Ловушка для дурака

В последнее время Аомине все чаще хотел быть кем-то другим. И его желание сбылось. Из зеркального отражения на него смотрел человек, которым он мог стать, если бы его жизнь пошла как-нибудь иначе. В этой жизни у Аомине были волосы до плеч, трехдневная щетина и заметные даже на смуглой коже синяки под глазами. Он выглядел старше своего возраста, сутулился и носил яркие рубашки навыпуск, идеальным дополнением к этому шла адская головная боль. Аомине поднял руку, чтобы стянуть с полки таблетки. Собственные движения казались заторможенными и неприятными, словно его тело было не подходящим по размеру костюмом. Он закинул в рот пару таблеток и проглотил. Прошел, наверное, час или два с тех пор, как все это началось. Последнее, что Аомине помнил, — он торчал перед телевизором у себя дома, смотрел какой-то боевик с перестрелками и симпатичной блондинкой в главной роли, а потом что-то произошло. Из него как будто выкачивали весь воздух, выжимали досуха, пока он не отключился. Пришел в себя Аомине уже тут, в этой квартире, с полным бардаком в голове. Больше всего это походило на то, как если бы кто-то решил наполнить ванну из двух кранов одновременно, а затем попытался разделить воду обратно. Непосильная задача. Нельзя так просто разделить то, что смешалось. Особенно если это воспоминания, которых хватило бы на две жизни. В общем-то, это и были две разные жизни. Единственное, что между ними общего, — это имя. Его все еще звали Аомине Дайки. Он вышел из ванной обратно в комнату. По телевизору крутился все тот же боевик с блондинкой, которая, наконец-то, спасла какого-то пацана. Еще одно подтверждение, что происходящее не являлось сном или галлюцинацией, иначе сюжет фильма не был бы таким последовательным. Возможно, это так себе теория, но Аомине цеплялся за любую мелочь. — Или на самом деле я всегда был шизофреником, — сказал он и поморщился. Собственный голос — еще одно подтверждение. Его звучание было другим, не таким как всегда. Обычно люди не обращают внимание на то, как говорят, но если слышат запись со своим голосом, он им кажется отвратительным. Аомине слышал себя со стороны тысячи раз, когда натыкался на свои же интервью по спортивным каналам. Эффект совершенно такой же. Когда-то он неплохо играл в баскетбол. Это тоже было общим в его двух жизнях. На полках стояли какие-то баскетбольные награды, но они принадлежали не Аомине. В этом мире он уже давно бросил играть — еще на первом году Тоо. А еще он никогда не учился в Тейко, никогда не встречался с Сацуки и ни с кем из Поколения чудес — отсутствие всего этого ощущалось как огромная зияющая дыра. Впрочем, здесь он знал Кисе. Ну, если можно применить это слово к череде плакатов, которые висели на стене. Много разного и красивого Кисе в дизайнерских шмотках. Кисе позировал, Кисе улыбался, Кисе подмигивал и заигрывал даже с плакатов. Все это располагалось вперемешку с кубками и грамотами по баскетболу в уголке маленьких радостей Сусы Йошинори. Ему нравились светловолосые мальчики. Наверное, именно поэтому Аомине счел неплохим вариантом снимать с ним одну квартиру на двоих. Или, вернее, безопасным для себя вариантом. — Господи, какой пиздец, — ему вдруг стало смешно. — Я живу вместе с Сусой. В этом не было ничего смешного, в его положении вообще не могло быть ничего веселого. Возможно, просто подействовали таблетки, и в его голове перестал звучать набат, который добросовестно долбил все это время. Только ничто из этого — ни отсутствие боли в голове, ни жизнь вместе с Сусой — не помогало найти решение, как отсюда выбраться. Как ни печально, даже обратиться к научной фантастике Аомине был не в состоянии. Она давалась ему тяжело. Последний просмотренный фантастический фильм был про путешествие во времени, и почти весь сеанс Аомине донимал Кисе расспросами. Например, какой показывали год и почему главный герой стал отцом собственного дедушки. Ситуация, в которой оказался Аомине, конечно, не путешествие во времени, но тоже гиблое дело. Стоп. Стоп, стоп, стоп. — Кисе, — вспомнил Аомине. — Точно, Кисе. Он был последним, с кем виделся и разговаривал Аомине в настоящем мире. Веселье тут же сошло на нет, лопнув как мыльный пузырь. Как ни посмотри, но расстались они на редкость паршиво. — Блядь. Если был хоть один шанс из тысячи, что Кисе оказался в такой же ситуации, нужно было этим воспользоваться. Это же правильно, верно? Несмотря на все произошедшее накануне. В глубине души Аомине, может, и признавался самому себе, что повел себя, как полный кретин. Но, как и всегда, за рамки этой глубины души ничего не выходило. Все обычно приходило в норму само по себе, но, твою мать, не так же быстро. — Блядь, — снова повторил Аомине, когда взял в руки мобильный. Конечно, номера Кисе в телефонной книге не оказалось. Так же, как и остальных. Но зато было полно людей, чьи имена Аомине видел впервые в жизни. Нет, смутно он их помнил, кого-то лучше, кого-то хуже — разной степени близости приятели, коллеги по работе и девушки из этой жизни. Только сейчас это не имело никакого значения. — Ну, попробовать стоит, — заключил Аомине. Он набрал телефон Кисе по памяти. Еще одна надежда на шанс из тысячи. К его удивлению звонок прошел, такой номер действительно существовал. — Алло, — ответили на том конце. Бинго! Это был он! — Кисе, черт тебя подери! — обрадовался Аомине. — Это полный пиздец. Я думал, у меня крыша едет. Ты не представляешь, в каком виде я себя нашел. Тут, кстати, плакатов с твоей физиономией дохренища. А ты неплохо устроился, да? Теперь ты у нас большая фигура... Кисе? Ты тут вообще? — Извини, — от этого «извини» Аомине как холодом обдало, — но кто ты такой? — Аомине. Ты выбрал совершенно не то время для шуток. — Аомине? — со смешком переспросил Кисе. — О. А куда вдруг делось твое «Аоминеччи»? Если ты вздумал обижаться, то, повторю, сейчас не самый удачный момент. — Да ладно, «ччи»? — он рассмеялся. — Немного интереснее, чем «скажи, что хочешь отсосать мне» или «если мы не поженимся, я сброшусь с крыши». Но все равно слабовато, Аомине. В каком-то смысле даже жалко. — Кисе говорил так, словно сцеживал яд. Он делал это с тем удовольствием, с каким мелкие мальчишки давят жуков. — Не знаю, откуда ты взял этот номер. Он личный, только для семьи, понимаешь? Если ты еще раз на него позвонишь... Аомине сбросил разговор сам. Было бы слишком хорошо, если бы один шанс из тысячи сработал дважды. — А на плакатах ты такая няша, — проговорил Аомине. — Но внешность обманчива, да? Больше никаких идей, что делать дальше, не было. Оставалось только попробовать переложить все с больной головы на здоровую — иными словами, найти кого-то, кто умнее Аомине и при этом после его рассказа не вызовет людей в белых халатах. Он снова взял в руки телефон, просматривая список последних набранных номеров. К разговору с Сусой, который в этом мире дрочит на Кисе, Аомине сейчас был не готов. Вакамацу? Вакамацу не подходил по пункту «умнее Аомине». Сакурай выглядел в этом плане надежнее, но работал у черта на рогах где-то на окраине страны. Выбор знакомых имен, с которыми в обоих мирах он поддерживал контакт, таким образом, сужался до одного-единственного. — Еще должен работать, — оценил Аомине, сверяясь с часами. На них было около девяти вечера, но академия Тоо вырастила тех еще трудоголиков. Не считая самого Аомине, конечно. Но его хватит на то, чтобы проехать через весь город и заскочить в гости к своей палочке-выручалочке. Кто-то ведь должен подсказать, что делать бородатой Золушке, чья карета не способна превратиться обратно в тыкву. Несомненно, тут было на что посмотреть. Чего стоил один только вычурный мамонт, чье туловище было полым и служило вместилищем полок для книг. Интересно, откуда он брал всю эту чепуху для своего интерьера? Аомине сидел в кресле, продолжая на правах победителя разглядывать местные достопримечательности. Нет, не того победителя, который по жизни. Хотя местами и похоже, чего уж там. Но попасть в этот кабинет, пожалуй, было так же трудно, как и на прием к английской королеве. Из своих новых воспоминаний Аомине вытащил те пару раз, когда пытался попасть сюда честным путем: позвонить, записаться на прием — и оказывался в расписании только в следующем месяце. Да кому сдались эти честные пути? — Хочу еще раз напомнить, что я адвокат, а не психолог. И мои услуги тебе явно не по карману, Аомине. — Не будь таким занудой. — Сейчас уже одиннадцать вечера. — А то как будто без меня ты не работаешь сверхурочно, — хмыкнул Аомине. — Клиенты мне хотя бы платят, — ответил Имаеши и снял очки, чтобы их протереть. — А у тебя просто дурная привычка приходить ко мне в любой непонятной ситуации. Несмотря на ворчание, он выглядел очень довольным. Имаеши плохо удавалось скрывать, насколько ему все это нравится. Как-то Вакамацу рассказывал про один показательный случай. В университете, куда они поступили, тоже была своя баскетбольная команда, но когда Имаеши предложили ее возглавить, тот ответил отказом. Вполне возможно, ему просто не хотелось нагружать себя дополнительными обязанностями, но в глазах Аомине этот отказ делал Имаеши по-своему сентиментальным. — А теперь подведем итоги. — Очки вернулись на привычное место. — По твоим словам выходит, что ты никто иной, как пришелец из другого мира. Если точнее — из параллельного мира. Там твоя жизнь целиком посвящена баскетболу. Впервые как игрока тебя оценили в средней школе в основном составе Тейко, который называли Поколением чудес. Команда оказалась очень сильной, и вы разделились, чтобы играть друг против друга. Так ты попал в академию Тоо, где проучился до самого выпуска. Потом поступил в университет по спортивной программе и вышел в профессионалы. — Имаеши остановил перечисление и подпер рукой подбородок. — Что такое? Я что-то не так понял? — Как ты умудряешься с серьезным лицом говорить о такой ебанине? — А ты стал больше материться, кстати, — заметил Имаеши и продолжил: — Перед тем, как все случилось, ты не делал ничего особенного. Не подбирал или не выкидывал странные амулеты, не видел никаких потусторонних вещей. В тебя не ударяла молния, не уносил луч света на космический корабль и не прилетала сова. Ты просто встретился с Кисе Ретой, с которым вы дружите еще со средней школы. Как и ты, он входит в состав Поколения чудес и теперь играет за профессиональную команду. В этот день вы с ним поссорились, — Имаеши снова остановился, но на этот раз чтобы просто перевести дух. — Кисе Рета не такой человек, чтобы из-за обиды наложить на тебя... не знаю, проклятие? — Тогда бы он повел себя, как истеричка. Имаеши продолжал вопросительно смотреть, поэтому Аомине пришлось уточнить: — А Кисе не похож на истеричку. — Знаешь, кое-что меня очень смущает... — Имаеши начал барабанить пальцами по столу. — Твое спокойствие. Ты слишком спокоен для человека, которому на голову упало что-то такое с