Непростая математика

Я выскочила на улицу и сразу же стала оглядываться по сторонам. Ночной холодный ветер обдувал меня, заставляя трястись, как осиновый лист. Логично было бы зайти в номер, взять куртку и положить пакет с едой, но тогда я бы упустила из вида учителя и не узнала бы, куда он направился посреди ночи в другом городе. Мой взгляд зацепился за мужскую фигуру, идущую уже на приличном от меня расстоянии. Узнав по куртке своего математика, я, схватив пакет с едой так, чтобы он не издавал звуков, побежала вслед за мужчиной. Я старалась преследовать математика максимально тихо и незаметно. Он периодически оглядывался по сторонам и часто петлял по улочкам. У меня было чувство, будто я нахожусь в самом настоящем детективе. В фильмах и книгах обычно таким петлянием пытались запутать след. Внутри затаилось подозрение, что он знает, что я его преследую. Но я это подозрение опровергла, потому что, если бы он знал, он бы заставил меня вернуться в отель. А так его вид вообще не говорил о том, чтобы он осознавал, что за ним следят. Он свернул в какую-то подворотню, и я улизнула туда за ним. В улочке было очень темно, поэтому я потеряла Дмитрия Игоревича из виду. Я остановилась и стала оглядываться по сторонам. Это был какой-то закоулок между домами. Около стены одного из зданий стояли мусорные баки, на асфальте были лужи, где-то валялись бутылки. М-м-м, очень культурно. Холодный, ночной ветер свистел в водосточных трубах и задувал мне под футболку, из-за чего я ёжилась, как ненормальная. А из-за того, что я была тут одна, мне вообще стало не по себе. Только сейчас я заметила, как сильно сжимала пакетик с едой. Вдруг позади я услышала, как упала какая-то бутылка. Страх холодными мурашками прошёлся по спине. Я быстро обернулась и, увидев причину своего страха, глубоко выдохнула. Это была обычная кошка. Тупая кошара, я из-за неё чуть коньки от страха не отбросила! Сердце колотилось как сумасшедшее, и я начала дышать глубже, чтобы успокоиться! Как тут я услышала странный звонкий щелчок и замерла. — Ты кто? — послышался низкий знакомый и очень злой голос. — И почему ты за мной следишь? Все, пиздец мне… Я медленно и в тихом ужасе развернулась в сторону голоса. Никакого освещения не было, но я сразу же поняла, что передо мной стоит учитель. И не просто стоит, а стоит, направив мне в голову самый настоящий пистолет! Так вот, что это был за щелчок. Преподаватель снял пистолет с предохранителя и теперь мог выстрелить в любую секунду! — Ты кто? — злобно прорычал мужчина. — Отвечай! Я сразу поняла, что из-за того, что в этом закоулке темно, он не видит моего лица и не осознаёт, что перед ним находится просто его ученица. И даже несмотря на то, что передо мной стоял мой учитель, меня сковало от страха, из-за того, что на меня был направлен пистолет. Я попыталась выдавить хоть слово, но из горла вырвался только писк. — Отвечай, иначе мозги простреляю, — очень тихо сказал математик. Перспектива остаться без мозгов, даже несмотря на то, что у меня их никогда и не было, подействовала отрезвляюще. — Дмитрий Игоревич, это я, — пропищала я. — Аня?! — математик опустил руку и в два шага пересёк расстояние между нами. Он схватил меня за плечи. — Ты какого хера тут вообще забыла?! Все, теперь я точно умру, потому что, судя по тону, учитель был очень и очень злой. Так что мысленно я уже готовилась к жестокой расправе с криками «This is SPARТА!». Но тут он крепко обнял меня, положив одну руку мне на затылок. Получилось так, что я уткнулась ему носом прямо в грудь. — А если бы я убил тебя? — он разжал объятия и, снова схватив меня за плечи, посмотрел мне прямо в глаза. — Ты что, вообще башкой не думаешь?! Какого черта ты тут забыла?! — Я хотела задать вам тот же вопрос. Что ж, я никогда не умела останавливаться, когда это было нужно. Так и сейчас. Вместо того, чтобы как-то разрядить обстановку и хотя бы ответить на вопрос, я лишь подлила масла в огонь. Математик просто охренел от моей наглости, да и я сама охренела от своей же наглости. — Что я здесь