Я верю в нас

Я слушала и не слышала. Голова кружилась, а ноги вмиг стали ватными. До меня доносились обрывки фраз, которые произносил Джон, но я не понимала их смысл. Что-то о Лианне, Рейгаре… Я крепко зажмурилась, молясь, что сейчас проснусь в своей теплой кровати и забуду все это, как страшный сон. Но открыв глаза, я поняла, что это все происходит наяву. Все, во что я свято верила, все, о чем мечтала, все, к чему стремилась, все оказалось прахом и очередной ложью. Я держалась на ногах все это время от Вейес Дотрака до Миэрина, до Драконьего Камня, до Винтерфелла… Я держалась, потому что знала, что осталась одна. Что некому мне помочь и защитить меня. Я думала, что я последняя из рода Таргариен, и верила, что именно мне суждено поднять династию с колен и сделать свой род еще величественнее, чем он был до меня. Реальность же рассыпалась как песок на моих ладонях. Тот, кого я любила, тот, кому я верила… Я смотрела на Джона с презрением, ища в его взгляде мысль о лжи, что все это — шутка. Но он выглядел увереннее, как никогда. Я видела, что он боялся моей реакции, а я чувствовала лишь боль. Боль и обиду за собственную глупость, за свое доверие и любовь. Я повернула голову к печально холодной статуе Лианны Старк, одаривая ее ненавистным взглядом, думая про себя, что именно эта женщина разрушила мою семью, украла у меня детство и счастливую юность в кругу родных и близких, заставила меня скитаться по всему Эссосу, моля о помощи, жить впроголодь. Из-за нее меня продавали и насиловали, из-за нее я ненавидела себя и свою жизнь. Она убила мою семью… Убила Рейгара… Убила меня, подарив любовь и ненависть к ее сыну. И бесконечную боль. — Ты винишь ее в этом? Вопрос Джона раздался эхом, а я молчала, пытаясь справиться с потоком слез, которые так и старались высвободиться из плена моих фиолетовых глаз. Я повернулась к нему, открывая свое слегка покрасневшее от слез лицо: — Если это правда, то ты являешься последним представителем дома Таргариен по мужской линии. Он прищурил глаза, явно не веря мне и моим словам: — Это делает тебя наследником Железного Трона, — внятно проговорила я, стараясь избегать с ним зрительного контакта, чтобы он не видел мою слабость и отчаяние. — Тебя только это волнует? В самом деле? Мертвецы уже стучат к нам в дверь, а ты думаешь только о троне. Я думал, что тобою движет желание помочь людям, но, видимо, я горько ошибался, считая, что ты хочешь мира, ведь ты сейчас на грани войны. Мне кажется, если бы не было войны с Белыми Ходоками, ты бы начала свою войну. Против меня. Неужели я ошибался в тебе, Дени? , — выделяя последнее слово, почти прокричал Джон, разрезая немую тишину этого немного зловещего места. Я хотела было открыть рот, но он продолжил: — Неужели моя любовь к тебе была ошибочной иллюзией? Неужели за твоим прекрасным лицом скрывается настоящее чудовище? Кто ты? Я любил тебя за искренность, за твою жертвенность, и думал, что мои чувства взаимны. Я думал… Нет, я надеялся, что ты чувствуешь то же, что и я, но ты предаешь все, что между нами было. Ради чего? Ради трона? Поглощенный тобой, я, видимо, не смог разглядеть в тебе зарождающуюся жестокость. Порой мне кажется, что твоя истинная страсть — ненависть, а не любовь. Может, Сэм был прав? Когда он рассказал мне о моем происхождении, он задал вопрос, сможешь ли ты отказаться от трона ради спасения людей, как сделал я? Сейчас я убежден, что у тебя в голове лишь власть и этот чертов Железный трон, будь он проклят. Я полюбил не тебя. Я полюбил другого человека. Это не ты… Он замолчал, презрительно, впервые с ненавистью смотрел на меня. Его