Бог перекрестков

       Люди со всего мира толпами валили в Америку, надеясь, что найдут там решение всех своих проблем. Донар уже не первый век наблюдал за ними со скептической ухмылкой: он лучше всех знал, что раскрытые в гостеприимном жесте объятия Колумбии в любой миг могут превратиться в крепкий собственнический захват, из которого он высвобождался играючи, а вот смертный мог и не выдержать. Не легче приходилось и другим богам: последние выжившие из различных пантеонов старались держаться вместе, а порой и объединяться — самый крепкий союз создал его отец, собрав многих богов-одиночек в своём цирке. Цирке, который был основан Локи. Цирке уродцев, как сказал Локи на прощание, покидая их. Первым от своих сбежал Гор, навеки превратившись в сокола: никто не мог понять, что случилось с обычно жизнерадостным и полным сил юношей, но Донар подозревал, что вольную птицу просто доконала жизнь под одной крышей с Баст. Игривую и порой жестокую сверх меры девочку-кошку мог усмирить только Анубис в своём собачьем облике, но тот был частенько занят работой, и Баст принималась бесить Гора и Тота… Как бы то ни было, Гора после побега никто не видел, и все боги сошлись на том, что покидать пантеон равносильно смерти. Если сообща они ещё могли собрать крохи поклонения, то по отдельности ни выжить, ни найти силы на перерождение не представлялось возможным. Донар даже не удивился, когда спустя пару месяцев Локи объявил, что уходит. Он всегда чувствовал, что рано или поздно это случится, раз уж побег — удел безумцев. Поэтому лишь пожелал другу удачи и поинтересовался, где его можно будет найти, если вдруг понадобится. — На перепутье, — загадочно ответил тогда Локи, задорно улыбнулся — и был таков. И Донар искренне надеялся, что искать его не придётся. Но надежда умерла уже через месяц. А потом ещё раз и ещё. И в конце концов громовержец смирился с неизбежным: то, что они взяли себе другие имена, то, что сбежали в забытый людской верой закоулок Мидгарда, и даже страшное предсказание Рагнарёка, всё ещё висящее над ними тяжким грузом, не меняет ровным счетом ничего. Они прибыли впятером, а остались втроём — и даже если Локи будет бродить по солнечным дорогам Флориды, пока он, Донар, мёрзнет в очередном городке Северной Дакоты по прихоти отца, он скорее потратит месяц на поиски старого друга, чем доверится кому-то из чужаков. В этот раз долго бродить не пришлось.        Локи обнаружился на первом же перекрестке — словно чувствовал, что его будут искать. Почему-то он и впрямь располагался на перепутьях — то ли привлекал таким образом зевак сразу с двух улиц, то ли в байках о том, что в таких местах творится особая уличная магия, была доля истины… Донар не знал — но, попытавшись однажды обозвать приятеля богом перекрестков, получил неожиданно злой ответ: «Я не собираюсь отбирать хлеб у Гекаты!» О греческих богах никто не слышал — они либо не прибыли в Америку, либо не желали общаться с другими пантеонами, но Тор не сомневался, что Трёхликая где-то здесь и наверняка весь этот балаган происходит с её согласия. Впрочем, не ему осуждать Локи за то, что тот создаёт собственные союзы. Лишь бы Рагнарёк с помощью олимпийцев не устроил… Галдящая толпа, то и дело скандирующая: «Ловкий! Ловкий!» и ежеминутно вздыхающая разочарованно, привлекала внимание не хуже яркого рекламного постера. Судя по всему, Локи опять играл в наперстки. Донар вздохнул притворно — и нужно было бросать работу в цирке, где секреты его фокусов пытались разгадать тысячи людей, чтобы развлекать публику столь примитивным и нелегальным методом? Впрочем, если истинной целью Локи было завоевать независимость от Одина, сейчас он понимал друга как никогда ранее. И кто знает, возможно, стоило поучиться его нехитрому мастерству? Ещё неизвестно, как придётся зарабатывать крохи веры на недружелюбном юге… Толпа расступилась. Локи поднял голову, кивнул, приветствуя друга, и очередной зевака, который как раз был в игре, воспользовался секундным замешательством «Ловкого», верно угадав нужный напёрсток. Донар едва не расхохотался — огорченная мина Локи выглядела так натурально, что, не знай он того долгие века, непременно проникся бы сочувствием. — Прости, повелитель напёрстков и перекрестков, — покаянно опустил голову громовержец, старательно пряча улыбку. — Я верну утраченное по моей вине. Но нужно поговорить. — Пятнадцать минут перерыва, — бодро объявил Локи толпе, поднимаясь с бордюра, — затем ставки удваиваются! Далеко не расходитесь! С тебя два доллара, Тор, — добавил он и тут же смешно поморщился, любуясь перекошенным лицом друга. — Донар, Донар. Только помни — от того, что твой обожаемый отец назвался Средой, меньшей сволочью он не стал. И тебе меньшим