Тебе не обязательно это делать

«У тебя нет причин трогать меня…»

Карла Джин сидела за туалетным столиком, пристально глядя в окно своей спальни. В этой комнате она встретилась лицом к лицу с человеком, который был в ответе за смерти множества людей, преступников, наркоторговцев и бандитов, но и множества невинных людей, не заслуживших этой участи. Он проник в старый дом ее матери, пока Карла Джин была на похоронах. Теперь он сидел в кресле напротив неё, бросая короткие взгляды поверх стоящей перед ним чашки, поводя по тонкой кромке фарфора указательным пальцем. Почти так, будто был взволнован. Его жертва — женщина, — была не такой, как прочие. Она пыталась отгородиться от переживаний и ужасов прошедшего месяца, который прожила вместе с матерью в постоянном страхе, постоянном бегстве от пуль бандитов, одержимых жаждой денег. Закрыв на мгновение глаза, чтобы собраться с мыслями перед тем, как им снова придется продолжить разговор, она представила, что вернулась в свой дом на колесах, до того, как всё началось. Хотелось бы ей знать, как бы она жила сейчас, если бы муж не нашёл тот кейс с грязными деньгами. Вообразила, точно в детстве, что на самом деле не сидит в считанных футах от серийного убийцы, а находится в безопасном укромном месте. Молниеносно распахнула ресницы, услышав шаги и увидела убийцу прямо перед собой. Никогда в жизни ей ещё не было так страшно, но она пыталась оставаться спокойной. Он бросал на неё быстрые взгляды, осознавая, что она, должно быть, парализована страхом и, подойдя ближе, опустился перед ней на колени, так по-джентльменски. Карла Джин слегка повернула голову, избегая его жесткого прямого взгляда, но он твердой рукой взял ее за подбородок, осторожно, почти нежно повернул ее лицо навстречу своему пронизывающему взору. Эти холодные глаза будто бы просвечивали её всю насквозь, заставляли думать, что он сам по себе — воплощённое зло. Она же смотрела на него взглядом смущенным, безнадежным и слабым. Никаких слёз или криков. Он был изумлён ее выдержкой. Полагал, что она падёт к его ногам, моля сохранить ей жизнь на любых условиях. Но она была слишком хороша, чтобы умолять. Он испытывал отвращение при мысли о том, что она станет предлагать себя ему, чтобы хоть немного продлить такое жалкое существование. На самом деле ей нужно его благодарить. Он давал шанс на избавление от одиночества и долгов, что иначе просто уничтожат ее. Но теперь, когда она поразила его своей силой и самообладанием, он задался вопросом: не стоит ли пересмотреть своё решение, отступиться один раз от принципов человека слова? Мягко прикоснулся большим пальцем к ее щеке и почувствовал, как она слегка вздрогнула от того, что их лица оказались вдруг так близко. — Не смей… — прохрипела с куда большим вызовом, чем он ожидал. Она не сказала «пожалуйста»; ее слова несли в себе нечто большее, будто приказ. Будто она была властна говорить ему что делать. Он увидел, как ее глаза наполняются слезами. Вот оно. Наконец в этой женщине проявило себя человеческое начало. Часть её натуры, слабая, ведомая природными инстинктами, билась внутри неё в смертном ужасе, заставляя слёзы течь по склонённому лицу. Тем не менее она лучше умрет, чем воспользуется тем средством, которое многие прочие женщины использовали бы, не раздумывая, при угрозе смерти. Это ошеломило его, сбило с толку. — Если хочешь убить меня… Я… Лучше не тяни с этим. Если уж решил меня убить, то не лишай меня еще и гордости, — проговорила она медленно, вглядываясь в его ничего не выражающее лицо, ища какой-то знак, или хоть что-нибудь, что дало бы ей надежду. — Ты хочешь, чтобы это было быстро? Безболезненно и точно? — спросил он, пряча лицо в изгиб ее шеи. От его голоса, прозвучавшего с внезапной теплотой у нее по позвоночнику побежали мурашки. — В идеале… да, — прошептала она, выгибая спину — он положил ей на поясницу холодную ладонь. — Не думай, что это доставит мне удовольствие, — продолжал, поводя пальцами по ее талии. — Тогда зачем тебе это делать? — спросила она тихо, осмелившись слегка коснуться его скул и волос. — Потому что я всегда держу свое слово. Но… — На мгновение он запнулся. — Я никогда не говорил как… — Ее прикосновения лишали его рассудка. Ее дыхание стало глубже. Из этой ситуации выхода не было. Никакого. Не было смысла искать его в жизненном опыте, своём или чужом, в правилах, догматах, нормах. Она была в его власти, а им управляло что-то, неизвестное, наверное, никому в целом мире — безумие, логика или случай? Он понял, что не может сделать то, что собирался. Теперь уже не сможет. Не после того как осознал, что потеряет с её смертью. Она была слишком хороша, слишком красива, слишком чиста, слишком совершенна. Тем не менее, он должен был убить её, но внутренне противился этому, словно ему предстояло выполнить самое неприятное дело на свете. В первый раз за весь его кровавый путь мысль о предстоящем убийстве, которое неизбежно должно было произойти, вызывала в нём сожаление. С этой мыслью он неожиданно встал и вздохнул. Она смело поднялась, не желая избегать его взгляда. Он достал оружие, и сердце Карлы Джин застучало сильнее. Развернулся, и она вздрогнула, ожидая выстрела, но вместо этого почувствовала мягкое прикосновение холодного металла к своему животу. Он взглянул на неё с улыбкой и кивнул, чтобы она посмотрела вниз. В другой его руке были патроны. Пистолет не был заряжен. Он ее не обманывал. Он ссыпал патроны на кровать позади и со значением взглянул на девушку. — Так… что насчет этого твоего быстрого и безболезненного способа? — спросила она, запинаясь, когда он убрал непослушную прядь волос ей за ухо и взял за подбородок. — Ты заслуживаешь этого.