***
Просыпаюсь от звука будильника, на часах 9 утра. Собираюсь тихо, так, чтобы не разбудить Киру. Выскальзываю из квартиры, сажусь в такси. Дальше снова погружаюсь в свои мысли, рассуждая о том, что всё-таки скажу Мите. Достаточно быстро добираюсь до палаты Мити, как ни странно даже не попав не в одну пробку. С неким беспокойством стучусь в дверь. — Привет, — сказала я, проскальзывая в палату. — Привет, — отрываясь от планшета, как-то холодно отвечает Митя. — Как ты себя чувствуешь? — задаю ему этот вопрос, оставаясь стоять в дверном проёме. — Прекрасно. Выспался под наркозом, — ответ его был абсолютно без эмоциональный. — Мне сказали, операция прошла хорошо, — всё-таки решаясь пройти дальше, говорю я, скидывая рюкзак с плеч. — А что об это всем подряд говорят? Я думал только близким, — его голос абсолютно холодный, а его слова отдаются ноющей болью в сердце. -Как это случилось? — задаю этот вопрос, скорее для того, чтобы понять, виновата ли я в этом. — Не переживай, если ты думаешь, что я сделал это специально, моя травма чистая случайность, так что расслабься. — Мить, а ты можешь со мной нормально общаться? Я поговорить с тобой пришла, — прошу его я, пытаясь всё-таки наладить контакт с парнем. — Говори. Я слушаю, — коротко ответил он, наконец-то откладывая планшет в сторону. — Я думала о нашей последней встрече. Я… Я была не права, я так не считаю, — эти слова даются мне крайне сложно, признать свою вину не только для него, но и для себя. Беру себя в руки и договариваю, спустя небольшую паузу. — Мне тебя не хватает, — не решаясь посмотреть ему в глаза, заканчиваю я свои слова. — Вот только не надо меня жалеть. Не хватает ей. Ничё переживёшь, у меня получилось и у тебя получится, — он говорит это так отречённо, что его слова ранят в самое сердце. — Пока, — единственное, что я была способна тогда из себя выдавить, сдерживая подступающие слёзы, выхожу из палаты, бросая на него короткий взгляд. Вылетаю из больницы со скоростью звука, понимаю, что остро необходим свежий воздух, чтобы просто не задохнутся от напряжения, которое я испытала в больнице. Понимаю, что сейчас точно не до такси и решаю прогуляться до квартиры моего детства. По дороге, погружаясь в свои мысли: Знаете, что намного больней острозаточенного ножа острозаточенные слова близкого человека. Именно сейчас я поняла, как больно было Мите. То, что он чувствовал, когда я очередной раз пыталась донести до него, что мне на него абсолютно наплевать, а была я с ним так ради секса. Хотя скорее я пыталась это внушить себе. Попутно внушая, что это не те отношения, которые мне нужны, что подумают окружающие и какая же у нас внушительная разница в возрасте. А сейчас, когда абсолютно стало на это наплевать, когда вроде уже всё осознала, стало слишком поздно. Так вообще всегда. Почему мы всегда понимаем всё очень поздно? Поздно осознаём, что уже не любим, тех, кого любили 16 лет назад, что на их место приходят другие. Что старые обиды давно уже пора забыть и начать жить, как говорят с чистого листа. Полностью погружённая в свои мысли, не замечаю, как дохожу до подъезда.***
Спустя неделю
Сегодня у ребят соревнования. Как обычно, без проблем они пройти не могли, но всё-таки два золота. Света Голубева большая молодец, показала отличный результат и со стопроцентной гарантией заявила себя, как отличную спортсменку. Кирилл тоже молодец, несмотря на непредвиденную проверку, собрался, взял первое место и даже поставил рекорд. От счастья даже кинулась на шею Никитину, но всё-таки здесь немало и его заслуг, да и люди мы не чужие, просто уже не близки, как были раньше. А дальше решение Голубевой и наконец-то признание мамой, долго же мне пришлось ждать, целых 16 лет, чтобы она снова похвалила меня.***
Все достаточно счастливые покидают Москву. С Никитиным мы попрощались лишь банальным пока, как-то всё само собой разрешилось. Он решил дальше строить карьеру великого спортсмена. А меня ждёт дом и мои спортсмены, которые явно завоюют ещё не один комплект медалей, и я им в этом помогу, так сказать, чем смогу и даже больше.***
Спустя две недели
Вместе с Кириллом мы сели смотреть соревнования его отца. Месяц выдался достаточно сложным. Ни с Никитиным, ни с Митей мы не общались вообще. Краем уха слышала, что вроде как Митя идёт на поправку и скоро его даже выпишут. Школа у Кирилла закончилась, и теперь уже спокойно можно было уйти на каникулы и расслабиться, как и ему, так и мне. Даже сейчас сидя перед экраном телевизора, мне было не до очередной медали Андрея, я предполагала, даже была уверенна, что он победит. Но мои мысли были посвящены другому мужчине, пожалуй, тому о котором я уже не забываю почти два месяца. Из моих же собственных мыслей меня вывел мой сын. — Мам, я пошёл, погуляю с друзьями, в 9 вечера буду дома, — сказал Кирилл, приобнял меня и убежал в коридор. — Да, хорошо. Пока, — крикнула я сыну, который уже собирался выходить из квартиры. Кинула короткий взгляд на телевизор, убедилась, что у Никитина очередное золото и выключила телевизор. — Пока, мам, — в ответ крикнул Кир, и дверь закрылась характерным хлопком. Я всё-таки решила сходить перекусить. Не успев даже открыть холодильник, кинула взгляд на улице, на которой мой сын, как ни в чём не бывало, общался с Митей. Может быть, мне всё это приснилось, и на самом деле ничего этого не было. Решаюсь, всё-таки сходить открыть дверь. Мити долго нет и я, начинаю уже думать, что пришёл он далеко не ко мне. Рассчитывая всё-таки, что он зайдёт, оставляю дверь открытой. И наконец- то слышу его шаги и голос: — Кого-то ждёшь? — его голос звучит, как никогда приятно — Нет, с чего ты взял, — в очередной раз вру ему, хотя уже не раз обещала быть честной, как и с ним, так и с собой. — А, что ты здесь делаешь? — задаю ему этот вопрос скорее для того, чтобы как-то завязать диалог. — Вера, я обманул тебя. У меня не получилось тебя забыть. Это оказалось не так просто. Практически невозможно. Вер, я… — говорит он, подойдя ко мне достаточно близко, и наверно именно этих слов я ждала всё это время, но всё-таки прерываю его. — Замолчи, — а дальше уже мои губы накрывают его. Это не страстный и не нежный поцелуй, это просто необходимый глоток воздуха для нас обоих. Спустя минуты три мы всё-таки отрываемся друг от друга, но не нарушаем зрительный контакт. Я понимаю, что нам стоит обсудить с ним очень много, но это не будет разговор о проблемах. — Мить, пойдём хоть чай попьём, а то глупо как-то в коридоре стоять, — произношу я, утягивая его за собой. Уже даже не на кухню, а в бездну наших с ним отношений из которой обратной дороги нет, а он послушно идёт за мной, ели, успевая закрыть входную дверь.