новой жизнью и неизвестностью. Неестественная реакция. Почему ты ни разу не усомнился в своих выводах? — К чему ты клонишь? — Разве тот мир не кажется тебе... м-м, идеальным? — Нет, — резко ответил Аомине. Наверное, даже слишком резко. — Почему? — спросил Имаеши. — А ты думаешь, что в идеальном мире я снова сделаю тебя своим капитаном? Аомине пытался пошутить, но вышло неважно. Имаеши остался сидеть с совершенно непроницаемым лицом. Или задумчивым, тут уж нельзя было знать наверняка. С человеком типа Имаеши вообще ничего не могло быть наверняка. Не задумался же он, в самом деле, какую бы роль отвел ему Аомине в своем идеальном мире. — Я думаю, что это похоже на твою мечту, — озвучил Имаеши. Все-таки он не поверил в параллельные миры и очень мягко подводил к тому, что Аомине полный псих. — Никогда не бросать баскетбол, заниматься тем, что тебе нравится. Хобби, ставшее работой. Вполне обычная мечта. И это... Поколение чудес? Серьезно? Ты окружил себя пачкой сверхлюдей, дал им пафосное название, среди них есть даже Кисе Рета. На секундочку напомню, что Кисе Рета — суперзвезда, чье лицо на всех рекламных плакатах. Более того, ты каждый день видишь его благодаря предпочтениям Сусы. Может быть, остальных ты тоже где-то видел и перенес в свои фантазии? — Херовая у меня тогда мечта, — упрямо ответил Аомине. — Такая мечта, что на ад похожа. Он поднялся из кресла и подошел к окну — приятная ночная прохлада хоть как-то спасала от духоты. Да и сидеть на месте под внимательным взглядом Имаеши было уже невыносимо. Странное ощущение в груди тоже беспокоило, но окно тут уже не могло помочь. — Ты не все мне рассказал. Не вопрос — утверждение, Аомине не послышалось. — Не могу больше играть в баскетбол, — ответил он. — Ты получил травму? — Нет. — Тебя выгнали из команды? — Если бы. — Нашелся кто-то, кто смог тебя победить? — кажется, не только Аомине пытался шутить. — Все по-старому, — хмыкнул он. — Да и какое значение это теперь имеет? Аомине подался вперед и высунулся в окно — в шум ночных улиц. В центре города никогда не угасала жизнь, постоянно что-то двигалось и светилось. А у него так больше не получалось. Перегорел, наверное. Все, что у Аомине осталось, — это злость. Он делился ею щедро с любым, кто спрашивал, что у него случилось, и добавлял тем, кто пытался потом давать особо ценные советы. Про себя Аомине тоже не забывал. На себя, чего уж скрывать, он злился больше всего. — Если вздумал выброситься из окна, поднимись на пару этажей выше, — посоветовал Имаеши. — Если прыгнешь отсюда, то, скорее всего, просто переломаешь себе все кости. Будешь, в лучшем случае, вести жизнь растения. Аомине согласился бы стать растением. Цветущей сакурой или кактусом, на крайний случай. — Что, уже кто-то прыгал? — Не по своей воле, — ответил Имаеши. — Заставили какого-то бедолагу? Если и дальше будешь опекать маньяков типа Ханамии, никогда не заработаешь себе приличную репутацию, — вернул ему совет Аомине. Имаеши подозрительно молчал, хотя должен был по своему обыкновению ответить как минимум колкостью. Он не тот человек, который позволил бы кому-то другому оставить последнее слово за собой. Но нет же, действительно молчал. Аомине даже отклонился обратно, чтобы узнать, в чем дело. Не санитаров же он побежал вызывать, в самом деле. Широко распахнутые глаза Имаеши — к такому жизнь Аомине не готовила. Ни одна из его двух жизней. — Откуда тебе известно про Ханамию Макото? Сначала Аомине просто смотрел на него, не понимая. А потом до него дошло. Он ржал, наверное, как никогда в жизни. Вот уж когда точно пора было вызывать санитаров. — А я уже и правда начал подозревать, что у меня поехала крыша... Никогда бы не подумал, что буду за что-то благодарен этому Ханамии. — Аомине вернулся в кресло, но спокойно усидеть все равно не получалось. — Жизни разные, но некоторые события пересекаются. И там, и здесь мы все учились в Тоо, и там, и здесь — ты стал адвокатом. Вроде бы просто совпадения, но разве было совпадением то, что я звонил Кисе? Откуда я узнал его личный номер? Не похоже, чтобы это убедило Имаеши. — И с твоим Ханамией то же самое, — упрямо продолжил Аомине. — Когда пошла волна истерии перед чемпионатом в прошлом году, многие подсели на эту дрянь. Пищевая добавка FG-5, или как там ее... — может быть, просто показалось, но что-то в лице Имаеши наконец изменилось. Это было хорошо, это подстегивало. — На деле обычный наркотик, из-за которого куча игроков вылетела из профессионалов. И моей команды это тоже коснулось — проворачивали дела прямо под носом, никого не стесняясь. Наверное, поэтому и попались. Поймали какого-то бегунка, и этого хватило следствию, чтобы добраться до главного. Ты тогда пришел ко мне, и мы поговорили о всяком. И про инцидент с наркотиком тоже поговорили. Имаеши, ты хитрая задница, — хмыкнул Аомине. — Вроде выложил мне все как есть — и про дела Ханамии, и про отмывание денег, но убедил не давать показания в суде. Надавил на спортивный интерес и принципы. Но здесь я уже в баскетбол не играю, да? Здесь я уже не мог этого узнать никак. — Интересно, — заключил Имаеши. — Блядь, поверил все-таки? — Это не тот вопрос, на который я хотел бы ответить согласием. — Звучит так, словно ты жениться собрался, — усмехнулся Аомине. — Обязательно. Как только поеду отдыхать в Лас-Вегас, — ответил Имаеши. Он снова походил на нормального Имаеши, по которому ничего нельзя было сказать наверняка. То есть на того, которому очень часто хотелось врезать. — В любом случае, раз я для тебя не особо настоящий, то не буду испытывать угрызений совести, если тебя упекут в психушку. Невероятно, но, кажется, у Аомине появился союзник. — У тебя есть идеи? — В данном случае это даже вызывает у меня тревогу. Но, — он достал из стола лист бумаги, — давай работать от противного. Если в этом мире есть м-м-м... «постоянные», то должно быть и то, что в корне различается. Например, твое Поколение чудес. — А причем тут они? — удивился Аомине. — Люди сильно влияют друг на друга, — принялся терпеливо объяснять Имаеши. — Если допустить, что однажды ты не встретишься с каким-нибудь человеком, кто знает, к чему это приведет. Может быть, именно этот человек, как бы это ни звучало, изменит твою жизнь. А без него все, соответственно, останется как прежде. — Хочешь сказать, что я стал таким, — Аомине для наглядности подергал прядь длинных волос — да их на палец можно было наматывать, как девчонки делают, — только потому, что никогда не встречал этих придурков? — Твоя нынешняя жизнь — не самый плохой вариант, — успокоил Имаеши и подвинул к нему листок бумаги. — На, запиши их имена. К своему телу Аомине все еще не привык — писать получалось на уровне начальных классов. Пальцы дрожали, как у наркомана, который давно не получал новой дозы. Он проклял все, пока выводил иероглифы. — Из тех, что на слуху, только Кисе Рета, — подытожил Имаеши, когда ознакомился со списком. — Мидорима Шинтаро и Акаши Сейджуро кажутся знакомыми, но не уверен. Итого шестеро. В вашей команде девушка? — Не совсем, но она важна для меня, — ответил Аомине. — Ты найдешь их? — Ничего не обещаю, но попробую. Аомине тоже не планировал сидеть без дела. — А ты не знаешь, кстати, где тут парикмахерская? — спросил он уже в дверях. — Хочешь постричься? — И побриться. Не помню, чтобы у меня вообще была бритва. — А не думаешь, что вы могли с Аомине этого мира заменить друг друга? — вдруг предположил Имаеши. В принципе, понятно, куда он клонил: не порть то, что тебе не принадлежит. Но чтобы сделать еще хуже в любом из миров, надо сильно постараться. — Да этот имбецил мне еще спасибо скажет, — бросил Аомине. После разговора с Имаеши прошла неделя. Новостей от него не было никаких — пропадал в суде, спасая очередную задницу. А самостоятельные поиски Аомине не увенчались успехом. Он начал с поиска Сацуки, но только безрезультатно катался по всем знакомым адресам, где теперь жили другие люди. Ничего путного, ни одного намека, где она может жить. Когда-то, много лет назад, они разминулись, не встретились — и пропали друг для друга навсегда. Аомине пробовал мониторить социальные сети, забивая всех подряд. В основном его встречали пустые или заброшенные страницы. Иногда попадалось что-то, но не особо полезное. Мидорима Шинтаро выиграл университетские соревнования по сеги. Окей, отлично. Благотворительный фонд семьи Акаши собрал десять миллионов иен в пользу больных раком. Молодцы. Мурасакибара Ацуши по нулям. Сацуки по нулям. И Тецу тоже — все по нулям. Зато в интернете было неприлично много Кисе. Многочисленные интервью, фотографии, видеоролики. Он даже снимался в каких-то фильмах. Неудивительно, что Аомине натыкался на такое количество фанатских сайтов. Чудовищная популярность. Наверное, он зарабатывал миллионы — без баскетбола. И без Аомине. — Тебе вдруг начал нравиться Кисе Рета? — спросил Суса, заглядывая в монитор через плечо. Он положил перед Аомине тарелку с парой бутербродов. Типичный завтрак холостяков, которым лень торчать на кухне дольше, чем требовалось на установку таймера на микроволновке. — Ты такой алтарь ему возвел, что неудивительно. — На секунду мне даже стало неловко, — засмеялся Суса. Аомине всегда говорили, что вся его жизнь — это баскетбол. Не то чтобы он это отрицал, но иногда ему было интересно, как бы все повернулось без него. Казалось бы, сейчас он мог таким вот странным образом удовлетворить свое любопытство, но в этом мире баскетбол все еще был с ним. Наверное, в любом мире Аомине выбрал бы именно его. Но здесь баскетбол приравнивался к разочарованию. Вместо Тейко была какая-то другая школа — во всех смыслах средняя. Ее баскетбольная команда выезжала только за счет способностей Аомине. Но из него вышел довольно отстойный главный герой спортивной манги, который должен тянуть всех за собой, мотивировать и выигрывать. Аомине был из тех людей, кто сам нуждается в мотивации. В отсутствие Поколения чудес ему даже некому было противостоять — он мог в одного разложить большинство команд. Возможно, ситуацию спасли бы Некоронованные генералы, но Аомине потерял интерес к баскетболу задолго до того, как Тоо впервые встретились с Ракузан. «Победить меня могу только я». Видимо, это еще одна «постоянная». Но здесь не было Тецу, чтобы выдернуть Аомине обратно, поэтому вся природная дурость пошла по другому руслу. Разочарование всегда влечет за собой либо жалость к себе, либо злобу, верно? Вместо баскетбольного клуба — какая-то уличная банда. Аомине не придумал ничего лучше, чем махать кулаками. В его прошлом было много драк и жестокости, неоднократные приводы в участок, ощущение стыда перед семьей и непонимание, что он делает не так. Сейчас уже ничего этого не было — хватило мозгов с этим покончить. Имаеши был прав: его жизнь — не самый плохой вариант. Какая-то офисная работа, на которую Аомине устроили по знакомству, друзья по старшей школе и