Никто не хотел умирать, будучи живым. Никто не хотел оживать, будучи в коме. ©
Заледеневшая на морозе грязь хрустела под ногами. На улице было безлюдно, по дороге рядом лишь изредка проезжали машины. Порывистый ветер бил прямо в лицо, задувал под распахнутую куртку. Чёрные волосы метались в хаосе, временами попадая в глаза. Здравомыслящий человек поспешил бы поправить свой облик, но Сараде было немного не до этого, она вообще не чувствовала ни холода, ни потребности согреться. В позднее время суток мало кому охота выходить на улицу, попадать в буйство апрельского циклона. Сарада сделалась исключением. Никто не помешал ей сейчас покинуть дом, — хах, да и некому. Куда ты собралась? Совсем с ума сошла, в такое-то время? — увидев уличную обувь на ногах девочки, крикнул ей из темноты соседней комнаты воображаемый силуэт. Наверное, мама, а может, папа. Но их нет здесь, это всего лишь фантазия, нереализованное желание. Сарада обречённо скривилась и, накинув куртку, выбежала из квартиры. Бессонница мучила, каждую ночь заснуть мешало состояние тревоги. Пустота внутри и холодные стены комнаты давили. Бывало, погрузиться в сон всё же удавалось, но процесс внезапно прерывался резким пробуждением и взрывом неопределённой паники. Она вскакивала с постели с желанием бежать — к выходу, к свету. Неуютную комнату ночью заполнял жалкий клочок света, исходящего от фонаря, что стоял далеко за окном. Его было слишком мало, этого не хватало. Поэтому тело само несло её по квартире — инстинктивно. Безумие забывало про лампы, которые можно включить. Сарада задыхалась, поглощённая темнотой, она на ощупь продвигалась, искала. Поиски завершались неудачей. Где-то в районе кухни она приходила в себя, включала лампу. Патология хрусталиков её глаз смазывала видимую картинку. Очки оставались в той комнате. Девочка обессиленно падала на ближайший стул и сковывалась горькой рефлексией. Безысходность, потерянность. В эти моменты вся поверхность тела казалась одним оголённым нервом, ноющим и щемящим. На открытом пространстве, вдыхая свежий воздух, она немного успокоилась. Чувства уже не бушевали, однако горечь не спешила отступать от горла. Ещё возникла тяга. Тяга пойти туда, где она давно хотела побывать. В лесном парке, окружающем добрую половину этого городка. Зачем девочке глубокой ночью идти в парк? Её тянуло туда именно в такие моменты, когда безысходное одиночество разрасталось до безумия. Когда мозги шли на выверт, а тело казалось чужим. Сарада остро чувствовала необходимость быть там. На протяжении всего пути ей никто не встретился. Хорошо. Некому было остановить её, удержать. А может, зря. Несколько минут - и вот Сарада стоит перед раскрытыми воротами, над которыми развернулась вывеска «Добро пожаловать в Парк Юмэ». Желаемый вектор направления уходил куда-то вглубь парка. Она не чувствовала своих ног, когда ступала на незнакомую территорию. Цепь редких фонарей связывала светом засыпанные щебнем тропы лабиринта. Шелест листьев, крики сумрачных птиц где-то вдалеке — несмотря на всё это, инстинкты бежать прочь не способны были сформироваться, им препятствовало сознание. Сознание давно перестало реагировать на природный страх. Какой смысл бояться, если терять нечего.***
