***
Маюзуми не собирался ему больше звонить, но так получилось. Просто на днях он встретил в торговом центре Мибучи, который выглядел самым несчастным человеком на земле. Причем вовсе не потому, что ему не понравилась новая коллекция от любимого дизайнера или не было нужного размера. Нет, захлебываясь от эмоций, Мибучи рассказывал о последней игре — Ракузан против Шутоку. — Тренировочная игра, — еще раз подчеркнул он. — Это была тренировочная игра! И пусть мы выиграли, но ты не представляешь, каких нервов это стоило. Сей-чан делал замены пятого игрока, как ненормальный. Каждый раз! Каждый раз, когда это было возможно, он дергал кого-то со скамейки! И после Маюзуми не удержался, чтобы не спросить у Акаши: неужели никто больше не подходит на роль «призрачного игрока»? Наверное, в этом вопросе было много злорадства. Наверное, где-то в глубине души Маюзуми хотел услышать подтверждение своей незаменимости. Странно, но ему было проще представить себя настолько мелочным, чем признаться в желании снова поговорить с Акаши. — Сейчас я ищу тех, кто сможет переступить через титулы. Титулы, — тут из трубки послышалось пренебрежение, — стали наиболее уязвимым местом Ракузан. Бывший капитан Поколения чудес, Некоронованные Генералы. Несмотря на наш проигрыш в прошлом году, эти титулы почему-то до сих пор звучат оглушительно громко. — И это неудивительно, — ответил Маюзуми, усмехаясь. — Ракузан проиграли команде, на которую к концу молились все на стадионе. И при этом никакую сторону нельзя обвинить в несерьезности, ты ведь помнишь, каким был счет. Ты и последний летний чемпионат провел с этими сумасшедшими заменами? — Да. — Не думал, что ты так любишь риск, — сказал Маюзуми. Одно дело жонглировать составом в рамках тренировочной игры — на то они, собственно, и нужны, но совсем другое проделывать то же самое на межшкольных соревнованиях. Да, в этом году Ракузан в числе команд, которым повезло сохранить большую часть основного состава, чего нельзя сказать о других. Да, разница в силе и сыгранность давали Ракузан огромное преимущество. Да, у них были причины стараться — проигрыш в финале Зимнего Кубка и последний год, чтобы отыграться, работали, как сильнейшая мотивация. И еще десятки других таких «да». Но в баскетболе — да и вообще в спорте — никогда нельзя быть уверенным, что какая-нибудь команда вдруг не превзойдет все ожидания. Так что Акаши и правда рисковал, фактически выставляя четырех игроков против пяти. Но почему? Был настолько уверен в себе или в нынешних реалиях игру остальных команд не могло спасти даже чудо? Маюзуми спросил об этом напрямую. — Просто мы абсолютны, — ответил Акаши. И Маюзуми невольно напрягся. — Ракузан абсолютен. — Надо же, такие слова — и о всей команде, — наигранно съязвил Маюзуми. — Но тогда я, кажется, начинаю понимать, зачем тебе все эти замены. — Может быть, Акаши в чем-то и поменял свои взгляды, но он по-прежнему просчитывал все на несколько ходов вперед. — Ты уже готовишься к тому, что в следующем году останешься один. Хаяма, Мибучи, Небуя — они выпустятся, и у Ракузан будешь только ты. И это тебя, — Маюзуми помедлил, чтобы понять, насколько подходит это слово, — пугает. Акаши выдохнул. — Иногда я забываю об этой твоей манере говорить все, что у тебя на уме. — Всегда думал, что она делает меня заметнее. Видишь ли, незаметные журналисты никому не нужны, поэтому теперь я ни в чем себе не отказываю. — Да, — согласился Акаши, — это ты уже подтвердил. Маюзуми снова напрягся — в голосе Акаши было нечто сродни насмешке, что вряд ли соотносилось с теорией про страх перед новым составом команды, поэтому на ум сразу приходил недавний прокол. Тот самый, со столом, о который ударился Акаши. Неужели Акаши понял, к чему на самом деле относилось то идиотское признание? Черт, конечно, он сразу понял. Откуда вообще взялись такие иллюзии? Акаши и не очень