Заткнись и целуй меня.

      Маринетт нравились эти тихие ночи проведённые в компании новой защитницы Парижа. Они были насыщены несвойственной для Пчелы, как для неё же самой, но без маски, нежностью и спокойствием. Бывало, чаще весной или осенью, Маринетт рисовала, делала пометки в блокноте или шила, а её новая подруга сидела на покрывале розового цвета, лежащем на кровати, и наблюдала за действиями хозяйки помещения. А бывало так, что обе девушки находились под одеялом и смотрели фильм, или же просто сидели в объятиях друг друга. Зимой блондинка приносила жутко дорогой, пусть и настолько же вкусный чай, незаметно пробираясь в комнату через балкон, а Маринетт пекла что-нибудь сладенькое. Летом они просто отдыхали, лёжа на кровати и наслаждаясь охлаждённым кондиционером воздухом. В каждый свой визит полосатая приносила какой-нибудь подарок, обычно это была дорогая одежда известного бренда. А Дюпен-чен начала делать подарки чуть позже, уже после нескольких бесед по душам с Пчёлкой. Это тоже была одежда, но сделанная тонкими ручками синевласой. Квин Би была жутко рада таким подаркам.       То, что новая героиня Парижа — это Хлоя, Маринетт знала, ведь именно она, пусть и в костюме божьей коровки, дала Буржуа её камень. О её осведомлённости блондинке было неизвестно. Раскрылась эта тайна довольно просто и глупо.       В тот день обе девушки не выспались, а если быть точнее, не спали вообще, вместе проведя ночь за просмотром очередного сериала.       — Наша блондинка пришла, как всегда, вовремя, — наблюдала за вошедшей девушкой Маринетт, чудом додумавшись сказать безобидное «наша», вместо привычного «моя».       Сегодня Дюпен-Чен в школу пришла довольно-таки рано (по сравнению с обычным) только из-за того, что сложно проспать первый урок, если толком и не спал. Хлоя же пришла в то же время, что и каждый день.       — А ты, как всегда, начала терпеливо ожидать меня, ещё минут десять назад, — сказала француженка свою обычную вечернюю реплику, уже через секунду поняв, что и кому.       — Как всегда… — ничуть не удивилась синевласка, положив голову обратно на рюкзак.       — Ма-маринетт, — начала Буржуа, ошарашенная реакцией любимой, — ты… — набрала воздуха, — разве не удивлена?       Получилось довольно громко, с визгом, так, что Дюпен-Чен подскочила на месте, то ли от неожиданности, то ли от внезапного осознания, чуть не упав. Этими действиями девушки привлекли внимание половины одногруппников, а оставшаяся половина ещё не пришла.       Ещё не успевшая занять место Хлоя, кинулась к Маринетт, словно змея на мышь-полёвку, схватила её за руку и увела от чужих глаз за дверь помещения. Ей настолько не терпелось начать разговор, что она сделала это сразу, как только избавилась от навязчивого внимания знакомых.       Сейчас блондинку беспокоила только её девочка. Её девочка, которая уже шесть месяцев — целых сто восемьдесят с чем-то дней! — обманывала её.       — Почему ты…?! — не договорила Буржуа, из-за перевозбуждения. Впрочем, Дюпен-Чен и так поняла, о чём её спрашивали.       — Хлоя, я… — обе девушки часто дышали. Пчёлка — из-за внезапно накативших эмоций, а Божьей коровке просто было неудобно стоять прижатой к холодной стене рядом с дверью, которая вот-вот могла открыться и раскрыть маленький секрет девушек их общим знакомым. Так же на ощущение неловкости повлияли руки, тоже соприкасающиеся со стенкой и зафиксированные так ручками блондинки.       — Неужели, ты боишься общественного мнения? Ты боишься, что подумают твои друзья, родители и просто знакомые? Тебе противно быть с высокомерной Хлоей, но тебе приятно общество нежной Квин Би? Зачем ты так? — Маринетт была ошарашена резким потоком вопросов, на которые она бы и под страхом смерти не дала положительный ответ.       — Ты глупая, Хлоя, — блондинка, по глазам которой уже вовсю текли слёзы, широко распахнула глаза, не понимая происходящего. — Ты же сама не сказала мне. Это был только твой выбор — открыться мне или нет, — закончив последнюю фразу, синевласая подалась головой вперёд, целуя свою девушку.       Внезапно раздался приглушённый смех, а после и скрип двери. Вышедшая из помещения пара девушек остановилась, едва ступила за порог.       — Вот это да! Ну ничего себе! — заохали одногруппницы, после чего Хлоя и Маринетт услышали звук щелчка камер телефонов.       Как ошпаренная Буржуа отпустила Дюпен-Чен и попыталась отпрыгнуть от неё как можно дальше, но в этот раз уже сама оказалась прижата к стенке.       — Кажется, сейчас только тебя волнует общественное мнение, — сказала первая супергероиня Парижа, заставив тем самым покраснеть возлюбленную.       — Меня не…       — Тогда заткнись и целуй меня, — прозвучало приказным тоном, и девушка была вынуждена повиноваться.