тот, кто хочет жить, должен разрушить мир и убить тех, кто мешает ему жить
Тучи сгущаются за окном и грозятся вот-вот обрушить на Лондон дождь. Там где-то в далеке сквозь всю эту пелену пробиваются лучи солнца. Надежда на лучшее. Но лучшего не будет. Особенно, когда на DM Group несётся сама Смерть, потряхивая своими костями.
Кабинет призедента всегда был чист, не считая тех моментов, когда казнь приходилось проводить прямо на месте. Но сейчас ощущения, что тут прошёлся тайфун. Многие важные документы сброшены с полок и со стола, ноутбук валяется где-то в углу, подавая признаки жизни, мини-бар так же разрушен, и алкоголь вытекает из разбитых бутылок прямо на дорогой итальянский ковёр. В углу у двери сидит мужчина 40-47 лет, рубашка наполовину растёгнута, тёмные с сединой короткие волосы взъерошены и в руках, наверное единственная, уцелевшая бутылка вина, вкус у которого такой же, как и у
её губ.
МакЭвой никого и никогда не боялся, но сейчас его бледно-голубые глаза бегают по кабинету в поисках чего-то, что могло бы помочь ему.
Страх. Так вот, что это такое.
Боль. Так вот, что ощущала
она, когда расплачивалась за грехи своего, уже мёртвого, мужа.
Отчайная надежда на лучшее. Вот, почему
её глаза всегда бегали по комнате, а когда приходил брат, то серый кукольный взгляд на мгновение становился живым, с искрой надежды.
В кабинет несколько раз заглядывал секретарь, начинал было говорить, но в него сразу же летело то, что попадется под руку мужчины.
Джеймс истощён: морально и физически. Он не спал нормально уже около года. Любой шорох в доме, и в то место, откуда он доносился, уже направлено дуло пистолета. Снотворное не помогало, поэтому самым лучшим лекарством для него стал алкоголь, наркотики и оргии на квартире в пентхаусе.
В особняк больше ни одна девушка не ступит после неё. В общем, возвращение к прошлой жизни.
Правила в городе ужесточились. Люди в страхе ходили по улицам, боясь, за свою жизнь: любая провинность, любое уклонение от закона – пуля в лоб. Люди из братства «Призраков» были повсюду, но на то они и призраки, что люди их не видели. Поначалу горожане пытались уезжать из города, но был введён запрет на въезд и выезд из Лондона. Также камендантский час до 11 вечера.
Город был умыт кровью. По телевизору часто крутили зацензуренные видео о новых смертях и казнях, которые проводил глава Лондона.
Самое ужасное стало, когда из Кореи вернулся Зверь. Личный каратель Джеймса. Человек, проводивший казнь как ритуал, отдавая дань своим демонам. Клаус Скрам. Ему 30, а за его плечами уже 10 пожизненных и 5 смертных казней, десятки тысяч жертв и море крови.
Мужчина встал, и пошатываясь, подошёл к мини-бару, вернее к тому, что от него осталось. Наклонившись, он поднял бутылку коньяка и стакан.
— Шш..Шеф..
Джеймс наполнил стакан на три пальца, и медленно втянув до предела накалённый воздух, с яростью кинул бутылку в дверь. Секретарь пискнул, прикрывая её.
— Чёрта с два! Ирэн, я ясно дал понять, чтобы меня не бе-спо-ко-и-ли!! – прокричал мужчина и, вновь завидев в проём блондинистую макушку, медленно подошёл к девушке. — Ирэн, милая, скажи мне, ты глухая или до тебя просто долго доходит? – обхватив подбородок блондинки и улыбаясь какой-то странной улыбкой, спросил Джеймс.
— Тт..там сообщили... – девушка съёжилась, боясь что-то говорить дальше, но мужчина кивнул и стал выжидающе смотреть на неё. — Два КПП, на Севере и Западе, взорваны, идёт перестрелка, мирное население не трогают.. Ни одна камера не смогла поймать их, но наши
друзья с Севера передали информацию о них..
— Давай, скажи мне город и имя. Скажи мне, кто посягнул на то, что создал мой отец, – МакЭвой повернул секретаря к себе спиной и обхватил её горло, чувствуя, как та сглатывает.
— Город Глазго, братство «Крови», имя.. – Ирэн замешкалась, зная, что её ждёт. — Имя Мина Хайнс, – послышался хруст, и девушка замертво упала.