университету, и дома, опять же, его кто-то ждал. Суса ведь совсем неплох, славный малый, особенно если получится быстро уснуть. Они оба храпели так, что могли переплюнуть электродрель. Но чего-то все равно не хватало. Ему было скучно. — Скучно, — вслух пожаловался Аомине. — Давай завалимся куда-нибудь, когда я вернусь с работы? — тут же откликнулся Суса. — Можно попробовать вызвонить Вакамацу, если он не на дежурстве. — Ага, — взгляд упал на пол, где лежал баскетбольный мяч. Руки сразу же зачесались. — Слушай, я возьму его? Поиграть что-то захотелось. Суса посмотрел на него так, как смотрят на человека, которого не видели годами. Примерно так же он смотрел на Аомине, когда тот пришел от Имаеши — уже после парикмахерской. Никакой щетины, волосы пострижены и больше не напоминали девчачьи. Суса тогда спросил, кто он такой и что сделал с Аомине. — Может, вместе потом и поиграем? — Издеваешься? — хмыкнул Аомине. — Ты-то тренер по баскетболу, а я мяч со школы в руках не держал. — Не хочешь проигрывать? Ну, ты меня сильно переоцениваешь. Не мне на тебя... — Суса вдруг передумал заканчивать фразу. — А, ладно! Вечером позвоню, как освобожусь. Ближайшую баскетбольную площадку Аомине нашел только в паре станций от дома, специально зашел глубже в парк, где было меньше людей. Идеальное место — открытое, без намека на тень, никаких услужливых палаток с прохладительными напитками. Никто в здравом уме на такой жаре здесь бы не задержался. Аомине встал ровно на линии, смотрел на кольцо, щурясь от солнца. Он бездумно стучал мячом перед собой, разогревая мышцы. Тот мягко пружинил и послушно возвращался в руку — приятное чувство, даже умиротворяющее. Наверное, прошло несколько минут, прежде чем Аомине сделал первый бросок. Он получился неловким, неуверенным — мяч глухо ударился о щит, совсем не туда, куда должен был, но все же упал в корзину. Потом Аомине бросил еще несколько раз — попадал он не всегда. Еще хуже получалось вести мяч и забивать в прыжке. Было так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю. Но Аомине и не ждал чего-то особенного. — Мешок с костями, — резюмировал он. Можно было бегать, прыгать, делать все, как обычно, но это тело уже давно не помнило, как играть в баскетбол. Сколько лет он не держал в руках мяч? Не было в мышцах прошлой гибкости и силы. Просто гость на площадке, а не хозяин. Потребуется время, чтобы все вернуть. Аомине поймал себя на этой мысли и выругался. Настолько отчаялся выбраться, что уже думал, как бы устроиться с комфортом здесь? — Ну я и придурок. Никакой разницы, натренирует он это тело или нет, если все равно нельзя ни с кем сыграть. И дело не в отсутствии противников — вообще ни с кем. Можно обойти еще пару сотен параллельных миров, а проблема никуда не денется. Имаеши перечислил все возможные, пытаясь угадать правильную. И, честно говоря, Аомине предпочел бы любую из них — они хотя бы понятные. Можно было пройти лечение, если позволяла полученная травма, пусть бы и пришлось подождать месяц или год. Если бы выперли из команды, агенты тут же подсуетились и нашли бы другую. А большая конкуренция в мире профессионального баскетбола и так была ощутимой. Но вместо этого Аомине вляпался в нечто совершенно другое. Это случилось, когда они с Кисе сунулись на Чемпионат Азии. Все говорили, что им еще рано туда лезть, но им очень хотелось попробовать себя. Они не рассчитывали ни на какие титулы, хотя получить путевку на Чемпионат Мира было бы приятно. Пока что им просто хотелось посмотреть, насколько высоко получится забраться. Кроме того, у них было не так много возможностей сыграть за одну команду. Как ни странно, им удалось продержаться до полуфинала, пока команда не проиграла Китаю. С конкурентным счетом — Япония отставала только на два очка. Газеты много тогда писали про их дуэт, да и по телевизору показывали немало. В условиях профессиональной лиги быстро приходило понимание, что Поколению чудес было куда расти. А то фатальное очко на последней секунде сдал как раз Аомине. И вроде все потом устаканилось, никто никого не винил, но в новом сезоне его как подменили. Стоило подвести игру под кольцо, как Аомине парализовало идиотским липким страхом. Он просто пропускал противника как по красной ковровой дорожке. Столб, наверное, и то был бы более интересным соперником. Аомине позволял себя обходить, терял мяч и пялился на кольцо, как на рождение новой вселенной, — глупо и жутко одновременно. Мандраж. Так они это назвали. Аомине не мог играть даже один на один. Разумеется, на площадку он больше не выходил, а менеджеры пустили слух об особых тренировках. Не знал никто, кроме тренера и команды. Аомине и сам никому не рассказывал. Особые тренировки, так особые тренировки — на них все очень хорошо повелись. Но Аомине стал раздражительным, кидался на всех, кто его о чем-то спрашивал. Кисе тоже досталось — как раз в тот день, когда привычного мира не стало. Аомине наговорил ему много такого, чего говорить не стоило, вплоть до того, что видеть его больше не хочет. Вспоминать противно — вот уж кто действительно был истеричкой. А Кисе в ответ на все это молчал, только смотрел как-то по-другому. Все же Аомине полный кретин. — Лучше бы ты меня просто мудаком назвал и послал куда-нибудь, — вздохнул он, подбирая мяч после очередного неудачного броска. — Больной ублюдок! — словно в ответ на просьбу выкрикнули откуда-то слева. Голос был удивительно похож на Кисе. Все становилось только хуже — теперь у Аомине галлюцинации. — Отвали от меня! И кажется, у галлюцинации были проблемы. Аомине словно что-то подтолкнуло в ту сторону. Он перемахнул через ограждение площадки с удивительной легкостью — словно и не было часа беготни с мячом. Тело перестало казаться неудобным, оно стало послушным, вернув себе прежние силу и скорость. Как будто Аомине наконец-то начал использовать его правильно. Напротив площадки, в тени деревьев, действительно кто-то был. Двое — один пытался подняться с земли, а другой медленно шел к нему. Как хищник к жертве, которая все равно никуда не убежит. И то ли у Аомине не только слуховые галлюцинации, то ли этой жертвой действительно был Кисе. Решение, как привлечь к себе внимание, пришло само собой — мяч быстро сократил разделяющее их расстояние и угодил нападавшему прямо в голову. Он нервно дернулся и положил руку на затылок, потирая место удара, а потом обернулся. Человек, у которого в любой реальности, похоже, были свои счеты с Кисе. — Смотри-ка, кто-то вздумал нам помешать, Ре-ета, — протянул Хайзаки. Было во всей этой ситуации что-то больное и постановочное. Прошлое Аомине — его настоящее прошлое — словно выпотрошили и перемешали. Баскетбольная площадка, тренировка, случайная встреча с Кисе, появление Хайзаки и даже тот удар мячом — все это как кусочки мозаики, собранные вместе в одну-единственную картинку. Ситуация, которая была бы невозможна, будь тут Аомине из этого мира. Неизвестно, где бы он был и что бы тогда произошло. Может, вместо него был другой зевака, который не прошел бы мимо. Может, Кисе удалось бы убежать. А может, сегодня в криминальной сводке добавилось бы новостей. Можно придумать десятки таких «может». Но сейчас на это не было времени. Проблема в том, что криминальная сводка — далеко не преувеличение. Об этом говорила, нет, кричала татуировка, набитая на шее Хайзаки. Знак принадлежности к банде — совсем не той, которую можно счесть безобидной. — Со мной что-то происходит, Дайки, — Хайзаки двинулся ему навстречу. — Кажется, я начинаю видеть призраков. — Остались незаконченные дела, — в тон ему ответил Аомине. Хайзаки называл его по имени, но они никогда не встречались напрямую. Не было ни Тейко, ни Поколения чудес — вместо этого уличные банды, в одну из которых когда-то пришел Аомине. Все они просто убивали время. Каждый из них рано или поздно понимал, что драка — отличный способ забыться, а уровень жестокости рос по мере того, как одна банда объявляла войну другой. Хайзаки пришел на пике безумия Аомине, но не успел забраться достаточно высоко, чтобы бросить ему вызов. А потом Аомине соскочил, и было уже поздно пытаться что-то доказать. — Тогда я помогу тебе упокоиться с миром, Дайки. Он говорил серьезно. Не было ни одной причины не верить ему. Жажда крови, исходящая от Хайзаки, ощущалась в воздухе, как запах. Она одновременно пугала и наполняла тело чувством, похожим на предвкушение. — Надеюсь, ты умеешь не только болтать, — бросил Аомине, и впервые собственный голос зазвучал для него не как с записи. Хайзаки ударил первым. Короткий замах, быстрые движения — он был неплох. Когда не получалось уворачиваться, приходилось блокировать, и Хайзаки явно не скупился на силу. Никто из них не сдерживался. Аомине себя даже не узнавал: насколько же его тело было заточено под драки. Больше не ощущалось ни дискомфорта, ни заторможенности. Он мог делать что угодно. И самое странное — ему это нравилось. В какой-то момент Аомине даже забыл, что находится не в своем мире. Он забыл про свои цели, про мандраж, забыл про Кисе. Чувство азарта растворяло все окружающее и его самого, оставляя что-то чужое. То, чем Аомине никогда не был, но мог бы стать. — А ты, оказывается, еще на что-то годишься, — Хайзаки оскалился. Он сделал шаг назад, коснулся разбитой губы и вытер кровь, а потом с каким-то извращенным удовольствием слизнул ее с пальца. — Но не пойми меня неправильно, Дайки. Ты живая легенда. «Победивший монстра сам станет монстром», ведь так говорят? Аомине тоже отпрянул, давая им обоим передышку, и несколько раз машинально согнул руку в локте, прислушиваясь к ощущениям. Блокирование ударов Хайзаки дорого обходилось, не стоило этим злоупотреблять. Нужно было покончить с ним как можно быстрее, пока он не «выключил» его руку окончательно. Но с другой стороны, глядя на Хайзаки, нельзя было сказать, что ему повезло больше. Он тоже начал беречь руку — результат копирования Аомине. Хоть что-то в Хайзаки не изменилось. — Как думаешь, твой педиковатый дружок очень расстроится, если ты не вернешься домой? — и любовь к подначиванию тоже не изменилась. Это общее между двумя мирами немного отрезвляло. — Суса не одобрит, — усмехнулся Аомине. А потом что-то произошло. Аомине заметил не сразу, а Хайзаки не заметил вовсе — только когда кулак Кисе врезался ему в челюсть. Кисе появился из ниоткуда, нарисовался на пустом месте, хотя другой в его положении давно бы воспользовался моментом и свалил подальше от двух чокнутых мордоворотов. Аомине зачарованно следил за тем, как Хайзаки медленно оседает на землю, а потом переключил внимание на Кисе. Тот закусил губу и досадливо потирал руку, но вид у него был чудовищно удовлетворенный. — Надоел уже, — объяснил Кисе. — Но тебя я бить не буду. — Спасибо, — на автомате ответил Аомине. Опьянение дракой полностью сошло на нет, даже привычный ущербный контроль над телом вернулся. Или Аомине так охренел от