immortals

Чимин отмывает с лица кровь, пока Намджун, – до нелепого хороший и тёплый Намджун, – заботливо клеет пластырь на его щеку. Чимину от нежности хочется проскулить ему в плечо, либо уткнуться лицом куда-то в колени. От лучащихся светом глаз и до самых кончиков пальцев – Намджун сплошной комок заботы и любви. Иногда Чимину хочется его съесть (или всё-таки поцеловать). – ...Живой? - Намджун тепло усмехается. Чимин вдыхает-выдыхает, насильно заталкивая в себя воздух и улыбается в ответ. До цветных пятнышек. А Намджун гладит по голове, точь в точь, как прибившегося к ним недавно Чонгука – щенка да и только; совсем наверное не понимая, что от этого только хуже. Чимин продолжает улыбаться, поджимая пальцы на ногах, но. Так больно не было даже в детстве – когда содранные в мясо колени и совсем разбитое об асфальт лицо. Он чувствует как внутри всё с треском крошится в пыль, оставляя после себя едкую горечь; чувствует набатом бьющуюся кровь и как сухо становится во рту. – Знаешь что, хён. Он всё так же смотрит на Намджуна, на красивый профиль и то, как в его волосах путаются отсветы лампочки; он хочет сказать о том, что не даёт покоя уже который год, но понимает вдруг чётко и ясно: не сможет. Намджун недоуменно смотрит на него, когда Чимин заходится нервным смехом и сплёвывает в раковину кровь. – Забей, я передумал.