Непонятно, сколько Сарада, наслаждаясь тишиной ночи, бродила по проложенным тропам. В какой-то момент она ощутила, как тёплый ветер толкнул её в спину, определяя направление, девочка не сопротивлялась. Это было состояние сна и яви одновременно. Чем дальше она шагала, тем зеленее становилась трава рядом с щебенью, а ветки деревьев всё объёмней наряжались зелёным оперением. За очередным поворотом гипнотический путь внезапно прервался. Сарада остановилась на краю тропы и поправила очки. Впереди фонарей не было, однако какой-то предмет всё-таки умудрялся излучать бледным серебром. Ветер не прекращал мягко толкать в спину. Запах цветущей липы вытеснял тревогу. Заинтересованная странным блеском Сарада двинулась вперёд, через темноту пещеры, которую возводили кроны деревьев. Сколько она шла? — Секунды?.. Минуты?.. Вечность? — ощущение времени начало редеть, а потом и вовсе улетучилось в ароматах летней ночи. Предмет всё не приближался. В какой-то момент Сарада сумела вернуть себе мысли. Они были легки и мимолётны, однако этого хватило, чтобы заметить, что, сколько ни иди, ничего не меняется. Хотя… свечение немного увеличилось, как ей теперь показалось. Девочка нахмурилась и, не пустив в свою голову мыслей об обратной дороге, побежала дальше. Будь что будет, пусть хоть бесконечно, обратного пути нет. Она бежала, словно по течению жизни, забвенно. Куртка, в силу своей бесполезности, слетела и осталась где-то позади. Действительно, со временем цель приобретала всё более крупные очертания. Сарада чувствовала, что осталось совсем чуть-чуть, совсем… Торчащий из земли корень предательски уронил девочку с неба на землю. Она совершила несколько кувырков, прежде чем окончательно опрокинуться на спину и замереть. Боли в теле не было, прерывистое дыхание успокаивалось. Начали различаться звуки леса. Шуршание в ближайших кустах и писк говорили о присутствии жизни. Сараде Учиха было легко, как никогда. Духовное слияние с природой ставило блок негативным эмоциям и воспоминаниям. Спокойно, как на кладбище, когда сидишь рядом с мраморной пластиной, под которой на частицы распадается некогда живой организм. Все мысли, вся боль, все желания оказываются зарыты, истории личных переживаний забыты. Потому и спокойно. Её ушей коснулся шум всплеска воды. Она без особого труда подняла туловище, села. Из-за слетевших очков толком ничего разглядеть не удалось, но было понятно, что выход из древесной пещеры буквально в паре метров, а дальше — серебряный свет, такой желанный, необходимый. Прошла ещё жизнь, пока Сарада не нащупала в траве очки. Она слабо верила, что после падения они остались целы. Так и оказалось. Правый окуляр покрылся паутиной трещин, хотя левый на удивление никак не пострадал. Она надела очки и встала на ноги, её левому глазу открылся вид на хорошо освещённую лунным светом поляну. Плеск доносился откуда-то справа. Сарада повернулась на шум и замерла, восхищаясь. Огромный булыжник размером с легковой автомобиль островком стоял посреди небольшого пруда. Оказывается, именно этот пруд излучал свет, который бликами распространялся по всей поляне. Девочка, ступая по мягкой траве, подошла к самому краю твёрдой поверхности. В воде, как оказалось, плескались и разливались серебром карпы кои. Они забавно копошились, и капли воды, словно блёстки, без конца взлетали под напором их взвинченных конечностей. Сарада присела, чтобы получше разглядеть их необычную чешую. В основном карпы кучковались в группах на поверхности, но были и одиночные экземпляры, те плавали в свободном пространстве. Одни. И тут в Сараде вновь уплотнился ледяной ком прежних чувств. Она вспомнила и про сонную тревогу, и про потерянных на дороге жизни родителей, вспомнила, что реальность пахнет далеко не липой, а дорожной пылью, что все вокруг, в том числе и сама природа, заняты только своими интересами. Капля влаги скатилась по переносице и, задержавшись немного на кончике носа, капнула в воду, за ней последовало ещё несколько. Девочка потянулась через кучкующихся рыб, чтобы дотронуться до одинокого карпика. Скользкий. Как только она его коснулась, тот нырнул вниз. — Хиккарь, — шмыгнув носом, прошептала Сарада и грустно улыбнулась, вытирая рукавом мокрое от слёз лицо. — Что значит «хиккарь»? — послышался мужской