пора жениться

I want you to notice, What you've been missing I want you to feel that, Feel that deep inside of you

— Мне пора жениться.       Тэд сказал это так твёрдо и уверенно, что всегда невозмутимый и приподнятый Стинсон вздрогнул. Он сразу соскочил с кресла, в котором сидел уже так долго. Мосби часто бросал что-то невразумительное, которое нормальному человеку и в голову бы не пришло. Но сейчас он был крайне серьёзен, и это очень сильно пугало.       Барни почти что подавился воздухом, выставив руки вперёд. Архитектор обеспокоенно покосился на него, но сразу понял, какая фраза за этим последует. Тэд тяжело вздохнул и закатил глаза, складывая руки на груди. — Нет-нет-нет, Тэд Эвелин Мосби, ты не посмеешь, — почти кричал Стинсон, а его глаза были открыты так широко, что, казалось, выпадут из орбит. Пусть у него и спёрло дыхание, но он всё равно стремительно подошёл к архитектору. Сам того не замечая, он посчитал количество шагов между ними. — Ты не посмеешь оставить меня одного! Ты — мой второй пилот, Мосби. — Барни, стоять, попридержи коней, — прорычал Тэд. Несколько секунд он собирался с мыслями, пока Стинсон внимательно смотрел на него. — Во-первых, я женюсь не завтра: у меня ведь девушки даже нет! — Барни дёрнул головой, будто его прошиб нервный тик. Не любил он все эти упоминания взаимоотношений, тем более, от Тэда. Он был слишком отшибленным романтиком. — Во-вторых, взгляни правде в глаза. Мне уже двадцать семь, а я всё ещё не знаю, кто мой соулмейт. Это просто убивает меня, — Мосби сел на диван и схватился руками за голову. Стинсон взял со стола бутылку с отвратительно тёплым пивом и нервно сделал несколько глотков. — А если я не найду ту самую? — Она тебе вообще не сдалась, идиот, — прошипел Барни, садясь рядом с другом. Он изучающе смотрел на архитектора, покручивая в руках бутылку. — Она ведь такая потаскуха, удивительно, как она не сдохла от какой-нибудь заразы, — с громким стуком Стинсон поставил бутылку обратно.       «Хотя, такими темпами умрёшь ты», — Барни должен был это сказать, но слова застряли у него в горле. О смерти его лучшего друга вообще не хотелось думать. У него даже язык не поворачивался шутить, что он снимет кого-нибудь на его похоронах. Потому что это может обернуться нарушением сто четвёртой статьи кодекса Братана*, а это никому из этих двоих не нужно. — Готов поспорить, ты тоже кучу крестиков прячешь под этими дурацкими костюмами, — Мосби повернул голову к Барни, а тот вопросительно наклонил голову. Его рот слегка приоткрылся от возмущения, а в глазах так и был вопрос: «С чего это моя «половинка» должна быть потаскухой?». — Если нет, то вы просто характерами не сойдётесь. Согласись, двести женщин — чересчур. — Не чересчур, совсем не чересчур, — Стинсон гордо выпрямился и осуждающе посмотрел на друга. — Ладно, если тебе так будет лучше, то их сто девяносто девять. Иначе бы моя, как вы все говорите, «истинная», дубу дала бы. А мои крестики, поверь мне, всё ещё на месте. — И сколько их? — хмыкнул Тэд, поджимая губы. Он удивлённо вскинул брови, когда Барни чуть ослабил галстук и начал расстёгивать рубашку. — Эй-эй-эй, просто ответь мне! — Их всего десять. Даже плечи не закрывают, аж стыдно, — Стинсон брезгливо поморщился. Ему было противно то, что у его соулмейта такая неразнообразная жизнь, как-то жалко. — А у меня сто девяносто девять уже, — тихо сказал Мосби, и Барни испуганно повернулся к нему, почти падая с дивана. — Сколько?! — Стинсон схватил его за плечи, полностью разворачивая к себе. — Ты же понимаешь, что- — Понимаю, — вздохнул архитектор, отводя взгляд. — Перед смертью не надышишься, — оба парня замолчали. Но это точно не то, что в этой ситуации стоило делать. Только не молчать. — И у кого вообще был секс со ста девяносто девятью людьми?       