Ты написала нашу жизнь

Мы были в старшей школе, когда я впервые увидел твой почерк. Маленькие, аккуратные, немного закругленные буквы красовались на смятом тетрадном листе. Забавно. Я никогда и подумать не мог, что стану, подобно бомжу или нищему, копаться в мусорной корзине. Я и не планировал это делать… В тот день я как всегда закрывал мужскую школьную раздевалку, ведь как капитан футбольной команды, я всегда уходил последним. Это бесило. Это было несправедливо. Но я ничего не мог с этим поделать. Провожать, следить, убирать, проверять — обязанности, которые я четко выполнял. Я уже уходил, когда заметил что-то отражающее свет под скамейкой. Это оказался фантик от протеинового батончика. Их много кто ел. Я и сам любил перекусить ими — и вкусно, и полезно. Вообще пацаны из команды были аккуратные, никто специально не мусорил. Скорей всего, обёртка просто выпала у кого-то из кармана. О, какое счастье, что она выпала! Я поднял ее и, выйдя из раздевалки, кинул в ближайший бак с мусором. Скомканный кусок фольги с тяжелым «пум» приземлился в мусорку и отскочил на пол. Я вздохнул. «Ну конечно, это стоило предсказать». Подойдя поближе, предварительно закрыв дверь раздевалки, я понял, что пошло не так — мусорка была заполнена. Я еще раз поднял несчастную обёртку и аккуратно положил ее на прочий мусор. И вроде бы все, миссия выполнена, но взгляд зацепился за три аккуратно выведенных слова на клетчатом кружке из скомканной бумаги — «Так не бывает». Любопытство сгубило кошку. Но я не кошка, да и это явно не бомба. Я двумя пальцами достал бумагу. Не потому что брезгливый, просто мало ли во что можно вляпаться в мусорке. В конце концов порой лучше даже не задумываться о том, что там бывает. Тем более в старшей школе. Я все так же медленно, пытаясь не порвать, раскрыл листы. Два самых обычных тетрадных листика с самым красивым почерком, который я тогда видел. Который я вообще когда-либо видел. Я хотел лишь узнать к чему относились те слова, но сам не заметил как прочел весь текст. Твой почерк мягкий, и даже не смотря на то, что ты явно писала быстро, не стараясь, он был более чем понятный. Небольшой рассказ про лисенка, который мечтал стать гонщиком. Два листа, четыре страницы с описанием чувств, мыслей, пейзажа. И одно недописанное слово в конце. Ты описывала всё так подробно, будто это и вправду было, будто ты все это видела своими глазами. На следующий день я как всегда закрывал раздевалку. На улице меня ждал Джек, и я старался сделать все побыстрей, чтобы не заставлять его долго ждать. Проходя по коридору, я мельком заглянул в знакомую мусорку. Никакой бумаги там не было. Я увидел твой новый рассказ через четыре дня. Я стоял около столовой, дожидаясь Брента, и раздраженно водил взглядом по окружающим, потому, что Брента не было уже 10 минут, а я ненавижу ждать. Напротив стоял мусорный бак. Кажется, я залип на него. Просто лучший вариант, чтобы пялиться на него десять минут подряд, не правда ли? Мимо проходили люди и все кидали, и кидали, и кидали мусор. И в какой-то момент до меня дошло, что среди мусора был скомканный тетрадный лист. Который был исписан точно таким же почерком, как и в прошлый раз. Я начал было размышлять, как незаметно достать его, как ко мне наконец подошел Брент. Он похлопал меня по плечу, и мы зашли в столовую, шутя о чем-то глупо-подростковом. По пути я незаметно забрал твой листик, спрятав его в кармане. Поздним вечером, когда я прочитал твой очередной рассказ, который опять так неожиданно обрывался, я понял, что хочу большего. Я не знал девушка ли ты или парень, из девятого ты класса или уже выпускник. Я не знал про тебя ничего за исключением твоего шикарного, такого ровного почерка. Но я знал, что ты прекрасный писатель и, что твои рассказы могли бы вылиться во что-то более масштабное. К примеру, в книгу. С тех пор я каждый день искал твои записки. Я не знал где сегодня найду листы, исписанные черной гелевой ручкой, но продолжал заглядывать в каждый бак. Мне начало казаться, что окружающие догадались, что замечают мое странное поведение и неожиданное влечение к мусоркам. Кто знает, может они и вправду что-то подозревали. Но вежливо молчали. Если это так, то я благодарен им. Не очень то хотелось объяснять, что я копаюсь в мусоре ради вырванных листов с зарисовками неизвестного мне человека. Не факт, что меня бы поняли. А вот слухи про меня-бомжа разнеслись бы за долю секунды. Я капитан команды, я представляю школу в соревнованиях по футболу, я не могу позволить, чтобы люди узнали такое про меня. Восьмое мая. Я запомнил этот день навсегда. День, когда я наконец узнал кто ты. Когда наконец увидел тебя, увидел как ты выходишь из кабинета химии и со скучающим видом идешь за подругой, выкидывая все так же скомканные листы. Я не знал правда ли это ты, ведь мало ли кто что выкидывает. Но вечером, когда большая часть школы опустела, а я закрывал всю ту же дверь все той же раздевалки, я вернулся к кабинету химии. Да это был тот самый почерк. Все те же маленькие мягкие буквы, которыми я любовался последний месяц. Сомнений больше не было. Я не решался подойти к тебе еще несколько дней. Это было страшно и неловко. Кто знает как ты отреагируешь? Как воспримешь это? Не посчитаешь ли сумасшедшими или сталкером? Но время пришло. И вот я — в красной толстовке, пытающийся выглядеть более уверенно — стою перед тобой — в легком сиреневом платьице, с удивлением на лице — и наконец говорю то, что так хотел: — «Ты самый лучший писатель». Слова без капли лжи и лести. Слова, сказанные от самого сердца и от разума. Слова, что так давно крутятся без остановки у меня в голове. Слова, на которые ты отвечаешь робкой улыбкой, такой же мягкой и нежной, как и твой почерк. Два года назад я влюбился в твои буквы. Год, одиннадцать месяцев и три с половиной недели назад я влюбился в твои произведения. Год, десять месяцев, три недели и четыре дня назад я влюбился в тебя. Полтора года назад я предложил тебе встречаться. Полтора часа назад я сделал тебе предложение. И ты ответила такой же нежной улыбкой и тихим «да».