Дорога, по которой ходят мертвецы

— Слышь, дрочила! Девчонка скалит крепкие белые зубы в странном подобии дружеской ухмылки. Ло думает о том, что у неё либо хорошая наследственность, либо ещё более хороший стоматолог, а ещё о том, как хрустит выбитая челюсть. Пока он пребывает в успокаивающих грёзах о чужих рассечённых губах и окровавленных дёснах, из магазина возвращается Луффи с охапкой протеиновых батончиков (исключительно шоколад и орехи, никакого изюма, Ло ненавидит изюм), бутылкой минералки и копчёной куриной ножкой. Батончики того и гляди выскользнут из его рук, Ло почти видит водопад разноцветных обёрток, разбивающийся о землю у ног Мугивары. — Если вы собираетесь ночевать в «Паучьей лилии», то эт зря, — продолжает, как ни в чём не бывало, девушка. Ухмылка никак не сходит с её лица, так что Ло отворачивается, делая вид, будто заинтересован покупками. — Это ж единственный отель в городе, где нам ещё останавливаться. — Луффи сгружает свою ношу Ло и начинает хрустеть упаковкой куриной ножки, пытаясь разодрать плотный пластик. — Там что, клопы? Так клопы — это ерунда, мне однажды в походе в спальный мешок змея заползла и так за задницу цапнула, я потом ещё два дня сидеть не мог. Хорошо хоть не ядовитая оказалась, и Эйсу не пришлось отсасывать яд. Пластиковая оболочка никак не желает поддаваться пальцам Луффи, надёжно защищая своё аппетитное содержимое. При мыслях об отсасывании и заднице Луффи у Ло во рту становится сухо. Луффи вдруг перестаёт шуршать, чуть наклоняется к девушке, предварительно оглядевшись, и доверительно сообщает: «Мясо у змей, кстати, очень похоже на курятину». Та смотрит на него слегка расфокусированным взглядом человека, который оказался не готов к вываленной на него информации. — Так что там не так с отелем? — Снисходительно напоминает Ло. Сам он уже привык к таким скачкам с темы на тему, хотя поначалу частенько чувствовал себя оглушённым. Девушка слегка трясёт головой. — Там призраки. Они вас убьют. Взгляд у Луффи становится неприятно заинтересованным. Ло знает, чем это может закончиться, и теперь жалеет, что вообще открыл рот. Луффи учуял Приключение и теперь готов вцепиться в него с силой крокодильих челюстей. — Призраки. И на какой жуткой местной легенде выросли эти басни? — Ло дёргает уголком губ в скептической усмешке, но осекается, когда видит, что девушка смотрит куда-то мимо его уха, разом побледневшая и будто уменьшившаяся. Он невольно оборачивается, чувствуя себя героем идиотского второсортного ужастика по типу «Монстра с болот» или «Проклятья фараона», или одной из серий Скуби-Ду. Позади, естественно, никого не оказывается. Только ветер гоняет по парковке одинокий пакетик из-под чипсов. *** В местной забегаловке готовили неожиданно неплохие сэндвичи с курицей. Ло салфеткой вытирает соус с пальцев, рассеянно глядя на то, как Луффи напротив в одиночку уничтожает обед для пятерых, по три блюда на персону. Хорошо, что Гарп предусмотрительно выделил внуку достаточно денег на поездку, иначе Ло пришлось бы заделаться грабителем. Голодный Луффи был невыносим. Стол вокруг него обрастает пустой посудой быстрее, чем хозяйка заведения успевает уносить и приносить тарелки, из приоткрытой двери на кухню иногда слышится тоскливое: «Да сколько их там вообще». Где-то под потолком колонки приятным женским вокалом поют о разбуженных морских монстрах. Ло жарко в слишком тёплом для помещения батнике и клонит в сон, так что он встаёт из-за стола, бросив Луффи короткое: «Сейчас вернусь». Улица встречает его свежим ветром и тучами, набегающими на остывающее к зиме солнце. Ло присаживается на край бетонной кадки с цветами, оттягивает ворот, пуская под одежду прохладный воздух. В голове у него тяжело и ватно, расфокусированный взгляд цепляется за проезжающего мимо подростка на велосипеде, путается в колесных спицах. От