глупцом стать не светит. — Глупец тут ты, если считаешь, что отделаешься от меня за пятнадцать минут после того, как я бродил в поисках два дня, — фыркнул Донар, не особо надеясь на успех собственной лжи, и присел на бордюр рядом с Локи. — На этот раз у меня серьёзная проблема… — Которую я решу за минуту, — криво усмехнулся тот. Шли годы и века, а Локи не менялся — всё так же любил дразнить своими загадками… — Элементарно, Одинсон. Если бы проблемы у тебя были по моей вине, ты бы меня не нашел. Если бы ты считал, что я виноват, Мьёльнир бы уже оставил солидную вмятину либо на асфальте, либо на моём лице. Если бы тебе нужен был совет, ты бы обратился к отцу. Ко мне ты приходишь тихо-мирно поговорить, лишь когда вы с Одином не можете прийти к согласию и ты просто хочешь услышать подтверждение своей правоты. Говори и проваливай. Я ещё колы хочу купить. Донар молча протянул непочатую бутылку. Раз уж поиски продлились куда меньше запланированного, можно было и поделиться. Локи благодарно кивнул, сделал глоток. Улыбнулся — теперь вполне умиротворённо. — И как, хорошо живётся на улице, вдали от всех нас? — поинтересовался Донар. — Что толку в твоих играх? Зеваки в тебя не верят, не восхищаются тобой — только и мечтают, как бы ты утратил свою ловкость рук… — Они верят, — возразил Локи. Взвесил на ладони один из напёрстков, подбросил его, свободной рукой подхватил второй и принялся жонглировать. Зрители, почтительно отошедшие в сторону, но всё ещё наблюдающие, пораженно ахнули. — Видишь? Не так уж сложно завоевать восхищение, но мне нужно не это. Они верят в то, что смогут меня обмануть — и я подкрепляю их веру, давая такую возможность. Жертвую парой долларов, чтобы получить жертвы в сотни раз ценнее. В этой проклятой Америке вера должна стать бизнесом — ты знаешь, я объяснил это всем, кто желал слушать бога обмана. Странно было бы не последовать собственному совету… — А я бы не удивился, узнай, что всё это было твоим хитрым планом по устранению конкурентов, — хохотнул Донар и тут же посерьёзнел. — Но ты прав, как обычно. Отец предлагает предать собственные принципы ради крупиц веры, и мне нужен твой совет, пока за дело не принялся Ананси… — Да-а, этот паук даже статую Христа-Искупителя убедит в том, что ей пойдут рога… — понимающе кивнул Локи. Трикстеры умудрились поссориться при первом же знакомстве и с тех пор вели холодную войну, крайне забавлявшую всех окружающих. — И чего же мой безглазый побратим от тебя требует? Организовать крестовый поход? Жениться? Поступить в колледж? — Сдаться в выигрышном сражении, — понуро буркнул Донар. Предложенные варианты, конечно, были весьма остроумными, и в другое время он бы от души посмеялся, но не сейчас. — Сперва отец доказывал мне, что победа в этих дурацких мидгардских соревнованиях — отличный шанс завоевать восхищение всей страны, а то и мира, а не только городков, где мы гастролируем, но едва я вкусил сладость побед и почитания, меня заставляют от всего этого отказаться. Да ещё ради каких-то… нацистов! Иногда отступление — часть стратегии, но я эту стратегию совсем не понимаю. — Я слышал о нацистах, — Локи задумчиво почесал редкую бороду. — Похоже, эти парни планируют войну, а победив одного из чемпионов Америки, они получат неплохой старт: завоюют чью-то симпатию, вселят в чьё-то сердце страх… Как тебе такая стратегия? — Похоже на правду, — поразмыслив, согласился Тор. — Но тогда я тем более не хочу принимать в этом участие. Стравливать мидгардцев между собой — забава для отца, не для меня. — Думаешь, выживешь в одиночестве? — вздернул бровь Локи. — Я тебя кормить не буду, и телохранитель мне не нужен… — А я не один! — Всё-таки решил жениться? Да по твоей довольной роже всё видно, чему ты удивляешься? И как с такими навыками конспирации ты планируешь скрывать свой побег от Одина? Старик одним глазом видит больше, чем ты двумя... — Не буду с ним встречаться, — отрезал Тор. — Соберу вещи, заберу Колумбию и сбегу. Если мои минуты ещё не истекли — может, дашь намёк, чем я могу заняться? — Уже прошло пятнадцать, но когда я жалел времени для лучшего друга? — хмыкнул Локи и принялся расставлять наперстки, взмахом руки подзывая зевак. — С занятием — совет проще некуда. Поработай у Вулкана подмастерьем, затем открой собственную кузницу… Или вон синоптиком устройся, может, точнее этих идиотов погоду предсказывать будешь!..

***

И Донар ушёл, оставив два доллара и взяв с Ловкого клятву, что тот не сдаст беглеца Всеотцу. Но клятва на самом деле была вдвойне бессмысленной: во-первых, Локи не стал бы делать то, что не сулило ему никакой выгоды, а во-вторых, Мунин, всё это время успешно притворявшийся обычной уличной вороной, умчался к обители хозяина куда быстрее Тора…