Увернулся

Не успел звук выстрела рассеяться, как за ним последовали второй и третий. — Смотри, какой ловкий… Увернулся! — раздался голос из ближайших кустов.В лесу можно было вдоволь пострелять. Птицы только да зверьё напугается, а вот люди лишнего не услышат. Братья это знали, поэтому и заманили сюда. Двенадцатилетний Флок, хотя уже привык ко всему от них, но такого не ожидал. Но сейчас времени думать об этом не было. Оставалось только бегать, уповая на свою ловкость и их криворукость. И на то, что пуля не попадёт в него. Короче говоря — на присущую ему удачу. — Как же он это делает? — его брат Футер, что был всего на год старше, горел азартом. Веснушчатое лицо озаряла улыбка от уха до уха. Как же он, похоже, желает, чтобы Флоку хотя бы одна пуля попала в ногу. Станет тот ножки волочить по земле, и постанывать… Так будет забавно! — Потому что он трус. Трусливые всегда выживают. Наверное, — сказал Вельвет, сосредоточенно прицеливаясь для нового выстрела. Его тёмно-рыжие волосы намокли от пота, рубашка также была в крупных пятнах у воротника и подмышек. «Волнуется, гадёныш. Знает, что если попадёт в меня — огребёт от родителей по-полной,» — успел подумать Флок, взглянув на братьев из прогалины под поваленным деревом. — Опустил ружьё, живо! — попытался гаркнуть Штапель запыхавшимся голосом, с треском ломаемых веток вываливаясь из кустов. В его рыжих волосах запутались сухая труха и листья. Лицо раскраснелось. Он явно долго и быстро бежал. — А что такого, мы же под ноги ему стреляем, — Вельвет был спокоен. Штапель, всё ещё пытавшийся отдышатся, вытер пот со лба, грозно посмотрел на младшего брата — и тот всё же опустил ствол. — Отец нас уроет, если узнает, что вы с ним делаете. И меня в первую очередь, ведь я старший и отвечаю за всех вас, придурки. Штапелю было уже девятнадцать. Высокий, крепкий, стройный. Длинные рыжие волосы слегка вились, но не так как у Флока, у которого они завивались в причудливый вихор или, скорее, даже кудрявились, как у барашка. Штапель терпеть не мог насилие. И, наверное, был самым добрым из братьев Флока, но такой же дебил. И если Флока били — то все вместе, и Штапель не отставал. Флок понял, что и сейчас ему не избежать драки, несмотря на положение жертвы. И хотя ябедничать он не любил, но сейчас просто обязан был всё рассказать отцу. «Они уже перешли все границы! Поэтому эти злобные ублюдки должны быть наказаны. Может, отец засунет их в мешки с кирпичами и мы вдвоём скинем их в реку!» — мстительно подумал Флок, вжавшись в траву и наблюдая, как у него перед глазами вверх по травинке ползёт рыжий муравей. Но это были только мечты… А муравей дополз до вершины и Флок, зло щёлкнув пальцем, отправил бедное насекомое в неведомую даль, решая, стоит ли уже вставать или подождать ещё немного… «Эх, остаться бы лежать в этой мягкой траве и в пахучем запахе нагретой полуденными лучами прелой хвои, в тени высокой смолистой сосны», — продолжил мечтать он: «Ну, хотя бы до ужина…» Но тут у него защекотало лоб и, машинально почесав бровь, Флок ощутил жгучий укус. Вероятно, это был ещё один муравей, которого он не заметил. Или это закон воздаяния вновь напомнил о себе? Вскочив, Флок с руганью завертелся на месте, яростно растирая растущую шишку над глазом. И если бы кто-нибудь из братьев сейчас пристрелил его, он был бы только благодарен. Ведь яд рыжих муравьёв был невероятно болезненным. — Тебя что, задело? — испуганно воскликнул Штапель, подходя ближе: — Кто из вас, говнюки, стрелял без приказа? Футер и Вельвет непонимающе переглянулись и тоже подошли к Флоку. — Муравей, сука! — только и смог простонать Флок, указывая на муравьиную кучу оказавшуюся под