***
Ближе к началу концерта Глеб подъехал к клубу, накинул чёрный капюшон на голову и надел чёрные очки, через которые его бы было невозможно узнать. Он заходит в клуб, нагло отталкивает людей и заходит в кабинет администрации. Нагло садится на диванчик и закидывает ногу на ногу, только после обращая внимания на тех, кто тут ещё находится. — Я не собираюсь нарушать свой тур из-за ваших неполадок, — Голубин снимает капюшон и очки, надевая второе на голову и вальяжно хуя жвачку. Его нихуя не забавляла данная ситуация. — Вячеслав предложил провести двойной концерт, — человеку сидящему за столом явно было не по себе и он вздрагивал от каждого взгляда Морти и Фараона. — Мне поебать, что сказал этот пиздюк, — Слава хмыкает, затупляет взгляд на бейджике мужчины и совсем не хочет смотреть на Голубина. Тот совершенно не изменился. Для Морти было не трудно провести концерт с парнем, у него в планах было даже помириться с Глебом через какое-то время, хоть Слава был и не виноват особо. Только Голубин такой человек, который извиняться не будет никогда, но требует извинений к своей персоне. Даже если виноват он, а если уж виноват кто-то другой, то тут и речи быть не может, что Фараон начнёт вновь общаться даже после извинений. — Так, — администратор встаёт со своего места, ударяет кулаком по столу и явно начинает верить в себя, — вы либо проводите концерт вместе, либо забирайте свои деньги обратно и уходите, — Фара делает задумчивое лицо и понимает, что в принципе ничего не теряет, только если уважение к самому себе. Но у него его дохуя, и можно сказать, больше. Глеб вздыхает, кидает какие-то слова в сторону администрации на тему того, что он согласен и выходит из кабинета. В этот же момент Морти оседает на стул и держится за голову, — вам дать воды? — Слава взял стакан из рук мужчины, выпил залпом весь и растворился в поле его зрения точно так же, как и Фараон. Быстро и без слов. Фанаты узнали новость о том, что концерт будет вместе и орали от счастья в комментариях социальных сетей. Ребята были безумно счастливы, ведь думали, что на их общий концерт они уже не попадут никогда в своей жизни. — Песни мы с тобой общие исполнять не будем, ясно? — Голубин фырчит, делает на голове хвостик и толкает парня в сторону. На такой жест Слава только улыбается и выходит на сцену. Концерт начался уже сорок минут назад. Парень прыгает по сцене, кричит песни и видит, что толпа уже начинает сомневаться в том, что тут будет Глеб. А ведь его фанатов тут больше, чем фанатов Славы. Морти совершенно не знал, что ему делать, но через пару секунд на сцену выскочил блондин, заорал какие-то слова приветствия и улыбался самой чистой улыбкой, которой только мог. Михайлов на секунду залип на этого улыбчивого Голубина, которого он знал, а в следующую секунду полетел на пол, больно ударяясь задницей об пол сцены. — Ой, сорян, — Глеб заливается смехом, начинает петь «Пломбир» и даже не подаёт Славику руку. — Тварь, — парень шипит, встаёт и улыбается, пихая Голубина в плечо, будто так и надо. Будто они просто братья, которые помирились и таким образом только подшучивают друг над другом и ничего более. Ничего более… — Малыш, — Фараон убирает микрофон подальше от своего рта, — закрой свой ротик, иначе я быстро найду ему работу, — Глеб хмыкает, продолжает прыгать по сцене и орать в тот же самый микрофон, который только что убирал подальше от себя. Славе хотелось разбить его лицо, поставить на колени и заставить извиняться, глотая собственную кровь. Толпа желала песню «Школа», о чём орала на весь клуб и кажется и громче, чем пели Слава и Глеб. Голубин злобно смотрит, отталкивает от себя Михайлова, который только подошёл и Слава уже не выдерживает. Толкает к стене, рычит и замахивается на блондина, в последнюю минуту убирая руку от его лица и отходя как можно дальше. Ещё бы он на всяких хуёв внимание обращал. Да у него бы нервов уже не было! Толпа продолжает гудеть. Начинается бит песни, что они просили и Слава начинает бегать по сцене и слушать то, как поёт Фара. — Пиздюки бегут с уроков, чтобы сделать с Фараоном пару фото, — именно на этих словах Слава пихает парня под бедро, отчего Глеба отшатывает, а довольный собой Михайлов начинает петь слова Глеба сам. — Охуевшее создание, — Голубин рычит, поражается наглости этого парня и решает для себя, что после концерта он явно с этим разберётся.***
В гримёрке отчего-то ещё жарче, чем на сцене. Слава снимает футболку через голову, берёт бутылку холодной минералки и заваливается на мягкий диван. — Ты в край охуел, — Голубин ударяет Славу его же футболкой, рычит и хватает за руку, стягивая с дивана, — ты кем себя возомнил? Богом, блять? — Так же, как и ты. Я же всё у тебя копирую, — все эти слова фанатов задавали Славу за живое. Он учился, но не копировал. Он вдохновлялся, но не воровал. Он любил, а не пользовался. Морти смотрит на парня с полными глазами злости и ненависти к этому миру. Казалось бы, ещё пару секунд назад он был уверен в себе, а сейчас вновь тает под взглядом этого наглого парня. — Идиотина, — Глеб целует. Больно, кусая губы буквально до крови. Кладёт руки на бока Морти, сжимает и впивается чуть проявляющимся ногтями. — Я ненавижу тебя, — Слава всхлипывает от боли в боку, но даже не собирается плакать. Обмануть Голубина было всегда легко. — Только не плачь, — Глеб обнимает, водит носом по шее парня и улыбается, — я скучал.