Две жизни

      Арсений проснулся раньше обычного, сегодня они летят на самолете в другой город, как обычно, уже сбился со счету, но не жалуется и доволен такой жизнью. Доволен всем, что у него есть: работа, друзья, знакомые, коллеги. Но есть одно, НО! Он влюблен не взаимно       До хруста костей, когда нет сил больше держать всё в себе. До боли в груди, когда ребра впиваются. До невероятной злости на себя. Трус.       Попов привыкает называть себя трусом с момента, когда понял, что без этого человека ему никак, да и просто нельзя. Нельзя признаться, нельзя намекнуть. Они друзья или просто коллеги. Арсений уже не соображал кем они являются друг другу.       Сегодня его день рождение и, кажется, Арсений сможет поймать момент и признаться, хотя считает это глупым и тем, что ни к чему это не приведет. У него есть любимая девушка. Есть та, из-за которой он с утра просыпается с улыбкой, может даже готовит утренний кофе, который бодрит. Дарит шикарные цветы и свою любовь. Арсений завидовал ей. Прекрасно понимал, что нельзя завидовать и ревновать, но чувства не угасают, они становятся сильнее с каждым разом, когда видит его. Такого родного и желанного.       Они летели на самолете, когда ему взбрело поздравить Антона, как обычно, необычным способом. Арсений надеялся, что Антон поймет и Попову было глубоко плевать на шипперов, пускай делают, думаю, что хотят. У него проблем будет побольше. И песню, которую он выбрал, совершенно не случайная. В эту историю он вложил часть своей души, надеясь на ответную. Но…       Антон лишь хихикая подстебнул Арса и, кажется, не замечал ни слов песни, ни то, что он снимал его спящим. Таким хрупким, мягким и неприкосновенным. Арсению опять больно       В квартире все собрались знакомые, Арсений знал всех и был рад, что не перестают совершать такие встречи, даже, если только на праздник. Но от этого становилось тепло в груди. Чувство, что ты не один. Хотя кому он врёт.       Арсений сидел на кресле, держа в руках стакан с коньяком. Улыбался. Со стороны это слегка подвыпивший парень, который сейчас в своих мыслях и, видимо, ему там хорошо. Вовсе не так       Арсений видел, как Ира улыбается Антону, целует его в нос и что-то шепчет на ушко, а тот совсем и не против, наоборот, сам целует её страстно в губы, вот так вот, при всех. При нём. Заигрывает с ней, флиртует ещё больше, когда видит опустошенный взгляд Попова. Шастун поник, опуская подбородок девушки, но не ушел от неё, сидел рядом и слушал её историю сегодняшнего дня.       Арсению стало жутко не по себе, даже, если рядом и близкие, но всё не так. Всё совершенно должно быть не так. Он мечтал не об этом, не о таком его дне рождение. Не о том, чтобы Ира была рядом с Антоном. Было обидно и чертовски больно видеть их вместе и знать, что ты для него просто коллега. Просто друг.       Попов не выдержал и, как прежде улыбаясь, вышел в коридор. Надев кроссовки и выйдя за дверь, он облокотился на перила и зарылся руками в волосах. Хотелось орать, метать и кричать, как он его ненавидит. А шепотом произносит слова, которые он никогда не скажет ему.       Арсений не курил. Считал это вредной привычкой и не понимал, чем помогают сигареты, но почему-то полная пачка всегда лежала в кармане. Попов закурил, втягивая в себя яд, который убивает. Но… убивают не сигареты. Человека губит человек       Шастун видел, как подавленный Попов вышел из комнаты, улыбаясь и держа в руках пустой стакан.       «Ушёл?» — промелькнуло у него в голове, хотя не хотел в это верить. Не сегодня и не сейчас. Ему нельзя уходить отсюда.       Улыбаясь Ире, Антон шепнул на ушко, что пойдет покурит. Она только кивнула и отпустила руку любимого. На нём была лишь легкая белая кофта, в кармане телефон, ключи и пачка сигарет с зажигалкой. Выходя в коридор и надев кроссовки, он с минуту стоял у входной двери набираясь духу.       Арсений медленно потягивал сигарету, снова задаваясь вопросом, как их можно курить, но едкий дым обжигая горло плавно уходил в легкие и становилось легче. Ещё бы стакан с коньяком.       Услышав щелчок двери и хлопок, Арсений не стал поворачиваться, думая, что пришёл Серега поговорить. Он не любил это дело, но зная, что у Попова творится внутри, никогда его не оставит и сам начнет больную тему. Выслушает, а потом нальет ему чего-то крепкого.       К его удивлению на перила легли локти совершенно не мелкого пацана, а высокого и того самого парня. Сука. Арсений не знал, что делать. Хотелось ему врезать и выбить всю дурь, но за что… Он живет своей жизнью и, Попов туда не входит. Его там не существует. — Все-таки куришь, — усмехнулся Антон, вытаскивая из кармана полупустую пачку сигарет и зажигалку, — я думал, ты против подобного. — Иногда полезно, — сухо ответил Арсений. Он держался изо всех сил. Делал из себя обычного коллегу, нельзя переступать за полосу. Просто нельзя иначе потеряет его за секунды. Стало душно от близкого контакта. Их локти слегка соприкасались. По лбу скатилась капелька пота, а руки подрагивали. — Я рад, что ты счастлив. У тебя есть всё и это круто, — это было неимоверно сложно. Попов не знал, что говорить, как правильно подбирать предложения и как выражать мысли в другой форме, не задевая его чувств. Хотелось признаться обо всем, что он чувствует, думает. Но всегда есть чертово, но. На него нельзя закрыть глаза. Нельзя забыть и перечеркнуть. Слишком тяжело. Слишком неправильно.       Шастун молчал. Молчал, пока сигарета не дотлела и не потушилась об пепельницу, но Арсений не выдержал. В груди было до мурашек по коже больно, а на глазах выступили капельки, которые он смахнул быстро проморгав. Попов затушил сигарету, повернулся, не смотря на Антона и сделал шаг. Вот и всё. Это конец истории, которая не закончилась хорошо.       Рука на запястье не дала сделать следующий шаг, и Арсений удивленно поднял взгляд на Шаста. — Знаешь, я был прав. — В чем? — Ты очень ревнивый.       Антон улыбнулся и посмотрел на ничего не понимающего Арса. — Я счастлив, когда рядом есть ты.       Попов не верил своим ушам, да он сейчас ничему не верил и считал это разводом. Может они так решили пошутить над ним, а потом до конца жизни прикалываться. Больно. Но ему хотелось верить, что это не пустые слова. — А как же Ира?       Для Арсения это было всё пределом разумного, больной фантазией или он сейчас обкурился и валяется в подъезде, а это всего лишь очередной его сон.

Невозможное не может стать возможным

— А Ира тому доказательство.       Антон подошёл ближе, не отпуская его запястье, а опуская руку и переплетая пальцы. Арсений застыл, не подавая признаки жизни. Сердце бешено стучало, а ум не принимал происходящее. Левую руку Шастун плавно приложил к щеке Арса и тот, как кот начал ласкаться. Дыхание участилось, а в подъезде стало душно. Мало воздуха, мало места. Мало Антона. — Я догадывался и оказался прав. Прости, что так поздно, — шепотом произнес Антон и прильнул к губам Попова. Это был скомканный поцелуй, нелепо стараясь переплетать языки и крепко сжимая руки.       Этот день рождение перевернул несколько жизней. Одну из них уничтожил, а две сделал счастливыми.