Аарониро Арруруэри

       В очередной раз я вывалился из сна — меня тряс за плечо Москеда. Ну не получается у меня то, что я планировал! Не получается!       — Отчет, Москеда, — приказал я.       — Это ваше 19-еженедельное пробуждение. Происшествий, заслуживающих вашего внимания, нет. Приходила с докладом Черуччи. Лас-Ночес уже остров, теперь расширяем кольцо воды и делаем радиальные каналы за горизонт. Внутри, под куполом, каналы делать не стали — во-первых, таким город сделал Айзен, во-вторых, боимся, что вода подмоет фундаменты, и здания начнут падать. Число ваших слуг с момента вашего ухода сократилось на четыре процента. Число неприсоединившихся сократилось на 87 процентов.       Минус четыре процента это конечно плохо, но лучше, чем минус 87 процентов!       — Как там Нел? Пытается растаскивать дерущихся пустых? — спросил я.       — Пытается, но неудачно. Она не может быть везде. А фракционов у неё только двое и особой силой они не отличаются. Возможно, если бы она убила, а ещё лучше — сожрала живьём несколько нарушителей, как делали вы, то был бы порядок, а так… Самое жесткое наказание от неё — изгнание. И ведь ничего не мешает тогда буянить вне Лас-Ночес, благо, нулевой отряд, хоть против Эспады слабоват, зарвавшихся идиотов рвет и жрет на раз.       Москеда продолжал отчет.       — Наиболее вероятные причины гибели Пустых — драки между собой. Однако Дордони не исключает, что некто сильный охотится на арранкаров вне Лас-Ночес. По приказу Тии вся Эспада, кроме Баррагана, занимается патрулированием, потери снизились, но виновника не нашли. Точнее, нашли и казнили, а потом съели много виновников, но никто из них не тянул на причину смерти десятого Эспады. Из достойного упоминания — только буйное поведение Нноиторы. Убил несколько ваших слуг, но нулевой отряд собрался вместе и отметелил его. Добивать не стали, следуя вашему приказу и опасаясь навлечь гнев господина Айзена. Когда Нноитора отошел, он попробовал отловить нулевой отряд по одному, но вмешалась Тия и вновь избила его, сказала, что будет за каждого убитого слугу Азатота отрывать ему палец, а за фракциона — конечность. Нноитора вроде успокоился, точнее, к нашим больше не пристаёт.       — Что-нибудь случилось здесь, пока я медитировал в Лесу Меносов? — уточнил я.       — Я освоил ещё одно кидо, — похвастался мне Москеда.       — И сколько ты теперь знаешь? — на автомате поинтересовался я, бродя кругами по комнате.       — Бакудо №1 Сай, Бакудо №8 Секи, Хадо №1 Сё, Хадо № 4 Бьякурай.       Я задумался. 4 приема — немного. Я знаю несколько десятков без учета памяти съеденных. Ичиго знает ноль, но это ему не мешает!       В каноне, Бьякуя, при помощи Бьякурая, пробивал дыру в Ичиго… Если очень упростить, то сила кидо зависит от его номера, объема вложенной реацу и силы пользователя, а также вербально и невербально, с полным текстом или без оного оно выполняется. Правильно действуя, обладатель большого количество реацу может и низкоуровневыми кидо наносить огромные повреждения.       — Давай выйдем, покажешь что можешь, — приказал я.       Мы вышли. Я указал на деревья, что решил использовать как мишени. Сначала Москеда использовал серо, потом Бьякурай. Серо у него было явно мощнее. На всплеск реацу синигами явилось несколько Пустых, но я приказал Москеде не скрывать реацу, и те разбежались.       — А как ваши успехи, господин? — спросили меня.       — Никак, — честно признался я.       Идея была проста — не тратить силы на рутину и ни на что вообще, войти в сон-медитацию во внутренний мир и вместе со своими занпакто навалиться на Маюри и доесть его. А уж с его мозгами и банкаем дальше бы прошло всё просто. Например, можно сделать ловушку для Нел или отравить ядом.       Насколько я понял, Заэль и Маюри переваривались по-разному: с Заэлем шло постепенное переваривание, где я медленно, кусками получал его реацу, и что важнее — память и навыки. Заэль был подобен сейфу, который пинаешь, и оттуда вываливается чуток денег.       С Маюри было по другому: его переваривание, точнее получение памяти и навыков, работало по принципу всё или ничего. Пока я не получил ничего.       С входом во внутренний мир проблем не было, я даже нашел Маюри. Но вот помочь в бесконечной пытке Маюри моим занпакто не удалось. Я просто не мог спроецировать себя на поле боя или пыток!       — Москеда, я сниму маскировку своей реацу. Оцени, может, что изменилось.       На Лес Меносов обрушилось духовное давление разозленного арранкара. Москеда слегка побледнел, но держался.       — Чувствуешь разницу? — спросил я.       — Сложно сказать, повелитель. Я не сенсор. По моему, ничего нового. Ваша реацу не изменилась.       Ладно, план А не сработал, попробуем план Б. Стать сильнее можно не только за счет навыков Маюри и реацу синигами.       Я активировал звездочку съеденного в Венеции подчинителя и на этом ограничился.       — Разница есть? — спросил я. Мне было интересно, сможет ли он уловить силу «подчинителя».       — Не знаю… возможно. Но она столь мала. Это определенно не сила синигами, — ответил мне Москеда.       Я, используя навыки съеденного, направил его силу на «контроль» своей ноги. Та мгновенно покрылась пленкой, смутно напоминая руку Чада из канона.       — Теперь я не только вижу глазами, но и ощущаю в вас нечто новое. Что-то изменилось в вашем духовном давлении, — сообщили мне.       Я подошел к камню и пнул его. Камень разлетелся мелкой шрапнелью.       Я отозвал звездочку подчинителя. Нога вернулась к привычному виду, Москеда подтвердил, что реацу стала как раньше.        Я задумался. Я съел многих, уже будучи арранкаром. Пустой, пожирая синигами, может стать сильнее, но добавиться только реацу Пустого — реацу синигами как-то конвертируется внутри. Любой арранкар при пожирании синигами получает прежде всего рост своей силы синигами. А если я сожру подчинителя, обрету ли я силу подчинителя? Не память, не силу, не навыки, а именно, назовем это условно, «реацу подчинителя?» Ещё один сообщающийся сосуд в моем резерве? У меня появиться новая сила? Я смогу, как Иноуэ, колдовать заколками или нечто вроде этого?        