Недавний яркий оргазм все еще пьянит и дурманит сознание. Сэм водит губами по волосам брата, пальцами продолжая ласкать позвонки. В уголках глаз собирается противная соленая влага. Дин ворочается, собираясь подняться. Младший смаргивает слезы, лихорадочно выбирается из-под него и, охнув от резкой боли, прострелившей поясницу, встает с кровати. - Сэмми, что... - Дин поспешно садится, с болезненным непониманием наблюдая, как брат, морщась и прихрамывая, направляется к двери. - Ничего, - отрезает младший и, не оборачиваясь, выходит из комнаты. Первый порыв старшего - кинуться следом, узнать, что произошло. Но, подумав, он решает этого не делать. Сэму лучше сейчас побыть одному, переваривая то, что произошло. Сэм стоит под обжигающими струями, зажмурившись и закусив губу. Боль пульсирует в каждой клеточке, путая мысли, застревая в горле тугим болезненным комом. Показывать ее брату не хочется, Дин абсолютно точно будет винить в этом себя и, возможно, не решится больше заняться с ним любовью. Винчестер недовольно морщится, подобная перспектива его совершенно не устраивает. Подождав, пока боль хоть немного притупится и перестанет быть столь мучительной, он выключает воду и выбирается из душевой. Быстро пройдясь по телу полотенцем, стиснув зубы, натягивает чистое белье и пижамные шорты. Дин стоит у окна, наблюдая за светлеющим небом. Сэм садится на край кровати и вымученно улыбается резко повернувшимуся, донельзя встревоженному брату. Тот, облегченно улыбнувшись в ответ, подходит к нему и опускается на колени на пол, так, чтобы их лица находились на одном уровне. Сэм молчит, наблюдая за действиями брата. Дин отчего-то тоже не решается нарушить тишину. Он нежно поглаживает тыльной стороной ладони яркий засос на шее младшего, проходится пальцами по синякам на плечах, и мягко целует искусаные губы, нежно зализывая запекшуюся кровь в уголке. Отстраняется только тогда, когда в легких заканчивается кислород. - Скажи что-нибудь, - тяжело дыша, охотник обнимает его колени и утыкается в них лицом. - Что ты хочешь от меня услышать? - Сэм ласково гладит его по волосам, - Что это было ошибкой? - он чувствует, как Дин напрягается и еле слышно вздыхает, - Или, что это было потрясающе? Я не хочу считать это ошибкой, Дин, даже если учесть то, что теперь пару дней не смогу нормально ходить... - Прости. - Все в порядке. В следующий раз будет легче. - он усмехается. - Ты точно хочешь этого еще раз? - встревоженно уточняет Дин, отмечая, как брат морщится от боли при каждом неловком движении. До дрожи в руках хочется обнять и, прижав к себе, успокоить. - Точно, - Сэм устало зевает и ложится на кровать, осторожно подтянув колени к груди, стараясь принять менее болезненную позу, - не спрашивай больше. - Ладно. - старший поднимает с пола одеяло, укрывает его, отогнув край, ложится рядом и обнимает. Сэм придвигается ближе к нему и, легко поцеловав родинку на шее, утыкается носом в подбородок. Дин касается губами его лба, - Сэмми, я очень хочу, чтобы ты тоже получал наслаждение, чтобы тебе было хорошо, - он вдыхает запах влажных волос и закрывает глаза, - а не больно. - Мне хорошо, Дин, - младший медленно выпрямляет ноги, с трудом заставив себя сдержать стон, - просто потому, что со мной...во мне...Черт! В общем, потому что это был ты. Ни кто-то другой, а именно ты. - он морщится от ужаса и отвращения, представив, что кто-то другой может быть на месте Дина, и прижимается к брату теснее, словно желая убедиться, что это именно его руки обнимают так восхитительно крепко, - А боль...она ведь пройдет. - Обязательно, малыш. - Дин целует его в висок, думая о том, что сделает все возможное, чтобы больше никогда не допустить боли братишки. - Спокойной ночи, - Сэм сонно фыркает, - Доброго утра, если точнее! - Спи, - так же сонно отзывается старший. За окном медленно занимается серебристо-алый рассвет.