***
Прошел месяц с тех пор, когда Освальд вышел из лаборатории Стрэнджа, все так же прихрамывая, все с той же взлохмаченной непонятной прической, только в глазах у него не читалась ни одна эмоция. Ни проблеска улыбки на губах, ни радостного оклика Эдварда. Сначала Нигма обрадовался возвращению Освальда. Он посчитал, что это скоро должно пройти. Стрэндж сказал, что это может быть и психологическая блокировка от происходящего вокруг. Он подал еле теплящуюся надежду в безнадежной ситуации. Гад. Но это не проходило. Освальда стали боятся все еще пуще прежнего, так как даже по его лицу не понять, чего от него ждать в следующий момент. Он работал лишь разумом, оценивая все с холодной логикой, обычно присущей Нигме, убивал со спокойным выражением лица. Он пугал всех своими леденящими, будто стеклянным глазами. Больше всех они пугали Эдварда. Он не знал, как можно вернуть во взгляд жизнь. Прежнюю жизнь. Нигма ночами штудировал древние и не только энциклопедии, в надежде отрыть новый способ. Он уже забыл, сколько он не спал, когда ел в последний раз, ведь от вида Освальда его аппетит пропадал. Эд исхудал, волосы отрасли, а следить за ними не было никакого настроения. - Вы опять не спали, мистер Нигма? - монотонно, без единого проблеска сочувствия спрашивал Освальд почти каждое утро, когда видел Эда. - Если так пойдет дальше, вы будете неспособны поддерживать меня в делах. Вас придется уволить. - Он говорил это так, будто не видел ценности в Нигме, будто это не друг, будто никто. Будто есть еще тысяча таких, как он. Будто ЕГО можно заменить. - Я исправлюсь, - отвечал Нигма, одновременно не желающий и желающий оказаться подальше от Освальда. От такого Освальда. - И вас исправлю, - неслышным полушепотом добавлял Нигма. После этого преображения Освальд запретил обращаться на "ты". Запретил любое проявление дружелюбия, эмоциональности. Дела, дела, дела! Вечно только дела. Каждую ночь Эдвард вспоминает ту самую фразу: "Это психологический блок. В этом я бессилен." Но Эд уже много чего перепробовал. Он не сдавался, поддерживая в руках ту еле треплющуюся надежду. "Эдвард" - раздается в его разуме до боли знакомый голос, до боли ненужного человека. - "Ты же понимаешь, что все твои попытки тщетны? Может стоить перестать? Хватит мучить себя. Дай мне выйти на свет, я просто убью его, чтобы мы снова стали свободными." - НЕЕЕЕЕТ! - кричит Эдвард, вскакивая на постели. - Ты этого не сделаешь! - он кидает подушку куда-то в сторону. "А ты проверь, - ехидно раздается уже с другой стороны, - Даже мне уже надоело смотреть, как ты мучаешься, глупыш..." - Я не дам тебе навредить Освальду! - гневно шипит и без того уставший Эд. "Тише, тише, ты слабеешь... Если это продлится еще несколько дней, я без труда уже сам выйду, и тогда все решу сам. Тебе не справится с разумом Освальда. Он больше не будет ничего испытывать к тебе. - довольствуется Загадочник. - Я могу исторгнуть слезы. Могу оживить мертвеца. И рождаюсь в секунду, я живу без конца. Что я?" - напомнил он старую загадку. - Память, - ответил Нигма, падая от усталости на кровать. - К чему ты это? "Память - единственная наша зацепка по этому делу, Эд, - улыбаясь, сдерживая смех ответил Загадочник, - Я помню, что ты уже пытался пробудить старые воспоминания Освальда, но считаю, что нужно действовать радикальней. - тихий смех где-тона задворках сознания. Он уже знает, как надо действовать. И его радует эта мысль до жуткого смеха во весь рот. - Помнишь, как однажды, он признался тебе в любви, а ты пустил в него пулю и скинул в воду! А я хорошо помню!" - смех стал поглощать разум Эдварда. На его лице появилась жутковатая улыбка.***