быстро меняющегося освещения реальность вокруг словно ставят в режим ускоренной перемотки, когда кадры мелькают отрывками вместо плавного течения. Кадр тёмный. В парикмахерской напротив кого-то стригут. Большое окно, выходящее на улицу, частично закрыто вывеской, так что Ло со своего места видит только часть кресла для стрижки и ноги того, кто в нём сидит. Ноги обуты в старомодные коричневые туфли с квадратным носом. Кадр светлый. Растущее неподалёку дерево шелестит желтеющей кроной, от неё по асфальту мечутся подвижные живые тени, перекатываются по толстому рыжему боку дремлющей кошки. Кадр светлый. Возле магазинчика одежды две женщины листают один журнал и что-то горячо обсуждают, переворачивая страницы то в одну, то в другую сторону. Ветер полощет длинную юбку одной из них. Кадр тёмный. В самом магазинчике группа школьниц примеривает дурацкие шляпы у витрины. Девушки пихаются и смеются беззвучным для Ло смехом. Из недр вешалок с вещами на них неодобрительно взирает прилизанный джентльмен. Такие вот джентльмены, с поджатыми губами наблюдающие за школьницами, обычно этих же школьниц держат в подвалах или на чердаках, привязанными к батареям. В детстве, когда родители Ло ещё были живы, они с сестрой придумали их пугающему соседу, мистеру О’Нилу, тайную жизнь. Днём он был владельцем автомастерской, а ночью уезжал в соседние города и там похищал и зверски убивал молодых темноволосых девушек. На самом деле мистер О’Нил просто был здоровым шумным ирландцем, по вечерам он ездил в бар, а из жуткого в нём был разве что акцент. Пугающим соседом же, на самом деле, оказался мистер Баррет, который жил через несколько домов от них. Обычный, ничем не запоминающийся (Ло помнил о нём только то, что у него вечно было осуждающее выражение лица), он похитил школьную подругу своей дочери и две недели держал её в заброшенных штольнях недалеко от города. Детское воображение рисовало Ло монстров в непонятном и далёком, когда монстры таились в обыденном и близком. Хлопает дверь в ресторанчик, невидимый палец нажимает на невидимую кнопку, и время возвращается к привычному ритму. — Эй, Траффи, ты чего? Живот прихватило? Луффи в дурацких, не по погоде, сланцах выглядит вырезанной картинкой, которую наспех прилепили поверх изображения типичной улицы небольшого городка, плоской и неуместной — проведи пальцами и наткнёшься на стык. Ло очень тянет потрогать его, убедиться, что никакого стыка нет, только живая тёплая кожа. Вместо этого он качает головой, пряча заледеневшие руки в карманы. *** Битых полчаса Ло пытается сосредоточиться и перечитать свою презентацию для конференции. Битых полчаса в номере сверху надрывается телевизор. Последовательности нуклеотидов мешаются с повадками глубоководных рыб, морские ангелы без спроса вплывают в разрывы цепочек ДНК. Ло раздражённо откладывает ноутбук, встаёт, потягиваясь, со своей кровати. Знакомиться с соседями не входило в его планы, но и проникаться чужой любовью к передачам про диких животных он не собирался. Поэтому, как любой человек, заплативший за услуги определённую сумму, и желающий, чтобы эти услуги оказывались максимально качественно, Ло идёт искать управляющего, дабы переложить на него необходимость объяснять взрослым людям, что они в отеле не одни. Дверь в кабинет управляющего оказывается заперта. Стук и оклики разносятся по холлу с громкостью эха в пустом ангаре, перекатываясь, уносятся в коридоры и там затихают. Неподвижность и тишина окружающей обстановки Ло напрягают. Когда они вернулись в отель, то так же не застали хозяина на месте, но кабинет был открыт, и Ло подивился такой беспечности, а Луффи тут же сбежал на его, якобы, поиски. «Траффи, я пойду, поищу этого дядьку, а то вдруг его ограбят!». Как будто его сияющее энтузиазмом лицо могло хоть кого-то обмануть и заставить поверить, что он не