увиденного, что не мог с собой ничего поделать. Он снова посмотрел на Хайзаки — так и есть, валялся в полной отключке. — Что за идиотский мир, — проворчал Аомине, — дрался с ним я, а в итоге вырубил его ты. — Обиделся? — участливо поинтересовался Кисе. — Да не особо. У Аомине и зрительный контакт с Кисе не особо-то получалось поддерживать. Двойственность ощущений раздражала, а в голове творилась совсем уж каша. Вроде бы Аомине и понимал, что этот Кисе совсем другой, но откуда тогда взялось дурацкое чувство вины? Не с ним он вел себя как мудак, и не он виноват в том, что Кисе стал заносчивым самовлюбленным придурком со звездной болезнью. Или все же это была вина Аомине? Без него и Тейко не случилось увлечения баскетболом, ради которого Кисе бросил модельный бизнес. Неужели это настолько его изменило? «Люди сильно влияют друг на друга». И сам Аомине, если посмотреть правде в глаза, стал без всего этого черт знает кем, и Хайзаки от него недалеко ушел. Хотя в случае Хайзаки как-то глупо было думать, что сказалось отсутствие баскетбольной команды и воспитательных тумаков Ниджимуры. Надо было переставать об этом думать. Просто воспринимать Кисе как один из билетов домой и все. Тем более, что он сам не спешил уходить. Чем это не шанс? — И чем ты не угодил Хайзаки? — опустив «на этот раз», спросил Аомине. — Девушка, — ответил Кисе. — Расстроился, что какой-то парень с обложек ей нравится больше, чем он сам. Девушка, да. Ее-то и не хватало для завершения мозаики, хотя Аомине уже не помнил, как звали ту девицу, которую Хайзаки увел у Кисе. Но можно было спорить на что угодно — это наверняка была та самая. — Но это обычная ситуация, на самом деле, — добавил Кисе. — Мне интереснее, почему ты пришел мне на помощь, Дайки. Дайки же, правильно? Хамская манера Хайзаки обращаться ко всем исключительно по именам неожиданно пришлась как нельзя кстати. Аомине готов был даже перетащить его в знак благодарности в тенек. Или обработать синяки лечебной мазью. Хотя нет, на это он не был готов, но все равно бесспорно благодарен. Аомине кивнул, подтверждая, что действительно Дайки, а не маньяк-сталкер, который звонит на личные телефоны айдолов. Еще нужно было привыкнуть слышать вместо «Аоминеччи» собственное имя. Но это меньшая из проблем, и при этом неожиданно приятная. — Комплекс Супермена, — отшутился Аомине. Ему бы никогда не позволили вести юмористические шоу. Никогда. — Да нет, просто оказался рядом, да и руки зачесались. Слушай, маркер есть с собой? — Автограф дать? — Кисе понимающе улыбнулся и достал из кармана маркер. Кто о чем, а этот все о себе. Аомине тяжело вздохнул. — Напишу этому, — он кивнул на Хайзаки, — на лбу, что он идиот. «И тебе тоже стоило бы», — хотелось добавить. — Что? — Кисе согнулся пополам от смеха. — Дайки, тебе сколько лет? А это был хороший вопрос. Если учитывать обе жизни, то получалось дохрена. — Где-то в районе полтинника, — серьезно ответил Аомине. — Я лучше оставлю тебе свой номер, — предложил Кисе. — Зачем мне твой номер? — Хочу отблагодарить за то, что ты просто оказался рядом. Пока что у меня не такой загруженный график и есть свободное время. — Кисе снова вытащил что-то из кармана и завозился с маркером. — Позвони, если захочешь. Время и место тоже за тобой. Это была фотография. Кисе на ней весь светился и улыбался в камеру. На обратной стороне был написан телефон — не тот, по которому звонил Аомине. — Извини, у меня нет с собой ничего другого, на чем можно писать, — виновато сказал Кисе. — Да какая разница, — Аомине поспешил убрать фотографию в карман и зашипел. — Блядь. Ладно, так ее пока сгибать не стоит... — он только сейчас начинал понимать, как хорошо они с Хайзаки друг друга отделали. Кисе при этом смотрел как-то уж слишком испытующе. — Ну что такое? — Может, тебе такси вызвать? Аомине закатил глаза. — Чтобы побыстрее добраться до дома? Нет, спасибо, я лучше пешком, — хмыкнул он. — Лучше заскочу в аптеку и налеплю на себя пару пластырей. — Суса не одобрит? — догадался Кисе. — Ну, он-то в байки про Супермена не верит. Они разошлись каждый в свою сторону. Аомине не соврал, когда сказал, что пойдет пешком. Нужно было проветрить голову. Он вертел в кармане сложенную кое-как фотографию с Кисе и понимал, что ничерта у него не получится что-либо проветрить. Только на подходе к дому Аомине отпустило, и он вспомнил, что оставил баскетбольный мяч валяться вместе с Хайзаки. Шутки шутками, но теперь Суса точно будет недоволен. — «Врачи без границ»? Блядь, какие еще «Врачи без границ»?! — Это такие волонтеры, — пояснил Имаеши. — Нет, я в курсе, кто эти ребята, — Аомине попытался успокоиться. — Я спрашиваю, что среди них делает Мидорима. — Я не знаю. — Как он там выживает в какой-нибудь Африке? — Аомине пытался представить Мидориму вдали от цивилизации. Воображение живо рисовало, как он сам выпиливает из дерева талисман дня, сверяясь с гороскопом. Об этом можно было снимать фильм ужасов. — Я правда не знаю, — еще раз повторил Имаеши. Кажется, он уже жалел, что позвонил ему с новостями. Это случилось на следующий день после встречи с Кисе и Хайзаки. Имаеши рассказал все, что смог выяснить, и, надо отдать ему должное, смог он многое. — В этом списке вообще есть нормальные? Аомине только чудом пережил новость, что Мурасакибара работал телохранителем. Все бы ничего, если бы дело не касалось якудза. А теперь еще и «Врачи без границ». И это Кисе казался Аомине недостижимой целью. Он никогда так не ошибался. — Есть ненормальные, — сказал Имаеши. — Например, Акаши Сейджуро. — Тоже мне новость. — Судя по записям, он лежит в психушке, здесь, в пригороде Токио. — А диагноз — раздвоение личности? — меланхолично уточнил Аомине. — А это важно? — удивился Имаеши. — Вдруг в скором времени мы станем соседями. — Вполне возможно. Честно говоря, последний из списка меня сильно озадачил. Последним в списке оставался Тецу. — Тяжело было найти? — понимающе спросил Аомине. — Нет, просто странно видеть там того, кто находится прямо у тебя под носом, — ответил Имаеши. — В смысле? — Вы работаете в одной фирме, Аомине. Нет, это было не то чтобы предсказуемо. После того, что Имаеши рассказал про Сацуки, удивляться совпадениям уже не получалось. Аомине даже вроде бы начинал понимать принцип, по которому здесь были раскиданы его знакомые: чем ближе они общались в той жизни — тем заметнее для него оказывались в этой. Здесь Сацуки переехала в Йокогаму и, никогда не встречаясь с Аомине, сумела вляпаться туда же, куда и он, — в местную банду. А Тецу оказался таким же офисным планктоном, каких в главном офисе были сотни, если не тысячи. Самое подходящее место, чтобы Тецу потерялся с концами. Хотя даже, работай он на одном этаже с Аомине, тот бы его все равно не заметил и не запомнил. И самая главная ирония — Кисе, чья физиономия была везде. Но это все, конечно, только на уровне догадок. Если совсем честно, то от информации, кто из Поколения чудес где находился, легче не становилось. — И что ты будешь делать дальше? — прервал тишину Имаеши. — А разве не очевидно? Первым делом я полечу в Африку. Там я найду Мидориму, мы оседлаем верблюда или ламу — в зависимости от того, что из них будет ближе к талисману дня, — пересечем китайскую границу, — остальные страны между Африкой и Японией он решил опустить, — и доскачем до Йокогамы. Там мы заберем Сацуки, возможно, угоним байк, чтобы ламе или верблюду было не так тяжело, и направимся в Токио. Выманим Мурасакибару, откопаем Тецу, выдернем прямо с эфира Кисе и будем все вместе вызволять Акаши из психушки. Затем, когда все эти покемоны соберутся вместе, откроется магический портал. Ну, или врата ада. — Аомине замолчал и тоскливо уставился на дверь, в замке которой проворачивался ключ. — Хватит ржать, мне как бы грустно. На пороге возник Суса с огромными тяжелыми сумками из супермаркета. Аомине мигом забыл про грусть, потому что врата ада уже были готовы открыться. Вот прямо тут, в их квартире, даже ходить никуда не надо. Память услужливо подсказывала, что Суса, который возвращается домой с запасами на целую армию, не предвещал ничего хорошего. Вскоре в квартире не останется чистой посуды, а Суса будет пересматривать всего «Дораэмона». Это испытание сможет выдержать не каждый. — Это Суса? — поинтересовался в трубке Имаеши. — И он чем-то сильно расстроен, — оценил ситуацию Аомине. Тот самый момент, когда даже работа казалась привлекательной. Жаль, что сегодня был выходной. — Изменим план, Мидорима подождет. Ты не знаешь какой-нибудь более или менее приличный бар? — Привет. — Суса проплыл мимо и бесцветным голосом подсказал: — «Радуга». Сходи туда. Интуиция подсказывала Аомине, что заведение назвали «Радугой» далеко не из-за любви к природному явлению. — Привет, ага. — Попробуй «Потерянное поколение», — предложил в свою очередь Имаеши. — Мои клиенты очень ценят его за полное отсутствие камер, если ты понимаешь, о чем я. И если тебе это будет по карману. — А не я плачу, — ответил Аомине. — К тому же, я думаю, тебе понравится владелец. — Это пышногрудая красотка? — Ну... почти. Название «Потерянное поколение» казалось очень символичным. Он записал адрес и попрощался с Имаеши, а затем написал сообщение на номер, который оставил Кисе. Ответ пришел уже через минуту — Кисе прислал подмигивающий смайлик. Потерянным Аомине себя почувствовал уже на пути в бар, когда дважды заблудился в бесконечных переулках. Неизвестно, какой маньяк проектировал этот район, но становилось понятно, почему это место так любили клиенты Имаеши. И понятно, какие именно клиенты, — те, кому не нужны лишние глаза. Первое, что Аомине оценил, когда попал внутрь, это грудь официантки, которая его встретила. Хоть в чем-то фантазии не подвели. Второе — заведение пустовало, что было необычно для вечера субботы. Никого не было, не считая компании из трех человек и одинокого мужика с ноутбуком. И Кисе тоже еще не пришел. — Выбирайте любое место, — любезно сказала девушка. Аомине упал куда-то в угол, где побольше диванов, и принялся разглядывать помещение. Тот, кто занимался обстановкой бара, даже на похороны наверняка заявится в павлиньих перьях. Ни на одной стене не было свободного пространства: повсюду вперемешку висели плакаты, дорожные знаки и вывески, которые подчеркивали лояльность к Америке. Среди всего этого попадались ружья и головы животных, особенно Аомине оценил оленя с большими грустными глазами и семейниками на рогах. А потом Аомине увидел на полке баскетбольный мяч и рядом — небольшую фотографию человека, которого сложно было с кем-то спутать. В основном из-за бровей. Странно, Аомине совершенно упустил из виду, что, помимо остальных, в этом мире он ничего не знал о Кагами. А еще странно то, что не было ничего другого, относящего к баскетболу. Изображение Кагами висело в абсолютном одиночестве, как чужое. — Вам что-нибудь принести? — вновь появилась девушка. — А кто