голос за спиной, совсем близко. Внутри всё похолодело. Неужели она тут не одна? Кто-то ещё смог добраться сюда? Сарада повернулась, ожидая увидеть человека, сказавшего это. Но на поляне сзади не оказалось ничего, кроме зелёной травы. Сарада резко поднялась и закружила, оглядываясь со всех сторон. Но всё оставалось неизменным — пруд, карпы, камень. Камень… Она обогнула пруд, чтобы осмотреть камень со всех сторон — пусто. Её руки обхватили голову, пальцы вплелись в чёрные локоны, девочка зажмурилась. Неужели всё настолько запущено, что уже мерещится голос? А ведь так реалистично… Послышалось усиливающееся рычание. Снова кажется? Однако нет. Она увидела, как в нескольких метрах от пруда начало разрастаться огненное пятно, звук рычания был не чист — он сросся с шумом разожженного костра. Сарада заворожённо замерла, следя за тем, как пламя время от времени обретает форму — лапы, хвост… нет, хвосты. Из глубины пятна на неё смотрела морда какого-то зверя, оголяющая клыки в оскале. Тело кричало: «Бежать! Спасаться! Оно опасно!» Но разум не покидал: «Зачем спасаться? Разве не для этого нужно было столько пути преодолевать?» И в который раз будь что будет. На дрожащих ногах она двинулась к огненному зверю. Что это такое? Подойдя достаточно близко, Сарада остановилась. Утробное рычание окружало со всех сторон, рождало трепет внутри девочки. Она протянула руку с желанием коснуться, её по локоть обожгло, ладонь и вовсе перестала ощущаться цельной, словно попала в кислоту и мгновенно расплавилась. Внезапно зверь исчез. Просто потух, не оставляя после себя никаких следов, даже трава на этом месте не пожелтела от высокой температуры. Тишина стала громче, теперь Сарада слышала только своё сбившееся дыхание. — Привет. — И снова чей-то голос, немного с хрипотцой, прямо за ней. Сарада, не успев опомниться после пламени, развернулась. Нет, ну это точно был человек. Хотя… не совсем. Он был на полметра выше и стоял к ней почти в упор. От неожиданности девочка отступила назад, неудачно, поскольку одна нога зацепилась за другую и она начала падать. Опять падение. В этот раз тупая боль всё-таки пронзила спину и затылок, локти тоже в долгу не оказались. Она сжала челюсти, досадно шипя, но глаза открывать не осмелилась. Это тоже иллюзия. Людей с хвостами и ушами не существует. — Эй, ты как там? — Сарада чувствовала, что он подошел ближе. Пришлось много сил приложить, чтобы подобрать ответ и выдавить: «Нормально». — М-м. Тогда прекращай плевать в небо, поднимайся и рассказывай мне, что значит слово «хиккарь». Добродушный тон подкупил девочку, и она всё-таки открыла глаза, смотря на существо снизу-вверх. То с таким же интересом глядело на неё. — Ну, давай же. — нетерпеливое существо. Сарада с трудом поднялась и быстро отряхнула невидимую грязь. — Э-э, — сложно было решить, в каком стиле к нему обращаться, поэтому девочка выбрала формальность, — Вам так интересно знать это? — Да, — макушка из густых светлых волос тряхнулась в кивке, — я многое упустил, но не стоит терять возможности наверстать хотя бы тысячную долю, верно? — его рот изогнулся в лёгкой улыбке. — Наверное… — она вздохнула, мысленно собирая определение нужного слова, — Хиккарь — это хикикомори, так зовут людей, не имеющих желания вливаться в общество и предпочитающих вместо этого изолироваться от него. — Оу, ясно. — На мгновение его взгляд опустился, видимо, произошла фиксация услышанного в памяти. Мгновение прошло, и девочку снова начала засасывать пучина пронзительных голубых глаз. — Поэтому ты так назвала моего Чарли, — он кивнул в сторону пруда. Сарада поняла, что он говорит про карпа, поэтому кивнула в ответ. Существо снова улыбнулось, заставляя девочку ответить улыбкой. Она не могла не обращать внимания