собирается сейчас рыскать по всему дому в поисках пресловутых призраков. Для полного образа только комбинезона и протонной пушки не хватало. Ло ждёт ещё какое-то время, проходится по всему первому этажу, но так никого и не встречает. Сумерки, льющиеся в окна, скрадывают очертания предметов, размывают искусственный свет, делая Ло похожим на актёра, заблудившегося в съёмочном павильоне и случайно забредшего на забытые, давно оставленные декорации. *** Телевизор в номере замолкает ровно за секунду до того, как Ло заносит руку, чтобы постучать. Это его слегка обескураживает. Возможно, человеку внутри самому захотелось тишины, думает Ло. Или он решил лечь спать (здравый смысл протестует: ещё даже девяти нет), и это просто дурацкое совпадение. Бывают ведь такие. Такое же странное, необъяснимое совпадение, как в тот раз, когда он полез доставать из-под переднего сидения упавшую игрушку Лами, а машину именно в этот момент вынесло с автострады в кювет. Тишина начинает давить ему на барабанные перепонки, есть что-то напрягающее в том, что по ту сторону двери после выключения телевизора больше не раздаётся ни единого звука. Ло стоит перед очередной закрытой дверью и чувствует себя идиотом, которого гоняют туда-сюда без всякой цели. Он чувствует себя злым, а ещё слегка проголодавшимся. Автомат со снеками, думает он, уж точно со своего места никуда не делся, и орать про размножение сельдяных королей не станет. Уже на лестнице до Ло доносится едва слышный скрип. Он поворачивает голову, но коридор тих и неподвижен, никаких изменений. Спускаясь на улицу, Ло гонит от себя мысли о том, что звук был такой же, как если бы кто-то приоткрыл дверь, и ощущение пристального взгляда, сверлящего затылок. Автомат действительно оказывается там, где Ло видел его днём, когда они только приехали снять комнату, рядом со скамейкой под козырьком, недалеко от входа. Поблёскивает разноцветными глянцевыми внутренностями в свете фонаря, в любое время готовый поделиться ими со страждущими. Ло ссыпает в монетоприёмник почти всю мелочь, нашедшуюся в карманах. Каждая монетка радостно звенит, проваливаясь в темноту, принесённая в жертву пачке орешков в шоколаде. Подтвердив свой выбор, Ло отворачивается в сторону парковки. Автомат оживает, гудит натужно механическим нутром, вытягивает пружину, толкая упаковки медленно и осторожно. За бетонным ограждением на фоне убегающей из города дороги, покачиваются тёмно-алые цветы, едва заметные за границей света. Собранные в группы соцветия, по-паучьи раскинувшие в стороны длинные тонкие лепестки, на самом деле насыщенно красного цвета, похожи на крупных причудливых насекомых. Их Ло тоже заметил ещё днём, антуражное дополнение к общему дизайну отеля. Орешки с шорохом падают в отделение для выдачи. Ло наклоняется за пачкой, и мир вокруг затихает, словно воздух вдруг стал вязким и плотным. На упаковке какой-то странный рисунок, Ло присматривается — зрение зорче и чётче, чем должно бы — и видит сначала тёмный прямоугольник парковки, вывеску отеля, ловящую на красные буквы отсветы фонаря, козырёк со скамейкой и торговым аппаратом под ним. Возле аппарата, как-то деревянно наклонившись, стоит человек. Картинка увеличивается, обрастает деталями. На человеке чёрный с жёлтым улыбчивым солнцем на спине батник, как у Ло, и встрёпанные чёрные волосы, как у Ло, и даже татуировки на кистях и глубокие синяки под глазами, тоже как у Ло. Человек достаёт орешки, лицо его — лицо человека, которого Ло каждый день видит в зеркале — в белом электрическом свете кажется неживым. Лицо чужого мертвеца, нетактично сбежавшего с собственных похорон. Ло хочет отвернуться, но не может, потому что отворачивать нечего. Он — точка в пространстве, безвольный объектив камеры, направленный исключительно на не-себя. Не-Ло оглядывается, уже вовсю похрустывая орешками, на секунду