старался ему подыгрывать, чтобы сгладить неловкость. — На Зимнем Кубке ты тоже собираешься постоянно менять состав? — Маюзуми заставил себя вернуться к старой теме. Проблемы, которые только у него в голове, следовало там и оставлять. — Нет, там мы будем серьезнее. Благодаря летнему чемпионату я сделал некоторые выводы, — ответил Акаши, и дальше разговор окончательно ушел в обсуждение скамейки запасных: какие позиции наиболее выгодны, таланты и особенности отдельных игроков, результаты их выходов на площадку и все в таком духе. Маюзуми поначалу больше слушал, иногда делился своими соображениями и успел даже проехаться по Акаши за дурацкое чувство юмора — потому что иначе как шуткой обращение «вице-капитан» не назвать. На часах было около двух ночи, когда Маюзуми вошел во вкус и вслух размышлял, каким типом характера должен обладать человек, чтобы сработаться с Хаямой и забивать с ним на пару. Лучше всего, говорил он, подошел бы такой же живчик — это подстегивало бы их соперничество между собой. Маюзуми вспомнил, что среди тех, кого выделял Акаши, были такие сорвиголовы. Но некоторые имена напрочь вылетели из головы. — Как звали того первогодку-левшу? — спросил Маюзуми. Тишина. Акаши молчал. Маюзуми на всякий случай посмотрел на экран телефона, чтобы проверить, есть ли связь. Да, она была. — Только не говори мне, что ты спишь! И снова — тишина. Не сказал, как Маюзуми и просил. Хотя, если напрячься, то можно было услышать с той стороны мерное дыхание. Кажется, монолог Маюзуми и правда подействовал, как снотворное. Или Акаши просто сморило. — Жаль, не увижу, если кнопки отпечатаются у тебя на щеке, — мечтательно протянул Маюзуми. Некоторое время он еще удерживал звонок, безотчетно прислушиваясь, и сбросил, когда сам забрался в кровать.***
А потом Маюзуми позвонил снова. И снова. И еще раз. Конечно, он делал это не чтобы просто поболтать, а по делу. Всегда очень важному и исключительному, как ему казалось. Чаще всего причиной выступала какая-нибудь проблема при написании статьи — у Маюзуми уже сейчас неплохо получалось заинтересовать небольшие журналы и веб-проекты, но иногда не хватало знаний или материала. Или просто мнения со стороны. А у Акаши были способность слушать, другой социальный статус и большая домашняя библиотека, которая выручала, если что-то нельзя было найти в Интернете или в архивах университета — хотя бы потому, что Маюзуми так и не вернул туда книги. И после решения очередного вопроса всякий раз обязательно возникала тема или сразу несколько, которые хотелось обсудить, причем, относились они к изначальной проблеме или нет — неважно. К удивлению Маюзуми, с Акаши можно было поговорить не только о баскетболе, хотя порой речь заходила и о нем. Но удивляться стоило, пожалуй, совсем другому: а с каких пор Маюзуми вообще стало интересно говорить с людьми? Возможно, ему просто нравился голос Акаши. Настолько нравился, что в итоге это перестало быть нормальным. Самое страшное произошло, когда Акаши развернул активную подготовку к Зимнему Кубку. Тренировки Ракузан стали еще более садистскими, а расходились ребята очень поздно, задерживаясь иногда до самой ночи. Разумеется, за всем этим разговоры по телефону отошли на второй план. Теперь Маюзуми редко звонил сам, не пытаясь попасть пальцем в небо и угадать расписание команды. Он подозревал, что с такими тренировками даже самые стойкие, добравшись до дома, могли только упасть на кровать. Акаши не исключение — это было заметно хотя бы по тому, что звонил он Маюзуми только по утрам. А еще по утрам Акаши начал бегать. Подключал к телефону гарнитуру, звонил Маюзуми и вставал на беговую дорожку. Говорил, ему нужно повысить выносливость. А Маюзуми, видимо, отводилась роль этакого радио, чтобы не было скучно. И все бы ничего, он не возражал — они и так в каком-то смысле друг друга использовали, — если бы не