на его внешний вид. На щеках расположились полоски, словно усы. В уголках глаз при улыбке скапливались морщинки. Он был одет в тёмно-бордовое кимоно с металлического цвета краями подола и рукавов. За спиной развевалось несколько огненно-рыжих хвостов, а из светлых волос выглядывали огненно-рыжие уши с чёрными кончиками, как у какого-то лиса. — Кто Вы? — Сарада решилась задать вопрос. Ей со знакомыми-то всегда сложно было вести диалоги, а здесь — странный незнакомец. — Э-эй, — мужчина обиженно сложил руки в замок и отрицательно покачал головой, — я — кицунэ. Не узнаёшь? Неужели ваша молодёжь совсем перестала читать книги? И тут Сарада вспомнила, что когда-то давно, в начальных классах, на одном из уроков литературы им рассказывали про мифических существ, и… кицунэ как раз был одним из них, вроде как. — Да, теперь я вспомнила, ты — демон-лис, хранитель. — Верно, — Лис одобрительно расслабился, и, не дав девочке перейти к следующим вопросам, перешёл в наступление. — А ты кто? Почему забрела сюда? — глаза продолжали гипнотизировать. — Я-я — просто человек, пришла сюда… — Сарада замялась. Она не думала, что кицунэ оценит груз её информации. — Да ладно тебе, — он подошёл ближе и положил крепкую руку ей на плечо, — можешь рассказать что угодно, мне всё равно некому будет растрясти, да и незачем. Девочка заметила длинные когти вместо ногтей. Или показалось? Непонятно, как, но когда рука коснулась её плеча, Сарада ощутила силу, скрывавшуюся внутри лиса. Огромная испепеляющая энергия. И опять страх не дошёл до её мозга, вместо этого она окуталась глубочайшим благоговением. Лис снова улыбнулся, разглядывая изменения на бледном лице девочки, то, как её глаза таращатся на него, а черные радужки темнеют из-за расширившихся зрачков. Интересно… Сарада так и не осмелилась ничего о себе рассказать. Кицунэ убрал руку и добродушно выдохнул, прикрыв веки. — Давай присядем у пруда, он неплохо строит мысли. — Угу, — Сарада удивлялась, как он ещё не разочаровался в её умственных способностях и не сбежал куда подальше. Боже, какой же тормознутой она казалась себе на данный момент. Он пошёл вперед, она шла чуть поодаль, отлавливая взглядом его пушистые хвосты. Насчиталось девять. Кстати, — он развернулся, и, прихватив оправу её полусломанных очков, снял их, — здесь они тебе не пригодятся. Сарада шокировано оглядывалась. Мир стал таким живым и чётким… Они разместились на берегу, с этого места очень удобно было следить за карпами. Демон-лис уселся первым. Сарада присела рядом. Получилось довольно близко, как ей показалось. Она своим боком практически касалась его бока. Уместно ли… Девочка смущённо обхватила свои колени. Плеск карпов кои воспринимался как своего рода мелодия. Самая настоящая мелодия живой природы. Что-то подобное человек тоже умеет сотворять искусственно, такой звук ожидаешь услышать в соляных комнатах или на сеансе йоги. Расслабляет. Какое-то время они сидели молча, привыкая к компании друг друга. Внезапно лис реще завилял хвостами и положил начало своему рассказу: — А я тоже был человеком когда-то, — он сделал паузу, чтобы посмотреть, слушает ли она его — определённо, да, если судить по заинтересованному выражению её лица. И продолжил, — Наша страна была охвачена войной. Мы проигрывали, а враги захватывали территорию, вырезая местный народ целыми деревнями, одну за другой. Меня не отослали воевать, а посчитали, что в самый важный момент я пригожусь как воин здесь. Наше управление иногда умело сделать правильный ход, — он грустно усмехнулся, дёрнув кончиками пушистых ушей, и задумчиво опустил голову вниз, — я не был готов принять тот факт, что моя деревня тоже обратится в пепел вместе со всеми жителями, поэтому метался, пытаясь придумать выход. Одна старая