останавливается взглядом прямо на Ло, и, ухмыльнувшись, уходит к их номеру. Бесправный сейчас, Ло движется за ним, надеясь, что Луффи всё ещё ловит своих призраков, а самый настоящий мертвец не найдёт его и вернётся туда, откуда вылез. Мертвец хмыкает. Луффи сидит на кровати и смотрит телек, обгладывая побеждённую куриную ногу. — Йо, — взмахивает рукой не слишком энергично: видимо, никого так и не нашёл. — Видел хоть одного? Кто-то, совершенно-точно-не-Ло, молча нависает над Луффи, отбирает кость, сразу же выкидывая куда-то за спину, и пульт. Экран гаснет, схлопывая картинку в тонкую белую нить, и комната погружается в мягкий полумрак. Ему не положено видеть в темноте, но Ло видит. Как Луффи сидит, задрав голову, глядя в чужие глаза, без тени страха или недоумения. Как что-то в теле Ло, его руками тянется к Луффи, гладит большими пальцами скулы, трогает ресницы. Если бы у Ло сейчас был желудок, ему скрутило бы кишки от ужаса. Он не понимает, почему Луффи позволяет это, почему наклоняет слегка голову, сильнее прижимаясь к ладони; чужой ненормальный голод хлещет его сознание огненным кнутом, Ло не чувствует своего тела, но видит намерения чужака и ему хочется заорать. Мертвец опускается возле кровати на колени, задирает на Луффи футболку. «Сопротивляйся», — думает Ло. Прижимается губами к боку, шумно вдыхая. «Врежь ему (мне) и беги». И, обнажив зубы, с силой вгрызается в мягкую податливую плоть. *** Ло просыпается от дикого вопля. Еле ворочает мутной со сна головой, пытаясь найти источник шума, не сразу понимая, что звук идёт из номера сверху. Прислушавшись, он различает что-то про ареал обитания гигантских козодоев. Часы на прикроватной тумбочке показывают ровно десять вечера. Ло вздыхает. Некоторые люди даже мысли не допускают, что могут мешать другим. Во рту у него сухо так, что язык прилипает к нёбу, и почему-то болит лицо. Он идёт в крошечную ванную, умывается холодной водой, смывая сонливость, а потом долго смотрит на себя в зеркало. На скуле наливается синеватое пятнышко синяка. Неясное чувство тревоги давит на горло. В номере Ло душно, ему хочется сесть в машину и проехаться, но Луффи всё ещё нет, поэтому он решает подождать его на улице. У самой двери, выходящей на крыльцо, в мозгу у него вдруг что-то дёргает, натягивает поводок, давая телу сигнал остановиться. Ло оборачивается, пытаясь понять, что не так. Внимательно осматривает холл, но не замечает ничего необычного. Диван у стены, столик с парой журналов, приглашающе распахнутая дверь в кабинет управляющего, как только не вынесли ещё ничего. В этом месте память вдруг спотыкается, подкидывает другой вариант, воспоминание путанное и мутное, как запотевшее стекло, а попытки уцепиться за него покрепче делают его только более невнятным и размытым. Ло подходит к кабинету, намереваясь просто прикрыть дверь, когда его взгляд цепляется за рамку, стоящую на столе. Прежде чем войти, он прислушивается, но вокруг по-прежнему царит неподвижная тишина. Почти вся поверхность стола равномерно завалена ворохом различных бумаг. Ноутбук, чашка в кофейных разводах, красивое и наверняка тяжёлое папье-маше в виде сцепившихся быка и льва — всё покоится на бумажных завалах. В общем-то аккуратного и не терпящего замусоренности рабочего места Ло от такого коробит. Единственный свободный кусочек плоскости отдан небольшой рамке с фотографией. На фото хозяин отеля с, по-видимому, женой обнимают белозубо улыбающуюся прямо в камеру девочку. Ло узнаёт её только по этой жемчужной улыбке. Дочка-подросток бастует против отца, рассказывая приезжим небылицы о его отеле, вот тебе и вся мистика, Ло даже чувствует себя слегка разочарованным. На стене напротив, над принтером и крючками с ключами от номеров, висит календарь с красным ползунком, отмечающим двадцать второе сентября. Ло ставит фотографию на место, случайно