Подумав, я окончательно съел трёх подчинителей, что уже были во мне. Я ощущал, как звездочки во мне гаснут, как я навсегда теряю их память и навыки, но взамен получаю…       Смех арранкара раздался по лесу Меносов.       Вновь я активировал звездочку подчинителя. Пленка была ярче.       — Я чувствую разницу до и после, — прокомментировал я.       — После чего, господин? — уточнил Москеда. — Сейчас от вас этой странной силой полыхнуло сильнее, — подтвердил Москеда.       Я задумался. Сила подчинителей… Я сел в позу лотоса и попытался обратить свой взор внутрь себя. Так, реацу Пустого. Реацу синигами, сейчас они смешаны. А вот это что? Какая-то другая сила.       Я отозвал память и навыки съеденного подчинителя. Другая сила ослабла, но не исчезла.       Я попробовал напитать ногу энергией, не опираясь на чужую память, — не вышло. Наиболее вероятное объяснение — у меня теперь есть сила подчинителя, как и сила синигами, как и сила Пустого. Но как этой силой пользоваться, и что она мне даст?       — Москеда, нам нужно устроить мозговой штурм. Я сейчас воплощу свой занпакто синигами и будем думать втроем.       Мы сидели на земле — я, Москеда, и мой занпакто в активированном шикае в облике змеи и думали.       Идей было много, стоящих мало.       — Господин, я думаю, вам просто нужна более глубокая медитация и тогда вы сможете завершить первоначально задуманное, — предложила мне змея. — Вам пора во внутренний мир, мы всё обсудим. Без посторонних ушей.       Легко сказать, а как войти в эту углубленную медитацию? Буддизм? Нирвана? Долго. Я лазил по памяти людей. Наркотики и алкоголь? А что меня вштырит, кроме как крови Тии? И таскать всё это с собой? Нужно проще… Многим при жизни помогала расслабиться музыка…       Я задумался. Итак, мне нужен способ использовать силу подчинителей. Третий меч мне не нужен — чем его я буду держать? Хотелось бы дистанционное оружие. Но пистолет мне не поможет медитировать. А если совместить одновременно медитацию и дистанционное оружие?       — Москеда, я опять в медитацию. Следи за ситуацией.       Я вошел в жилище мертвого синигами и упал на его кровать. Я уже научился быстро засыпать, даже без усталости, и вскоре отрубился.       Опять я в своём внутреннем мире, в роскошной квартире. Я подошел к межкомнатной двери.       — Хочу, чтобы в соседней комнате был подходящий мне музыкальный инструмент, — сказал я вслух.       Я открыл дверь, зашел в новую комнату… Там стоял… Рояль?       Я сел за стул и попробовал играть. Играть я не умел, выходило просто брюзжание.       — Отвратительно, — сообщила мне змея, вползая в комнату. — На что ты рассчитывал? И как ты будешь являться на собрание Эспады, постоянно таская с собой этот инструмент?       — На месте Айзена бы я десять раз подумал, прежде чем выставлять мне претензии. Ведь рояль у меня, а не у него! — сострил я.       — Это не рояль. Это пианино, — поправила меня змея.       Я акцентировал внимание на пианино. Оно обратилось в дым, и дым собрался в новый инструмент.       — Это не рояль. Это фортепиано, — опять поправила меня змея.       Метастазия съела немало людей. Я нашел одного музыканта, активировал его звездочку. Обретя его память и намывки, я легко материализовал рояль и стал играть, причем весьма не плохо.       — Ты занимаешься ерундой, — поправило меня занпакто.       — Варианты? У меня нервы, — уточнил я.       Змея отползла в другую комнату, но скоро вернулась, притащив книгу, держа её хвостом. На обложке было написано: «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», повесть, Г. Ф. Лавкрафт.       Змея положила книгу на пол и начала листать. Хвостом.       Я прочитал вслух фрагмент, на который мне указала змея.       «Демон, обитающий в бездне, где звучит бой барабанов и вой флейт», — прочитал я вслух.       — Ну и какое отношение это имеет ко мне? — уточнил я.       — Действительно, какое? Ты хоть подумал почему твой занпакто запросил книги Лавкрафта? И почему ты назвался именно именем Азатота?       Я задумался. В принципе, занпакто Ичиго тоже его учил, хоть и через мордобой, так что, может мне ещё и повезло?       — Значит, флейта и барабан? — уточнил я.       — Да. Но тренироваться во внутреннем мире с этой силой бессмысленно.       — Значит, я выхожу из сна и в мир живых за инструментами? А потом тренироваться? — уточнил я.       — Инструменты ты должен сделать себе сам.       — Не умею. И играть не умею, — признался я. — Память съеденных подойдет?       — Не подойдет. Придется учиться, — поправили меня.       Вздохнув, я вернулся в реальный мир.       Итак, нужно обеспечить себе музыкальное сопровождение. Я отломал пару веток в Лесу Меносов и постучал по камню. Сойдет за барабан? Постучим, проверим. Нет, не то.       Тут не мир живых — ни инструментов, ни материалов. Что делать?       — Москеда! Отправляйся в мир живых! Я тебя жду здесь. Принеси мне флейт и барабанов. Разных. Хочешь, — укради, хочешь, — купи, единственное — действуй подальше от Японии. Хочешь, — запроси гигай у Гэ Чжаохуана.       Москеда побежал в сонидо выполнять. Я стал ждать. По ощущениям, его не было часа два.       Он выгрузил передо мной груду дудок и барабанов.       Я взял дудку и стал дудеть. Звук есть, ничего больше нет. Потом я попробовал использовать силу подчинителя на дудке. Дудка мгновенно развалилась. Как и вторая, и третья… Когда дудки закончились, я перешел за барабаны. Гора инструментов стремительно уменьшалась и дошла до полного уничтожения.       Что-то я делаю не так. Не хочется заниматься ручным трудом — у меня нет опыта в ремесле. Неужели надо сделать инструмент самому? Нет другого варианта? Сделать самому — как и из чего? Или заготовка будет неправильная? Асаучи мне выдал Айзен, почему тут придется всё делать самому?       