то, что приходилось слушать в ответ. В первый раз Маюзуми даже спешно отключился, сославшись на внезапные дела. Все дело в том, что Акаши дышал. Нет, конечно, это нормально, естественный процесс — все люди дышали, и было бы странно, окажись Акаши исключением. Только вот обычно дыхание не усиливалось микрофоном и динамиками, не транслировалось прямо в ухо и не было таким частым. В совокупности это давало чудовищный эффект. К тому же Маюзуми не видел, а только слышал и невольно достраивал в воображении происходящее. И хотя он знал, чем занимался Акаши, почему-то воображение подсовывало совсем другое. Маюзуми видел Акаши не на беговой дорожке, а разметавшимся по постели: его щеки горели, взгляд был расфокусирован, дыхание напрочь сбито. Он водил рукой по члену, выгибался, если пальцы касались чувствительной головки, и… И это был конец. Маюзуми чувствовал, как его собственный стояк оттягивает ткань штанов, и понимал, что находится в шаге от того, чтобы начать дрочить на Акаши. Хуже не придумаешь. Казалось бы, с момента их первого разговора и того злополучного стона прошло столько времени, Маюзуми уже убедил себя, что все его реакции тогда — просто нелепая случайность, но теперь даже при всем желании он не смог бы снова себе это доказать. Акаши его возбуждал. Это был факт. — Мне нужно подготовиться к лекции, — не своим голосом сказал Маюзуми и, попрощавшись, отключился. И после еще долго стоял под холодным душем, чтобы успокоиться. А в следующий раз все повторилось. Звонок Акаши, беговая дорожка, тяжелое дыхание прямо в ухо — и Маюзуми снова вело. В голове неизменно возникали фантазии, которые становились с каждым разговором все более смелыми и пугающими. И довольно скоро Маюзуми начал представлять Акаши вместе с собой. Тогда все и посыпалось окончательно. Приспустив штаны вместе с бельем, Маюзуми обхватил ладонью член и стал дрочить, пока Акаши на фоне рассказывал что-то про успехи Небуи — или, может быть, Хаямы? Это не имело никакого значения. Небуя молодец. Или Хаяма молодец. Кто угодно молодец, Акаши, хорошо, что вы выкладываетесь на полную даже на тренировках. Маюзуми участвовал в разговоре односложными предложениями, не особо вслушиваясь, о чем ему рассказывали. Мысленно он уже представлял, как Акаши ему отсасывает. И от одного этого можно было кончить. А что до странных звуков — окно открыто, черт его знает, что там творилось. Но самым ужасным было заблуждение, в котором все это время пребывал Маюзуми. Он считал, что во всем виноват голос. Он считал, что стал жертвой дурной привычки, когда давал этот голос персонажам ранобэ. И разговоры с Акаши казались такой же привычкой — не менее дурной. Только вот дело не в голосе. И это даже не привычка. Маюзуми понял, что попался. И, видимо, попался давно. После этого разговаривать с Акаши стало сложнее. Маюзуми все чаще находил неотложные дела или перезванивал позже, был сам не свой и чувствовал себя на редкость паршиво. И Акаши сумел сделать еще хуже. — Почему бы тебе самому за ними не приехать? — спросил он, когда Маюзуми зачитал список книг, которые понадобились ему на этот раз. И не придраться — список все-таки внушительный, Акаши убил бы кучу времени, чтобы найти и переслать нужный материал. А времени, когда Зимний Кубок уже через пару недель, не было. Маюзуми все это понимал, но все равно сказал: — Тогда я спрошу у кого-нибудь другого. Акаши ответил не сразу. — Хорошо, — и отключился. Маюзуми тогда еще долго мерил шагами комнату, называя себя последним идиотом. Ну а что ему оставалось? Он с трудом просто разговаривал с Акаши, чего ожидать, встреться они вживую? Вряд ли того, что можно объяснить удобной фразой «Время от времени семпаи должны так делать». Они же не герои ранобэ, черт побери. Да и вообще, почему в такие моменты не появляется какой-нибудь голос разума, который сказал бы: «Эй, остановись, что ты делаешь? В твои планы на жизнь не входил никакой Акаши Сейджуро! У тебя есть дела поважнее». Впрочем, нет, слишком долго Маюзуми зацикливался на голосах.***