владелец этого места? — Аомине вспомнил слова Имаеши. Девушка, кажется, испугалась такого ответа. — Вы хотите пожаловаться? — Да, хочу. Жаловаться Аомине, конечно, не собирался. Кто он такой, чтобы запрещать людям вешать себе на стены Кагами Тайгу? Но эта фотография делала личность владельца еще более интригующей. Через какое-то время, правда, Аомине устал изучать интерьеры и начал подозревать, что стоило хотя бы сделать заказ. Со стаканом на столе уютнее, чем без ничего, иначе ожидание начинает толкать на бессмысленное рукоделие. Аомине обнаружил, что безотчетно сооружает бунгало из подручных средств — зубочисток и салфеток. Получалось, кстати, неплохо. Волновался он, что ли? — Вас ожидают? — услышал Аомине голос все той же пышногрудой официантки. Она подлетела к входной двери на крыльях обожания, какие всегда появлялись у девушек при виде Кисе. Это вообще нигде не менялось. — Да. — Кисе приветливо улыбнулся и кивнул в сторону Аомине. — Я буду вон за тем столиком. Кисе на ходу стянул фетровую шляпу и солнечные очки, которые он, кажется, всерьез считал хорошей маскировкой. На деле они были чуть лучше, чем натянутые за спиной транспаранты с надписью «Кисе Рета». — Еле нашел, ужас! — поделился он. Кисе опустился рядом на диван, кинул на стол элементы маскировки и очень выразительно посмотрел на инсталляцию бунгало. — Давно ждешь? — Минут десять, наверное, — ответил Аомине. — И ты еще ничего не заказал? — Кисе вытянул голову, выискивая официантку, которая снова куда-то делась. Наверное, шлепнулась в обморок от счастья. — Ого, ты видел? Они повесили на оленя семейники, — рассмеялся он. — Ага, я видел. Аомине почему-то успокаивало, что они оба отметили этого несчастного оленя с трусами. Официантка нашлась быстро, подхватила в руки меню и снова расправила крылья обожания, но ее остановили на полпути. — Ата-та-та, предоставь это мне, Тамия-чан! Мироздание обладало довольно своеобразным чувством юмора, в этом Аомине не сомневался. Также Аомине не сомневался, что тот, кто забрал сейчас у Тамии-чан меню, был владельцем. Никто другой не мог восполнить пробелы прошлого, назвав бар «Потерянным поколением». Никто, кроме капитана этого самого Поколения. — Мне передали, что у вас возникли какие-то жалобы, — официальным тоном сказал Ниджимура. Это был он. Это действительно был Ниджимура Шузо. Никаких жалоб. Даже если бы сейчас принесли стакан и демонстративно в него высморкались, у Аомине не было бы никаких жалоб при условии такого зрелища, как бывший капитан, разворачивающий перед ними меню. Лучше смотрелся бы, наверное, только Акаши. — Дайки, ты просидел здесь только десять минут и уже чем-то недоволен? — осудил Кисе и перевел взгляд на Ниджимуру. — Не слушайте его, нам все нравится. — Вы меня успокоили, — ответил Ниджимура. Наносного официоза хватило только на эти слова. — Кисе Рета посетил нашу дыру! Неужели нормальные клиенты?! — это Ниджимура уже говорил на подходе к стойке бара, не слишком заботясь о приглушении громкости. — Тацуя, открывай нафиг текилу! Химуро Тацуя. В голову приходил только он, да и наличие здесь бессменного дуэта подсказывало, что ничего в этом плане не изменилось. К тому же это объясняло, почему на стене висела физиономия Кагами. Аомине обратил внимание, что стал гораздо спокойнее относиться к совпадениям. Вполне возможно, он потом сядет в такси, а водителем окажется тоже кто-то знакомый. Кто еще остался незадействованным? Например, этот приятель Мидоримы. Такао. Суровый водила в кепке. Почему бы и нет? — Ты улыбаешься, — заметил Кисе. — А раньше не улыбался, что ли? — Раньше ты дрался с Хайзаки и был очень серьезен, — Кисе засмеялся. — Мне понравилось, как ты это делаешь. — Дерусь или выгляжу серьезным? — на всякий случай уточнил Аомине. — Дерешься. Аомине хмыкнул. — Мне показалось, ты получаешь от этого такое удовольствие, — добавил Кисе. — Азарт тебе идет куда больше, чем серьезность, Дайки. — Да неужели? — Ну я же профессионал! — авторитетно заявил Кисе. Он обладал удивительной способностью нести полнейшую ахинею и при этом смотреть настолько заговорщически, словно доверял самую страшную тайну. — Но голодные профессионалы ни на что не годятся, ты ведь понимаешь? Конечно, он понимал. Время ужина. Аомине ткнул в меню наугад, а Кисе, хоть и выбрал сразу, кажется, сделал это более осмысленно. Когда принесли заказ, Аомине понял, что просчитался. Во-первых, Кисе принесли быстрее. Во-вторых, у него хотя бы было мясо, а не вегетарианский набор из овощей. С особенной ненавистью Аомине посмотрел на брокколи — они даже выглядели враждебно. — Героически! — искренне восхитился Кисе. — Честно, я бы не смог так, не хватило бы выдержки. — Иди ты! Это же полезно! — Аомине демонстративно запихнул в рот цветную капусту. Он всегда был упрямым. А когда дело касалось Кисе, то упрямым вдвое. — И вкусно. — Конечно, я прямо вижу искреннее наслаждение на твоем лице. — Не буди во мне зверя, Кисе. — Иначе что? — заинтересовался он. — Иначе наброшусь, — предупредил Аомине и тут же протянул руку, ловко подхватывая из тарелки Кисе кусочки мяса. Как конфетку у ребенка отобрать. — И ты ничего мне не сделаешь, — хмыкнул он и отправил добычу в рот. Но Кисе почему-то оставался невозмутимым. Более того — он улыбался. — Тоже считаешь, что из чужой тарелки вкуснее, Дайкиччи? Аомине не подавился только каким-то чудом. «Дайкиччи». Это было настолько неожиданно, что, лицо, видимо, его выдало. — Не нравится? — спросил Кисе. — И откуда ты только взял это дурацкое «ччи»? — Аомине стоило усилий спросить это как можно более пренебрежительно. — Да так, услышал. Мне оно показалось милым. А тебе нет? — Не говори так больше. Никому. — Это смущает? — догадался Кисе. — Это раздражает, — соврал Аомине. Либо Кисе не поверил, либо ему просто нравилось действовать Аомине на нервы. Аомине, в свою очередь, мстительно таскал у него из тарелки мясо, но не встречал никакого сопротивления, поэтому не чувствовал желаемого удовлетворения. Зато чувствовал что-то другое. Кисе увлеченно рассказывал какие-то истории из жизни, про съемки, которые отличались от прежних только тем, что в этом мире у него была личная гримерка, а Аомине смотрел на него и не понимал. Кисе казался таким же, к какому он привык. Но при этом Аомине задумался, почему тот Кисе, с которым они были знакомы, за все годы, проведенные вместе, так и не начал называть его по имени, а не фамилии. Не говоря уже про «Дайкиччи». Было ли дело только в наглости этого Кисе? — Все, больше не могу, — сдался Аомине, откидываясь на диван. — Наелся, не лезет уже. — Жадность, — засмеялся Кисе. — Но ты ведь не доел свои овощи, как же витамины? — Ну ма-а-ам. Но кое-что оставалось неизменным — с Кисе было легко. Теперь он уже не походил на самовлюбленную зазнавшуюся знаменитость. Они просидели долго, уже и немногочисленные посетители рассчитались и ушли. В какой-то момент к ним присоединились Ниджимура и Химуро — хотя этот чаще курсировал между барной стойкой и их столиком. — Тацуя делает просто офигенные коктейли, — порекомендовал Ниджимура и не соврал. Кисе, кажется, был рад расширению аудитории и оживился еще больше. Остальные от него не отставали — байки, которые они травили оставшийся вечер, могли бы составить увесистый сборник рассказов. Некоторые похождения в Лос-Анджелесе, правда, Аомине уже слышал раньше, но хуже они от этого не становились. Через пару часов они перепробовали все коктейльное меню. — О-о, — протянул Химуро, — кто-то перебрал. — Здесь просто места мало, — буркнул Кисе. Но он явно отрицал очевидное. — Не умеет пить, — констатировал Ниджимура. — Совсем не умеет, — поддержал Аомине. — Надо вызвать ему такси. Пока Кисе продолжал доказывать, что он в порядке, Аомине решил воспользоваться моментом и удовлетворить свое любопытство. Его все же интересовало, как здесь повернулась судьба Кагами. Оказывается, Кагами никогда не возвращался в Японию, но все же стал профессионалом. Только, в отличие от настоящего мира Аомине, здесь его карьера уже закончилась. — Тайга никогда себя не щадил, — сказал Химуро. — Ему все говорили остановиться, знать меру, но он же никого не слушает. Поэтому получилось то, что получилось — травма. Неоперабельная. К немалому удивлению Аомине за рулем такси оказался не Такао, а крепкий дядька лет сорока, какими и должны быть все таксисты. Он невозмутимо ждал, пока Аомине запихивал Кисе на заднее сидение и пытался выяснить его адрес. Невозмутимость — это качество, которым должны обладать водители такси. Им нужно игнорировать все, что делают их клиенты. Особенно если это звезды модельного бизнеса и телевидения, чуть более чем пьяны и елозят по бедолаге, который решился отвезти их домой. — Кисе, прекрати, — попросил Аомине. — Но я устал. Дайкиччи, я просто хочу лечь, — голос у него был и правда усталым. — Так ложись. И лежи спокойно. — Мне неудобно, — пожаловался Кисе. Конечно, ему было неудобно. Кто же пытается улечься на плече? Это только в фильмах герои выглядят довольными и счастливыми, если удается так пристроить голову. В реальности же все иначе, Аомине это знал по себе. Когда его клонило в сон в метро, он сразу же просыпался, если голова падала на чужое плечо. Потому что плечо — это действительно неудобно. За некоторым исключением. Аомине быстро глянул на водителя, которому по-прежнему было все равно, а потом приподнял руку, обнял Кисе за плечи и потянул на себя. Кисе не сопротивлялся, уткнулся носом ему в грудь и больше уже не дергался. Какое-то время он даже молчал. Пригрелся, наверное. — Дайкиччи теплый, — промурлыкал себе под нос Кисе. — Надеюсь, тебя на меня не стошнит, — Аомине разрушил атмосферу уюта одной только фразой. — И даже не думай спать. — Это еще почему? — А я знаю, где ты живешь? Когда ты в таком состоянии, растолкать тебя невозможно. Будем торчать в такси или на улице, пока не проспишься. Кисе вдруг напрягся, Аомине и сам понял, что ляпнул, не подумав. Идиота кусок! И кому он это говорил? Человеку, которого вроде как видел второй раз в жизни. Нельзя было об этом забывать. Кисе опасен тем, что пробуждал ощущение, словно оказываешься дома, но это ничерта не дом. Это другой, блядь, мир и другой Кисе. — Ну, мне так кажется, — поспешно добавил Аомине. — У тебя хорошая интуиция, Дайкиччи. Кажется, это был сарказм. Или нет? Аомине опознал бы сарказм разве что по поясняющей табличке, но сейчас от того, как Кисе это сказал, стало не по себе. Возможно, стоило сделать скидку на то, что он пьян, голос сам по себе менялся, поэтому и слышалось всякое. Тем более в машине Кисе развезло окончательно, судя по тому, каких трудов стоило Аомине его оттуда вытащить. — Какой же ты тяжеленный. Аомине на самом деле врал — нет, не тяжелый вообще. И это понятно: меньше физических нагрузок, больше работы на внешность. Но все равно как-то непривычно. — Я привел вам вашего мальчика, — сказал Аомине на входе. В Токио Кисе