стволом поваленной сосны, где он прятался. Все его братья тут же повалились в траву от смеха. Горькая обида и боль смешались в голове Флока, и он кинулся бежать прочь, слыша сзади только свист и заливистый хохот. А затем прикладывал мокрый мох к распухшему лбу, сидя на илистом берегу речки по пути к дому. Близкая окраина леса и небольшой луг остались позади. Впереди виднелись только дощатые заборы и черепичные крыши домов рабочего посёлка. А над ними дым от заводских труб поднимался к ясному небу и клубился в маленькие тучки, которые летели по направлению к реке Тухлячке, как её называли все жители Раухена. Речушка была совсем неширокой, но зато очень глубокой, а берега густо заросли шипастым ивняком и острой осокой. Многие верили, что речка эта гиблая — столько в ней находили всплывших утопленников. Но тех, кого туда скидывали Флок с отцом, никто никогда не найдёт… Услышав какой-то шум неподалёку, Флок вновь вскочил, чтобы побежать. «В город, а там петлять улицами...» — решил Флок, задыхаясь от горечи. Слёзы душили его. Но он не успел сделать и шага, как кто-то схватил его, заломив руки. Флок только и успел, что коротко вскрикнуть, когда жилистые пальцы заткнули ему рот. * * * Сколько они ехали — Флок не мог знать. Казалось, вечность. Ему было страшно, больно и обидно. Сначала братья, теперь это. Его маленькую голову посещали мысли о том, за что ему это всё? Чем он так провинился? И какие его братья всё-таки уроды, а все муравьи сволочи. Почему всё именно так? И отчего на дороге, по которой они едут, так много кочек? И как же больно связанным подпрыгивать и ударяться о пол телеги… И укушенный лоб всё ещё сильно саднило. Флок заплакал. Его скулёж, видимо, разозлил похитителей, и его больно ткнули в бок. Но он от этого только продолжил сильнее скулить. Ему было ужасно обидно. Он хотел было, как маленький, позвать маму, но только сильнее прижал к себе свои босые ноги. Мама была единственной, кто его любил. Но чем могла такая кроткая и тихая женщина сейчас помочь ему? «Если только утешить», — подумал Флок. Ему стало холодно. Он огляделся, пытаясь рассмотреть похитителей в надежде, что кто-то из них окажется более понимающим. Но вместо этого наткнулся на абсолютно безучастные лица. Обычные мужики лет по сорок. Флок насчитал пятерых. Но, вероятно, был и ещё один, ведь кто-то же должен был вести телегу… Флок всегда рассуждал логически. Но сейчас он видел только пятерых, и ни один из них не вызывал доверия. Может, шестой хороший? Флок не хотел их злить, не хотел рисковать. И решил просто ждать. Они пару раз останавливались, чтобы сходить в кусты. Флоку тоже разрешали, под присмотром. А то было бы совсем плохо: и так холодно, а тут ещё в мокрых штанах лежать. Но ещё Флок хотел пить и есть, но не просил. И перестал всхлипывать. Перестал ждать помощи. Никто не придёт за ним, всем плевать: и отцу, и братьям. «Наверное, даже не вспомнят, что у них такой был» — злорадно усмехнулся Флок: «Ну и пусть…» Да, младший ребёнок в семье. Четвёртый сын. Ему даже ничего из наследства не полагалось. Может, это сам отец приказал его таким образом убить. «Но тогда почему я ещё жив? Может, спросить? Нет, Флок, ты совсем, что ли дурак?» — едва успел подумать он, когда вновь больно ударился головой об пол из-за резкого торможения. «Опять кого-то приспичило?» — мелькнула мысль, когда телега остановилась. Но его подхватили под грудь. Пусть ему и было всего двенадцать, но он был довольно крупный, поэтому его достаточно неуклюже выволокли на свет. Флок огляделся и увидел Стену. «Это что — окраина?» Этот дистрикт был Флоку незнаком, а вид Стены, даже издалека — из окон их дома, всегда его пугал. Здесь