слова все еще звучали в моей голове, резали острее ножа, оставляя кровоточащие раны и не затянувшиеся шрамы. Долгое молчание никто из нас не смел прервать. Мы искали ответы в глазах друг друга, но в его глазах была сталь, а в моих — слезы. Он убивает меня, убивает… К черту трон, Джон! К черту все это! Я рада, что всю жизнь не была одинока, я рада, что именно ты тот, кто оказался моей настоящей семьей. Мне невыносима мысль не о том, что я не смогу стать королевой, мне невыносима мысль, что я не смогу стать твоей королевой. Что я никогда не подарю тебе ребенка, а буду всю жизнь жить в тени твоей семьи, в которой ты будешь счастлив. Что я никогда не сделаю тебя счастливым, и мы не будем придумывать имя нашему будущему ребенку, думая, чьи у него будут волосы или глаза. Что я не подарю тебе сына, который будет похож на тебя, в котором я буду искать твое отражение. Что я никогда не смогу сделать счастливой себя. Что мы никогда не станем семьей, и я никогда не произнесу клятвы перед ликом Богов и людей, что ты не поцелуешь меня перед Чардревом или в какой-нибудь старой обветшалой септе, что ты не назовешь меня своей, а я тебя своим. Это разобьет мне сердце: видеть, как ты любишь других. Я не смела сказать ни слова, они застряли где-то в горле. Я приблизилась к нему, не разрывая зрительного контакта и неумелым движением вытащила «Длинный Коготь» из ножен. В глазах Джона читалось разочарование. Во мне? О, милый Джон, неужели ты думаешь, что я способна причинить тебе боль? Я взяла меч двумя руками, пытаясь справиться с его тяжестью, которая казалось мне непомерной. Острие было в нескольких сантиметрах от сердца Джона, а он продолжал смотреть на меня глазами, полными разочарования и презрения. Нет ничего хуже, чем видеть, как тот, кого ты любишь, разочаровывается в тебе. Но моей целью было не его сердце, а мое собственное, которое я сама же и предала, разрушила, растоптала… Через мгновение меч из валирийской стали был направлен мне прямо в грудь. Я никогда не держала раньше в руках меч, поэтому смогла ухватиться только за лезвие, которое заставляло ладони кровоточить, не в силах была схватиться за рукоять, потому что наконец физическая боль притупила, хоть и на немного, душевную. Кровь пачкала белоснежную шубу, но боли почти не было: я смотрела на изумленное лицо Джона, наслаждаясь своей очередной победой. Ты не ожидал этого, верно? Он, застывший в ужасе и страхе, хотел сократить расстояние и, я уверена, он вынул бы этот окровавленный меч из моих рук одним умелым движением, но в тот миг, когда он сделал шаг вперед, я приблизила меч еще ближе к своей груди, держась за него сильнее, чувствуя сильное жжение в ладонях, но пыталась балансировать, хоть и была уже на грани. — Что ты… что ты делаешь? Дени, прошу, остановись, — в его голосе я слышала искреннюю нежность и заботу, и немного ослабила хватку, и кровь крупными каплями была уже на каменном полу крипты. Переступая через собственную боль, я подвинула меч к руке Джона, прося, чтобы он взял его, и он сделал это. Я мельком взглянула на свои руки, которые были в крови. — Закончи мои страдания. Пусть это закончится. Давай, давай же, сделай это! Я показала Джону на меч, а потом на себя. — Я больше не могу чувствовать эту боль, я не могу… — на глаза наворачивались слезы, и я видела удивление, застывшее на лице у Джона, — убей меня, пусть все прекратиться. Убей, ну же! Длинный Коготь с треском упал на пол, звеня в воздухе, а Джон, тем временем, подбежал ко мне, обнимая за плечи, беря в свои ладони мои, слегка касаясь окровавленной кожи. Он длинно посмотрел на меня, не в силах больше