предпочитал останавливаться в гостиницах, а жил, судя по статьям в интернете, где-то в Киото. И еще имел какую-то недвижимость на островах, которые Аомине видел только на картинках с услугами туристических агентств. Девушка за стойкой регистрации, похоже, потеряла дар речи. — Мы сегодня вместе, — вдруг объявил Кисе. — Дайкиччи пойдет со мной. — Никуда я с тобой не пойду, — запротестовал Аомине. — Позаботьтесь о том, чтобы утром был завтрак на двоих, — проигнорировал его Кисе. Аомине с тоской посмотрел на часы, висящие на стене: было так поздно, что метро уже не работало. На еще один вызов такси денег не осталось — не у Кисе же одалживать. А еще дома был Суса в компании «Дораэмона», и это играло не в его пользу. Нет, сегодня точно нет. — Ладно, — сдался Аомине. Кисе не мелочился — он жил в пентхаусе. — Где у тебя тут кровать? — Аомине вполне мог заблудиться на такой территории. Он и выключатель-то не нашел. — Переходишь к главному, — глупо улыбаясь, оценил Кисе. — Конечно. К спать. — Я не хочу спать. — Хочешь. — Не хочу. Пьяный Кисе был таким капризным и упрямым, что затыкал в этом Аомине за пояс без шансов на реванш. — И я сам могу идти. — Конечно, можешь, — снова согласился Аомине. — Вот и хватит меня держать. — Вот положу тебя на кровать и отпущу. — Вот и положи, — буркнул Кисе. — Вот и поговорили. Такое ощущение, что до кровати они добирались вечность. Аомине и сам устал, а Кисе уже не казался таким легким, как раньше. И кто только придумал эти пентхаусы — какая-то бесполезная трата ресурсов. Кровать была такая же — неприлично большая, огромная кровать. На нее можно уложить десять Кисе. — Аккуратно, аккуратно, — повторял Аомине. — Обращаешься со мной, как с ребенком, Дайкиччи. По мере того, как они склонялись над кроватью, Кисе все сильнее стискивал руки вокруг шеи Аомине. Это должно было привести к необратимым последствиям. Например, к тому, что положить Кисе удалось только вместе с собой. — А теперь отпусти меня, — попросил Аомине. — Не хочу. Опять двадцать пять. — Ну и чего же ты хочешь? — Хочу сказать тебе кое-что по секрету, — ответил Кисе. — Валяй. Мы тут как бы одни. — На ухо. Аомине уже понял, что сейчас проще со всем соглашаться. Он послушно опустил голову ниже — по крайней мере, хватка Кисе сразу стала слабее, а вот дыхание у него было неровным и горячим. Даже слишком горячим. Он дышал через рот и время от времени задевал губами чувствительную кожу. Это было одновременно щекотно и до одури приятно. И кажется, это затягивалось. — Так что ты там хотел мне сказать? — не своим голосом спросил Аомине. Ответа он не получил. Или Кисе решил ответить по-своему: его руки сместились с шеи вниз, заскользили по спине, и он одними пальцами коснулся полоски кожи между задравшейся рубашкой и джинсами. На секунду даже показалось, что он двинется еще ниже, но Кисе поступил наоборот. Он задрал рубашку еще выше, его ладони гладили спину, а Аомине чувствовал себя дураком. Дураком, который попался. — Дайкиччи, у тебя на меня встает. — Глупости, я же импотент, — Аомине сказал первое, что пришло в голову. — Ты придурок, — засмеялся Кисе. — А ты пьян. Аомине приподнялся и быстро зажал Кисе рот рукой — на всякий случай, чтобы не ляпнул еще чего-нибудь, от чего у него будет рвать крышу. Когда Кисе не говорил и не дышал прерывисто на ухо, было гораздо терпимее. Выждав какое-то время, пока собственное дыхание не пришло в норму, Аомине убрал руку и приложил палец к губам. — Мы будем спать, ясно? Просто спать, и ничего больше. — Хорошо, Дайкиччи, — неожиданно легко согласился Кисе. Они кое-как переползли по кровати к изголовью, нащупали в темноте подушки и край одеяла. Все это было хоть и долго, но просто — все просто, если Кисе не терся об Аомине всем телом. Но Кисе был категорически против, чтобы он уходил на диван. — Ты его даже не найдешь. — Да я отсюда вижу его силуэт, — Аомине наугад ткнул куда-то в пространство. — Молодец, — похвалил Кисе. — Только это телевизор. — Хорошо. Останусь. Но на мою территорию не перекатываться. — Идет, Дайкиччи. — И одеяло тоже не стаскивать. — Не будить зверя, не заходить на территорию, не трогать одеяло, — перечислил Кисе. — Сплошные запреты. — Ага, а тебе только дай волю, — хмыкнул Аомине. — Все, ты доволен? Спать? — Спокойной ночи, Дайкиччи. — Спокойной. Они так и легли — не раздеваясь, прямо в одежде. Хоть Аомине и ставил условия, но одеялом укрываться не стал, потому что и без него было жарко. И это нельзя было свалить на плохо работающие кондиционеры — с ними как раз все было в порядке. А вот собственный стояк мешал, но усталость постепенно брала свое. Наверное, потом Аомине просто показалось. Он уже почти провалился в сон, когда до него донесся голос Кисе — не тот пьяный и тягучий, а нормальный. Кисе произнес его имя. Не «Дайки» или «Дайкиччи», а полное имя. — Аомине Дайки. Пробуждение было тяжелым. Дневной свет резал глаза, голова гудела — ничего другого и нельзя было ожидать после вечера, проведенного с людьми, которые пили за четверых. Аомине издал стон, полный вселенских страданий, и зарылся носом в подушку. — Ты разрываешь мне сердце, — прокомментировал Кисе. — Который час? Двенадцать? — Два часа дня, Дайкиччи. — Блядь, — Аомине снова застонал. — Если что, я пытался тебя разбудить, — в свою защиту сказал Кисе. — Особенно когда ты перекатился мне под бок и закинул на меня руку. И ногу. — Чего? Аомине даже глаза открыл сразу, проморгался, привыкая к свету, и понял, что действительно лежал на половине кровати Кисе. Ну, приехали! Дурацкая привычка, она никогда не играла ему на руку, если он ночевал не дома. Но, похоже, Кисе это забавляло. — Ты совершенно не ценишь личного пространства, — развел руками Кисе. И что еще более обидно — он выглядел гораздо лучше, чем Аомине. Не помятая развалина, которая еле шевелиться, а сияющий айдол с плакатов. Никакого похмелья, никаких последствий. Как будто и не пил вообще. Кисе можно было только завидовать. — И я съел твой завтрак, — продолжил он. — Дилетант. Из чужой тарелки вкусно только тогда, когда есть свидетели. Аомине не встал — стек с кровати и нетвердой походкой двинулся к цели, которую сразу заприметил: на столике перед телевизором стоял кувшин с водой. Он находился непозволительно далеко, так нельзя было, зачем еще нужны прикроватные тумбочки, если не для воды. Она должна стоять там, а не черт-те где. По пути Аомине обогнул, казалось, тысячи препятствий, споткнулся о ковер, но устоял и достиг цели. Пил он жадно — никакая другая жажда не сравнится с сушняком. — Ничего себе, — присвистнул Аомине. — Твоя самовлюбленность вообще знает границы? Взгляд наткнулся на огромный картонный стенд, какие обычно стояли в кинотеатрах. Собственно, на нем и была реклама фильма — «Хонийские карибу». В одном из персонажей безошибочно узнавался Кисе — в антураже под мафию и с пистолетом в руке. На фоне остальных, которые были раза в два старше и больше него, Кисе выглядел даже дерзко. — Это комплимент от гостиницы. — А как же, конечно, комплимент, — не поверил Аомине. — Боевик? Понятно, откуда взялись навыки, раз ты навалял Хайзаки. — По большей части там перестрелки и взрывы, — разочарованно сказал Кисе. — Рукопашный бой, оказывается, в жизни смотрится гораздо эффектнее, чем наши постановочные. — Ах да, тебе же понравилось, как я дерусь, — вспомнил Аомине. — Мы можем нанять тебя в следующий раз, Дайкиччи. — Слишком лень. — В голове возникло идиотское предположение: — И ты захотел научиться драться, глядя на меня? — Мне это показалось интересным, — удивленно ответил Кисе. — А почему ты спрашиваешь? — А если бы я... — начал Аомине. — Не знаю, допустим, играл в баскетбол, а не надрал зад Хайзаки? Тебе бы тоже потом захотелось научиться играть? Кисе медлил с ответом. Видимо, вопрос был и правда слишком идиотским. — Дайкиччи, ты мог бы играть хоть в сеги. Если бы ты делал это с тем же азартом, с каким дрался с Хайзаки, ни у кого не было бы шансов. Они бы посмотрели на тебя и подумали: «Эй, сеги — это же так круто!» — засмеялся Кисе. — Я думаю, как-то так. Расстались с Кисе они в четвертом часу — тот вспомнил про встречу с агентом, и домой Аомине возвращался в хорошем настроении. По пути он даже забежал в магазин и прихватил упаковку пива, чтобы провести воспитательную беседу с Сусой. «Меланхолия Сусы Йошинори» опасна только на первых стадиях, когда Суса начинал готовить и уходил в себя. Но потом, после пары сезонов «Дораэмона», его можно было брать тепленьким — и эта задача лежала на плечах Аомине: выпить, поговорить по душам и вернуть Сусу обществу. Аомине вообще старался в какой-то степени следовать привычкам своей версии этого мира. В конце концов, пусть он и другой, но портить жизнь самому себе не хотелось. Кто знает, что будет, когда все вернется на круги своя. Да и Суса Аомине нравился, почему бы не подставить дружеское плечо. Но на следующий день — утром понедельника — Аомине повел себя не как обычно. Он даже Сусе шаблон мироздания порушил, когда заявил, что собирается на работу. — Ты. На работу. В понедельник. — Суса выглядел так, словно готов был разложить алтарь и начать изгонять из Аомине бесов. — Ты заболел? Ну не объяснять же ему, что Аомине вдруг понадобился некий Куроко Тецуя. На работе коллеги тоже удивлялись. Все привыкли считать его появление чуть ли не одолжением, а снисходительное отношение руководства к его прогулам — личной симпатией. На самом же деле, Аомине этого мира, хоть и был очень ленивым, но все же работал. Просто чаще всего делал это дома. Как и ожидалось, поиски Тецу превратились в испытание на выдержку. Никто не знал никакого Куроко Тецую. Аомине и прочих-то работников компании различал только по бейджику, и то не всегда. Они все были одинаковые, на одно лицо, и это делало поиски еще более невыносимыми. Нет, серьезно, это казалось невозможным. Если бы Тецу был грабителем банков — а это у него получилось бы, он бы мог стать самым богатым человеком в мире со своей незаметностью, — Аомине нашел бы его быстрее, чем среди офисного планктона. Просто неуловимый Тецу не шел ни в какое сравнение с неуловимым офисным планктоном Тецу. И все же Аомине его нашел. Не без чужой помощи и подсказок, но нашел. Тецу работал в отделе маркетинга. — Эй, — окликнул его Аомине в коридоре, но Тецу, прижимая к груди увесистую папку, унесся куда-то по пролету лестницы. Это была первая неудачная попытка. Вторая, третья и четвертая — тоже неудачные. Аомине пытался завязать разговор, спросить что-то, даже хотел облить его кофе, но промахнулся. А Тецу всякий раз либо игнорировал его, либо просто извинялся и продолжал крутиться, как белка в колесе. Тот редкий момент, когда Тецу сидел на месте, выпал на время обеда. — Привет. — Аомине положил на стол поднос и сел напротив. Вместо «привет» хотелось много чего высказать за эту беготню. — Как проходит рабочий день? — Ты меня преследуешь? — в лоб спросил