***
Его сон обычно светлый, проблемный и никогда не длится долго. В этот раз он засыпает крепко и не видит снов.***
Он просыпается в теплой постели. Ему требуется лишь один момент, чтобы понять, что он не спит. Чье-то тело лежит позади него, и чья-то рука небрежно лежит на его бедре. Он смотрит прямо перед собой, бросая взгляд на окно. Это рассвет, думает он, слабый розовый свет омывает лес перед Винтерфеллом — Винтерфеллом? Его тело напрягается и он вскакивает с кровати и смотрит на себя. Его ступня цела. Его грудь не освежевана. Он скидывает исподние штаны, которые были на нем — они грязные и испачканы чем-то высохшим, и егo пах тоже не ободран. Затем он поднимает руки к глазам — все его пальцы на месте. Он видит вспышку черного и подносит руку к голове. Его волосы снова длинные. Он дергает их так сильно, что вот-вот вырвет — они темные до корней. Блаженно черные и не седые. И за тем он оборачивается к кровати и… О, пекло. Он падает на колени в стороне от нее, уставившись на раскрасневшееся лицо Робба, на его вздымающуюся и опадающую грудь, дышащую нормально, и он жив, и Теон не знает, как это может быть, но почему они спят в одной постели? И что вообще происходит? Он помнил, что думал о вторых шансах, но он никогда — это не может быть реально. Это не может быть реально и… — Теон? — слышится со стороны кровати и он замирает. Он не слышал голоса Робба годами, даже если считать голоса в голове и кошмары, и его руки дрожат и он не знает, какого пекла он вообще делает. — Седьмое пекло. — бормочет Робб сквозь дыхание перед тем, как он поднимается с кровати и приближается к нему. Он подхватывает Теона под коленки, затаскивает в постель снова, и Теон позволяет ему это потому что он не понимает, почему это происходит? Почему Робб такой? Он не должен. Не должен. Секунду спустя Робб накрывает их обоих одеялами, а его ладони касаются плеч Теона и он не знает, что с этим делать. — Не делай так. — шепчет Робб, придвигаясь ближе. — Поговори со мной. Что было в этот раз? — В этот раз? Я… я не… Почему ты вообще это делаешь? Глаза Робба сужаются, а затем расширяются в понимании или чем-то похожем, и его ладони касаются лица Теона и он так близко. — Дай угадаю. Это тот, где ты сжег письмо, которое отправил мне, разве нет? Глаза Теона распахиваются. Подождите. Письмо, которое ты отправил мне? — Посмотри на меня. Ты никогда этого не делал. Ты вернулся. Я выиграл войну. Все хорошо. Этого никогда не случится. Голос Робба — спокойный и терпеливый, как и все, что он делал, и Теон смотрит на пол и видит брошенный белый плащ. О. И он в постели Робба, и Робб медленно притягивает его ближе, и затем еще, и он не знает как, но его руки дергаются (и пальцы на месте) и он зарывается в рыжие волосы и трясется даже от такого контакта. Это происходит так долго, очень долго и он знает, что не заслуживает этого, но если это сон, он не хочет больше просыпаться. Несмотря на все, он по-прежнем дрожит. Робб хмурится, его большой палец гладит щеку Теона. — Там было не только это. — Что? — Там было не только это. Это происходит не в первый раз и раньше тебе не было так плохо. Теон молчит. — Там был твой отец, разве не так? — спрашивает Робб, так как это уже не первый раз когда так уже случалось. Теон слабо кивает — это не полностью правда, но его желудок сжимается, стоит ему только вспомнить Рамси Болтона, и собственное появление здесь уже не кажется такой хорошей идеей. Теон теряет это ощущение, когда Робб целует его. Он обхватывает плечи Робба досточно сильно, чтобы причинить боль, и целует в ответ без всякой сдержанности. Ладони Робба по-прежнему касаются его щек, и Теон чувствует, как они стирают его слезы, и надеется, что Робб не поймет, что в них больше облегчения, чем в чем-то либо еще. Он не пытается сдвинуться с места, пока ему начинает не