Следующие две недели прошли спокойно. Если кто и звонил, то из издательства, которое предложило Маюзуми написать статью. Журнал обозревал спортивные новости Киото, и за такой шанс нельзя было не ухватиться, пусть и приходилось освещать бейсбол. Маюзуми погрузился в работу полностью, даже нашел этот вид спорта небезнадежным, когда посещал матчи. Каждый игрок строго на своем месте выполняет поставленную перед ним задачу. Разве не красота? Может быть, Маюзуми стоило в свое время играть в бейсбол, а не в баскетбол? В тот день Маюзуми вскочил очень рано, еще до будильника. Почему так? Наверное, потому что он все же играл в баскетбол, и день начала игр за Зимний Кубок до сих пор был обведен во внутреннем календаре ярко-красным. Маюзуми лениво поплелся делать кофе и думал, что ему повезло — не хотелось даже представлять, через что проходила команда Ракузан в полном составе, чтобы в этом году выйти победителями. Наверняка Акаши не поскупился и устроил настоящий ад на земле. Пожалуй, только приближение Зимнего Кубка все это время примиряло Маюзуми с молчанием Акаши. Для себя Маюзуми решил, что если и позвонит, то после окончания всех игр. Возможно, к тому времени его уже отпустит. Но да, в тот день все пошло не по плану. Телефон зазвонил, а на экране высветилось: «Акаши Сейджуро». — Неожиданно, — сказал Маюзуми, когда принял вызов, и только потом вспомнил, что стоило хотя бы поздороваться. — Привет, Акаши. Разве ты не должен готовиться к отъезду в Токио? На твоем месте любой нормальный человек сейчас паковал бы вещи или, как минимум, валялся в кровати и набирался сил. А ты, судя по всему, — Маюзуми прислушался к фоновому шуму, — где-то на улице. — Нормальные люди и не на моем месте, — ответил Акаши. Голос у него, кстати, был неровным. — И я готовлюсь. Прямо сейчас. — Бегаешь, что ли? — с сомнением предположил Маюзуми. Вообще, Акаши столько внимания уделял бегу, будто планировал совершить кросс до самого Токио на своих двоих. — Да. — В декабре. На улице. Очень разумно. Акаши оставил это замечание без ответа, зато успел перед кем-то извиниться. Столкнулся с кем-нибудь? Маюзуми услышал еще «погоди, сейчас», и почти сразу же из трубки раздался гудок автомобиля, а шум дороги поглотил все остальные звуки. Не самое подходящее место выбрал Акаши, чтобы побегать. Но вскоре гул рассеялся, только где-то вдалеке надрывалась смутно знакомая голосовая реклама, предлагающая самую свежую выпечку. — Видел твою статью, — сказал Акаши, когда стало поспокойнее. — Поздравляю. — Интересуешься бейсболом? — Нет, — кажется, Маюзуми четко различил усмешку, — не им. А вот у тебя хорошо получилось сделать вид, что ты от него без ума. — Конечно. Средняя школа, уровень навыков запредельный, и финальная игра, где питчер выигравшей команды умеет подавать исключительно фастболы. Это было просто. Так что смотри, может быть, мне доверят написать про Зимний Кубок, и если… — Маюзуми запнулся, вдруг услышав звонок в дверь. — Подожди, ко мне кто-то пришел. Он двинулся к двери, отстраненно вспоминая, кому мог понадобиться. В этой квартире Маюзуми жил не так давно, с соседями перезнакомился, конечно, но особого контакта не поддерживал. Разве что в дверь звонил тот самый племянник Кавашимы-сан, который, по ее словам, когда-то должен был навестить свою престарелую тетушку. Видимо, посчитав Маюзуми славным малым, Кавашима-сан именно ему оставила дубликат ключей на этот случай. — Восемь утра, — мрачно сказал Маюзуми, мимоходом глянув на часы. — Ты кого-то ждешь? — Нет. — Хорошо, — ответил Акаши и сбросил звонок в тот же момент, как Маюзуми открыл дверь. И Маюзуми дорого бы дал, чтобы посмотреть на себя сейчас со стороны. — Не хочу, чтобы нам помешали. На