Самому… Я выдолбил нечто вроде дудки из дерева леса Меносов. Направил туда силу подчинителя. Разрушилось, но не сразу. Уже лучше.       Гипотетически, сила должна быть эффективней, если инструмент качественный и имеет нечто общее со мной.       Качество — это вопрос материала и его обработки. Череп Айзена мне никто для барабана не выдаст, будем обходиться чем есть. Обработка материала… Ну, если верна идея — сделай сам, — будем считать этот параметр постоянным. Инструмент должен иметь нечто общее со мной? Есть одна идея.       Предположим, материал плохой. Ну не пускать же мне на материал Москеду? Или пускать?       Я внимательно посмотрел на Москеду, оценивая плюсы и минусы идеи.       Москеда стал пятиться.       — Успокойся, разве я тебя обижал хоть раз? Не нервничай, — обрадовал его я.       Москеду жалко. Да и я знаю материал получше, попрочнее. Если подумать, я уверен, что всё, что нужно, уже во мне.       Какой барабан делать? Проще всего сделать щелевой, но я решил сесть за более типичный мембранный барабан, состоящий из полого корпуса-резонатора цилиндрической формы, на которую натянута кожаная или иная мембрана.        Я активировал звездочку Пустого-регенератора. Достал свой меч и стал сдирать с себя кожу, сопровождая это медицинскими кайдо. Главное, ай, немного, без фанатизма, ай, пойдет на оболочку для барабана. Хорошо, что Пустые более живучие, чем люди!       — Господин, с вами всё в порядке? — спросил меня Москеда.       — Всё прекрасно, только больно. Но это нужно для дела.       Корпус… Я принял вид Пустого-многоножки и отгрыз себе нижний сегмент. Теперь чуток перекусить, оставив только внешнюю оболочку… Вскоре принял человеческий вид и занялся натягиванием кожи на хитиновый цилиндр. Когда натянул, ещё раз сменил форму в Пустого с длинными пальцами, отломал себе два пальца, очистил их от плоти и стал обладателем двух палочек.        Я осмотрел полученную конструкцию. Жутковата, зато размер небольшой, можно с собой таскать.       Я направил на барабан силу подчинителя, тот не разрушился. Я стал играть. Много ума стучать в ритм не надо. Меня мгновенно потянуло в сон.        — Москеда, чувствуешь что-нибудь?       — Никак нет, господин.       Итак, в плюсы — эта хрень не разломалось и вроде бы даже работает. Минусы — вгоняет меня в сон, хотя со сном у меня и так проблем нет.       Ладно, пока оставим барабан в покое, работает и ладно. Займемся дудкой.       Подумав, я решил идти тем же путем. Активировал звездочку Пустого-регенератора, сделал из левой руки много щупалец, приготовившись прижать рану, а правой схватил Глоттенерию и взмахнул.       Мой крик боли затмил вой гиллиана где-то вдалеке. На пол упала левая нога ниже колена. Кровь уже перестала течь, я чувствовал, как благодаря Пустому, подарившему мне способность к регенерации, зарастает рана, но я не Улькиорра — мгновенной регенерации нет. На регенерацию будет потрачено много реацу, и, дай бог, если я смогу увидеть свою ногу завтра.       Думая, какой дичью я занимаюсь, я занялся очищением отрубленной ноги от мяса.       Ну почему у меня не как у людей? Иноуэ со своими заколками в некором роде тоже подчиняющая. Но её заколки сами учили как пользоваться силой! А я? Всё методом научного тыка. А если учесть, что пробы на себе — не побоюсь этого слова — метод научного само тыка.       Единственное, что грело душу, — это офигение на лице Москеды. Ох, не часто Пустые себя калечат!       Вскоре я держал в руках приличную костяшку. Подумав, велел Глоттенерии принять облик щупальца, ужаться и выгрызть дырки и полости внутри кости ноги. Так я стал обладателем костяной дудки.       Убедившись, что я в облике Кайена Шибы (заодно проблему с ногой решил), я поднёс дудку ко рту и дунул.       Из дудки вместе с воем выскочила соплеобразная волна энергии и пробила дырку в дереве. Напоминало это хадо низкого уровня, хотя реацу синигами или Пустого я не почувствовал.       Вскоре я понял две вещи. Во-первых, я не умею играть на музыкальных инструментах, а если я использовал память и навыки людей музыкантов, то инструменты вообще отказывались работать.       А во-вторых, дудка работала. Я сумел выдавать хадоподобные удары отдельными звуками. Я попробовал издавать не отдельные звуки, а сыграть мелодию. На то, чтобы получить более-менее ритмичные завывания, ушло несколько суток. Зато когда мне удалось сыграть нечто очень смутно похожее на мелодию, я погрузил Москеду в сон! Он прямо стоя уснул, упал и проснулся только, когда я перестал играть.       Интересно, это дудка волшебная или моя игра на ней?       Я попросил Москеду подудеть. Тот отказался.       — Простите, повелитель. Я видел, как вы её делали. Не хочется.       Брезгливый. Заставить? А, ладно. Я найду добровольцев. Зов.       Ко мне пришло несколько низших Пустых. Выбрал одного, кто должен был суметь дудеть. Тот дунул и мгновенно упал парализованным, а потом умер.       Я повторил опыт. Все, кто дул в мою трубку, — сначала падали парализованными, потом дохли.       Интересно, а есть граница по уровню реацу? Вряд ли на всех одинаково действует. Скорее всего, если кто-то намного сильнее меня, не подействует. Кого-то моего уровня парализует, но временно. Более слабых убьёт.        Как бы это проверить? И на ком? Вдруг сдохнет? Или не сдохнет? Кого попросить подудеть на трубочке? Ладно, пока подумаем. А так, надо запомнить: если на тебя кидается Ичиго, говоришь, что ты не виноват, что тебя заставил Айзен, а сам предлагаешь закопать топор войны. Нет, не занпакто, а образно. А в это время — у нас такой обычай, вроде трубки мира, но ты несовершеннолетний, курить тебе нельзя, подуди в трубку. Может, сдохнет, а если нет — и добить можно.       Едва я перестал играть, Москеда проснулся. Вскоре он привел мне под зовом десяток Пустых, что изображали аудиторию.       