Мгновения

Если и есть во мне что-то вечное, так это глубинная, как морское чудовище, сжимающая грудь и подкатывающая к горлу истерика. «Мироздание, — думаю я, — многого ли я от тебя прошу? Спокойствия и внутренней тишины. Чтобы смотреть на серое небо и радоваться; или проклинать осень, дожди, миг, когда зародилась вселенная, но не желать сесть на грязный асфальт и расплакаться, плакать, пока не закончатся слёзы, а потом кричать, кричать, пока не докричусь до тебя, мироздание, но я же не докричусь. Я знаю, в этом нет ничего плохого, такое случается и нужно нам иногда: поплакать и покричать — но не каждый же день; пожалуйста, только не каждый день». Мироздание не ответит. Может, удастся вдохнуть глубоко на секунду, почувствовать себя легче — лучше и невесомей — считать ли мне это за ответ? «Вдруг это осень?» — подумаю я; повторять, словно мантру: осень, осень, всеголишьосень — час предрассветный. Темнейшее время суток. Но если и есть во мне это чудовище сердца, души, сознания, то оно самобытно и вечно; и, зарываясь в дно, бьёт хвостом, шевелит длинными, проникающими в мысли, как иглы в кожу, усами. «Делай, что хочешь, — могло бы оно мне сказать. — Будь счастливой, несчастной, люби, ненавидь, живи — мне всё равно. Я всегда буду здесь». И как же хочется закричать, мироздание, но я же не докричусь.