— Люблю верных людей, но в то же время меня от них тошнит, – проводя рукой по выжженым краской волосам, проговорил мужчина.
МакЭвой прошёл к столу, покрытому вишнёвым лаком, и сел за него, поставив подбородок на сложенные в замок руки.
За окном раздался раскат грома, и на Лондон обрушился ливень. Там на западе уже не было солнца, там тучи чернели и неслись за самой Смертью. Она разрастается, накрывая весь город своим чёрным балахоном, унося жизни тех, кто смел распоряжаться жизнью невинных.
Джеймс думал, что до этой встречи он не доживёт: либо сердце не выдержит, либо нервы сдадут, и он сам повесится у себя в особняке. Но нет. Целый год прошёл с их первого знакомства, но он жив.
"Если ты считаешь, что всегда будешь на шаг впереди меня, то ошибаешься. Да будь ты хоть на десять шагов впереди меня, я всё равно буду за твоей спиной, точить ножи и готовить пули, чтобы в один момент оказаться перед тобой и убить," – вспоминает слова Мины и думает, что "да, она права, я был впереди, но теперь она нагоняет". Мужчина открыл глаза. "Хотя, она уже передо мной".
— Отлично, вместо красной дорожки, блондинка в чёрном.
Перешагивая труп секретаря, проговорила русоволосая девушка. Медленной поступью она шла к столу президента, улыбаясь как-то странно и ужасающе, словно Дьявол во плоти. Серые глаза были, как костры, с высоким пламенем, искры от которого разлетались повсюду.
Элен. Она похожа на мать, и ничего общего с Майклом. Мужчина снова закрыл глаза отдаваясь воспоминаниям.
За Миной также медленно шёл её личный пёс, каратель и любовник. Чхве Чжухон. Он расположился на дивачике, закинув ноги на стол.
— Ты и так дорогу окрасила в красный.
— Возможно. Остался завершающий штрих, – девушка вновь улыбнулась. — Да, папочка?
— Папочка?
— Ох да, думала сказать тебе при нашем знакомстве, но как-то забыла, всё-таки не ты меня вырастил, а твой брат, — Хайнс по-турецки расположилась на столе перед МакЭвоем. — Я твоя дочь.
Джеймс резко открыл глаза и, с каким-то удивлённым и облегчённым взглядом, посмотрел на Мину. Он все 23 года считал Майкла предателем(коим он и являлся за помощь
ей), но такого не ожидал. Девушка отличается от Элен, лишь характером. Элен добрая, мягкая и
сломленная, а Мина жестокая и беспощадная, возможно, даже выращенная в ненависти к нему. И никакой схожести с Майклом.
— Ты похожа на мать, – МакЭвой вздохнул, потирая переносицу. — Я хочу видеть её.
— Обязательно увидишь, если попадёшь в рай, что мало вероятно.
— О чём ты?
— Она умерла. Сердце не выдержало при родах, и она окончательно сломалась, – девушка сломала в руках карандаш. — А виноват в этом ты, – указывая одним его концом на мужчину, проговорила она. — Ты виноват во всех её страданиях, виноват в её ненормальной любви к тебе. Знаешь, она мне всё изложила на нескольких листах бумаги...
Мужчина сидел, вроде бы слушая, но совершенно не вникая.
Его малышка мертва. Он не мог поверить. Но правда давила на мозг, а перед глазами появлялись пятна: кажется, он сейчас потеряет сознание. Хотя нет, от этого его спас удар по лицу и привкус металла во рту. Затем ещё один и ещё. МакЭвой упал с кресла и отполз к стене, кроваво улыбаясь. Он боится смерти(хотя до этого она была для него избавлением), потому что там, меж двух миров, мужчина не хочет увидеть Элен. Ему придётся смотреть ей в глаза и просить прощение. Он не умеет этого делать. И даже не смотря на это, Джеймс не собирался сопротивляться. Все эти удары он заслужил, и даже пулю между глаз.
— Ей не удалось отомстить за смерть мужа, поэтому это сделаю я.
— Если бы не её месть, я бы о ней забыл. Да я и забыл, только она появилась вновь... Мина, дорогая, месть – это дорога прямиком в ад, но никак не в рай.
— Плевать. Моя цель достигнута. К ней я шла 7 лет, поэтому... прощай, папа.
Выстрел оглушил кабинет, и на губах Джеймса застыла мягкая улыбка, а в уголках глаз застыла одинокая слеза...