Отрубались низшие Пустые быстро, но всегда в порядке увеличения их объема реацу. Судя по тому, как я сморил Москеду, — это он меня слушал несколько дней, сработал накопительный эффект.       Чтобы развеяться, Пустому хватало одного удара с трубки, но это был не комплимент моей игре, а констатация факта их слабости. Москеда отбил мою псевдозвуковую атаку рукой без повреждений.       Но всё равно, неплохо. Я прямо так и вижу картину: Ичиго дерется с Айзеном в финальной битве, а тут я подхожу, сажусь рядышком и говорю: «Вы не отвлекайтесь, продолжайте. Я тут в сторонке посижу, на дудочке поиграю».       — Ну как? — задал я вопрос своему воплощенному занпакто синигами.       — Прекрасно! Теперь тебе нужно, не прекращая играть, заснуть, и тогда ты сможешь помочь мне и Глоттенерии во внутреннем мире?       — Как я смогу заснуть, играя на музыкальных инструментах? — поинтересовался я.       — Ну уж постарайся, — посоветовали мне.       К счастью, довольно быстро выяснилось, что это можно делать в режиме частичной трансформации, не ограничившись человеческой физиологией: отрастив много щупалец, я бил ими в барабан, а головой, сохранив её человеческую форму (благо здесь темно), дул в дудку.       Пока я бодрствовал, получалось легко. Но во сне ничего не получалось.       Проблем добавляло то, что барабан меня вгонял в сон. Я уж подумал: вдруг у меня такая незадокументированная слабость — но нет, если я играю на чужом барабане без силы подчинителя, или играет на барабане Москеда, эффекта нет.       Ещё меня волновало, как я буду просыпаться, если засыпаю от своей же игры, но мой занпакто синигами обещал периодически будить. На всякий случай попросил будить и Москеду.       Две недели ушло на то, чтобы научиться во сне стучать в барабан и не просыпаться. Я считал, что это оказалось возможно исключительно из-за наличия щупалец — их удалось как-то запрограммировать выполнять простейшие действия. Правда, эксперимент показал, что, если, например, Москеда забирает барабан, щупальца ритмично молотят пустоту.       Ещё недели три бился с дудением, пока меня не осенило — зачем дудеть ртом? Я отрастил нечто вроде дыхалец моллюска. Щупальца держали трубку, дыхальца дули, другие щупальца периодически закрывали отверстия дудки, как они там правильно называются, перебярки, что ли?       Эффект не заставил себя долго ждать. Мне удалось играть на музыкальных инструментах и спать! Про качество игры говорить не буду, но мне хватило. Привычно я провалился в свой внутренний мир. Квартира. Всё как всегда. Я захотел очутиться рядом с Маюри и очутился.       Я ожидал увидеть Маюри скованным и изувеченным, но увидел его таким же, каким он был в день, когда я его съел: в форме синигами, в гриме, здоровым и с занпакто, в какой-то лаборатории, где он делал нечто с колбами.       — Добро пожаловать в мой внутренний мир, — сказал мне Маюри.       С одной руки он запустил в меня какое-то кидо, другой кинул какую-то колбу.       Я мгновенно активировал звездочку Пустого, специализирующегося на скорости, и рванул прочь от него, запуская в него серо.       «Что за ерунда?» — мысленно я спросил свой занпакто. — «Я тут приготовился надежно зафиксированного инвалида пытать, а тут бой!»       «Чтобы обрести его память и навыки, тебе придется его победить», — просветили меня.       Маюри, тем временем, исчез, и моё серо ушло в пустоту.       Я активировал навыки Пустого-сенсора, нашел Маюри под маскировкой и кинул в него бала.       «И как мне его победить в его внутреннем мире?» — уточнил я.       В моем понимании, во внутреннем мире ты можешь всё. На крайний случай, может, ты можешь всё, что можешь вообразить.       Моё бало отскочило от его кидо, в котором я опознал кидо №39 «Энкосен», круглый щит.       «Нет, здесь вы оба можете то, что можете в реальности», — обрадовали меня. — «Он — на момент своей смерти, ты — на момент сейчас».       — Рви, Ашисоги Джизо! — Маюри активировал шикай.        Я запустил в него с левой руки бакудо №4 — Хайнова, а с правой — серо.       Обе мои атаки встретились с огромной прямоугольной стеной, в которой я узнал бакудо №81 — данку.       Маюри засунул кончик пальца в глаз Ашисоги Джизо. Из глаза на рукояти меча, хотя, скорее трезубца, начала течь тёмная жидкость, и меч начал кричать. Мне мгновенно стало лениво двигаться, и эффект нарастал.       Но я не человек. Слух мне отключить просто. Я частично трансформировался, наделав новых щупалец, укрыв ими голову, отсекая себя от звуков. На щупальцах вырастил глаза, заодно обеспечив себе круговой обзор, и в сонидо рванул к Маюри, размахивая мечами и активировав навыки Коги.       Маюри неважно фехтовал — он не смог ничего противопоставить двум клинкам и памяти опытного фехтовальщика. Мешали его кидо, но Кога тоже был не плох. Вскоре голова Маюри отлетела в сторону. Я порезал его тело, а потом испарил остатки в серо и разбил своими мечами его занпакто. Неужели всё?       — Молодец, — раздался в моей голове голос занпакто синигами, — готовься к следующему бою       — Не понял? — уточнил я. — Я же убил Маюри в его внутреннем мире!       — Так нужно убить несколько раз! — обрадовали меня. — Не волнуйся, твои силы будут восстановлены, как и его. У вас обоих останутся воспоминания о предыдущих боях.       — А сколько раз нужно будет победить? — уточнил я. Просто я сомневался, что Маюри дважды можно поймать на одну удочку. — Два, десять, сто?       — Не знаю, — обрадовали меня.       — А какой процент моих побед требуется? Три из пяти, девять из десяти? — уточнил я.       — Ты должен выиграть все бои, — обрадовали меня. — Начинаю обратный отсчет. Десять, девять,…       — А предупредить? Тебе никто не говорил, что информация должна быть полной, достоверной, своевременной?       — …три, два, один! — услышал я.       Я вновь оказался в том же месте, в то же время, как и Маюри.       Я кинулся на него с мечами, активировав навыки Коги.       