делаю тебя не касается. А вот что ты тут делаешь, я бы послушал. Учитель отошёл от меня и, сложив руки на груди, грозно посмотрел мне прямо в глаза. Я поежилась под его взглядом и стала в голове лихорадочно перебирать все варианты вранья. — Ой, ну, знаете, — начала я, как обычно, нести какую-то ахинею, — я просто… я просто… искала место, где можно поесть. После этих слов я указала на пакетик с едой. Боже, что за бред? Искала место, где можно поесть? Шта? Аня, ты совсем кукухой поехала? — Да, именно так. Понимаете, я купила еды в Макдональдсе и шла в отель! — мой голос стал совсем высоким, и невозможно было не понять, что я несу полный бред. — Что-то далековато ты ушла! — сухо ответил математик. — Ну, да, понимаете… — Аня… — прорычал мужчина, из-за чего мне стало очень неудобно. — Ладно-ладно. Я за вами следила, потому что случайно подслушала ваш разговор. Глаза учителя распахнулись от удивления. — Ты подслушала мой разговор? — я молча кивнула. — Ну все! Мне кажется, уже поздно и тебе пора бы идти обратно. Он взял меня за плечи и развернул. Я начала отнекиваться и брыкаться, но он меня толкал к выходу из подворотни. — Слушайте, вы сами подумайте, — начала тараторить я, когда смогла наконец вырваться. — Ну как я сейчас поеду в отель? Сейчас комендантский час для несовершеннолетних, меня заберут в полицию, если я буду сейчас обратно идти. Денег на метро и на такси у меня нет. Да и тем более метро уже закрыто. — Я тебе вызову такси, — отрезал он. — Но… Дмитрий Игоревич подошёл ко мне и положил руку мне на плечо. Другой рукой он взял меня за подбородок и поднял мою голову так, чтобы наши взгляды встретились. В груди бешено стучало сердце. — Аня, пойми, тебе нельзя со мной. Я тут по работе, — слова «работа» он выделил. — И эта работа небезопасная, особенно для обычной школьницы. Я поняла, что уговорить его не получится, но во мне уже разгорелся интерес. А своими словами он только подлил масла в огонь. Так что в голове сразу же созрел план. — Эх, ладно, я поеду в отель, — выдохнула я, мысленно надеясь, что он поверит. — Вот и хорошо, — он поверил. Я уже хотела танцевать самбу от радости, но вовремя взяла себя в руки. Математик вызвал такси. Он был немного нервный, и было видно, что он торопится. Так что когда он вызвал такси, он велел ждать мне его у дороги, а сам пошёл обратно в темную подворотню. Что он вообще забыл там? Когда он скрылся в темноте, я ещё минуты две постояла под светом фонарей и затем, оглянувшись по сторонам, нырнула за ним в темноту. Чтобы двигаться было легче, я засунула чизбургеры за пояс лосин, а бумажный пакет выкинула в мусорный бак. Выглядела я сейчас, как беременная, но кого это вообще волнует? Даже после тусклого света фонаря мои глаза не сразу привыкли к пугающей темноте, и приходилось пробираться на ощупь. Только спустя минуту я смогла рассмотреть наконец своё окружение. Подворотня выглядела так же, как и десять минут назад. Неудивительно. Этот закоулок выглядел как тупик, но как-то же должен был отсюда выбраться Дмитрий Игоревич. Я стала вглядываться внимательнее. И наконец увидела дыру в стене одного из домов, в которую вполне мог пролезть человек. Оглядев дом, я поняла, что скорее всего он заброшен. Вопросов стало ещё больше. Что забыл математик в заброшенном доме в Питере? Узнать это можно было только одним способом. Чертыхаясь и стараясь ни за что не зацепиться, я протиснулась внутрь здания. Под ногами сразу же послышался звук трескающегося стекла. Хорошо, что я хоть в кроссовках. Пол весь был покрыт битым стеклом, окурками, фантиками и прочим мусором. Осмотрев местность, я поняла, что нахожусь на лестничной площадке. Прямо передо мной простирался длинный и широкий коридор, а справа находилась разбитая лестница. Что ж, пойдём исследовать. Место мне, честно, не нравилось. Здесь пахло затхлостью и сыростью, где-то даже плесенью. Везде было много мусора, окна, которые были единственным источником освещения, были побиты или разбиты вовсе, и было очень и очень жутко. Но я решила довести дело до