Наконечник стрелы

На город постепенно опускался сумрак: зажигались яркие, высокие фонари, фары машин, гулко проезжающих по дорожным выбоинам, зажигались окна в невысоких каменных, или деревянных домах. Казалось бы, город пустел, потому как прохожие спешили по домам после работы, школы, или похода в магазин, около которого могли дать маленький кусочек мяска бродячей кошечке. Но на луговине за городком было полно котов и кошек разной масти, окраски, и даже породы: около большого куста боярышника, уже оголенного осенью, сидело около трех кошек с котятами, верещавшими по поводу того, что им холодно. Неподалеку расположился усатый, похожий на гусара пушистый черный кот, стрелявший глазами и подмигивающий самкам. А бревне, в дальнем конце луговины, где сидели только важные персоны, сидел огромный, наводящий ужас на любого, рыже-бурый кот, вцепившийся когтями в это самое бревно. Он повел ушами, потом, осмотрев луговину, нахмурился, открыв рот. Этого кота звали Марсом - как бога войны в древние времена. И этот кот был мои отцом. Отцом и всех моих приемных сестер - Маргаритки, Белки, Иллюзии, Пересмешницы, а также братьев - Сокола, Волчка и Грима. Марс был вожаком клана, городского клана бродяг, в котором действовали свои законы, и самый главный закон - каждую новую луну являться на луговину на всеобщий сбор, где проводились и драки за самок, и просто разговоры между собой. Обширная поляна, укрытая от чужих глаз кустами боярышника, ежевикой, малиной, а также другими разными травами. Именно тут кошки собирали лечебные травы, которые в любой момент могли понадобиться любому коту. Сейчас Марс просто сидел на бревне, слушая бормотание самок неподалеку, и иногда оглядывая луговину. Я старалась не попадаться ему на глаза после недавней выходки, поэтому, втянув голову в плечи, скрылась за пышным кустом ежевики, слушая разговор своей рыженькой сестрицы Белки. Она опять болтала о своем муже, Бруте, который отличался особым кровожадным и жестоким характером. - И представь себе, даже не наказал. Я была удивлена.... Эй, ты слушаешь? - она вопросительно взглянула на меня, и я кивнула, что еще было делать? Мне давно были не интересны эти байки о мужьях, детях, постоянных допросах, потому как знала все наизусть. Еще с детства знала, как и все другие самки. С самого детства самок приучали подчиняться самцам, быть куклами, игрушками в их руках. Бунтующих казнили, убивали, могли, пощадив, забрать в жены или серьезно покалечить. С самого детства самки были всего лишь теми, кто продолжит род, или залатает раны... Такою должна была стать и я, всего лишь самкой, которая родит котят, а затем вновь будет терпеть побои и оскорбления, грубые слова и насмешки, презрение в свою сторону. Я осмотрела луговину: около Марса сидел Снег. Белоснежный, широкоплечий кот, взявший в жены одну из моих сестер - Маргаритку. Я уже давно не видела ее, и, как говорила мама, уже не увижу - Снег был кровожадным и жестоким самцом. Чтобы угодить ему, нужно быть не просто тихоней и кроткой кошечкой: нужно быть быстрой, ловкой, всегда уметь найти лакомый кусочек для мужа, чтобы не познать его силы. Я вздрогнула, когда наши взгляды сошлись: его голубые, чистые глаза казалось прожигали насквозь, читали мысли, проникали в самые потаенные места души. С такими глазами шпионом работать надо. - Значит не слушаешь меня, да? - обиженно посмотрела на меня Белка и хмыкнув, замолчала, начав разглядывать какого то бурого котика, слонявшегося по луговине. Я поспешила отвести взгляда от Снега, виновато пробормотав о том, что я все слышала, и обижаться не стоит. - Да ладно тебе, Белка... Я просто очень сильно боюсь... Мама сказала, что отец уже подобрал мне мужа, и даже двух, и скорее всего, они будут биться... Знаешь, как не хочется видеть это побоище. - сглотнула я, попытавшись сосредоточиться. Но мысли плавно убегали от меня, растворяясь в тяжелом, удушливом воздухе. Он пропах запахом помойки, дороги, мясных лавок, запахом улицы. Привычным для нас всех запахом. К моему удивлению, Белка удивленно посмотрела на меня, хихикнула, после чего, облизнувшись, заговорила: - А что страшного в драке самцов? Они дерутся за тебя, а это значит, что в тебе что то есть... Вот, возьми хотя бы Голубку. Вроде и на внешность ничего, - я посмотрела на стройную, серую в белые пятна кошечку, разместившуюся около своих родителей, недовольно сопевших и сетовавших на что-то, - а никто ее не берет. Почему, скажешь? А никто и не знает. Ее родители уже вообще разочаровались... Пошла бы она в отбросы, что ли... - фыркнула Белка, а я подняла