В этот раз Маюри, разрывая дистанцию в сюмпо, активировал бакудо №21: Секиентон. Всё пространство заполнила дымовая завеса. За этим последовало бакудо №26 — Кёкко, Искривленный свет. Капитан скрыл от меня свою физическую форму и духовную энергию, изогнув свет.       Боясь получить удар по аквариуму, я отскочил в сторону, активировав свою маскировку. Хотелось бы использовать ресурексион, но я не был уверен, что его занпакто не сумеет меня парализовать, ранив по щупальцам.       Я силился его обнаружить, параллельно думая: можно ли вырастить щупальца без нервных волокон.       Маюри искать не пришлось: он активировал банкай. Полученная тварь начала выпускать облака ядовитого дыма.       Подумав, что концентрация яда ниже дальше от эпицентра, я начал отступать, закидывая банкай Маюри серо и хадо. По идее, от яда должен помочь герметичный барьер, но я такого не знал. Точнее, знал, пару кидо могли бы помочь, но яд быстро разрушит их. Оставалась надежда на мои способности к регенерации и поглощению (по идее, яд — тоже реацу. Но я же ем реацу?), но я верил в Маюри.       Я отступал, закидывая банкай Маюри серо и хадо. Огромный монстр получил множество ран, но продолжал меня преследовать.       Подумав, я использовал все защитные кидо, что знал, активировал шикай Кайена Шибы, призвав воду.       Я находился в водяной сфере, которая поглощала и отводила от меня яд. Отравленную воду я отбрасывал прочь, постоянно синтезируя новую. Под этой водяной сферой были защитные кидо.       Сам я рванул к Маюри в сонидо. Маюри рванул от меня, а за мной погнался его банкай.       Мне-таки удалось догнать Маюри. Он не имел меча, но сумел задержать меня при помощи кидо. Нанеся каскад ударов, я пробил его барьер Данку. Я начал кромсать его тело мечами в тот момент, как меня достиг его банкай. Водяная сфера оказалась мгновенно разрушена, барьеры продержались чуть дольше, одно из лезвий банкая Маюри пробило меня. В рану попал яд, мне сразу поплохело.       Но я успел расчленить Маюри и сжечь его тело в серо! Его банкай распался!       Получив смертельную рану, я лежал и умирал.       — Десять, девять, восемь, … — слышал я обратный отсчет моего занпакто.       На что я надеялся? На то, что я не сдохну до окончания обратного отсчета, и мне засчитают победу. Техническую. По очкам.       — Пять…       Больно. Тело не слушается и распадается прямо на глазах.       — Три…       Не спать, только не спать.       — Два...       Глаза закрываются… Может, если закрыть глаза на одном колобке, но держать открытыми глаза на втором колобке, ничего страшного? Надо было бы ресурексион после ранения использовать, жаль руку с Глоттенерий мне банкай Маюри успел откусить…       — Один!       Вновь, абсолютно здоровый, я стою перед Маюри.       Я кидаюсь на него, активировав память Коги, синхронно пытаясь активировать свой шикай синигами.        Маюри кидается на меня, активировав свой шикай.       Маюри сам насаживается на мой меч. Глоттенерия входит в его позвоночник и застревает. Мой меч синигами пробивает его грудь в районе сердца.       Я пытаюсь вытащить мечи, но слышу смех Маюри. Правой рукой он мертвой хваткой держит мой меч синигами. Я тяну его, но тот выходит из раны слишком медленно. Глоттенерия застряла в позвоночнике намертво.       Я вижу, как Маюри наносит мне удар своим занпакто с левой руки по аквариуму. Я пытаюсь сотворить кидо, создать щупальца. Но телескопическая рука Маюри быстрее, трезубец летит мне в стекло.       Глоттенерия прямо в ране превращается в толстое щупальце, разрывая тело Маюри. Маюри, словно пушечным ядром, пробивает, но инерцию никто не отменял.       Я пытаюсь увернуться, но, осознавая бессмысленность этого, двигаю колобки в головном аквариуме.       Один удар — три дырки, но мне удаётся разместить колобки так, чтобы они не пострадали, оказавшись между лезвий его занпакто. Глоттенерия уже почти доела разорванное тело Маюри.       Неужели обошлось?       Едва я успел это подумать, как головной аквариум лопается. Я пытаюсь сделать щупалец, чтобы слепить из них импровизированную чашу, в которую заключилась бы жидкость из аквариума и колобки, но левый колобок, подхваченный потоком жидкости, задевает клинок Маюри. Меня мгновенно сковывает паралич — не только раненного колобка, а всего тела.       Я лежу, как рыба, выкинутая из аквариума, и умираю от удушья, не в силах пошевелиться. Колобки пытаются дышать воздухом.       — Десять, девять, …       Я слышу обратный отчет откуда-то издалека.       Воздух внезапно стал горячим и сухим. Наверное, так умирают от обезвоживания?       — Три, два, один!       Вновь я стою напротив Маюри. В этот раз я не кинулся в ближний бой, пока не активировал шикай синигами, потом начали фехтовать, перекидываясь кидо. Маюри тянул время в клинче, а потом… взорвался.       Взрыв я пережил. Почти: аквариум опять разбился, но на этот раз я успел подхватить колобки и жижу из аквариума, и пребывание в импровизированной чаше было относительно безболезненным.       В следующий раз Маюри, совершив очередной гамбит, сумел ударить меня в тело активированным шикаем. К счастью для меня, ему не хватило сил пробить моё иеро.       В своё оправдание могу сказать только одно — я был уверен, что я нанес Маюри однозначно смертельную рану. Как он умудрялся жить и сражаться с половиной тела, откушенной глоттенерией (левой) и правой порубленной моим мечом — загадка.       А вот в следующий раз мне не повезло: Маюри плюнул мне в лицо, в аквариум, и его слюна впиталась. И я мгновенно оказался парализован. Наиболее вероятная причина — эта раскрашенная образина сумела за прошлые бои меня проанализировать и теперь как-то собрала яд — вероятно, смешав несколько основ, что у него были.       Падая (мы сражались в воздухе, стоя на уплотненных духовных частицах), я сумел активировать ресурексион, благо, меч я не отпустил.       — Пожри их, Глоттенерия!       Моё падение было прервано превращением в ворох щупалец. Яда, попавшего в организм, явно оказалось мало, чтобы справиться с такой тушей по массе и реацу. Щупальца потянулись к Маюри.       