Ranunculus

-3- - Да что здесь вообще происходит?! – спрашивал Каору самого себя, сбегая вниз по хрустящим от стекла ступеням. Гнетущее давление, казалось, исходящее от самих стен, вот-вот грозилось его размозжить. Неоправданное ощущение тревоги прицепилось, как пустой пакет к ботинкам, и теперь копошилось в расстроенных нервах гитариста. Этот дурацкий сон, ощущение смерти, и чувство страха перед новым образом Кё все еще висели душным черным облаком за спиной. Ему определенно не помешает сегодня выспаться. «Трогать его жуткое лицо. Зачем? Что это за новый бред?» - думал он, злобно захлопывая дверь и заводя машину, - «Каору, ты совсем тронулся, что ли?» Но как он не пытался себя переубедить, какие только доводы не приводил, чтобы отговорить самого себя от этой идеи, все его нутро протестовало. Проклятый сон не давал покоя. Был ли в нем какой-то смысл, какое-то скрытое значение? «Кроме того, что я в последнее время явно не в ладах с собой», - мрачно продолжал он, торопясь как можно скорее убраться от этого места. Спал Каору на удивление хорошо, и без всяких сновидений, хотя ему долго не удавалось заставить взбудораженный разум успокоиться. Он проснулся полный сил, но одна лишь мысль о возвращении на съемочную площадку убивала в нем всякие зачатки хорошего настроения. Его очень настораживало то, что глупая и навязчивая идея прикоснуться к монстру за ночь никуда не исчезла, а значит, его разум пребывал все в том же идиотском состоянии одержимости, что и вчера. Это уже попахивало чем-то серьезным. Зайдя в ванную и умывшись, Каору замер перед зеркалом с полотенцем в руках. Он никогда еще не выглядел так плохо, и это его ужаснуло, потому что чувствовал он себя совсем иначе. Кожа казалась бледной, щеки как будто впали, под глазами залегли тени. Проступившие под кожей рук суставы и жилы надолго приковали его взгляд. Эти руки… Его ли? - Что за… - опомнившись, он злобно швырнул полотенце. Негодование закипало в нем, густо замешанное на чувствах, которых он не понимал. Наспех собравшись, он поторопился добраться до съемочной площадки как можно скорее, лишь бы не быть в одиночестве. Там его, однако, подстерегала новая напасть: все коллеги, как один, выглядели вполне бодрыми и весело болтали о своем, кое-кто сделал замечание насчет того, что Каору нужно было поспать подольше. Никто больше не чувствовал ничего подобного, никто не разделял его сумасшествия. Гитарист долго присматривался и прислушивался к людям, пытаясь понять, не сходит ли с ума кто-нибудь еще, но, увы, с ума сходят поодиночке. Всё это съемочное веселье начало его удручать. Первая половина дня прошла в тревожном ожидании перерыва, тем более что Каору, как музыканту, роль отводилась весьма посредственная, хотя и незаменимая – позируй себе с гитарой, а звук потом наложат. Он опасался, что его взгляды будут заметны на записи, потому изо всех сил старался смотреть куда угодно, лишь бы не на Кё. В то же самое время он боялся упустить Кё из вида даже на несколько мгновений, словно тот мог пропасть на совсем или, скажем, пойти и быстро смыть макияж. Каору казалось, что в таком случае он был бы обречен на адские муки, не имея возможности разомкнуть этот идиотский круг. Несколько дней спустя это уже казалось ему несусветной глупостью, но в тот день это ощущалось настоящим кошмаром. Ближе к концу дня, изо всех сил стараясь не пялиться, Каору в один момент упустил вокалиста из поля зрения. Кё исчез, и исчезнуть он мог лишь в направлении гримерной. Господи, неужели сейчас? Каору вышел следом, чувствуя странное копошение в груди. Что если сейчас он застанет Кё за смыванием грима, или тот будет не один? Он торопливо прошел мрачным коридором в сторону помещения, оборудованного под гримерную, и, все еще сомневаясь в том, что ему наконец-то удастся застать Кё одного, открыл дверь. Сердце пропустило удар, когда он обнаружил монстра в совершенном одиночестве, сидящим перед зеркалом спиной ко входу. - Тоору, - позвал гитарист, прозвучав весьма растерянно, словно был удивлен, увидев его здесь. Кё совершенно не обратил на это внимания, мотнул головой снизу вверх, не отрываясь от планшета и не отвечая, но давая понять, что услышал. Он очень женственно поднес сигарету к губам, и как-то раздраженно, нервно затянулся. - Тоору, - позвал он снова, уже не так неуверенно, проходя внутрь, и тихо закрывая за собой дверь. - Что? – неприветливо отозвался, наконец, вокалист. Каору выдержал паузу, взвешивая все за и против, но вот уже без малого два дня, как логика перестала быть его