***
— Лёва! Ну что ты прям как я не знаю. Улыбнись хоть. Не под гильотину идёшь в конце-то концов. — Лучше бы под гильотину… — пробубнил я в ответ, пряча глаза от миллиона чужих. Так стрёмно я себя ещё никогда в жизни не чувствовал. Что мы в итоге имели? Мы имели метро в час-пик, где ни вздохнуть, ни, простите, пукнуть; меня в ярком платьице в цветочек, незаконным образом обзаведшимся женской грудью и чулками, что в целом делало меня шлюховатой брюнеткой; Даню, то и дело давящегося от смеха каждый раз, как смотрел в мою сторону. Вот блять. Вот я ему потом устрою! Тем временем к станции подоспел пустой поезд, и толпа, заполонившая платформу, дружно ввалилась в вагоны. Моя надежда сесть и забиться в уголок разбилась о какую-то бабку (они и до метро добрались!), так что пришлось мне стоять прямо напротив выхода. Благо — противоположного. Сзади протиснулся Даня. — Куда лезешь?! — пошатнувшись, возмутился я и обернулся к нему через плечо. — Негоже мне такую красоту собой закрывать. Устрой людям праздник — один раз в жизни такое бывает. Его глаза хитро сверкнули, и мне ещё сильнее захотелось всадить ему между ног. Сучёныш какой — ещё и издевается. Ничего… домой вернёмся — я ему, гаду, устрою кузькину мать. Готовить перестану. Кроссовки его любимые испоганю. Секса лишу! Да он у меня по струнке ходить станет, по стеночке! На коленях передо мной ползать будет! Молодец, Лёва, верно придумал, так держать! Так ему и надо. — До какой станции ехать собрался? — До конечной. Полученную информацию мой мозг принялся обрабатывать тут же, а завершившийся мыслительный процесс сделал мои глаза размером с блюдце. — В смысле, блять? Это же больше часа. — Чего ни сделаешь для спора, правда? Просто он ещё не знал, как я ему собрался мстить.***
Первые три станции мы проехали относительно спокойно. Нет, конечно, без внимания меня не оставлял никто, и даже та бабка, которая ещё в самом начале шустро заняла подмеченное мной место, то и дело поглядывала на меня сквозь свои толстые окуляры, периодически что-то там себе кумекала и один раз даже перекрестила меня. Кто-то не мог смотреть на меня без дурацкой лыбы. В чьих-то глазах я неожиданно находил сочувствие. Но больше я старался просто сверлить взглядом пол, дуться на своего извращенца и придумывать для него более изощрённые способы наказания. Может быть, я и проспорил, но с рук ему такое точно не сойдёт… Руки! — Руки, говорю, убери! — обернувшись, ещё громче повторил я. — Это мне теперь что, потрогать тебя нельзя? — удивился Даня. — Теперь — нет! — Малыш… — плавно приблизившись, он выдохнул на самое моё ухо. — Чего ты вредничаешь? Ты мне не веришь, но если бы ты только знал, как сексуально смотрится на тебе это платьице. И чулки. И ты даже не представляешь, как мне приходится сдерживаться, замечая на тебе сотни взглядов. Тебя раздевают глазами. — И ты позволяешь! Вырядил меня, как клоуна, как потаскуху какую-то, и впихнул в этот дурацкий вагон. И за спину спрятался. Никогда в жизни больше с тобой спорить не буду. Никог… да-а-а… Я, когда мой голос дрогнул и сорвался прямо на выдохе, сперва даже не понял, что произошло. Ничего вроде бы не изменилось, и рука Данина как сжимала моё бедро под платьем, так и продолжала его сжимать. И на ухо он со всё той же интенсивностью дышал. И не смог я сразу сообразить, на какую ещё подлянку мой ненаглядный способен. А он был способен. Да ещё как! Народу незаметно образовалась тьма: куда больше, чем когда мы только зашли. Я совершенно не обратил внимание на то, сколько чужих спин выросло вокруг, и особенно — как перед моими глазами возникла самая широкая из них, обтянутая чёрной кожаной курткой. Взглядом зацепившись за воротник этой самой куртки ещё сильнее, когда внутри меня что-то начало плавно вибрировать, я проворонил момент, когда поезд тронулся. Потеряв равновесие, я не нашёл ничего лучше, чем схватиться за что-нибудь выпирающее — а именно руку, протянутую к поручню и так же обтянутую чёрной кожей. Хозяин конечности, за которую мне пришлось ухватиться, ожидаемо захотел узнать, кто посягнул на его собственность. И что? Правильно. По закону им оказался бородатый альфач, от которого буквально тянуло тестостероном. Браво, Лев. Ты умница. — Какие-то проблемы? — пробасил мужчина. — Н-н-н-е-архг… — попытался ответить я как можно более сдержанно, но чёртова