жили люди, которых, по самым разным причинам, не пускали за стену Роза. Обычно причиной тому были либо провинности, либо бедность. Или просто те, кому не нашлось места там — в безопасности. Мальчик ещё никогда не видел Стены так близко. Он даже охнул от её величия, но быстро вспомнил, что его похитили и, похоже, убьют. Связанного, его кинули в комнату какого-то пустого дома. Один из похитителей, которого он не видел прежде и, скорее всего, бывший извозчиком, сел на стул — единственным из мебели в комнате. И уставился на связанного заплаканного ребёнка. — Интересный у тебя завиток, — наконец процедил он сквозь зубы. Флок тряхнул рыжими волосами, сам не понимая, почему. Его самого всегда забавлял этот вихор. — Что вам надо? Отпустите! Мне больно и я хочу домой. Мой отец герр Мойша Форстер — богатый и уважаемый человек! Он убьёт вас за меня, — Флок хотел сказать это яростно. Но снова заплакал: «Кого я обманываю?» — Мы знаем, — спокойно ответил похититель: — Поэтому ты здесь. Он нам должен. И если захочет тебя вернуть, то заплатит. Мальчик хотел даже засмеялся: «Не один я в мире такой идиот!» — Вам надо было похитить Штапеля или Футера. А на меня ему плевать. Вы немножечко ошиблись. За свои слова он получил удар по животу — не сильный, но неприятный. Похититель издал неприятный звук языком, будто хотел вытащить из зуба кусок застрявшего мяса. И ушёл. А Флок после всего пережитого просто заснул. Прямо на пыльном полу, забыв о том, как ноют связанные за спиной руки, как ему обидно, больно и страшно. Забыв даже о том, как он хочет пить и есть. И ему приснилась мама — она шептала успокаивающие слова, Флок даже улыбнулся. Мамины руки были такими приятными: в ожогах от варки, в ранках от шитья, но невероятно нежные и ласковые. Пахнущие похлёбкой и хлебными лепёшками. Бедная измученная мать. …Свет бил в глаза из стёкол окна, когда Флок проснулся. Мальчик хотел было привычно потянуться, но боль отдалась во всём теле. Он резко вернулся в реальность. И услышал разговор трёх мужчин, стоявших в комнате. — Что нам делать с ним? — Форстер молчит? — Мы отправили ему требование. — Какой же он мудак! Пацан-то видимо, не врал. На него и правда всем плевать. Голоса похитителей были слишком громкими, отражаясь эхом от пустых стен. Флок заплакал снова. Даже похитители, кажется, поняли его судьбу. Горькую долю быть ненужным младшим сыном. «Я не нужен. Не могу ничего, и моя жизнь — бессмысленна» — Убейте меня! — Флок нашел силы в себе, чтобы закричать. Все трое удивлённо посмотрели на него. — Слушай мелкий, убить тебя всегда успеется. Давай ты будешь вести себя тихо, — спокойно и размеренно сказал один из похитителей. — А если не буду, убьёте? Аа-а! — Флок закричал, что было силы. — Абрам, угомони его… Один из мужчин наклонился к Флоку и погладил по спине: — Ну что шумишь-то? Жить надоело или бесстрашный такой? Ну так давай мы тебе язык отрежем? Хочешь? Флок сразу же заткнулся и заскулил: — Не надо, простите. Двое похитителей ушли, остался только тот самый Абрам. Он поднял Флока и велел ему стоять. Мальчишка послушался. И тут его резко развернули. — Что вы хотите? — Какой хороший мальчик… — похититель поцокал языком и странно засмеялся. И тут же схватил Флока за шею, заставляя нагнутся. «Что это? Смерть?» — отчаянно и затравленно вспыхнуло в голове Флока Но неожиданно он почувствовал, как с него снимают штаны и грубо сдёргивают трусы. — Не-ет! Матушкой Имир умоляю, не надо! Что вы делаете?! Зачем?! — слёзы брызнули из глаз Флока. От крика он даже, кажется, сорвал голос. И в это жуткое мгновение воздух будто бы взорвался. Удар грома сотряс стены комнаты с такой силой, какой прежде Флок