прочесть мой взгляд, и я решила ответить ему, расставив все точки над и: — Ты думаешь, что меня интересует лишь Трон… Знаешь какая первая мысль пришла мне в голову, когда узнала, что ты Таргариен? Что мы могли бы пожениться, как делали наши предки веками… А потом вспомнила, что никогда не смогу подарить тебе наследников. И поняла, что зачем народу бесплодная королева? Ты единственный, кто сможет привести династию к истинному величию… Но без меня… На моем месте был бы кто-то другой… и это заставляет мое сердце обливаться кровью… Как только я представляю тебя в объятиях другой женщины… Это невыносимо для меня… Да, я стремилась к трону, но ради тебя я пренебрегла всем этим: я пошла за тобой, в холодный и чужой для меня край, ради тебя я иду на верную смерть, сражаясь с мертвыми, ради тебя, Джон… И моя любовь — все, что я могу тебе дать. Потому что больше у меня ничего нет. Но тебе не будет достаточно этого, потому что все хотят чего-то большего, чем им могут дать… Ласковым движением руки он стер слезу с моей щеки и прижался своим лбом к моему, а я отчаянно схватилась за его плащ, пусть через боль, я держалась за него, как за маяк, пытаясь найти свой путь. Он мой дом. Я всхлипывала в его объятиях, прижимаясь крепче к нему, вкладывая в объятие всю свою боль и всю свою любовь. Он оторвался от меня, взглянул, загадочно улыбаясь, и через секунду я почувствовала его губы, такие горячие и страстные. Он прижимал меня к себе ближе, а я обхватила его лицо ладонями, пачкая его кровью. — Прости… ты в крови. А он лишь улыбнулся, притягивая меня для нового поцелуя. — Я не верю, что ты не может подарить мне ребенка, Дени. Я не хочу верить в это. — Я тоже… но… — Никаких но. Мы будем пытаться пока не получится. И я столько недель, пока мы были вместе, не видел твоей лунной крови. Может, все, во что ты верила, действительно стало прахом? Оглушительный горн раздался, разрезая тишину. Началось. Смерть уже близко. — Дени, обещай мне, что не полезешь в гущу сражения, обещай, что будешь беречь себя. — В прошлый раз вы чуть не погибли, пока я отсиживалась на Драконьем камне. Если я понадоблюсь тебе, поверь, я почувствую это. Мы взялись за руки и вышли из крипты, направляясь к стене замка, беззвучно наблюдая за движением внизу. Солдаты готовились к бою, требушеты были в боевой готовности, а женщины и дети, а так же те, кто не может сражаться, заходили в крипту. Я повернулась к Джону лицом, сжимая наши руки еще крепче. — Обещай мне, Джон. Обещай… Обещай, что ты вернешься ко мне. Что ты не погибнешь сегодня… Я почти плакала, не в силах вынести мысль о том, что Джон может погибнуть. Он не может. Он не должен оставлять меня в одиночестве! Вместо ответа, он крепко прижал меня к себе и поцеловал, выжигая мои сомнения и страхи: он вернется. Я всегда это знала. — Я люблю тебя, Дени. — Я тоже тебя люблю. Он коснулся кончиками пальцев моей щеки, отчего я закрыла глаза, и в то же мгновение он ушел. Стало так холодно. Он не дает клятв, которые не может сдержать. Но я поклялась за двоих. Поклялась, что мы будем счастливы. Я смотрела на него со стены, понимая что в ближайшие часы не увижу его, но пыталась насладиться тем, что имею. Я никогда не верила в Богов. Я верила лишь в себя. Но теперь я верю в нас. Верю, что нас не случайно свела судьба: двух сломленных жизнью Таргариенов, которые провели всю жизнь в разных концах мира, не догадываясь о существовании друг друга. Я должна быть сильной, потому что я от крови Дракона. А Драконы никогда не боятся опасностей и с честью выходят из любой ситуации. А Джон был драконом. И сегодня точно не день его смерти.