Он сжег пару щупалец при помощи хадо и даже успел призвать банкай. Мои щупальца попали в стену яда и стали разлагаться. Но щупалец было много, а движущая масса оставалась движущейся массой.       Я пробил тело Маюри и его банкая в нескольких местах и сожрал Маюри. Правда, попутно получил смертельную дозу яда. Но смертельную — не значит, что умру мгновенно, уж десять секунд продержусь?       Секунды три после смерти Маюри тело меня слушалось, а потом перешло на смертельные судороги. Было больно. Хотя нет, больно стало, когда эта гора плоти стала разлагаться!       — ... Три, два, один!       Наше противостояние с Маюри слилось для меня в бесконечный многосерийный проект, некую Санта-Барбару, но только с двумя актерами. После двадцати побед, половину из которых я достигал, получив смертельное ранение, я перестал считать. Бывали и интересные случаи. Например, во время семнадцатого боя я вырастил щупальца без нервных волокон. Я мог ими двигать, но не мог их ощущать (не было осязания). Действия таких щупалец, а также факт того, что они реально сжимаются, приходилось контролировать визуально. Но мне удалось тогда задавить Маюри числом щупалец! Эх, лучше бы я хентайный монстр с Сой Фонг сражался, это было бы хотя бы весело! Слабовато воображение у моего занпакто!       Но вот сейчас…       Маюри разошелся не на шутку. Он вероятно набрал по мне достаточно информации, его становилось всё тяжелее удивлять. Сейчас на меня наседало сразу три летающих банкая: один швырялся ядом, другой напоминал монстра-хватателя — мечту инквизиции, а третий отыгрывал камикадзе. Маюри же сидел на голове огромного уродливого ребенка — он назвал это «Конджики Ашисоги Джизо: Матаи Фокуин Шоутай» и швырял в меня кидо, колбы с ядом и самопальные гранаты.       Похоже, выбора нет.       Я активировал ресурексион. Уклоняться от атак стало невозможно. Я рванул в сонидо на Маюри — разогнать такую тушу в сонидо было очень затратно. Зато всякие энкоссены и прочие барьеры не смогли меня остановить!       На моём курсе возник и подорвался его летучий банкай. Часть моего тела разлетелось брызгами, рты завопили, но, потеряв треть массы, я устремился дальше в новом рывке. Я игнорировал ядовитые плевки, понимая, что уже получил смертельную дозу яда. Хотя нет — я пытался скинуть поврежденные участки и фрагменты тела, на которые попал яд. У яда же должна быть какая-то скорость распространения? Пока не дойдет до импровизированной головы — я жив.       Банкай-хвататель достиг меня и, используя крючья, щипы, присоски, колючки, попытался меня задержать.Я просто замотал его щупальцами целиком, а потом добил при помощи серо от Глоттенерии.       Получив множество ран, отравлений и растратив реацу, я дополз до Маюри.       Огромная форма ребенка, защищавшая Маюри, бодро двигала руками и ногами, но это было бесполезно: под его ударом я создавал выемку в теле, а как он пытался меня разорвать — растягивался, как резина. Не тратя время на ближний бой, мое слабеющее от яда тело просто нарастило новых щупалец, схватило Маюри, и я его сожрал.       И тогда пришла боль. Жаль, у меня не было времени этого придурка порвать на части!       Очевидно, что он вогнал в себя тот же яд, что был раньше в Нему, его лейтенанте. Ладно, мне не впервой травиться!       Я лежал и думал — доколе это будет длиться? Ладно, вскоре я опять излечусь, и всё пойдет как раньше.       Мне потребовалось очень много времени, чтобы понять, что обратного отсчета нет.        Мне бы радоваться, но это означало, что надо исцелять себя самому. Не знаю, сколько я так лежал — часы, дни, недели? В конце-концов, мне полегчало. Я смог принять вид арранкара, и я стал помогать себе медицинскими техниками синигами.       Когда я по ощущениям полностью исцелился, я вновь услышал голос своего занпакто-синигами:       — Мы победили со счетом 31-ноль! — порадовали меня.       — Теперь-то я получу память и навыки Маюри? — спросил я.       — Осталась только чистая формальность, — просветили меня.       В тот же миг мир вновь поплыл, а я оказался в своей квартире за столом. Передо мной стояло огромное закрытое блюдо. Я уже понимал, что я там увижу, но открыл крышку.       — Это точно Маюри? — спросил я. — Что-то не похож.       На блюде был запеченный человек.       — Да, Маюри, просто без своего макияжа и одежды. Чтобы получить желаемое, тебе придется его съесть.       — А может, ты его съешь? Или Глоттенерия? — с надеждой спросил я.       — Нет, тебе надо его съесть.       — Может, выдадите чем запить или заесть? — уточнил я.       — Нет, — огорчили меня.       — Но он весит примерно столько же, сколько и я! Я столько не съем! — ухватился я за соломинку.       — В этом плане твой внутренний мир погрешит против реализма. Ешь давай.       И я стал есть. На вкус, запеченный Маюри был, как… Мясо. Смутно похоже на курицу. Ну, лучше, чем сырой Заэль.       Я ел и думал. Интересно, у меня так потому, что я — Пустой или потому, что моя сила — полное поглощение? А ещё мне резко расхотелось есть Айзена. А то вдруг потом надо будет его 31 раз подряд победить во внутреннем мире, чтобы получить его память и навыки!       Я ел, благо столовыми приборами был обеспечен с запасом.       Как только я доел, меня накрыло. Маюри, наконец-то, усвоился!       Я буквально фонтанировал идеями. Например, использовать гарганту для межпланетных перемещений. А что, разрыв в пространстве есть? Даешь червоточины и космический флот! Или забуриться во внутренний мир для исследований и не выходить отсюда никогда. Или заняться важным процессом — можно ли занпакто сменить пол хирургическим путем? Химиотерапией?       