Тецу. — Нет, просто... — за время попыток поговорить с ним Аомине израсходовал весь потенциал своей фантазии. — Просто мне кажется, что у нас много общего. Тецу невозмутимо жевал хлебные тефтельки. — Например? — Ну... Мы вместе работаем, — нашелся Аомине. Это было гениально. Гениальный провал. Когда не было баскетбола или хоть какой-то случайности, обнаруживалось, что Аомине совершенно ужасен в завязывании знакомств и общении. — Мы не работаем вместе, — Тецу скользнул взглядом по его бейджику, — Аомине-кун. Между нами разница в тринадцать этажей. Между ними разница в целые галактики, если уж на то пошло. — Но в одной фирме, — беспомощно ответил Аомине. — Прошу меня извинить. — Тецу! Тецу, стой! Наверное, учитывая, что они здесь незнакомы, назвать его Тецу было еще худшим провалом, но об этом Аомине думал в последнюю очередь. Он бросился за Тецу, а тот все больше ускорял шаг и петлял коридорами. Не иначе как решил, что Аомине сталкер. Или какой-нибудь маньяк, что было бы неудивительно с его прошлым. — Тецу, да постой же ты! — эта нелепая погоня привела их на улицу. — Я просто хочу поговорить. Тецу! — Пожалуйста, оставь меня в покое, Аомине-кун. Тецу снова ускорил шаг, немного оторвался и зашел в здание кинотеатра, где тут же подошел к охраннику. Это было поражение по всем фронтам. Аомине понимал, что путь в кинотеатр ему заказан. Это не их фирма, где к нему относились лояльно и многое прощали, отсюда, скорее всего, его бы вывели под руки. Или еще лучше — пожаловались бы в полицию на преследование. Поэтому Аомине остановился на входе, просто стоял и смотрел, как Тецу проходит дальше к кассам, видимо, рассчитывая переждать час-другой, пока он не оставит его в покое. — Блядь, — выругался Аомине. — Ну хоть на фильм с Кисе сходи! Впрочем, какой из тебя, к черту, Тецу. Бесхребетная подделка. Кажется, принцип не вредить себе самому в этом мире дал трещину. Внезапно захотелось снова увидеть Кисе — он хотя бы больше походил на самого себя. Аомине оглянулся на плакаты с кинопремьерами, нашел «Хонийских карибу» и окончательно понял, что день играет не в его пользу. На плакате не было Кисе. Видимо, в этом кинотеатре решили повесить другой плакат. На нем были те же колоритные мафиози, которых Аомине видел раньше, и еще как-то светловолосый парень. Неудачный постер. Тот, что с Кисе, был лучше. Невозможность попасть домой — это достойное завершение дня. Аомине торчал перед входной дверью, смотрел на висящий на ручке галстук и принимал это как неизбежное зло. Нет, в глубине души можно было порадоваться за Сусу. Примирительный секс — это хорошо. Но Аомине был не в том настроении, чтобы радоваться за других. — Еще и полосатый, — сказал он про галстук и пнул дверь. Однотонный галстук — это «до полуночи мы закончим», двухцветный и более — «извини, мы тут до утра». Все же идея снимать с кем-то квартиру на двоих имела свои недостатки. Особенно раздражало то, что Аомине вроде даже слышал их возню на кровати. Или где они там предпочитали. Главное, чтобы не там, где он спал. Выбор, куда податься в такой печальной ситуации, был невелик. Самым частым вариантом служил Вакамацу — как раз и жил неподалеку, но вместо мучительного вздоха и слов «Ну давай, приходи» Аомине услышал только гудки в трубке. К телефону Вакамацу почему-то не подходил. Наверное, снова был на дежурстве. В отсутствие Вакамацу другими вариантами были некие Хирата и Ишикава — друзья из этого мира, но таких Аомине старался избегать. В конце концов, оставался еще Имаеши. Имаеши был как-то роднее. Аомине набрал его номер, долго слушал музыку на звонке и далеко не сразу — действительно не сразу — связал ее с той, что доносилась из-за двери. Возможно, это сработал психологический блок. Аомине однажды смотрел передачу про такое: когда происходило что-то, не вписывающееся в восприятие человека, он начинал неосознанно это игнорировать. Но нельзя, просто физически невозможно долго игнорировать чужие стоны под аккомпанемент главной темы из любимой Имаеши «Розовой пантеры». — Ах ты... — Аомине пытался подобрать правильное слово. — Суса! Раньше было не до того, но теперь Аомине понимал, почему в воспоминаниях этого мира не было ничего о личной жизни Сусы. Может быть, Суса не рассказывал, или же сам Аомине ничего не хотел об этом знать. Имаеши и Суса. Кто бы мог подумать. Черт с ней, с работой, раз ее брали на дом, но Имаеши и Суса! Возможно, Аомине только что поломал жизнь себе из этой реальности. Он и самому себе-то ее поломал. — Какой пиздец, — пробормотал Аомине и снова пнул ни в чем не повинную дверь. Он без особой надежды набрал еще один номер. Кисе ответил не сразу. — Тут такое дело, — начал Аомине. — Можно я у тебя переночую? — И как ты это делаешь? — спросил Кисе, закрывая за ним дверь. — Что именно? — Приходишь, когда мне становится скучно. — Интуиция, — подсказал Аомине и упал на диван. — Ты сам же про нее говорил. А, хотя ты, наверное, не помнишь ничего из вчерашнего. — Все помню, — возразил Кисе. Аомине с таким сомнением посмотрел на него, словно тот предлагал ему поверить в существование кроликов на луне. Кролики казались реальнее. — И что же ты помнишь? — Как к тебе приставал. — Кисе встал напротив, вплотную к Аомине, и смотрел на него сверху вниз. — Тебя ведь это интересовало, Дайкиччи? От ответа Аомине спасли стук в дверь и девушка из обслуживающего персонала, которая привезла им на тележке заказ. Видимо, это Кисе позаботился. Он оставил девушке чаевые, подкатил тележку к дивану и лениво поворочал бутылку шампанского в ведре со льдом. — Ну, рассказывай, — предложил Кисе, — почему ты вдруг ко мне пришел? Вариант ответа «соскучился» меня разочарует, сразу говорю. — Слишком банальный для тебя, что ли? Да мой тоже не блещет. — Аомине стянул с тележки тарелку с оливками. — Из-за Сусы. — О! Вы поссорились? Похоже, Кисе нашел это интересным. — Да нет, он просто привел кого-то к нам в квартиру. А это значит, романтика, секс, все дела, ты лишний, ты не нужен, уходи. — Так вы не вместе? — удивился Кисе. — Чего? — Ты и Суса. — Нет. — Аомине так офигел от этого предположения, что даже еще раз повторил: — Черт побери, нет. Мы же просто живем вместе. Точнее, это я у него живу, потому что моя квартира на ремонте или как-то так, хотя прошло уже года два, если не больше. — Аомине замолчал, глядя, как сосредоточенно Кисе возится с бутылкой шампанского в попытке открыть. — Не получается? Может, тебе помочь? — Ноготь сломал, — пожаловался Кисе и тут же засмеялся, одновременно с этим открывая шампанское. — Шучу. Боже, Дайкиччи, не делай такое лицо. Переживаешь, что я вдруг окажусь трепетной моделькой? — У тебя слишком натурально получилось, — хмыкнул Аомине. — Когда я только начинал сниматься для журналов, вокруг было полно таких девиц, — начал объяснять Кисе, разливая по бокалам шампанское. — А мне много не надо, чтобы запомнить, достаточно только один раз увидеть. И я смогу сделать идеальную копию. Аомине неуверенно кивнул, делая вид, как будто слышит это впервые в жизни. Впрочем, в этом было что-то новое: одно дело копировать приемы в баскетболе, а другое — поведение в жизни. Интересно, занимался ли этим Кисе в настоящем мире? — Но жаль, что вы с Сусой не вместе. — Это еще почему? — недоверчиво спросил Аомине. — Потому что всегда приятнее забирать чужое, — подмигнул Кисе. — Выпьем за Сусу? — Выпьем за Сусу. Ненавижу этих придурков. Они выпили дважды: один раз пить за Сусу — плохая примета. После первого бокала Аомине сообщил об этом с полной серьезностью, хотя непонятно, откуда это взялось у него в голове. Наверное, это шампанское так действовало и развязывало язык. — А самое паршивое, — внезапно решил поделиться Аомине, — что Суса с Имаеши. — А что, этот Имаеши так плох? — Он тот еще мудак, — подумав, ответил Аомине. — Похож на меня, но хуже. — В таком случае он действительно ужасен, — сказал Кисе. — Иди ты. — Так ты волнуешься за Сусу? — Нет, чего о нем волноваться? Не могу просто понять, как у них это получилось... Нет, наверное, это все же легко, — Аомине усмехнулся, — если ты не такой баскетбольный отморозок, как я, для которого есть только игра, мяч, позиции, соперники. Такому больше ничего не надо, только играть и играть. А когда покидаешь баскетбольную площадку, то понимаешь, что осталось что-то еще. И это давит, не дает сосредоточиться. Как будто попал в ловушку. — Ты дурак, Дайкиччи, — заключил Кисе. — Почему? — Ты ведь просто им завидуешь? А ведь и правда. Наверное, это было самым простым объяснением. — Пожалуй, — согласился Аомине и подался вперед. — Пожалуй, да, я им действительно завидую. Когда он потянулся за поцелуем, то понял, насколько это было точным определением. Все это — как ловушка. Кисе Рета — как ловушка. Никто не может избежать западни. Аомине сам шагнул в нее так же просто, как вылетел за пределы площадки тот мяч, который попал в Кисе. Может быть, тогда все началось. А может быть, когда Кисе начал играть. Аомине не знал наверняка, как это случилось, но понимал, что если ты попал в ловушку и не осознаешь этого, то это конец. Запутываешься в ней все больше и больше. Периметр баскетбольной площадки тоже был частью западни. Ловушкой для дурака. Кисе отвечал на поцелуй, который получился удивительно мягким, неторопливым, одними губами. Никогда еще у Аомине не было такого темпа — обычно только рваные, быстрые, просто чтобы быстрее довести все до постели, закончить дело и снова уйти с головой в игру. Просто функция, которая приносила удовольствия не больше, чем когда надо передернуть собственной рукой. Но сейчас все было по-другому. — Кисе, — выдохнул Аомине ему в губы. И тот почему-то сразу же отстранился. — Тебе нужно забыть о том, что я говорил, — сказал Кисе. — Дайкиччи, забирать чужое совсем не весело. — Что такое, Суса не одобрит? — спросил Аомине. — Или я настолько ужасен? Вообще, у меня давно не было практики и... — Дурак, — еще раз повторил Кисе. — Какой же дурак! — Ну что не так? — А ты подумай, — посоветовал Кисе. — Пойдем на воздух, Дайкиччи, нам нужно снизить градус неловкости. Там, на площадке, бассейн, мне давно хотелось его опробовать. Можем даже посоревноваться, ты ведь любишь соревнования? — Кисе отставил бокал с шампанским и поднялся. — Дайкиччи, спорим, я тебя сделаю? — Вот еще, — буркнул Аомине. Оставшийся вечер они и правда только соревновались. Кисе плавал не хуже Аомине и пару раз даже выигрывал. Они занимались этим, как одуревшие, пока не устали, и Аомине не нашел участок с джакузи. Там его разморило окончательно, особенно под шампанское, которое пошло гораздо лучше. — Ты там прыгать собрался? — спросил Аомине, когда увидел, что Кисе подошел к краю площадки. — Ты заразил меня ленью, Дайкиччи. Невозможно сейчас смотреть на тебя и не заразиться ленью. — Кисе обернулся и подмигнул. — Мне просто захотелось отлить и лень куда-то идти. — Придурок, — усмехнулся Аомине. А потом с трудом