конца. По коридору я старалась двигаться максимально тихо, потому что мне казалось, что если я нарушу мертвую тишину этого места, то случится что-то нехорошее. Исследуя местность, я поняла, что это завод. Старый, заброшенный, советский завод. И, судя по куче пустых и битых бутылок и нецензурных надписей на стенах, здесь собирался не самый культурный контингент культурной столицы. Я вышла в огромную комнату, и сразу стало понятно, что это какой-то цех. Потолок подпирали ржавые железные балки. Ну, подпирали это громко сказано. Скорее просто стояли, типа: «Мы тут стояли, когда ты ещё не родилась. Можем себе отдых позволить». Ходить одной по этому месту мне совсем не хотелось, поэтому я вернулась к лестнице и пошла обследовать второй этаж. Пока что складывающаяся ситуация говорила мне о том, что вокруг меня никого нет. И я не знала, радоваться этому или нет, потому что одной было страшно, но и осознание, что здесь есть кто-то, помимо тебя, тоже неприятное. На втором этаже все было так же, как и на первом. Только стены стояли немного по-другому, но окружение было точно таким же. Опять длинный коридор, опять множество пустых комнат, тот же противный запах и холодный сквозняк. Кстати, о птичках. Я уже так замёрзла, что зубы начали стучать, отбивая «Du hast» группы Рамштайн. Но у меня не было никакой возможности согреться, так что я просто шла вперёд. В конце коридора была приоткрытая дверь. Я настороженно слегка толкнула ее, ожидая, что она заскрипит, но она лишь тихо отворилась. Пройдя дверной проем, я оказалась на железном мостике, который проходил через весь цех нижнего этажа. Это была хорошая возможность осмотреть сверху обстановку цеха, в котором я была ранее. Мостик жалобно скрипнул, и у меня внутри все напряглось. Вот не хватало мне только сейчас с высоты вниз грохнуться. Я стала аккуратно двигаться вперёд, одновременно осматривая цех. Тут я услышала, как внизу хлопнула какая-то железная дверь, и страх снова поселился в моей груди. Я со всех ног рванула на другую сторону моста, к ещё одной железной двери. Мой бег эхом отзывался в помещении, что напрягало ещё больше, а чизбургеры так и норовили выпасть из-за пояса. Дёрнув на себя дверь на другой стороне мостика, я заскочила внутрь и наконец дала себе отдышаться. Тут из темноты кто-то схватил меня за руки, развернул спиной к себе и закрыл рот. Вот тут-то я реально чуть не умерла от страха. Меня сейчас изнасилуют, или убьют, или все вместе. Сердце стучало, как сумасшедшее, вырываясь из грудной клетки. — Казначеева, ты какого черта тут забыла? — услышала я низкий рык над своим ухом. Откуда этот маньяк знает мою фамилию? Да, какая разница? Я все равно сейчас сдохну! — Аня, — уже спокойнее прозвучал голос, — я, по-моему, ясно выразился, когда сказал ехать обратно в отель! Аня, ну ты дура! Это же математик! И как я сразу не поняла? Ни по голосу, ни по тому, что он знает мое имя. Верно говорят, что у страха глаза велики. Учитель отпустил меня наконец, и я, вырвавшись, отскочила от него на метр. — Лебедев, ты с ума сошёл?! Я чуть не сдохла тут от страха! — возмутилась я, забыв о приличиях. — Ещё и рот мне закрыл, как маньяк какой-то! Я пыталась успокоить дыхание и сердце, но у меня не особо получалось — слишком много адреналина в крови. — Аня… — строго начал он. — Что? — грубо перебила его я. — Ты серьёзно думал, что я уеду?! У математика в глазах загорелся огонёк гнева, но я ещё не отошла от этой подлянки, которую он мне сделал, поэтому не обратила на его злость никакого внимания. А зря. — Ты думаешь я тут шутки шучу? — злобно зашипел он. — Я тут по работе! По очень важному делу, а ты мне все срываешь! Да и тем более это все очень опасно! Он был абсолютно прав. С моей стороны это был максимально дурной поступок. Но интересно, пиздец! Поняв, что я действительно виновата, я решила пойти на мировую. Этой вот ссорой мы ничего не добьемся, так что лучше успокоиться. А ещё меня выбешивали чизбургеры, болтающиеся у меня за резинкой леггинс. В моей голове в стрессовой ситуации созрела только