задевая краешек бумажной стопки. Листы съезжают на самый край и, не удержавшись, разлетаются по полу. Несколько Ло успевает поймать на лету, но остальные скрываются по ту сторону стола, частично оседая на стуле. Первым порывом Ло хочет оставить всё, как есть, и уйти. Дверь была открыта, кто-то выходил на улицу и запустил сквозняк. Кое-кому стоило быть менее беспечным. Потом Ло задумывается о том, что даже если ничего не пропало, владельцу ничего не стоит заявить о пропаже, выставив виноватыми приезжих. Привычку думать о людях худшее не смог из него вытравить даже Кора-сан. В конце концов, он решает тихо собрать упавшие бумаги, поставить, где были и уйти, сделав вид, что к кабинету никто даже не подходил. Вокруг стола и стула Ло поднимаёт всё упавшее, уложившись в рекордную минуту и постоянно прислушиваясь, и оглядываясь на дверь. За остальной частью чеков, писем и распечаток ему приходится лезть под стол. О том, как будет объяснять свои действия, если кто-то его увидит, он старается не думать. Закончив сбор, Ло не успевает вылезти. Его вдруг продирает озноб и какой-то древний — ответственный за выживание ещё в те времена, когда люди прятались от опасностей в тёмных пещерах — рефлекс командует телу застыть быстрее, чем Ло вообще осознаёт, в чём дело. Он слегка поворачивает голову и в небольшой зазор между передней стенкой стола и полом видит старомодные коричневые туфли с квадратным носом. Липкий страх вгрызается в Ло с аппетитом оголодавшей дикой собаки. Обладатель туфель не двигается, не издаёт ни единого шороха, как если бы какой-то шутник поставил возле стола манекен. Ни единая трезвая мысль, которой пытается успокоить себя Ло, не может объяснить, как человек мог так тихо подойти в обуви, у которой есть каблук, а главное зачем. Он вдруг вспоминает девушку с парковки у магазина. Как она медленно пятилась от них, мгновенно посеревшая, увидев за его спиной что-то, чего там быть не могло. Так двигается человек, отчаянно пытающийся не сорваться на бег перед стаей собак. От испарины на лбу щиплет глаза, так что Ло просто закрывает их. Он сидит так, без единого движения, неудобно съёжившись, до боли напрягая слух, ещё, кажется, целую вечность, пока мышцы спины и шеи не начинают гореть огнём. Когда Ло снова открывает глаза, в кабинете никого нет. Он вылезает на негнущихся ногах, весь взмокший, кидает измятые бумаги на стол и быстрым шагом выходит на улицу. Оглядываться ему почему-то совсем не хочется. Ночной воздух неприятно холодит влажную кожу. Ло глубоко вдыхает, пытаясь унять дрожь в пальцах и избавиться от ощущения, будто кто-то залез ему в кишки и перебирает их, как монахи перебирают чётки. Ему хочется найти поскорее Луффи и убедиться, что он не спит и не спятил, потому что рядом с Луффи поверить в свою нормальность проще простого. Луффи находит его сам. Вылетает из-за угла, рассыпая с одежды комья земли. — О, Траффи, — он останавливается напротив, и Ло отпускает. Напряжение не уходит полностью, но уменьшается до вполне терпимой отметки. — А ты чего здесь делаешь? Выглядишь как-то не очень. — Кто бы говорил, — Ло окидывает извалянного в пыли Луффи многозначительным взглядом. — А, это я из котельной через маленькое окно вылезал. Оно ж на уровне земли, вот и испачкался слегка. — Луффи пожимает плечами с таким видом, словно говорит о само собой разумеющихся вещах. Люди иногда выбираются из подвалов через цокольные окна, что такого. — Представляешь, я туда спустился, думал, точно призрака увижу, — Ло согласно кивает, где же ещё искать призраков, как не в подвале, — а за мной дверь захлопнулась. — Луффи вдруг прерывается, становится непривычно задумчивым. — Хотя мне казалось, замок я сломал, когда входил. Ло окатывает холодной волной. Что-то во всём этом было не так, не сходилось, но он никак не мог понять, что именно, ухватить