Идей было очень много, но я сумел удержать воображение и искать только практически ориентированные. Фабрика искусственных душ, завод по производству ядов, эксперименты, эксперименты, резервные лежки для восстановления собственного тела, регенеративная сыворотка, искусственный лейтенант…       Очень захотелось смотаться в Сообщество душ и забрать аппаратуру, Нему и десяток толковых людей. И устроить там взрыв на прощанье! Интересно, а я могу прикинуться Маюри перед Нему?       Столько идей! Например, Маюри вдоволь наисследовался квинси. 2612 образцов — квинси, мужчин, женщин и детей пали во имя науки, во имя экспериментов, которые немецкие или японские врачи времен второй мировой посчитали бы слишком жесткими. Никто не выжил, но несколько тел на базе остались! Кто в морозильнике, кто в формалине. Если я их съем, то я смогу обрести силу квинси? И надо ли мне это? Вроде бы лук мне нравится больше, чем меч — можно пристрелить врага с безопасной дистанции!       А ещё... Магия синигами! Можно ли сделать аналогичную, но на основе реацу Пустого? Маюри, в отличии от меня, знал как подступиться к делу. Хотя, сожрать командира нынешнего отряда кидо не помешает!       Это не говоря про то, что появились идеи как способствовать прогрессу моих арранкаров!       Я решил думать о более приземленных вещах. Мгновенно в голове прояснилось, я был готов предложить уже 6 образцов тестовых устройств для маскировки реацу и два — для маскировки от эмпатии, не считая возможности заглушить эмоции наркотиками! В голове стала вырисовываться ловушка для Нел.       Со счастливой улыбкой я вернулся в реальный мир.       — Москеда, не паникуй. Я сейчас приму вид синигами и кое-что проверю. Кажется, у меня теперь есть банкай.       Силы Маюри слушались меня. Я почувствовал себя экспертом кидо (до мастера кидо Маюри не дотягивал объемом реацу) и обладателем огромного ядовитого банкая. Надо только времени для модификации тела и сбора взрывчатки…       Москеда стоял в сторонке, а я игрался новыми силами. Потом отловил несколько диких Пустых, устроил экспресс-вскрытие и тестирование ядов.       В голове роились идеи. Защититься от света? Легко, кидо отражающе-преломляющее свет. Или маскировочная модифицированная кожа. Смущают головы? Операция, одну голову пришить к другой, вывести нервы со спины к низу колобков. Изучить состав жидкости в которой плавают колобки, сменить кровь…       Только нужна лаборатория. Конечно, мысленный эксперимент никто не отменял, но опыт — критерий истины!       Я попробовал почесать голову чесательным пальцем и столкнулся с проблемой — отсутствием длинного ногтя.       — Повелитель, вы меня пугаете, — признался мне Москеда.       Я сам себя пугаю! Я отозвал звездочку памяти Маюри.       Ко мне вернулось старое восприятие мира.       — Всё нормально, чуть-чуть заигрался с новой силой. Москеда, мы идем домой. Только не спеша.       Мы шли, а я готовил ловушку для Нел. Маюри больше не сопротивляется. Я провел мониторинг, вычленил несколько десятков самых бесполезных Пустых и людей, чья память не представляла интереса (совсем неразумные низшие Пустые, дети-люди) и сожрал их окончательно. С грустью я смотрел, как внутри меня гаснут некоторые звезды. Теоретически, теперь «хор боли» от меня слабее. Можно подкатить к Нел с просьбой о встрече и обещаниями, что я на тропе к улучшениям, а потом неожиданно атаковать!       Пребывая в приятных мыслях как бы угробить Нел, я добрался до Лас-Ночес.       Хотелось сказать: дом, милый дом, — но вместо этого в голову лезло другое — Лас-Ночес изменился в моё отсутствие.       Лас-Ночес — остров! Нет, я слышал, да и я конечно не шутил, когда приказал копать, но не ожидал, что у них получиться, да ещё и так масштабно! Кольцо воды вокруг города и каналы, уходящие вдаль... Кое-где были видны арранкары и обычные Пустые, что продолжали копать.       Полоса воды перед Лас-Ночес была довольно широкой, становясь узкой в районе ворот. Ворота теперь напоминали средневековую крепость — в наличии был подъемный мост на каждые ворота.       Пока я разглядывал изменившийся город, я заметил движение. Ко мне приближались Гин и Тоусен.       — Господин Айзен желает видеть тебя, Азатот, — сообщили они мне хором. — Немедленно.       Нельзя было, что-ли, адскую бабочку послать? Ладно, сейчас же отправляемся.       Они побежали в сюмпо, я не отставал, используя сонидо. У меня куча дел! Ловушку Нел готовить, недовольных Нел искать, мастерить всякое… Фракцию и нулевой отряд проверить, на Тию посмотреть, Нноитору вербовать в священный поход против Нел! Что от меня хочет Айзен? Чтобы я ему на дудочке сыграл?       Мы вошли в тронный зал. Я поклонился и поздоровался, всё как положено.       — Господин Айзен, мне сообщили, что вы желаете меня видеть? Я правда не понимаю, почему такая срочность, — признался я.       — Позволь Тоусену всё рассказать, — сообщил Айзен.       — Пустой, ты обвиняешься в нарушении субординации, неуважении к капитану Айзену, а также преступной халатности и выдачи наших планов. Теперь, из-за тебя синигами знают об арранкарах и о том, что господин Айзен собирает десять Пустых! — выкрикнул мне Тоусен.       Я немного опешил от абсурдности заявления. Очень хотелось вслух усомниться в нецензурной форме в умственно-психическом состоянии Тоусена, но я решил не обострять. Не сейчас, когда вокруг меня трое синигами, а я один. Причем один из этих троих может легко убить весь Лас-Ночес.       — Прошу прощения, вы не можете подробно объяснить в чем меня обвиняют? Факты какие? — поинтересовался я.       — Ты написал некий текст… — начал Гин, — в котором описал многое, пусть и искаженно. Указал, что капитан Айзен собирает десять Пустых. Арранкар, это дословно — снявший маску, можно догадаться, что господин Айзен работает над модификацией Пустых. И ещё, стиль твоего изложения… Например, ты назвал господина Айзена «бабочкой»…       Я воровато заозирался по сторонам. Так, я ещё жив — это плюс. Остальное — минус. Варианты: свалить на дурачка. Типа, мои подчиненные идиоты. А я не уследил. Хороший царь, плохие бояре. Зная менталитет моих воспитателей, я всё равно получу люлей (сюзерен отвечает за подчиненных), также не исключено, что меня самого заставят всем причастным рубить головы. Это не тот случай, когда я любимый, нашкодивший ребенок, где можно кричать «простите» — и тебя простят.       