уши, рассердившись. - Совсем с ума сошла? В отбросы! Скажешь тоже... Ей же чего нибудь совершить незаконное надо, чтобы отбросом стать, а затем и казнить могут... Просто так им не станешь, да и я бы не захотела. Лучше без мужа жить, припеваючи и легко. - заключила я. Отбросом быть, значит постоянно терпеть унижение не только от самцом, но и от самок. Любой мог пнуть тебя за слишком быстрый, или медленный бег, если не понравится, или вообще ударить так, что искры из глаз посыпятся. Ты должен будешь угодить каждому, выслушать оскорбления, обидные слова... Но единственный плюс, так это выбор пары... Выбираешь по любви, а не по договору и силе. - Думай как хочешь. - фыркнула рыжая, и после этого, потянувшись, пошла в другое место, к Пересмешнице. Пересмешница, как и Белка с Маргариткой и Иллюзией были не родными мне сестрами, и были старше меня. Пересмешнице стукнуло уже 50 лун, и она имела за собой не первое, а третье потомство. И третье потомство в возрасте четырех лун сейчас копошилось около нее. Пересмешница, песчаная кошка, была дочерью Вишни, первой жены Марса, которая погибла под машиной. Так все говорили, но никто не был уверен, что ее не убил сам Марс. Белка и Маргаритка стали второй и третьей дочерьми Марса от его новой жены Лужи. Они родились, когда Пересмешнице стукнуло 13 и она была уже взрослой кошкой, а Марсу на тот момент было 43 луны. Лужа воспитывала Белку и Маргаритку с их братьями Соколом и Волчком, и выдавала замуж Пересмешницу, которая не очень то сильно любила мачеху. Но затем Лужа пропала, а через несколько недель, когда Марс уже нашел новую жену, Лаванду, мою мать, тело серой кошки нашли разодранным и гниющим в глубокой канаве. Лаванда, которая от всех остальных жен Марса отличалась хорошим умом и способностью успокоить мужа, нашла подход ко всем трем дочерям, поэтому проблем не возникало. И тогда родилась я со своим братом Гримом, уже ставшим шпионом. Марс уже тогда не обращал на меня внимания, привыкший к столь большому количеству дочерей и малому количеству сыновей, уважаемых всеми. Наверное, за спиной над Марсом смеялись... Белка и Пересмешница не глядели на меня, болтая о своем, семейном. Обе уже вышли замуж, причем, по моему мнению, весьма удачно. Белка была замужем за шпионом, частенько пропадавшем на улицах города, чтобы вычислить нарушителей закона, а Пересмешница вышла замуж за воина, и продолжила жить на свалке в уютной машине, из которой постоянно доносились крики ее котят. Я вздохнула: может, котят мне иметь и хотелось, но быть окольцованной, нет. Совершенно. - Собраться всем! - зычно прозвучал голос Марса над головами присутствующих, и все коты и кошки повернулись к нему, навострив уши. Я поднялась с места, чтобы лучше видеть отца. Вот он, огромный, рыже-бурый Марс. Длинная шерсть чистая и лоснящаяся, наверняка постаралась Лаванда, яркие янтарные глаза горят злым, надменным огнем, а на губах играет ухмылка. - За этот месяц новостей немного: Крестовница казнена - она пыталась убить своего мужа, Борзого, а отбросов стало больше - Змея окотилась. - сухо проговорил он, нахмурившись и посмотрев на Снега, - С этого дня шпионы будут тщательнее следить за исполнением всех законов, которые приняты в нашем клане. За любое неповиновение вы будете наказаны, и причем, самым жестоким методом. Надеюсь, меня услышали все. - проговорил он напоследок, спрыгнув с бревна и направившись ко мне. Все продолжили шуметь, разговаривать, обсуждать свои проблемы, где то устроили потасовку когтегривы, котики, проходившие обучение. Подальше о них намечалась более серьезная драка, которую Марс полностью проигнорировал. Я втянула голову в плечи и опустила глаза, тяжело сглотнув. Лапы дрожали, хвост был напряжен до предела, и мне пришлось постараться, чтобы не выдать страха. К Марсу подошел рыжий, длиннолапый и поджарый кот, весь подранный, будто каждый день в драку ввязывается. А может, оно так и есть. Я посмотрела на него и чуть не разревелась, увидев, какое злое желание горит в его глазах. Видимо, Марс заметил это: - Только попробуй разрыдаться, и я тебя завтра же убью, поняла? - грозно и тихо прошипел он мне на ухо, а я посмотрела на рыжего. Он, несомненно, был рад, что женится на дочери самого вожака. Я кивнула, попыталась выпрямиться, чтобы понравиться своему будущему мужу, но тот только презрительно сощурился. - Это и есть Стрела? Мда, я думал, Марс, она пошла в Лаванду. - хмыкнул рыжий, и облизнувшись, продолжил, - Надеюсь, церемонию можно будет провести уже завтра. - он сделал такое кислое выражение морды, что мне стало не по себе. Обстановка накалилась до