заставил себя встать из приятной джакузи, накинул на плечи халат и, прошлепав босыми ногами по полу, встал рядом. — Когда еще предоставится случай поссать с крыши пентхауса, — прокомментировал он. — Мы можем на кого-то попасть, — сказал Кисе. — Посмотри, как там оживленно. — Мне кажется, мы уже на кого-то попали. — Ты невозможен, Дайки. — А еще мне кажется, что чего-то не хватает, — пожаловался Аомине. Не заметить отсутствие «ччи» было сложно, когда слышишь его постоянно. — Больше не считаешь это милым? — Не считаю, что это мне подходит, — ответил Кисе. Кажется, Аомине начинал понимать, о чем говорил Кисе после их поцелуя. Наверное, со стороны это было более очевидным. Кисе Рета — это западня, но глупо ставить капкан там, где уже попались. — Кисе, у тебя есть личный самолет? — вдруг спросил Аомине. — И зачем тебе самолет? — Когда тебе в следующий раз станет скучно, а я, конечно же, это обязательно почувствую, — сказал он, — то мы возьмем этот самолет и полетим в Африку. — В Африку? — Я знаю там одного бедолагу, — объяснил Аомине. — Он забавный, тебе понравится. Мидорима способный, уверен, он может даже попасть скальпелем в сонную артерию с двадцати метров. Правда, скорее всего, он пожелает нам сдохнуть, но это уже детали. Если вооружимся верблюдом или ламой — смотря что там выпадет по гороскопу, — сойдем за своих, и он начнет считать нас своими союзниками. Кисе рассмеялся так, что едва не потерял равновесие. — Мне нравится, — ответил он. — Ты же знаешь, как быстро мне становится скучно. — Может быть, уже завтра? — Тогда ты сам сообщишь об этом моему агенту, Дайки. Когда Аомине вернулся домой, то с облегчением не обнаружил на двери никакого галстука. Впрочем, на часах было уже около двенадцати дня. Он мог прийти и к восьми, раз дело касалось Имаеши, — тот имел привычку работать от рассвета до рассвета. Или от заката до заката — с какой стороны посмотреть. Суса встретил его горячей выпечкой — не иначе как из-за чувства вины. — Выглядишь посвежевшим, — оценил он Аомине. — Конечно. Удобный диван — это тебе не разваливающаяся кушетка Вакамацу. — И где ты был? — Ты не одобришь, — усмехнулся Аомине и машинально бросил взгляд на стену. — Или уже не одобрил. На стене почему-то сменились плакаты — теперь вместе с баскетбольными наградами висели изображения кого-то другого. Кого-то он напоминал. Кажется, Аомине даже видел этого парня на постерах с фильмом, где снимался Кисе. Этот тоже был светловолосым. — Ты сменил предпочтения? — спросил Аомине. — Ты о чем? — Ты же по Кисе Рете тащился. — По кому? — удивился Суса. — Аомине, ты совсем загулял? Эти плакаты у меня уже который год тут висят. Какой еще Кисе Рета? Это Хошино Широ. — Ты издеваешься? — Мне кажется, это ты издеваешься, — обиделся Суса. — Мы же договаривались, когда ты ко мне переезжал: лояльно относится к чужим интересам. — Не понимаю, — помотал головой Аомине. — У тебя тут был Кисе, теперь какой-то Хошино. Ты еще скажи, что вообще не знаешь, кто такой Кисе Рета. — Не знаю, — честно ответил Суса. — Он же суперзвезда. Снимался в этом недавнем фильме, который в кино сейчас идет. «Хонийские карибу». Да его физиономия с рекламой газировки за углом нашего дома! — За углом нашего дома вообще нет рекламы, Аомине. Место сдается и все такое. Пожалуйста, иди проветрись, ты либо еще не проснулся, либо просто несешь чушь. Не похоже было, что Суса его разыгрывал или прикидывался. Но что за бред тогда творился? Не мог же Кисе просто исчезнуть. Аомине вытащил телефон и открыл телефонную книгу. В ней тоже не было Кисе. Может быть, стерся номер, или он не так записал? Последние набранные номера высвечивали только Имаеши, словно никакого звонка Кисе потом не было. — Блядь, — Аомине запустил руку в карман и нашарил смятую фотографию — Кисе же оставлял ему телефон. Но он держал просто чистый листок. Ни с одной стороны, ни с другой не было ничего. — Да что за чертовщина. Аомине кинулся к ноутбуку, одновременно набирая Имаеши. В строке поисковика он забил запрос «Кисе Рета». «По запросу Кисе Рета результатов не найдено». — Привет, — ответил Имаеши. — Тот листок, на который я записывал имена, он еще при тебе? — спросил Аомине. — Какой ты невежливый, мог бы и поздороваться. — Быстрее отвечай. — При мне. — На нем написано имя Кисе Реты? — Нет, никакого Кисе Реты нет. Ты вспомнил еще одно имя? — догадался Имаеши. — Я добавлю его к остальным четверым. Как ты сказал? Кисе Рета? — Почему четверым? — Мидорима Шинтаро, Акаши Сейджуро, Мурасакибара Ацуши, Момои Сацуки. Всего четверо. — Там точно должны быть еще Кисе Рета и Куроко Тецуя, — выдавил Аомине. — Глупости. Ты написал четверых, и я нашел тебе четверых. Не понимаю, ты обвиняешь меня в невнимательности? Халатности? Или в чем? Аомине не выдержал и бросил телефон в стену. — Блядь! — Аомине! Какого черта ты творишь?! — крикнул на него Суса. — Ты в своем уме вообще? — Да уж не знаю, в своем ли я уме, — неожиданно весело ответил Аомине. — Но, пожалуй, ты прав, Суса, дружище. Мне нужно проветриться или типа того. Не знаю. Нет, ему нужно было увидеть Кисе. Он не мог так просто взять и исчезнуть ни с того, ни с сего! Но почему-то Аомине возвращался обратно в гостиницу безо всякой надежды. Он ловил себя на том, что теперь, когда с улиц исчезли все плакаты с Кисе, стало как-то пусто. Без Кисе вообще было пусто. Аомине это совсем не нравилось. — Извините, такой человек у нас не останавливался, — ответила ему девушка за столиком регистрации. — Вы многое потеряли, — бесцветно сказал Аомине. Кисе исчез, его просто стерли из мира. И Тецу тоже, не имело смысла проверять. Ничто уже не имело смысла. Наверное, так же будет и с остальными, кого Аомине найдет. Они встретятся, а потом их тоже сотрут. Этот мир — или что это было — словно говорил: ничего не выйдет, ты хотел стать кем-то другим, так и живи без того, что может тебя изменить. Живи в одной квартире с Сусой, ходи иногда на работу, выпивай с друзьями, которые у тебя тут есть, забудь про баскетбол, отрывайся в драках и ни о чем не думай. Когда Аомине сказали про мандраж, он почувствовал, что потерял баскетбол навсегда. А сейчас он понял, что лишился всего. Он постоял некоторое время перед гостиницей, а потом поехал обратно домой. Аомине думал, что, может, стоило сразу прыгнуть из окна, как предложил Имаеши. Забраться повыше и просто прыгнуть. Может, тогда бы он вернулся. В конце концов, не проживать же ему чужую жизнь. Стоя на пороге квартиры, Аомине пытался справиться с замком. Почему-то ключ не подходил, и это вызывало только глухое раздражение. На деле Аомине было все равно, попадет он внутрь или нет. А потом дверь открылась. На него смотрел он сам — тот самый, с волосами до плеч, трехдневной щетиной и заметными даже на темной коже синяками под глазами. На нем была яркая рубашка навыпуск, а в руке он держал еще полную бутылку пива. — Долго же до тебя доходило, — сказал он голосом, который походил на то, как слышишь себя в записи. — Если совсем честно, я даже уже устал ждать, пока до тебя дойдет. Аомине пытался дышать, но из легких как будто выкачали весь воздух. — ...а теперь подумай, кого ты пытаешься обмануть, — нахмурился Кисе. Аомине не сразу понял, что произошло. Но перед ним стоял Кисе — это сразу успокоило. Он казался очень злым и недовольным, сжимал обеими руками мяч и смотрел на Аомине так, словно обвинял его разом во всех смертных грехах. Судя по всему, они были на баскетбольной площадке. И кажется, когда-то такое уже происходило. — Скажи, как меня зовут, — попросил Аомине. — Ты сейчас шутишь? — Это важно, Кисе. — Аомине Дайки, — неуверенно ответил он. — Нет, по-другому. Скажи как обычно. — Аоминеччи? Нет, они были не просто на баскетбольной площадке — они были в настоящем мире. В том самом моменте, перед тем, как Аомине скажет, что больше не хочет видеть Кисе. Аомине помнил оборванную фразу Кисе практически дословно. И свою следующую — тоже. Но теперь ничего этого не будет. Аомине сжал и разжал кулак, прислушиваясь к себе. Тело ощущалась как родное, да оно и было родным. И «Аоминеччи» — тоже. Он даже не подозревал, насколько соскучился по этому обращению. — Ты в порядке, Аоминеччи? — обеспокоенно спросил Кисе. Если это второй шанс, то стоило им воспользоваться. — Нет. Не в порядке. Ты прав, Кисе, нет никаких особых тренировок. Действительно, кого я пытаюсь обмануть? — усмехнулся Аомине. — Если бы кто-то сказал мне сидеть на скамейке запасных, когда я могу играть, я бы все равно вышел на площадку. Но я здоров — и почему-то на скамейке запасных. Кто бы мне раньше сказал, что будет так, я бы тоже ему не поверил. — Так что случилось? И Аомине рассказал ему про мандраж — честно, как оно было: когда все это началось и чем обернулось. — В итоге меня отдали каким-то психологам, которые сказали, что помочь себе могу только я сам, — закончил он. — Но я не знаю, как это сделать. Я могу тренироваться — бегать, прыгать, что угодно, но все равно игра подходит под кольцо, и все. Ничего не происходит. — Тогда давай я буду тобой, Аоминеччи, — вдруг предложил Кисе. — Раз помочь себе можешь только ты, то, может, и играть тебе лучше против себя же? — Нет, — твердо ответил Аомине. — Почему? — Не хочу. — Но вдруг это поможет! Ты не пробовал, не пытался, а уже отбрасываешь идею! — Сыграй со мной сам, — сказал Аомине. — Ты же только пять минут назад заявлял, что не собираешься со мной играть, — Кисе явно запутался в происходящем. Аомине положил руку на мяч и потянул на себя — Кисе, оказывается, держал его так крепко, что невольно сделал шаг вперед. Мяча он так и не выпустил, а его лицо было так близко к Аомине, что, наверное, сейчас ничего не стоило поцеловать. Аомине даже по инерции наклонился — еще ближе, настолько близко, что их губы почти соприкасались. — Ты, наверное, не расслышал, — сказал он Кисе. — Мне нужен ты. Мне нужно, чтобы со мной сыграл ты. И тут — ловушка захлопнулась. Аомине никогда не умел сдерживаться и не сдержался сейчас, когда все-таки поцеловал его. Кажется, Кисе даже не понял, что произошло, только замер, как вкопанный, словно это у него был мандраж. Аомине лизнул напоследок его губы, легко забрал мяч и поймал то неуловимое чувство только что созданной новой западни. В нее обязательно попадутся — может быть, не сейчас. Никто не может избежать западни, и когда Кисе осознает свой прокол, будет уже поздно. Его прокол звали Аомине Дайки. — Если ты будешь позволять мне так просто забирать у тебя мяч, у нас ничего не получится, — сказал Аомине. — Аоминеччи, ты дурак. — Лучше скажи мне то, чего я не знаю, Кисе. Странные вещи происходили, но не всем из них следовало придавать значение. Можно было попасть в другой мир неизвестно почему — и это как раз не было таким уж важным. Важнее было понять, почему, угодив в ловушку, Аомине чувствовал себя гораздо свободнее, чем без нее. Может быть, потому, что его ловушкой был Кисе? Может быть.