женщина, видимо, заметила мои безрезультатные потуги и, придя в мой дом поздней ночью, предложила кое-что. Чтобы остановить атаку, мне пришлось принести себя в жертву. Можно сказать, здесь я умер, как человек. И ожил в облике кицунэ с обязанностью хранить этих лунных засранцев, — лис поднял с почвы небольшой камешек и кинул в кучкующихся карпов, отчего те в страхе скрылись на глубине. — А войско Пейна полегло от чахотки где-то на подходе. Сарада не могла поверить, что кто-то так открыто рассказывает ей о себе, ей, зажатой девчонке с психологическим барьером в девять врат. На ум пришёл ещё один вопрос. — А как Вас звали до… до момента смерти? — она старалась говорить без запинок, но выходило всё равно не очень. Он повернулся и с поднятой бровью внимательно посмотрел на неё. Их взгляды снова встретились. — Наруто. Мужчина не спешил отрываться от лица этой девочки. Она была не по годам задумчива, и видно было, что сад её мыслей облагораживался не очень весёлым мотивом. — Наруто… — Повторила Сарада и усилием воли переместила взор на свои коленки на фоне пруда, — а я Сарада, — она вздохнула и наконец решилась рассказать что-то о себе. — Вы спросили, почему я пришла сюда. Я… не хотела находиться дома. Там мне всегда становится плохо. — И замолчала. Трудно. — Почему? Твои родители жестоко с тобой обращаются? — Нет, — Сарада в отрицательном жесте покачала головой. — Не то чтобы жестоко обращаются, они просто постоянно где-то отсутствуют. Их нет. Мама круглыми сутками на своей дурацкой работе, а возвращается совсем уставшая и такими же круглыми сутками спит, отдохнув, снова уходит. Отец… — При воспоминаниях об этом человеке её начало трясти. Стало больно внутри, — Он появляется и вовсе раз в несколько месяцев и ведёт себя, как будто не член нашей семьи, а какой-то проезжий. Он нас с мамой совсем не любит… — На последнем слове задрожал голос, по щекам опять потекли слёзы. Кицунэ обладал сенсорной чувствительностью, он мог почувствовать сильные эмоции. Выговариваясь, девочка раскрылась, вынесла эмоции из своей темноты. Ему не сразу удалось сопоставить единым целым это милое существо и тот ком негатива, что скрывается внутри. Хотелось помочь. Но говорить что-то ободрительное было бы глупо, ей необходимо вывести яд через слёзы, поэтому Наруто просто пододвинулся ближе и начал мягко гладить рукой по её содрогающейся спине. Внезапно девочка развернулась к нему и, не показывая лица из-под упавших волос, прижалась к кимоно в месте его груди. Кицунэ от неожиданности чуть не опрокинулся на спину вместе с Сарадой, но хвосты послужили опорой. Сарада толком не понимала, что творит, появилось желание почувствовать его тепло, и она поверила в то, что сейчас точно не окажется отброшенной. Дрожь никак не проходила. Сильные руки обхватили её тело. Её обняли. Обняли. Новая порция слёз заполонила глаза.***
За весь тот период, что Сарада здесь находилась, ночь ни разу не сменилась днём. Они проводили время вместе, беседовали на разные темы, иногда Наруто водил её за пределы поляны, показывал места, рассказывал о своей человеческой жизни и о жизни в облике лиса. Оказывается, Кицуне не всегда обязан пребывать здесь. Сарада узнала, что существует и другая реальность — параллельная — со всеми душами, заблудшими и потерянными, с существами, подобными ему. Когда проходил какой-то промежуток времени, Наруто мог создать свою копию (довольно слабую пустышку, но всё же), оставлял её здесь и временно отправлялся бродить по параллельному миру. — А сейчас Вы — клон? — Сарада восхищалась этим существом, всё больше и больше проникаясь к нему симпатией, но если это окажется всего лишь копия, девочке станет очень некомфортно. Наруто улыбнулся ей. — Нет. Сейчас я — это я. Они шли по