пороге стоял не племянник Кавашимы-сан. Это был Акаши. Вполне себе настоящий, а не фантазия Маюзуми. Но вот действовал точно, как фантазия, в жизни так не бывает: шагнул через порог, притянул Маюзуми к себе за ворот футболки и прижался своими губами к его. Кожу обожгло горячим дыханием. Кажется, само присутствие Акаши разогревало воздух. А Маюзуми и шевельнуться не мог, не то что говорить. Будущий журналист, «акула пера», способная только на мычание и набор гласных. Акаши напоследок провел языком по нижней губе Маюзуми и отодвинулся, рассматривая его очень внимательно, точно скульптор, оценивающий свое творение. Наверное, Маюзуми так и выглядел — застывшее изваяние с приоткрытым ртом, ошалелыми глазами и с мобильным телефоном, который так и остался прижатым к уху. Может быть, Акаши стоило щелкнуть пальцами, чтобы магическим образом снять окаменение? — Или ты не меня хотел видеть? — вместо этого спросил он, и это тоже можно было засчитать за своеобразный щелчок. Маюзуми нахмурился, интуитивно понимая, о чем речь, но Акаши все равно уточнил: — Другого меня. — С чего ты взял? — Потому что ты чего-то боишься. Мне не удалось найти еще какое-нибудь объяснение нашему последнему разговору. До Маюзуми начинало доходить. Когда вскрылось раздвоение личности Акаши, каждый из команды переживал это по-своему. Кроме того, им как будто бы приходилось знакомиться с ним заново. Маюзуми же посчитал за лучшее отдалиться и спокойно доучиться последние месяцы. На третьем году обучения, решил он, глупо заводить привязанности. Но даже тогда Маюзуми понимал, что этот Акаши — настоящий Акаши — намного сильнее, чем его замена. А теперь удивлялся, каким же уязвимым он был в то время. Может быть, Акаши начал в себе сомневаться как раз потому, что Маюзуми ушел? — Хочешь сказать, я не приехал за теми книгами только потому, что ты — не он? Только вслушайся, какая это глупость, Акаши. Одна большая и нелепая глупость. Неужели он этого не видел? Да можно сказать, что только за три месяца общения по телефону этот Акаши стал ближе Маюзуми, чем тот, кого он считал своим капитаном, за целый год. — Мне неинтересен человек, который опускает руки при первом же проколе. Более того, — Маюзуми рывком втянул Акаши внутрь и закрыл дверь, — я думаю, у него даже не хватит смелости, чтобы после всего вылезти наружу и посмотреть мне в глаза. Я ведь знаю, что вы можете меняться, Акаши. Видел, когда смотрел записи вашей игры против американцев. В прихожей царил полумрак, свет Маюзуми не включал, но все равно заметил, как уголок губ Акаши вздернулся в ухмылке — какой-то победоносной, очень едкой и явно предназначавшейся не Маюзуми. — Тогда чего ты боишься? И правда — чего он боялся? Маюзуми не испытывал желания прямо сейчас наброситься на Акаши, как сам себе придумал. Не испытывал и отвращения от поцелуя. Ничего такого. Возможно, ему даже хотелось повторить. Так он и сделал. На этот раз получилось лучше. Хорошо, когда один не изображает из себя каменную статую. Маюзуми вжал Акаши в стену, но поцелуй при этом вышел осторожным и неторопливым. В общем-то, Маюзуми и не хотел сейчас торопиться. Гораздо важнее было не потерять связь с реальностью, потому что реальность, в отличие от фантазий, выбивала почву из-под ног. Одно дело представлять и совсем другое — чувствовать, как теснее прижимается к нему Акаши, как его руки гладят и царапают ногтями спину. — Я никогда не бегал по утрам, — признался Акаши, когда оба поняли, что воздуха стало не хватать. И Маюзуми замер, недоверчиво глядя на него. — Только не говори, что ты не догадался. — То есть, ты… — он пытался подобрать менее грубое определение. — Ты занимался тем же, чем и я. Отлично. Нет, я не догадался, Акаши. Ну и как это назвать? Два заигравшихся идиота. Два нерешительных идиота. Дрочили друг на друга, прикрываясь беговыми дорожками и раскрытыми окнами. Но если