мелькающую на краю сознания важную мысль. — Ну и я просидел там кучу времени, думал, может кто-то услышит и откроет. Не хотелось окно разбивать. — Оно же открывается, разбивать-то зачем? — О, — Луффи растерянно моргает. — Открывается. Точно. Ну, уже не важно. «Разбил», — думает Ло. — Так, а всё-таки чего ты тут стоял, да ещё с таким лицом? Иногда Луффи был до отвратительного наблюдательным. Теперь, когда страх отступил, произошедшее казалось нелепым и нереальным. Попробуй-ка произнести «Я собирал под столом рассыпанные бумажки и испугался чьих-то ботинок» вслух и не почувствовать себя полным идиотом. Поэтому, вместо ответа Ло спрашивает: — Ты видел кого-то ещё? Управляющего, уборщицу? Может, других постояльцев? — Неа. Вообще никого. — Луффи качает головой, а Ло вдруг раскалённой иглой прошивает осознание. Крючки с ключами в кабинете: всего восемь штук, на каждый номер. Все ключи, кроме того, который лежал у Ло в кармане джинс и открывал их номер, висели на своих местах. Ло замечает, что Луффи смотрит куда-то наверх, и внутренности у него свиваются тугим комом, напряжение подскакивает обратно до критической отметки. — Эй, привет! — Луффи хочет помахать, но Ло ловит его руку и тянет в сторону машины. — Давай-ка прокатимся. Луффи покорно залезает в салон, молча сверлит взглядом, пока Ло выезжает со стоянки, стараясь не смотреть в сторону отеля. Только на выезде на трассу коротко бросает: «Сверни налево». Ло сворачивает, кидая на Луффи вопросительный взгляд. — Там с правой стороны эти цветы красные. Они цветут вдоль дорог, которыми ходят души умерших. — Луффи заглядывает ему в лицо, — Ты ведь видел их, да? Ло сжимает ледяными руками руль, спрашивает хрипло: — Кого их? Слова перекатываются в горле мелким стеклянным крошевом. Взгляд у Луффи делается неприятно колючим. — На втором этаже на парковку выходят только окна верхних номеров. Я был в кабинете управляющего, и ключи от всех комнат, кроме нашей, были на месте. — Ло смотрит прямо перед собой, делает паузу, словно давая Луффи возможность перебить его, спросить, что за хрень он несёт. Ничего такого Луффи, конечно же, не делает. — Конечно, у управляющего наверняка есть запасные ключи, и он вполне мог... — Это был не он. — Луффи говорит, отвернувшись к окну. В тёмном стекле его отражение накладывается на проносящиеся мимо улицы. Ло знает, что это не он. Не было смысла занимать комнату прямо над единственными постояльцами, когда есть ещё шесть свободных. — Та девушка, которая болтала про призраков. Она его дочь. — Я знаю, — кивает Луффи и добавляет: — Останови машину. Голос у него мягче кошачьей лапки. Ло паркуется в небольшом переулке чуть в стороне от главной дороги. Подсвеченная рекламными баннерами и вывесками ночь плещется у дверей машины, оставляя салон затемнённым. У одного из магазинов стоит кофейный автомат. Ло смотрит на него и не видит: воспоминания о мнимом сне плавают у него в голове поднявшимся со дна по весне трупом. — Я тебя укусил. Гортань сжимает спазмом, ещё чуть-чуть и Ло не сможет дышать. Луффи берёт его за руку, гладит внутреннюю сторону запястья, пальцами забираясь под край рукава, и кусает вполне ощутимо, оставляя следы зубов. — Теперь я тебя тоже укусил, — в голосе слышится улыбка. Он держит Ло за руку ещё какое-то время — почти невидимый в темноте, условный силуэт на более светлом фоне — а затем тянется поцеловать. Вспыхивает экран с рекламой какого-то круглосуточного заведения, освещая машину. В голове Ло, один за другим, как конфетти, сыпятся вопросы. Откуда Луффи знать про дочь управляющего. Откуда Луффи, назвавшему лилии нарциссами, знать связанную с ликорисами легенду. Почему Луффи, увидевший призрака, не рванул смотреть на него поближе, увлекая за собой Ло, а спокойно позволил себя увезти. В отсветах искусственного света с лица Луффи на Ло смотрит мертвец.