одна идея. Достав еду, я невозмутимо протянула один из бургеров ему. — Так, давайте сейчас все обсудим и придём к компромиссу! А лучше всего это делать на полный желудок, верно? Это была самая тупая идея, но я надеялась, что такой неожиданный плот твист сбавит его праведный гнев. И я была права. Он ошарашено посмотрел на меня, но еду принял. — Это что? — удивленно спросил он. — Чизбургер! Вы что, никогда их не видели? — Видел. Но я не понимаю, причём тут это? — Вот теперь, когда вы успокоились, давайте поговорим. Я никуда не уйду! — твёрдо заверила его я. — Если вам надо, чтобы я отправилась в отель, вам придётся самому меня туда отнести. После этого я распаковала еду и умяла ее в два счета. Математик молчал минуту, пока я пережевывала чизбургер, а затем сказал: — Ладно, я разрешу тебе быть со мной, но только при двух условиях. Я внимательно воззрилась на него. — Первое: ты ведёшь себя тише воды, ниже травы. И второе: ты делаешь все, что я скажу. Поняла? Я уверенно кивнула. — Хорошо, — сказал он и снова посмотрел на еду в своей руке. — И я все равно не понял, что ты только что сделала. — Я использовала эффект неожиданности, чтобы успокоить вас, — важно ответила я. — Как видите, он сработал. И ещё, съешьте его, а то вы с обеда ничего не ели, я знаю. В ответ я услышала урчание его живота и ухмыльнулась своей правоте. Он недоверчиво посмотрел на меня и развернул упаковку, а я пошла чуть дальше по коридору, чтобы осмотреть местность. — Пошли, — сказал учитель, проходя мимо меня и засовывая скомканную упаковку в карман. Я тихонько побежала за ним. — А просветите меня, зачем вы сюда все-таки пришли. Я уже ждала, что он откажется рассказывать. Но он, видимо, решил, что будет лучше, если я буду знать ситуацию. — Мне сказали, что тут будет проходить сделка о нелегальной продаже оружия. Сказали, что мне нужно узнать, кто продавец и… — он сделал паузу, — ликвидировать его. Я шумно вдохнула. Ему приказали убить человека! — А почему не отправили кого-нибудь из питерской полиции. Вы же, как бы, из Москвы, и вы московский полицейский, а не питерский. По сути, это вообще не ваше дело. — Я не полицейский. — Но вы же говорили… — Я работаю на полицию. Я у них кто-то вроде мальчика на побегушках или пушечного мяса, — процедил он сквозь зубы. Ясно. Это больная тема. Больше я ее заводить при нем не буду, даже несмотря на то, что мне было интересно знать про него все. Мы шли по каким-то коридорам. Математик в этом месте ориентировался явно лучше, чем я. Ну, хоть не заблудимся. Мы спустились вниз, в тот самый цех. Как только мы зашли внутрь, мы услышали приглушённые голоса и сразу же остановились. Дмитрий Игоревич медленно обернулся ко мне и приложил палец к губам, приказывая вести себя тихо. Я молча кивнула. Мы медленно и тихо пробирались за разбитыми станками и колоннами ближе к голосам. Это были мужские голоса, и их было трое. Обсуждали они детали сделки по продаже оружия, что подтвердило информацию, переданную учителю. Мы подобрались очень близко к голосам. Тут под моей ногой хрустнуло стекло, и учитель резко повернулся ко мне. Голоса стихли. — Серый, иди проверь, что там происходит, — велел, по-видимому, продавец. В нашу сторону послышались шаги. Черт! Что теперь делать? Все! Мы пропали! Но математик оказался рассудительнее. Он молниеносно и очень тихо схватил меня и прижал к стене за каким-то станком так, чтобы нас не было видно. А шаги остановились. Видимо, посланный на разведку парень стал осматривать место, на котором мы стояли минуту назад. Дмитрий Игоревич прижимался ко мне всем телом и, боже, он был такой тёплый, такой крепкий. Это так странно, мы находимся в опасной ситуации, а я думаю только о мужчине, прижимающем меня к стене. Он стоял, поставив руки на стену по обе стороны от меня, я же была прижата к этой стене. В голове плясали непристойные мысли. Дыхание участилось, и мне показалось, что он тоже стал дышать тяжелее. Сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки то ли из-за страха, то ли из-за такого близкого