с собой Маюзуми смирился, то ему было не понять, почему Акаши все это делал. Не спрашивать же об этом, в самом деле. Или спросить? — Черт. — Маюзуми дернулся, ощутив вибрацию возле чужого бедра. — Знаешь, я начинаю ненавидеть телефоны. Сильно ненавидеть. Он нехотя отстранился, позволив Акаши ответить на звонок. На часах все еще было восемь с чем-то — в это время просыпались, судя по разговору, все уважающие себя Мибучи Лео, будь они неладны. Акаши говорил, при этом сохраняя похвальное самообладание. И не скажешь, что до этого Маюзуми беззастенчиво сжимал его задницу. — Сбор через час, — сообщил Акаши, когда закончил. — Пора, значит, — констатировал Маюзуми. — Кто у вас там на очереди? — Уже скоро мы встретимся с Йосен. Но больше всего мне интересно, с кем мы встретимся в конце. Может быть, так случится, что у нас даже не будет реванша с Сейрин. Все очень выросли за это время. И мы в том числе. — Акаши спрятал телефон обратно в карман и принялся расправлять смятую одежду. — Мне бы хотелось, чтобы ты пришел на нашу финальную игру. — Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой Маюзуми. — Почему? — Ну, я ведь был прав, да? Тот, другой ты, не появится при мне. Мое присутствие будет критичным, а он, нравится мне это или нет, часть твоих способностей. — Нет, ты не помешаешь. — То есть, я ошибся? — Я не буду использовать Глаз Императора с его помощью, — заявил Акаши. — Не пойми меня неправильно, это не страх или неуверенность. Просто я хочу доиграть в том стиле, в каком мы выступали на последних минутах против Сейрин. Мы выиграем именно так, чтобы показать всем настоящую силу Ракузан. Маюзуми в который раз поражался, насколько этот Акаши отличался от того, которого все они знали раньше. Акаши говорил о настоящей силе, и это, как ни посмотри, ничто иное, как игра Хаямы, Мибучи и Небуи — ради того, чтобы раскрыть их, он готов был задвинуть на второй план собственные амбиции. И это правильно, думал Маюзуми. Пусть он больше и не член команды, но мог понять его чувства. Зимний Кубок не должен больше расцениваться, как площадка, где Поколение чудес меряется силами. Что за бред? В Ракузан всегда знали его истинное назначение. Зимний Кубок существовал, чтобы Ракузан всякий раз доказывал свое превосходство. Остальные вспомнят об этом, когда прозвучит финальный свисток. — Тогда на это стоит посмотреть, — усмехнулся Маюзуми. — Но учти, если вы облажаетесь, я сделаю все, чтобы статья о Зимнем Кубке была разгромной. — Я запомню это, Маюзуми-сан, — Акаши скривился, будто ему показалось, что это теперь неуместно. — Маюзуми. И стребую с тебя твою лучшую оценку, когда Ракузан выиграет. — Как страшно. Буду ждать, Акаши.***
Смотреть на итоговый счет игр было невыносимо. Каждая публикация на сайте чемпионата будоражила воображение. Глядя на разницу в очко или два, оставалось только гадать, что творилось на площадке. И даже Ракузан вынуждены были пробираться по турнирной лестнице, цепляясь за любую возможность. Ракузан — Йосен. 75 — 72. Ракузан — Шутоку. 98 — 96. Во второй группе дела обстояли не лучше. Опасения Акаши подтвердились — реванша с Сейрин не будет. Им не повезло встретиться с Кайджо в четверть-финале. Счет был конкурентным, но, похоже, Сейрин не смогли переиграть Кисе Рету с его Идеальным Копированием и Зоной. А после Кайджо выступали против Тоо. Говорили, что там было особенно жарко, а разница в счете в итоге — одно очко. Но Маюзуми приехал только к финальной игре. Наблюдал за происходящим, стоя на трибунах. Он забрался на самый верх, сам толком не зная почему. Не для того же, чтобы его не увидел Акаши с площадки? — Невозможно усидеть на месте, когда видишь такое, да? Играют так, что хочется немедленно найти свою старую форму и выбежать к ним. Даже жаль, что для нас все закончилось. Маюзуми обернулся. На него редко обращали внимание, но все вопросы отпадали, если