Значит, — покерфейс и кричим, что это был план. Таков мой план!       Я начал озвучивать своё мнение:       — Это хитрый план! Враг не будет воспринимать нас всерьез! Мы сможем нанести сокрушительный первый удар! А зеваки будут мешать нашим противникам в мире живых! Мы же сможем скрыться в толпе праздношатающегося сброда! Синигами будут вынуждены заниматься вместо службы ерундой — от них будут бегать свежеумершие духи! Вы же в курсе, как я извратил обряд консо? Кто захочет в таком участвовать? А ещё часть наших врагов — живые люди. Или живут среди живых людей. День не выспятся, два не выспятся, с друзьями поругаются, а потом отвлекутся во время боя и пропустят удар! Всё на благо дела господина Айзена! Если я виноват, то лишь в излишнем рвении, пусть господин Айзен решит, как меня наказывать!       Я плюхнулся ниц перед троном Айзена. Впервые я был рад своей анатомии: можно коленопреклоненно склониться, уткнуться аквариумом в пол и при этом вертеть колобками и смотреть на их лица.       Гин хмурился, Тоусен держался за рукоять меча, Айзен же был нечитаем, как всегда.       — Какой сложный случай, — начал Айзен, не вставая с трона. — Мне нужно время подумать. Я сообщу своё решение через неделю.       Помилование или отсрочка? Он меня что, стебет, что ему думать надо? Тем более неделю! У него было достаточно времени подумать в моё отсутствие! Хотя… Он что, за всё это время не отменил моё решение? Надо узнать, он Гэ Чжаохуана казнил или нет? Вдруг Айзену понравилось моё творчество? Если да, то мы пойдем на синигами с новым боевым кличем: «Да здравствует Айзен Соске, секс-символ Хоэко Мунго!»       — Однако Тоусен и Ичимару считают себя оскорбленными, — продолжил Айзен.       — Чем именно я вас оскорбил, Тоусен-сан? — уточнил я.       — Перечислять очень долго. Но в твоей манге, например, я член организации Black Lifes Matter. Причем «член» не в смысле часть, а в смысле половой орган. Проводились выборы, конкурсы, жюри оценивало… — начал Тоусен.       — Я понял, — признался я.       — Пустой, я вызываю тебя на бой, — сообщил мне Тоусен. — Прямо сейчас.       Ну, могло быть и хуже. Подкараулил бы где-нибудь и по башке без предупреждения дал.       — Я тоже вызываю тебя на бой, Азатот, — добил меня Гин. — Если вдруг выживешь, об уроках кидо можешь забыть.       А ты-то что обиделся? Подумаешь, я написал, что от тебя ушла девушка со словами: "Размер всё же имеет значение!», а на следующий день ты обрел банкай, где можешь увеличивать размер своего занпакто!       Я сглотнул. Ну, могло быть хуже — навалились бы вдвоем без предупреждения. А вообще, такой подставы от Вас, Гин-сенсей, я не ждал! Выживу — напишу новую мангу, в которой ваша девушка, Мацумото, ушла к другой девушке! А капитан Айзен был непреклонен в вопросе с бисексуалками, отказался её пощадить, и чтобы спасти любимую, вы стали предателем! Ради любви!       Я нервно хихикнул. Нет, с писательством надо заканчивать, это точно.       Думайте, колобки. Инстинкты просят убить двух идиотов, благо, повод есть, а потом сожрать. Наверняка так действовал канонный Арронилье, но помогло ли это ему? По идее, рост реацу и навыков — это плюс, но не факт, что Айзен даст мне съесть тело своего соратника, а без этого их убийство не имеет смысла. Да и не факт, что если я начну кого-то из них всерьез убивать, меня Айзен не убьёт. Я бы, если кто-нибудь захотел убить или сожрать кого-нибудь из моего нулевого отряда — обиделся бы, а если бы им предложили учебный бой — обрадовался, обеспечил безопасность, и пусть мои орлы тренируются.       Вспомним моё целеполагание. Итак, я хочу выжить. И жить хорошо. Но я предполагаю, Готей-13 и Ичиго в одиночку не разбираются. Даже будь я круче Баррагана, нужны союзники. Нужна банда, а лучше — армия. То есть, мне нужно, чтобы сейчас выжить — победить этих двоих, а чтобы выжить потом — хорошо бы, если эти двое выжили и потом сражались с Готеем-13.       В голове оформился некий план.       — Мне хотелось бы обсудить условия поединка, — обратился я к Айзену.       — Условия? — уточнил Айзен.       — Да. Это ведь не дружеский спарринг. Нужен судья. Кроме того, если мы будем драться всерьёз, кто-то умрет. Мне бы не хотелось ослаблять ваше дело! Поэтому я прошу Вас, господин Айзен, наложить на экс-капитанов своё кидо, которое сработает в случае, если они получат смертельный удар. Тогда вы остановите бой и признаете меня победителем. И ещё… скорее всего, мне придется использовать ресурексион, лучше проводить бой вне Лас-Ночес.       — Почему не просишь наложить такое кидо на себя? — спросил Айзен.       — А вы наложите? — уточнил я.       — Нет. За свои поступки надо отвечать, — просветил меня Айзен.       — Я знаю подходящее место, — сообщил Айзен, вставая с трона. — Следуйте за мной.       Я подготовился рвануть в сонидо, но Айзен просто открыл врата перехода. Один шаг — и мы очутились в пустыне. Купола Лас-Ночес было не видно.       — Кто будет драться с Азатотом первым? — спросил Айзен.       — Я! — хором прокричали Гин и Тоусен, сделав шаг вперед.       Похоже, будет весело. Надо успокоиться. Да ладно, отметелить двух капитанов Готея-13 подряд — это вообще раз плюнуть. Ичиго, пацан-школьник, справился с Кучики Бьякуей и Зараки Кенпачи, чем я хуже?       Итак, к боевым испытаниям 4 Эспады приступить. Жаль только не успел, используя память Маюри, наделать боевых приблуд, маскировочных устройств и ядов. Но у меня есть сила синигами, сила Пустого и сила подчинителя! И если, как в бою, применить свою дудку и барабан — я не понимаю, то у меня есть ресурексион! Ресурексион у многих есть, зато я единственный арранкар с банкаем синигами!       Я смогу победить! Ну, или хотя бы выжить! Наверное…