Так близко

      Комацу не знала, зачем зашла на сайт знакомств. Просто почувствовала, что надо. И уж тем более она не знала, зачем, увидев некоего Предсказателя, зарегистрировалась на том же портале и написала ему. Ведь отношениями девушка никогда не интересовалась, а у него на странице никаких личных данных — вообще никаких — не было. Только фотография маски с перьями ворона, снятая на старой, по-видимому, камере (фотка была гротескно чёрно-белой и уже пошла пятнами).       Далее несколько дней Комацу жила как на иголках: написанные строки казались жутко глупыми, рука сама порывалась все это непотребство удалить, удаляла, снова восстанавливала, писала глупости ещё бо́льшие, снова удаляла и далее, далее по кругу, а потом... Потом пришло ответное сообщение. Тоже не менее странное, будто бы чуть смущённое, но... тёплое. Странно тёплое. ***       Коко зарегистрировался на первом попавшемся портале для знакомств. Ичирью, как бы молодой человек его как отца ни любил, порядком поездил сыну по мозгам, заливая про полное отсутствие у своего "мальчика" интереса к девушкам и приводя в пример непомерно гордых собой Торико и Зебру, которые пару свою нашли чисто случайно. И то последний со своей суженой устраивали катастрофы местного и не очень маштаба (на том и сошлись), а первого скорее долго и с ослиным упрямством приручали, чем они оба кого-то сами "нашли". Коко же всем этим не интересовался, активно отдавая себя любимому делу и будучи при этом счастливым.       Поэтому и решил замять (хотя бы временно) эту проблему ложной активной деятельностью в сети, мол, в реальности девушки ценят меня только за красивые глаза, а на сайте есть возможность найти избранницу по душе. Попытки перевести тему разговора на одну определенную личность, находящуюся рядом и сверкающую глазами только на реактивы, Коко усиленно заминал. Комацу — его помощницу — было жалко, да и не хотелось впутывать её во это. Да и... Неважно, в общем.       Собственно, зарегистрироваться Коко, зарегистрировался, а никаких активных действий не вел. Прикрывался делами, важными встречами, проектами да старательно темы отношений в разговорах избегал. Пока мог, хотел решить все мирным путём.       Но Ичирью в какой-то момент всё это надоело, и он, поставив веский ультиматум, театрально взмахнул полами дорожного плаща и пошел доставать уже Санни. Тогда Коко посочувствовал брату теперь уже и по несчастью и впервые за долгое время зашёл на ту страницу и обнаружил среди множества чатов (которые пропускал чисто по интуиции как пустые) один... Странный. Участник, помимо самого Коко, там был один, а сообщений очень и очень много. Причем большая часть монолога была удалена, а из тех сообщений, что "выжили" создавалось впечатление, будто его собеседник вроде как даже волнуется. Или что-то вроде того.       Почему-то это осознание невесомо грело, и Коко рискнул начать общение.       Хотя бы просто общение. ***       Три месяца прошли незаметно. Коко узнавал про своего собеседника — мелочи, по сути, но неважно — всё больше, всё больше ему (ей на самом деле) доверял. Они не касались в разговорах реальности в полной мере, не спрашивали имён, места работы, семейного положения. Просто как-то плавно перетекли из того сайта в другую, более нейтральную соц. сеть, где продолжали оставаться друг другу инкогнито.       Разговоров об отношениях тоже не вели. Негласно было решено просто общаться, не разоряясь на пустые слова о любви, которой в их случае быть просто не могло. Не на расстоянии же.       Зато на расстоянии было хорошо общаться. О книгах, фильмах, увлечениях. Вести дискуссии о философии, культуре и нравственности. И много ещё о чем. Разговор с невидимым собеседником вёлся легко, без запинок и внутреннего напряжения. В реальности такое с Коко случалось лишь единожды. Но девушка из его мечтаний была ему недоступна. И так неимоверно близка.       Проходит ещё некоторое время (Коко уже давно потерял его счёт), прежде чем молодой человек решается. Он мало понимает, зачем делает это, но ощущение, будто навязчивая уже идея разрешит все его проблемы, не покидает его.       Поэтому Коко приглашает свою собеседницу на танец. Она соглашается. ***       Тина скептично рассматривает паникующую Комацу. Та мечется по комнате, рвёт на голове и так не то чтобы завидную шевелюру и проклинает свою беспечность.       — Зачем тогда соглашалась, раз жалеешь? — не выдерживает мозолящих глаза телодвижений подруги журналистка. — Зачем ты вообще согласилась на встречу с незнакомым человеком?!       Комацу смотрит на нее таким взглядом, что Тина просто хватается за голову, а сама виновница балагана начинает наматывать на палец тонкую прядь тёмно-каштановых волос.       — Само собой получилось, — девушка старательно разглядывает тапочки с боящимся хамелеоном. — И вообще: это не встреча!       — А что тогда?       — Танец. Всего один!       — Вы виртуально танцевать собрались? — уточнила на всякий случай Тина. А то с Комацу станется из-за чепухи шумиху поднимать...       — Ладно, это встреча. Тина, ты даже не представляешь, какой он замечательный! — и спустя мгновение. — Ти-ина, помоги платье выбрать, а-а...       Журналистка обречённо выдыхает. Комацу её вообще слушала?       — С тебя коробочка кексов.       — Спасибо тебе! ***       По иронии судьбы Комацу умела танцевать только танго. Много лет назад всего лишь поспорила с другом, что научится танцу за неделю, и... выиграла. Таке-чан тогда долго ходил с раскрашенной чёрным маркером щекой. Но это уже другая история.       И сейчас только этому она и радовалась, одёргивая слишком откровенную, по её скромному мнению, юбку. Красная полумаска без рисунка и лишних декоративных элементов скрывала лицо, новые туфли на невысокой тонкой шпильке непривычно обхватывали стопы.       Напротив стоял её собеседник-друг-партнёр в той самой маске с фотографии и ждал, когда начнётся музыка. Он встретил её на крыльце обозначенного места, проводил в залу — здесь, среди столиков, людей почти не было, а на импровизированной сцене находился классический танговый оркестр, заставивший Комацу восхищённо вздохнуть.       По дороге они обменялись парой слов. Комацу узнала Его сразу и все свои силы направила на то, чтобы Он её не узнал: старалась чуть завысить голос, изменить на ходу походку и движения. Получалось из рук вон плохо, и было жутко стыдно.       Тонко запела скрипка, ознаменуя начало действий. Вслед за ним вступил в игру звуков бандонеон, и Комацу начала движение, откинув все переживания, давая себе маленькую вольность быть другой, чуть заведя напряжённые руки назад и не сводя настороженно-предвкушающего взгляда с партнёра. Плавно и медленно, по-хищному, держа расстояние и ловя скользящую улыбку в карих глазах. Чтобы через мгновение оказаться в его руках, чувствовать почти ирреальное касание по внешней стороне бедра к острой коленке и видеть опасно улыбающееся лицо напротив. Близко-близко.       Сердце ухнуло вниз, забилось как сумасшедшее, пока Комацу плавно тащили в такт музыке. Девушка лишь на чистом упрямстве держала себя в руках, продолжая щурить лукаво глаза и на улыбку опасную отвечать многообещающей... Но это не точно.       Резкий поворот, не менее резкое полузависание в воздухе. Он всего лишь держит ее за руку, но в этом движении такая сила, будто Комацу находится в тисках. Коко дёргает девушку назад, и она снова оказывается в его руках. Хватает под коленку и, поддерживая за талию, ведёт за собой, а Комацу всем своим существом чувствует его желание быть ближе, касаться дольше, слышать стук ее сердца.       — Зови меня Коко, — тихий шёпот обжигает ухо, и Комацу спешит отпрянуть, чтобы не расплавиться окончательно. Ненадолго, но этого хватает, чтобы незаметно выдохнуть. И снова оказаться в кольце сильных рук.       Танец держит их в постоянном напряжении, заставляет смотреть глаза в глаза, скалиться подобно лесным котам. Танец переплетает их тела, танец помогает отбросить всякий стыд, пробуждает инстинкт вести и завлекать.       Танго говорит больше, чем слова.       Музыка обрывается внезапно, их, застывших непозволительно близко друг к другу, накрывает волной аплодисментов. Смешивается разгорячённое дыхание, у обоих грудь ходит ходуном. Они всё так же продолжают смотреть друг другу в глаза. Коко хочется, чтобы момент не заканчивался.       Но девушка в его руках будто просыпается ото сна. Неловко улыбается, с тихим ужасом смотрит на подошедших зрителей и как-то слишком легко и быстро исчезает из поля зрения молодого человека. Будто растворяется в разномастной толпе.       А Коко всё ещё ощущает, как холодны были её руки, и продолжает потеряно смотреть туда, где она скрылась, не обращая внимания на окруживших его людей.       Эти руки хотелось согреть.       Во что бы то ни стало.       Потому что он её узнал.       Не мог не узнать.       А вечером ему приходит лишь одно короткое сообщение, после которого девушка пропадает совсем: удаляет аккаунт, выключает телефон и обрубает все линии их связи. Даже увольняется с работы.       "Спасибо за всё... Коко-сан". ***       Тина обеспокоено смотрит на Комацу. Та прибежала вся красная, взъерошенная, влажно блестящая шальными полубезумными глазами. Ворвалась в квартиру, тяжело дыша и чуть ли не плача, а на все предположения подруги лишь мотала головой. Тина отпоила её чаем, кое-как успокоила.       — Это был он, — наконец-то выдала Комацу, все ещё тяжело дыша.       — Он?       — Коко-сан! — Комацу обречённо посмотрела на подругу. — Что теперь делать?!       — А в чём проблема? — Тина поймала ещё один унылый взгляд. — И не надо так на меня смотреть. Ты его любишь? — кивок. — А он тебя? Ну, чего застыла?       Комацу помотала головой в знак отрицания. Ну правда, не может же Коко-сан влюбиться в неё. Это ведь невозможно.       А невозможно ли?       От этой бредовой мысли становится как-то ирреально тепло, и Комацу не даёт этому теплу разлиться по душе. Поднимает взгляд на Тину и кивает чуть твёрже. Та с громким хлопком приземляет руку на лоб и тихо стонет.       Эти два идиота её в конец достали.       — Ладно. Что ты собираешься делать?       — Переехать, — говорит Комацу, и Тина буквально готова её убить. Наверное, у последней что-то отражается на лице, поэтому шатенка нервно продолжает, — ну не могу я больше видеть его! Я ж со стыда сгорю!       Тина реально готова убить подругу. ***       Коко не знает, что делать. Где искать, куда пойти, чтобы найти. Как найти, не знает тоже. Он уже обзвонил всех их общих знакомых и друзей, поднял всех родных и приплёл к общим поискам всех, даже Зебру (хотя на самом деле стоило заикнуться о шикарном обеде, тот в работу влился, пусть и ворчать не перестал).       Коко почти в отчаянии. У него нет возможности проверить все входы и выходы города, да и много их, выходов этих. Он даже проверил её квартиру — там пусто, милая соседка сообщила, что девушка вдруг спешно собрала вещи и ушла. Вид у шатенки был потрёпанный.       Коко жалеет о своем предложении. Потому что лучше бы он не знал, каково это, держать Комацу в руках, каково касаться её кожи, ощущать её мягкость, чувственность и трепет, чем она бы ускользнула от него совсем.       Коко уже почти в мире депрессии и самобичевания, когда появляется Санни. Он грациозно откидывает назад шикарные волосы, легко улыбается и опять хамит. Слова ранят хуже ножа, и Коко понимает, что всё сказанное братом чистой воды правда.       Собственно, сам Санни с ним таки не согласен, поэтому он встряхивает нерадивого братца, даёт крепкую пощечину и всовывает ему под ухо судорожно орущий (Коко замечает только сейчас) телефон. Девушка в нем почти уже хрипит, но ей все же хватает сил сказать брюнету пару ласковых и выдать местоположение Комацу вплоть до рейса, класса самолёта и номера билета. Санни рядом протягивает билет на самолёт и впервые по-настоящему ободряюще улыбается. Коко готов его расцеловать, но вместо этого крепко обнимает брата, благодарит обоих и быстро собирает вещи, спешно забрав билет. До их самолёта ещё есть немного времени. ***       Коко заходит в самолёт в самый последний момент. Специально с шумом садится на свое место и закидывает ногу на ногу, всем своим видом выражая недовольство.       Комацу рядом, до этого умилительно дремавшая (Коко почти послал нафиг свою обиду), заворочалась и чуть приоткрыла кофейные глаза. Брюнет старается на неё не смотреть — так привлекательно для него она сейчас выглядит. Между тем к девушке, какое-то время бессмысленно рассматривающей профиль друга-коллеги-партнера, резко приходит осознание. Комацу подрывается на месте и тут же вжимается в кресло, прибитая к нему турбулентностью взлетевшего самолёта. Вид у неё комично-ошарашенный, глаза круглые. Брюнет в этот момент рад, что ей хватило мозгов пристегнуться до его прихода.       — Коко-сан?! — вышеупомянутый как бы нехотя переводит на девушку рассерженный взгляд (по крайней мере он пытался).       — Что-то не так?       — Это... Ну... — Комацу даже не знает, что можно сказать. Вроде и нужно бы, а вроде...       — Я просил называть меня Коко.       Девушка смотрит брюнета, он на неё — нет. Лишь сверкает в спинку кресла перед собой холодным взглядом да каблуком твёрдым по полу постукивает. В ку́пе с неестественно (по иному и не скажешь) спокойным лицом выглядит это страшно. Комацу только голову в плечи вжимает и медленно кивает, смотря куда угодно, но не на него.       — Просили.       — Так в чём проблема? — голос у него всё ещё строгий, прям как у школьного учителя.       Шатенка и сама не понимает, в чём.       — Простите, Коко-с... — девушка обрывает себя на полуслове. — Коко, — поправляется она, и вид у неё такой, что брюнет в серьёз начинает себя ненавидеть.       — Боже... Ну что с тобой делать? — выдыхает он и легко улыбается, пытаясь показать Комацу, что не сердится на неё. Обхватывает ладонями её лицо — так аккуратно и нежно, как только может, — и целует в лоб.       — Моя дорогая дурочка.       Комацу улыбается сквозь слёзы, а где-то на периферии сознания крутится мысль, что кексы Тине она так и не испекла. ***       — Кстати, Коко, а куда в..ты летишь?       — Мы.       — Что?       — Мы летим, — Комацу откровенно ничего не понимает, а над её головой разве что вопросительные знаки не висят. — У нас с тобой заслуженный отдых.       — Но проект...       — Недельку подождёт.