учесть, кто с ним заговорил. Имаеши Шоичи. — Тоже пришел поболеть за своих? — спросил Маюзуми. — Скорее удостовериться, что они не поубивали друг друга, — недобро оскалился Имаеши. — Но знаешь, я удивлен. Когда оставлял их, думал, что потом увижу разобщенную армию ада, которая играет, как вздумается. — А на деле? — Та же армия ада, — ответил Имаеши. — Но эти демоны сумели стать хорошей командой. Некуда деваться, когда хочешь победить таких противников. Кажется, Имаеши даже не пытался скрыть свою гордость. Маюзуми хмыкнул. Честно говоря, он и сам испытывал что-то подобное, когда смотрел игру. А еще Имаеши прав — было сложно усидеть на месте. Шла четвертая четверть, и счет на табло отображал 87 — 83 в пользу Тоо. Странно, но почему-то Маюзуми был спокоен. Он ни секунды не сомневался. «Ракузан абсолютен». Так ведь говорил Акаши? — А вот и Зона, — протянул Имаеши. Свою способность Акаши приберегал до последнего. Все время Ракузан пытались сдерживать Аомине Дайки, но когда он вошел в Зону, это стало невозможно. Было очевидно, на что ставил Акаши: если нельзя остановить Аомине, значит, нужно просто забить больше, чем он. И вроде бы повторялись события прошлого года, но что-то было по-другому. Зона Акаши — она неуловимо изменилась. Возможно, даже стала ближе к тому, что называли Истинной Зоной. Маюзуми смотрел на площадку, не замечая ничего вокруг. Он не заметил и того, как обратный отсчет времени дошел до нулей. Последний заброшенный мяч остался за Хаямой. Время вышло. Прозвучал финальный свисток. Счет остановился на 104 — 101. Победа Ракузан. — Ну что же, прими мои поздравления, — сказал Имаеши. — А я увидел достаточно, чтобы удостовериться, насколько веселым будет следующий год. — Следующий год? — переспросил Маюзуми. — Насколько я слышал, вся троица Ракузан собирается и дальше играть за одну команду — теперь университетскую. Некоторые, вроде Касамацу, уже предвкушают это и тренируются, как ненормальные. Что иногда раздражает, кстати. Имаеши заметил непонимание и пояснил: — Бегает по утрам. Когда это делает твой сосед по комнате, а ты еще спишь… — он осекся, и теперь уже на его лице появилась озадаченность. — Что смешного? А Маюзуми и правда стало смешно. Ему было многое известно о пробежках рано утром. Впрочем, едва ли это относилось к Имаеши и Касамацу. — Прости, ничего такого, — Маюзуми справился с собой. — Да, ты прав, вам точно не будет скучно. Имаеши пожал плечами. Видимо, ответ его устроил. Тем временем команды вышли на площадку, выстроившись напротив друг друга. Трибуны почему-то молчали, будто находились в оцепенении. На стадионе чувствовалась какая-то странная атмосфера — не простая торжественность, не ощущение победы. Нет, это было что-то другое. Нужное слово все вертелось на языке. — Коронация, — наконец сказал Маюзуми. — Даже немного жутковато, — Имаеши тоже это уловил. — Ну, в каком-то смысле они ее заслужили. А я, пожалуй, пойду. Надо оказать своей бывшей команде моральную поддержку, иначе, боюсь, теперь они точно перегрызут друг другу глотки, — он усмехнулся. — Ну, или хотя бы посмотрю на это. А ты не собираешься поздравить победителей? — Нет. Не тот случай, когда следует светить своей кислой физиономией. — Кислой? — Имаеши изобразил удивление. — Надеюсь, ты шутишь. Иначе получится, что я чего-то не знаю о кислых физиономиях. А я, можешь поверить, насмотрелся на все градации, когда натаскивал Касамацу по вопросам национального экзамена. И на что он намекал? — Иди уже, — раздраженно сказал Маюзуми. Все-таки этот Имаеши Шоичи на редкость неприятный тип.***