контакта. — Здесь никого, — крикнул парень-разведчик и ушёл обратно к напарнику. Математик не спешил отходить от меня, и в голове проскочила мысль: «А вдруг он тоже в меня.?» Тут я почувствовала, как что-то упирается мне в живот. Быстро я осознала, что это пистолет, но мой язык был быстрее меня… Скорее всего из-за страха. — Дмитрий Игоревич, это у вас пистолет в штанах, или вы просто рады меня видеть? — тихо захихикала я, но тут же закрыла свой рот обеими руками. Блять. Казначеева, тебя кто за язык тянул? Че за херню ты только что спизданула? Математик же, просто охуев, смотрел на меня. Он вдруг резко отскочил. — Тьфу на тебя, Казначеева! — сказал он, показывая пистолет за пазухой. Я не знала, что более неловкое в этой ситуации. Моя шутка или то, что он оправдывается? Мужчина взял меня за руку и потянул куда-то в сторону. Я последовала за ним, и мы оказались у колонны, за которой было хорошо видно всю троицу преступников. Дмитрий Игоревич достал пистолет, и по мне прошёлся холодок страха. Он обернулся ко мне и, посмотрев в глаза, тихо и очень нежно прошептал: — Анечка, пожалуйста, отвернись и закрой глаза и уши. Я, ошарашенная и испуганная, смогла только медленно кивнуть и повиновалась его приказу. Отвернувшись, я зажмурилась, прекрасно осознавая, что он собирается сделать. Но уши я не закрыла. Раздался выстрел, и я услышала, как мертвое тело продавца оружия шмякнулось на пол, как мешок с картошкой, и как испуганно закричали его напарники. Вот и все. Он мертв. Просто секунда, и человек мертв. В цехе началась суматоха. Оставшиеся двое наперегонки выскочили из помещения, и были слышны только их быстро удаляющиеся шаги. Я их прекрасно понимала. Если бы я находилась в их ситуации, то после смерти делового партнёра тоже бы поспешила ливнуть. Больше всего меня напугало в этой ситуации то, что я не почувствовала страха после выстрела. Я чувствовала его до смерти того человека, но не после. Будто это нормально, будто так и должно быть. Тут учитель взял меня за руку и тихо сказал: — Уходим. Он в тишине, держа меня за руку, повёл по коридорам до той самой дыры, через которую я проникла в здание. И мы наконец выбрались на улицу. Свежий воздух казался мне таким сладким, после гнилого и сырого воздуха заброшенного завода. Математик отошёл недалёко и кому-то позвонил. — Я все сделал. Остальные двое убежали. Можете провести зачистку, — сухо говорил он. Я же стояла около дыры и дрожала от холода. Учитель закончил разговор и подошёл ко мне. Он заметил, что я трясусь и, сняв куртку, протянул ее мне. — Возьми, ты вся дрожишь. — Спасибо, — я приняла куртку и накинула ее на себя. Сразу же стало теплее. — Дим? — Что? — тихо отозвался тот. — Скажи, — я запнулась, подыскивая слова, — часто ты так… ну… — Людей убиваю? — безэмоционально спросил он. — Да, — шепнула я. Воцарилась тишина. А я все ждала ответа. — Да, но я не горю желанием это делать, — ответил он. — Прости, Аня. — За что? — удивилась я. — За то, что тебе пришлось это увидеть. В моей груди все сжалось. Он до этого говорил, что его в полиции держат как пушечное мясо. Я так понимаю, учитель делает все это против собственной воли. Сердце кольнуло сочувствие. Я подошла к мужчине и положила ладони ему на щеки. Его глаза были наполнены виной и удивлением. Мне очень сильно хотелось поцеловать его в этот момент, но я сдержала себя. — Ты не виноват, — тихо прошептала я. — Не извиняйся передо мной. После этого я крепко-крепко обняла его, и к моей радости он так же крепко обнял меня в ответ. Не знаю, сколько мы так стояли, но мне совершенно не хотелось отходить от преподавателя. Но не могли же мы стоять тут всю ночь. Я отпустила его и положила ладонь на его щеку, он не отстранился. — Поехали обратно? В отель? — очень мягко сказала я. — А то уже ночь на дворе. Он мягко улыбнулся. — Да, пора бы. — Вот и хорошо, — улыбнулась я, опуская руку. Вместе мы вышли из этой темной улочки под свет фонаря. Он заказал опять такси, и мы поехали обратно в гостиницу. Подальше от этого завода и от того, что произошло внутри.