сильной стороной, поэтому он просто озвучил то, что его больше всего беспокоило: - Со мной что-то не так. - В каком смысле? - не слишком оживленно пробурчал вокалист, выдохнув дым в потолок, и мельком взглянул в зеркало. Каору стоял прямо за его спиной и удрученно, мрачно смотрел исподлобья в отражение. Кё на мгновение застыл в растерянности, так в кино маньяк смотрит на жертву, так сейчас смотрел на него Каору. - Только не пугайся, - произнес он, и в следующее мгновение Кё увидел, как отражение подняло и протянуло к нему руку. Он почти было обернулся, но теплые руки Каору уже обхватили его голову, заставив замереть вполоборота. Кё даже не вздрогнул, не отпрянул, не попытался вырваться. Наоборот, его словно парализовало от нелогичности всего происходящего. Хотел ли Каору причинить ему вред? Если нет, то зачем все это? Если да, то за что? Ни жизненный опыт, ни инстинкты в этот момент не могли откопать в памяти подобного прецедента, чтобы правильно отреагировать. Вдобавок ко всему, Каору был человеком, которого Кё знал годами и доверял ему как себе. Стоило ли ждать от него нападения? Каору провел пальцами линию от виска к затылку, опустив другую руку на плечо. Он чуть наклонился, с почти ученым интересом разглядывая вокалиста, и это не утаилось в зеркале от Кё. - Что ты делаешь? – раздраженно выдохнул тот, всем телом стараясь отстраниться подальше, но Каору игнорировал это движение, словно ничего не замечая. Непонимание происходящего уже начало вызывать у вокалиста злобу и агрессию. Гитарист не ответил. Он повторил движение, на этот раз погладив его голову всей ладонью, и наклонился еще ниже, стараясь заглянуть в лицо. Он делал все то же самое, что видел вчера, и что хотел сделать на протяжении многих мучительных часов. Прикосновения к чудовищу завораживали его, заставляя полностью игнорировать то, что вокалист был напряжен, как струна, и уже не далек от попытки привести его в чувства. В последний момент он вырвался из рук гитариста и вскочил с кресла, швырнув планшет на заваленный косметикой стол. - Так, достаточно, - серьезно заявил он, резко развернувшись, со злостью и недоумением глядя на Каору, поднявшего вдруг руки в знак примирения, - сейчас ты объяснишь мне, что это за херня только что здесь случилась. - Я не хотел ничего плохого. Клянусь. - Мне кажется, наши понятия о плохом сильно расходятся, - прорычал вокалист, стараясь стоять так, чтобы кресло оставалось между ними. Каору осторожно сделал шаг вперед, и Кё так же осторожно отступил, но совсем не намного. - Пожалуйста, не пугайся, - повторил Каору, и его тон действительно внушал доверие, вразрез его действиям. К тому же и выглядел он сегодня так, будто давеча хорошенько обдолбался. - Я должен это сделать. Каору медленно протянул руку к вокалисту, снова теряя адекватность во взгляде. Кё хмурился, отчаянно силясь понять, какого черта от него хотят. - Со мной что-то происходит, - признался гитарист задумчиво, хотя Ниимура это уже и сам давно заметил. Кё все еще пытался инстинктивно отстраниться, но, обменявшись парой слов с гитаристом, он вроде немного успокоился. По крайней мере убедился, что Никура не агрессивен. Он с недоумением вглядывался в лицо друга, шокирующая мысль о том, что тот собирается его поцеловать, самым естественным образом пришла на ум, совершенно обездвижив вокалиста своей абсурдностью. Почему сейчас? Он не знал, как реагировать дальше. Может, стоило снова заговорить? Но слова не шли на ум. За новым прикосновением ничего не последовало. Каору положил ладонь на его лицо, и, нахмурившись, внимательно смотрел, поглаживая большим пальцем скулу. Другая его рука легла на плечо. Он провел пальцами по его виску, не переставая вглядываться в напряженное лицо Кё, который так и стоял неподвижно, растерянный и вконец запутавшийся. - Все в порядке, - задумчиво произнес гитарист, - Не было никакого монстра. - Како… - проронил Кё, намереваясь задать вопрос, но слова застряли у него в горле. Каору вдруг показался ему совершенно обычным, осознанным, вполне здоровым. Он ухмыльнулся уголком губ, в последний раз проведя рукой по его виску, и хлопнул по плечу. - Что за херня, Каору?! – выдавил он из себя, вскипев от негодования, - Какого, нахрен… Какого еще монстра? Гитарист ничего не ответил. Да и что он мог на это сказать? Объяснить, что два дня сходил с ума из-за того, чего не существует в природе? Бросив невнятное «пожалуйста, забудь об этом», он взял с собой свою сумку и, мерно вышагивая по хрустящему полу, покинул старый, замолчавший вдруг дом.