- Запись №14, вечер, - включив диктофон, принялся описывать Загадочник. - Результаты предыдущих экспериментов на лицо, - короткий смешок, - Шоковая, болевая терапии под яркие вспышки в глаза и звук моего прекрасного голоса, повторяющего "Я тебя не люблю" уже пробудили в нем ненависть. Эдвард, конечно, против таких методов, но, увы, права голоса он больше не имеет. Он сам меня пустил, я проблему решаю. Возможно, после такого, нам придется начинать все сначала в наших дружеских отношениях, но глупыш Эд с этим должен справится. - характерны звук остановки записи и скрежет рычага, вновь запускающего страдания Освальда. Эдвард пустил Загадочника, потому что сам уже был без сил, но смотреть, где-то на задворках сознания, как страдает Освальд, он не мог. Это приносило еще больше боли, чем игнорирующий чувства Кобблпот. Конечно, Эдвард не будет рассказывать о том, что освободит его из лап этого безумца. Больше не позволит издеваться. Просто будет рядом, просто будет счастлив. Ночью он занимает свет. Ночью Эд идет в камеру к Освальду. Ночью он все для себя решит. - Освальд, - тихо произносит он. Нигма не будет уверен в том, что этот разбуженный ненавистью Кобблпот будет рад видеть своего мучителя. - Освальд, - произносит чуть громче. Из тени резко выскакивает у решеток гневное лицо Пингвина. Сердце наливается кровью о того, что этот взгляд наполнен только ненавистью. Этот человек жаждет только смерти. - Э-эдвард, - тянет Освальд, жутко склоняя голову на бок, жутко улыбаясь, пронзая взглядом, - Ты пришел ко мне, чтобы я перерезал тебе горло? - резким движением в надежде схватить Нигму Освальд высовывает руку из-за решеток, но тщетно. - Нет, Освальд, - печально выдохнул Эдвард. Этот Кобблпот еще безнадежней, чем прежний. Этот Кобблпот никогда его не простит. - Я ... я не знаю зачем я пришел, - признается после Нигма. - Эдвард? - непонятно чему удивляется Оз. То ли тому, что это действительно Эдвард Нигма, то ли тому, что он так нагло и самоуверенно спустился в его темницу. - Освальд, я так жаждал твоего возвращения, так хотел увидеть твою улыбку, так боялся, что больше не смогу услышать твоего смеха, увидеть в глазах счастливые искры, так страдал от того, каким был эгоистом, так измывался над собой в поисках тебя прежнего, что остался без сил, - Эд в чувствах, забывая обо всем, неразумно подошел к решетками и взялся за железные прутья. - Загадочник захватил мой разум, Загадочник столько сотворил с тобой, что мне больше нет прощения. Я ... - голос задрожал, Эду пришлось сделать паузу. А Освальд пропал где-то в тени камеры. - Я ... Освальд, прошу, прости меня, если еще можешь. Хоть убей, но я не смогу жить, зная, что никогда не смогу стать тебе чем-то вроде друга. Даже до этой ступени мне больше не вернуться... - осознавая все это, просто озвучивал Эд, - Осва-... - он не успел договорить мысль. Рука из темноты камеры, пробралась до ворота потрепанной, измятой рубашки Нигмы и почти впечатала лицо Эда в железные прутья. - Я тебя сейчас убью, если не заткнешься, - прошептал Освальд. Эд закрыл глаза от страха, он не мог видеть, что происходило с Освальдом, не мог видеть, что тот делает, но спустя мгновение почувствовал на своих губах чужое тепло. Легкое касание сквозь решетки, такое невесомое и до боли нежное. А после рука отпустила его, глаза же он открыл спустя секунду. Ничего не понимая, Эд всматривался в темноту камеры. В тени четко вырисовывался силуэт Пингвина - стоял он прямо, чуть выдвинув больную ногу, голова чуть опущена, а на лице явная улыбка. Эдвард все равно ничего не понимал, с минуту глядя в этот силуэт. - Нигма, - позвал его и тем самым разбудил повеселевший(?) голос Пингвина. - Кажется, метод Загадочника подействовал... Эдвард трясущимися руками открыл камеру - на него вылетел Освальд, роняя Нигму на пол и обнимая.