Парни испуганно посмотрели друг на друга и быстро замотали головой. Барни даже тихо зашипел, но сразу прикусил кончик языка, отчего-то чувствуя горькую вину. Или это такое послевкусие от тёплого пива? Суть в том, что Барни не поверил ни в своё предположение, ни в то, что у Тэда правда такое пугающее количество крестиков. — Покажи мне их, — это должно было звучать угрожающе, но это таковым не было. Скорее, это звучало жалко. Стинсон просто боялся увидеть плечи и руки друга, полностью забитые этими самыми крестиками. — Я не верю, что их так много, ты бы паниковал намного больше, истеричка-Мосби. — Кто тут из нас двоих ещё истеричка, — архитектор тяжело вздохнул и принялся расстёгивать рубашку. Непонятно, но из-за чего-то это действие не было таким уж обычным, хотя Барни тысячу раз видел Тэда, как минимум, полуобнажённым. Стинсон пытался тешить себя тем, что это из-за того, что такое было чертовски давно. — Вот, полюбуйся.       Казалось, Барни потерял дар речи. Руки и плечи Мосби были просто усыпаны этими треклятыми крестиками, если не считать одного маленького свободного местечка рядом с ключицами. Это было одновременно и завораживающе, и до дрожи пугающе.       Сердце Стинсона больно защемило. Почему-то он был уверен, нет, он знал, что это всё из-за него. Ему сразу захотелось отмыться от этого неприятного чувства вины внутри себя, и, тем более, от ощущения чего-то трепетного и нежного. Он совсем не любил это. — Х-хорошо, верю! — вдруг отмер Барни и уже второй раз за вечер вскочил с места, на котором сидел, привычно широкими шагами направляясь к двери. — Приоденься, мы пойдём искать тебе- — Барни, — перебил его Тэд, надевая рубашку обратно и тоже вставая со своего места. — Послушай, мы ведь оба знаем, что эти крестики появились на моём теле из-за тебя. Ты — главный холостяк Нью-Йорка.       Архитектор закрыл глаза, ожидая получить традиционную пощёчину. Чтобы они разошлись и больше никогда не звонили друг другу, а через пару часов Мосби тихо умер в своей квартире. Робин, конечно, будет не очень приятно вернуться домой и найти труп, но Тэд оставил бы ей прощальную записку с извинениями.       Барни замешкался. Он не знал, что в этой ситуации вообще стоит делать, и стоит ли. Стоять истуканом он не мог, это бы запутало всё ещё сильнее, поэтому надо было сделать хоть что-то. И неважно, к чему это приведёт. Несколько секунд он просто тоскливо смотрел на Мосби.       Вдруг, Стинсона прошибло током. Он совсем не замечал, что происходит с его лучшим другом. С каждым днём он становился всё бледнее, глаза тускнели, а свою излюбленную причёску он вовсе перестал укладывать. Барни шумно сглотнул. И это всё из-за него.       Тэд правда ждал удара со стороны Барни, но, на удивление, его не последовало. И кто знает бы, как сложилась жизнь Стинсона, если бы он ударил его сейчас и сбежал, или просто бы сделал что-то, отличное от того, что он на самом деле сделал.       Архитектор почувствовал на своих губах губы Барни, и хотел уже отпрянуть, но ему просто не дали. Это было то, что ему сейчас так нужно. Мосби прижался к Стинсону, и вцепился пальцами в его бесящий пиджак.       Должно быть, двухсотому крестику не суждено появиться. — Тэд Эвелин Мосби, похоже, тебе правда пора жениться. — Выйти замуж. — Вечно ты любишь всех поправлять.