протоптанной тропинке посреди огромного поля. Открытое небо завораживало. Звёзды здесь блестели драгоценными камнями. Сарада настолько засмотрелась, что не заметила кочки на пути и споткнулась. Её успели подхватить хвосты кицунэ, пушистые… — Можем остановиться, если хочешь. Я тоже не прочь полюбоваться. — Хорошо. После её ответа Наруто лёг на подушку из своих хвостов. Сарада увидела, что он и ей выделил парочку хвостов рядом с собой. Она легла, прикасаясь к нему правым боком. Так мягко, как на перине. Это было лучше любого кино. Бездонное небо блестело. Сарада пыталась осознать кое-что. Им рассказывали это в школе. Тот блеск, каким земные люди видят его, преодолел колоссальный путь, прошёл миллион времён времени, прежде чем добраться до Земли. Однако сама звезда, испустившая этот свет с другого конца галактики, возможно, уже умерла, исчезла среди тёмной материи. Миллион времён времени прошло, а свет всё идёт. И маленький человек со своей короткой вечностью — такая песчинка среди всего этого. Сарада опустила взгляд на Наруто, он молча глядел вверх, как и она мгновением ранее. Руки, лежащие на его груди, плавно поднимались и опускались, в такт дыханию. Рядом с ним так тепло и спокойно, так хорошо. Наруто знал, что она разглядывает его, поэтому через какое-то время всё же повернулся в сторону девочки. Та смущённо съёжилась. Покинутая всеми. Ослабленная. Сломленная. Её глаза отражали темноту космоса. — Сарада, — он серьёзным тоном позвал её. — Что? — Хочешь остаться со мной? Навсегда. — Наруто поднялся над ней, опираясь на левый локоть. Сарада застыла, задумываясь. По ней пошли мурашки. На самом деле всё давно решено. Её в том мире ничего не держит, там нет таких удивительных существ, как Наруто, чутких и светлых. — Хочу. Наруто аккуратно положил руку ей на щёку и, погладив большим пальцем синяки под её большими взрослыми глазами, наклонился и поцеловал. Сарада ответила и положила свою холодную ладонь на его тёплое предплечье. Ещё никогда в жизни она не испытывала такого. Она оказалась обвита огненными хвостами. Он поцеловал её и очень осторожно спустился по подбородку вниз, к нежной шее. Сарада тихо, но обрывисто дышала, вцепившись в широкие плечи нависшего над ней лиса. Кицунэ обогнул линию нижней челюсти вверх. Когда горячее дыхание достигло уха, девочка задохнулась в чувствах. Наруто словил этот момент и раздвинул её колени. Расположившись между ног, он снова навис над её лицом и, не увидев сопротивления, поцеловал уже глубже. Одна рука Наруто принялась поднимать нижний край её кофты, всё больше и больше оголяя бледную кожу живота. Он прошептал ей в губы: «Поднимись немного». Сарада послушалась, в результате чего кофта оказалась снятой и откинутой в сторону. — Какая же ты тощая. — Лис проходил языком по её до безобразия впалому животу, целовал выступающие рёбра, иногда поднимался вверх до линии тёмного бюстгальтера. В это время Сарада пыталась собрать кусочки сознания воедино, но как-то не получалось. Забираясь на спасательный круг, она тут же с него соскальзывала. В какой-то момент они поднялись — Наруто расстегнул её джинсы, стянул их, оставляя девочку в одном нижнем белье. Скинул своё кимоно. В дальнейшем нижнего белья на Сараде также не оказалось. Это было странно, непонятно, а с другой стороны — так хорошо и тепло. И больно. Наруто делал с ней всё, что приходило в голову. Без его нежности Сараде было бы страшно. И следующее должно было случиться. На тыльной стороне её предплечий разошлись глубокие порезы, из которых щедро просочилась кровь. Горячий язык лизнул её шею, в том месте вдруг защипало. Стало холодно.***
— Здравствуйте, это полиция?! Здесь мёртвое тело в кустах! Девочка, не старше шестнадцати. Видно, что горло перерезано… Адрес? Парк Юмэ