предела, на нас уже глазели мои сестры и братья, и даже отбросы не прошли мимо: некоторые смотрели равнодушно, некоторые, усмехаясь, радовались моей неудаче, а другие сочувствовали. Я сглотнула, уловив сладкие нотки запаха моей матери. Лаванда, помахивая хвостом и счастливо улыбаясь, подошла сзади, сев около Марса. - Марс, ты не сказал мне, что именно сегодня наша Стрела познакомится с Кирпичом. - сладко пропела она, немного наклонив голову. Если какая то самка и пользовалась уважением самцов, так это жена вожака. Лаванда посмотрела на Кирпича: - Здравствуй, Кирпич. Как тебе наша Стрелочка? Очаровательна, не правда ли? - так же сладко, но уже приторно, слишком сахарно пропела Лаванда, и я заметила, как смутился Кирпич. Он попытался выдавить улыбку, но поучилось что то вроде отвращения. Марс нахмурился, отодвинув Лаванду и взглянув на меня: - Думаю, союз заклю... - поверх слов Марса заиграли другие слова. Голос звучал яростно, с нотками недоверия, и недовольством. Передом мной, как комета, очутился белоснежный широкоплечий кот, гневно взирающий на Марса и Кирпича. Перегородив мне путь, он хмыкнул, и немного пригнувшись, проговорил, стараясь не срываться на шипение. - Казалось бы, еще вчера, Марс, ты согласился на то, чтобы Стрела стала моей женой. - Марс изогнул бровь, а Кирпич громко расхохотался, поглядев на соперника. - Комета, пошел вон. Тебе со мной не справиться. Я тебя разгрызу, как блоху. - плюнул он, презрительно посмотрев на Комету. Я, пошатнувшись, поглядела на отца, затем на мать, а после сделала шаг назад, зажмурившись. Теперь на нас смотрели все, разговоры утихли, кроме смешков и шуток в мою сторону, и в сторону женихов. Мне стало страшно: в драке побеждает тот, кто выживет. По другому лишь в редкие случаи. - Тогда деритесь, - равнодушно хмыкнул Марс, и я не заметила, как два кота, распугав толпу, прыгнули друг на друга. Блеснули когти и клыки, из глоток обоих раздалось гулкое рычание. Комета, вздыбив загривок и выгнувшись дугой, бросился на Кирпича, повалив его на землю. Рыжий быстро перекинул через себя нападающего, вцепился в его живот, и оставил на нем несколько длинных, глубоких царапин. Я почувствовала запах крови, и зажмурилась, отвернулась. Я боялась, слишком сильно боялась, что кто то из них победит. Пусть лучше оба умрут, чем я выйду за них замуж. Комета и Кирпич сцепились, покатились клубком, и было видно иногда, что кто то из них придавил другого. Алые капли крови обагрили холодную землю, на кустах, на которые был откинут Кирпич, остались клочки шерсти. Марс нахмурился, а Лаванда спокойно вылизывалась, лишь изредка поглядывая на бой. Казалось, это будет длиться вечно. Шипения, оскорбления, каждый пытался унизить морально, победить словами, а не когтями. Комета, пошатываясь, прислонился к камню и приготовился к нападению. Но Кирпич, прожигая его взглядом, ходил вокруг, и когда внимания белого ослабло, прыгнул, вцепившись в его глотку. Вцепился когтями, зубами, а задними лапами рвал живот, скользя иногда по бокам или врываясь в плечи. Кирпич, как колючка вцепился в Комету, слабо дергающегося на земле, рычащего что то, пытающегося отбиться. Белоснежный взмахнул лапой, потом еще раз, а затем вновь, и Кирпич вдруг отцепился, покачнулся назад, зашипел от боли, закричал. - Мряяяу, пхххх!!!! - он прижал лапу к морде, а когда отнес ее, все увидели, что морда рыжего буквально разодрана. Острые когти чудом не задели глаза, хотя и поцарапали веко. Марс дрогнул, вскочил с бревна и встал между котами, слушаю, как Кирпич кричит о своей победе, и о том, что Комета должен быть убит. - Кирпич победил, хотя и такой ценой! Комета, отправляйся к отбросам и приведи себя в порядок... - мне показалось, что на Комету он глянул с презрением, с коим не смотрел ни на кого. Марс хмыкнул, посмотрел на меня и сощурился, а затем, объявив о конце собрания, отправился на свалку. - Завтра церемония, подготовься. - прошлепал он мимо меня. Я осела, и до меня дошло, что теперь я буду женой... Женой Кирпича, этого мерзкого, алчного кота, который даже сейчас ведет себя, будто пуп земли. Что то кричит отбросам, Комете, презрительно и жадно смотрит в мою сторону. Я отвела взгляд, посмотрела на Лаванду, которая, слабо улыбнувшись, поманила за собой. На город опустилась ночь. Тяжелая, холодная и ветреная. Лаванда, вылизывая меня, что то бормотала о Кирпиче, о его родителях, о тяжести и радости замужества... Я не слушала, только иногда всхлипывала, роняя слезы. Мне казалось, что всю мою жизнь в этот момент просто топтали, плевались в нее, вытирали о нее ноги. Хотелось умереть.