штуковина, самым подлым и варварским образом оказавшаяся в моей заднице, в этот самый момент сменила режим. Её двигающаяся часть на новом обороте надавила на какую-то особенно чувствительную точку внутри меня. Глаза чуть ли не закатились в другое измерение, а тело просто выгнуло. — Не понял, — недоумевающе сказал мужик, в голосе которого даже мелькнули сердитые нотки. — Извините м-меня, — еле выдавил из себя я, сдерживаясь от стона изо всех сил. — В-всё в п-пор-рядке. — Тогда, может, ты перестанешь так сильно сжимать мою руку, — и, усмехнувшись, добавил: — красавица? Над ухом послышался знакомый смех. Руки я, конечно, поспешно убрал, но одной из них как следует двинул в живот стоящему за мной придурку. Пусть смеётся, пока может. Я ему дома наглядно покажу, что значит фраза «пробудить древнее зло». Мужчина отвернулся, а я протяжно выдохнул. Только вот спокойствие было недолгим: буквально через мгновение снова потребовалась вся моя выдержка, чтобы не застонать на весь вагон от того, как этот негодяй вводил в меня вибратор. И ведь знал, скотина, как вводить, чтобы у меня ноги подкашивались и слюна по подбородку текла. — Маленькому Лёвочке нравится, что делает дядя Даня? Неужто малыш Лёва хочет большего? — Иди на-а-ахуй, с-с-сука, — почти прорычал я из-за нахлынувших эмоций.***
Ещё пять станций. Пять чёртовых станций. Мои мучения закончатся. Стыд прекратится. И эта хреновина, что медленно и с периодичностью вторгается в мой зад, перестанет нарушать моё личное пространство. Постепенно вагон начал пустеть. И даже та набожная бабулька вышла, бросив напоследок пугливый взгляд. Шумно дыша, я огляделся и, к своему огромному удивлению, обнаружил, что мы с моим мучителем остались в вагоне одни. В моей голове снова загорелась надежда. Даня как раз и вибратор из меня вытащил. Со стояком оставив, правда, но так это уже второстепенное. Под платьем и не видно. Ладно, видно. Но чуть-чуть! — Да-а-ань, а, Дань. Все вышли уже. Может, и мы домой поедем? Нам всё равно выходить минут через пятнадцать… — взмолился я. — Э-э-э, нет, Лёвочка, мы ещё не дошли до кульминации! С этими словами Даня резко развернул меня к себе лицом. Это было так неожиданно для меня, что я разинул рот, чем он и воспользовался. Из его крепкой хватки и от наглого языка, шарящего по моему рту, как по его собственному, мне удалось освободиться лишь через несколько секунд. — Ты что, больной? — ошалело выдохнул я ему в губы. — Люди же могут войти! — А мне плевать на людей. Пусть завидуют, — прорычал мой самец и снова прижался к моим губам. Его руки, сильные и одновременно нежные, пробрались под платье и начали блуждать по моему телу, от чего я окончательно разомлел и вновь не заметил важный момент. А надо бы! Спохватился я только тогда, когда уже был прижат к закрытым дверям вагона, а в мой зад упиралась не обычная резиновая секс-игрушка, а член. Такой твердый и горячий. — Даня! Увидят же! — И похуй! — прикрикнул этот чёрт и одним толчком вогнал в меня свой «агрегат». В этот момент поезд доехал до очередной станции и остановился, чуть не уронив нас с Даней. Двери открылись, в динамике заговорила девушка, оповещая нас о прибытии, а я, с трудом открыв глаза, посмотрел, есть ли желающие войти в наш чудесный вагон. На перроне стояла женщина, уткнувшаяся в телефон, и ребёнок лет шести — по всей видимости её маленький сынок, который посмотрел прямо мне в глаза и от удивления даже открыл рот. Когда же мамочка решила оторвалась от своего гаджета и подняла свой взгляд, то очень выразительно охнула и быстро закрыла своему сынишке глаза. В ответ я хотел было виновато улыбнуться, но Даня, не знавший о том, что у нас появились зрители, снова двинул бёдрами и в эту секунду как раз задел самую чувствительную точку. Не сдержавшись, я громко застонал, спровоцировав настоящий возглас ужаса от бедной мадам. Благо, поезд решил двигаться дальше и закрыл двери вагона, снова оставив нас наедине. Через пару минут вагон наполнили наши с Даней стоны, и совсем скоро мы оба кончили. Тяжело дыша в то время, как моё тело всё ещё содрогалось от минувшего оргазма, я прислонился лбом к стеклу всё тех же закрытых дверей. Даня упёрся в него же руками. Он счастливо улыбнулся, как дурак, и довольно сказал: — Вот видишь, как здорово ездить на общественном транспорте. А ты всё «купим машину, купим машину»…