никогда не слышал. Грохот был просто сокрушительный. Но все мысли мальчика были сконцентрированы на той штуке, что едва не упёрлась ему в бедро, потому что он понял, что это было. Флоку хотелось развернуться и вырвать её с мясом. Он даже не сразу заметил, что насильника словно ветром сдуло. Точнее, мужчина просто отбросил мальчишку к стене и высунулся на улицу, распахнув окно. А удар вновь повторился, ещё более сильный, отчего с потолка даже посыпалась серая штукатурка. В это время в комнату вбежал ещё один похититель. Бледный, с круглыми от непонимания и испуга глазами. — Там… Там… Над С-стеной… — только и смог произнести он. Третий громовой удар отбросил насильника от окна, а по одной из стен комнаты пробежал чёрный зигзаг глубокой трещины. Оба мужчины, спотыкаясь, выбежали из комнаты, совершенно забыв про Флока. И когда четвёртый удар подбросил его на дощатом полу, мальчишка тоже кинулся прочь из дома… Выбежав в дверь, он посмотрел вдоль улицы в сторону Стены. И увидел там, над нею, что-то совершенно невероятное — ужасающего вида гигантскую голову. Это было лицо Колосса — первого увиденного им в жизни живого Титана. А по громадным створкам ворот в Стене уже змеились трещины. Вниз падали обломки зубцов и облицовки. Всюду стояли, застывшие в оцепенении, люди, на которых медленно наползали густые клубы едкой пыли. «Спасибо, Титаны…» — вдруг вспыхнуло в голове Флока, ясно осознавшего, что вся эта дичь спасла его от чего-то, пострашнее смерти. Однако, когда вся толпа, объятая паникой, ринулась бежать мимо него, грозя сбить с ног и просто растоптать, он почёл за лучшее присоединиться к общему бегству. И хотя бежать со всё ещё связанными за спиной руками было ужасно неудобно, он старался изо всех сил. Задохнувшись, остановился ненадолго, привалившись к стене дома. И в это мгновение огромная каменная глыба с тяжким гулом рухнула сверху, с чавкающим звуком вдавив в щебень улицы сразу несколько человек. Флок свернул в ближайший переулок и ринулся прочь с удесятерённой скоростью… Вскоре он столкнулся с напуганной группой местных жителей. Мужчина — видимо, глава семейства, подгонял жену, собиравшую в детскую коляску какие-то пожитки, и пытался собрать плачущих детей. Флок кинулся к ним и попробовал докричаться о своей беде. Но всё, что успел сделать мужчина — это схватить нож и одним движением разрезать верёвки, стягивающие руки Флока. Затем, подхватив истерично орущую маленькую дочь, он кинулся вдогонку за женой. И тут же исчез в клубах пыли и груды обломков от рухнувшей стены дома. … Лишь спустя несколько часов Флок смог добраться до знакомого района города, а оттуда — до дома. И всюду по дороге царили полный хаос, крики и неразбериха. Все твердили только: Титаны, нападение и эвакуация. А он продолжал бежать. Лишь однажды мальчишка оглянулся назад и мельком увидел вдалеке странные гигантские голые человеческие фигуры, розовыми призраками возвышавшиеся над крышами домов. Больше он не оглядывался… Свою семью он застал тоже в сборах и панике. Братья, увидев его, скривили свои кислые рожи. Отец усмехнулся и, лишь кивнув головой, прокричал: — Живой, значит! Ну и ладно. Живо помогай. И сунул Флоку какой-то мешок с тканями. Только мать, радостно всплеснув руками, подхватила его в объятья и тут же посадила на запряжённую телегу. Сунула в руку ещё тёплую лепёшку и прикрыла одеялом. Когда они тронулись в путь, Флок посмотрел на их удаляющийся дом. Привычный ему мир рушился самым невероятным образом, а в душе мальчишки разгоралось жгучее желание, назло отцу и братьям, вернуться и сразиться с Титанами. Немного позднее это и стало основной причиной его поступления в Кадетское училище.