хватать воздуха, и, боги, взгляд, который Робб бросает на него — мягкий, понимающий и обеспокоенный, заставляет его желать упасть на колени перед ним и умолять о прощении. Даже если здесь ему, очевидно, не за что это делать. И это неправильно, потому что он должен просить прощения и умолять, чтобы ему давали объедки, а вместо этого Робб прижимает его ближе и целует в лоб. Он чувствует себя так легко, что с трудом может думать. — Слушай, ты можешь остаться подольше? Джон не будет возражать насчет того, чтобы прикрыть тебя. Правильно, думает Теон. Королевский гвардеец. Или ему так кажется. И Сноу тоже здесь? Он должен узнать, что действительно произошло, и при этом не выдать себя. — Ты уверен? В смысле, я… — Даже у Лорда-Командующего бывают плохие дни. — шутит Робб, его рука почесывает волосы Теона, а Теон почти падает в обморок — Лорд-Командующий ? — Я должен убедить нескольких лордов, что Санса вообще не хочет выходить замуж в ближайшее время. Я сомневаюсь, что прольется кровь. Поспи — если я сам не смогу прийти, я пришлю кого-нибудь днем. — Спасибо. — отвечает Теон почти безропотно, стараясь, чтобы его голос не звучал как в те времена, когда его имя не принадлежало ему. Губы Робба искривляются в улыбке, когда он слезает с кровати и хватает свои вещи. Это не его комната — если они хотят сохранить секрет, он должен будет уйти, полагает Теон. — Идиот. — говорит Робб, присаживаясь на его сторону кровати. — Ты не подумай сказать такое. Он наклоняется, его губы слегка касаются губ Теона, даря поцелуй, достаточно сладкий, чтобы Теон ощутил, как дрожат его руки. — Отдыхай. — шепчет Робб, и когда он уходит, дверь мягко закрывается за ним. Теон остается здесь, в хорошей мягкой постели с теплыми одеялами. Он пытается не спать, но он устал, и он засыпает, и когда он просыпается, солнце сияет в вышине небес, а он еще здесь. Он встает с кровати и начинает собирать вещи, разбросанные по полу. Они все из белой материи. Он открывает шкаф, чтобы найти большинство тех вещей, которые он носил еще когда был жив Нед Старк, вместе с небольшой кучей белой одежды. Когда он просит принести воды, служанка появляется за считанные минуты, и когда он смотрит на себя в зеркало после умывания, он видит, что его лицо не отощавшее, а все его зубы — на месте. Он сглатывает, облачаясь в новую одежду, ощущая себя странно — за всю свою гребанную жизнь он никогда не носил белого. В углу комнаты лежит перевязь с мечом и он полагает, что это его. Наконец, он берет плащ и тут же замирает. На спине вышит лютоволк — что очевидно, если Робб сейчас Король Севера.И он не полность белый — он белый со светло-серым. Его руки дрожат, когда он набрасывает его на плечи, чувствуя себя настолько недостойным, что ему требуются все силы, чтобы не отбросить плащ в сторону. Дверь открывается и улыбающийся Робб входит в комнату. — Говорил же, что белое подоходит тебе куда лучше темно-серого. — говорит он, приближаясь и обнимая Теона за талию. — Разве? — Однозначно. Тебе уже лучше? Он сглатывает, его рука касается шеи Робба, а палец рассеянно гладит пульсирующую точку. — Да. Извини если… — Не надо. Это не трудно. Никогда не было. Так ты спускаешься? — Да. Ваша милость. — эти слова перекатываются на его языке, он не говорил так в течении месяцев или нескольких лет, и Робб смеется и притворяется, что хочет стукнуть его, но вместо этого целует вновь и Теон не знает, как все это случилось и в чем причина, но сейчас это ничего не значит. Когда они выходят из комнаты, никто не называет его «Грейджой», «Перевертыш» или «принц». Он просто Теон, от каждого, и ощущает себя так, словно вот-вот взорвется. Они знают мое имя , думает он и это не в пример слаще, чем в последний раз, когда он так думал. И я тоже знаю его. Чего бы не случилось сейчас, он никогда не разрушит все это снова.