После еще много говорили про наследие, оставшееся после той игры. Про значимость не только для участников, но и для целых поколений. Наверняка Ракузан по возвращении встречали, как героев. Маюзуми же хотел видеть только одного из них. Они снова встретились в его квартире, и на этот раз не ограничились только прихожей и поцелуями. Ожидание было невыносимо. Теперь действительно невыносимо. Под рукой что-то мягко зашуршало. Маюзуми скосил взгляд — они забыли скинуть с кровати спортивный журнал. Да, Маюзуми сдержал слово. Как и обещал, он написал целую статью, посвященную победе Ракузан. Акаши читал ее со сдержанной улыбкой, а потом сказал, что она вышла удивительно эмоциональной, и Маюзуми не стал говорить, как переписывал ее раза два или три, потому что раньше было еще хуже. И вообще, это чудо, что редакция пропустила статью в печать. Ему по-прежнему было интересно просто слушать Акаши, а он много чего говорил. Иногда всякие глупости. Например, о том, что в победе Ракузан была определенная заслуга Маюзуми. — Твоя прямолинейность, — сказал тогда Акаши. — Вспомни нашу игру против Сейрин. Ты, как обычно, был очень прямолинеен, когда остановил тренера, уже готового сделать замену, и высказал мне все. Но если бы не твои слова, возможно, я бы никогда не проснулся. — Не заставляй меня чувствовать ответственность, когда я уже не в команде. Это как минимум нечестно, — попросил Маюзуми и усмехнулся. — Впрочем, если тебе так нравится моя прямолинейность, то я могу продолжить. — Да, — ему кивнули в ответ, — почему нет? Продолжай. — Ну, смотри. Ты сам попросил. Черт знает, куда в этот момент делись его воспитание и приличия. Никогда раньше Маюзуми не говорил таких вещей — они были слишком откровенными, слишком пошлыми, — но с Акаши он мог себе это позволить. Хотя и приходилось мириться с тем, что если Акаши что-то и делал, то так, как сам захочет. Маюзуми не возражал. Не тогда, когда попросил его раздеться, а Акаши зашел еще дальше — открыл тюбик смазки, выдавил ее на пальцы и встал так, чтобы Маюзуми видел, как он себя растягивает. Было сложно на это просто смотреть. Было сложно себя контролировать. И вот к чему это привело. Маюзуми не справился, не смог выдержать — опрокинул Акаши на кровать и навис над ним. Под рукой мягко зашуршала бумага. Чертов журнал. Маюзуми машинально оттолкнул его в сторону, чтобы не мешал. Зимний Кубок. Победа Ракузан. Коронация. События, которые уже прошли. К дьяволу прошлое. — Мне понравилось, как ты это делал, — сказал Маюзуми, наконец придав словам нужное значение. — Но я не могу похвастаться особым терпением. Маюзуми толкнулся внутрь — и сразу же услышал стон Акаши. Трудно сказать, от чего вело больше. Может, все дело в том, каким горячим был Акаши. А может, в том, что Маюзуми давно хотел таких вот стонов. И не только их. Маюзуми начал двигаться и наклонился ниже, чтобы услышать остальное — настоящее, не искаженное динамиками. Дыхание Акаши было частым, поверхностным и жарким. И если Маюзуми прикусывал кожу на его шее, на секунду оно предательски прерывалось. — Слишком медленно, — хрипло выдохнул Акаши. А еще он напрашивался. Явно напрашивался — по наглому взгляду было заметно. Его глаза потемнели, пряди на лбу слиплись от пота, Маюзуми завис, глядя на них. Пожалуй, по-своему он был благодарен тому, другому Акаши. Его появление позволило спрятать настоящего, пока тот не встретится с Маюзуми. — Медленно, значит? Это звучало не очень-то вежливо. Но Маюзуми ускорился и не сбавлял темпа до тех пор, пока не выбился из сил и не кончил сам. А после опустился ниже и втянул член в рот, чтобы позволить кончить Акаши. Хотя очень хотелось растянуть удовольствие — послушать еще, как он стонет, посмотреть, как его тело выгибается под ласками. Впрочем, что им мешало повторить? И не только повторить. Маюзуми много чего еще хотелось сделать с Акаши. Некоторые вещи хотелось делать часто, если не постоянно. Да, обычно так и рождались привычки — из мелочей. Только это не тот случай. На самом деле, привычки было очень легко перепутать с потребностью — Маюзуми узнал это на собственной шкуре. Теперь точно узнал. Он испытывал потребность в Акаши.