Dispute

      Рыжий староста шёл по пустому коридору в главный зал, чтобы наконец поесть. Его не волновало, что сейчас урок зельеварения, он отработает пропущенное как обычно. Сейчас он просто устал. Вроде только первый день, а он уже вымотан из-за этих утренних разборок. Но всё же есть маленький плюс – от него наконец все отстанут, а точнее он так считал. Если нет Малфоя, то и нет людей, которые решили внезапно подпортить ему жизнь. С наполненной мыслями головой, Чуя приоткрывает дверь зала и тут же поднимает взор, так как слышит ругань. – Ты заебал своими выходками не только его, но и всех. Перестань уже вести себя как последняя сволочь, – хладнокровно говорил Фёдор, хмуря брови. – Да это ты просто слепой и не замечаешь, как твой недо-дружочек тобой пользуется! Он не заслуживает вообще находиться здесь и дружить с кем-либо! Он.. – Драко громко говорил, практически орал на старосту Слизерина, пытаясь переубедить того и наставить против ненавистного ученика, чтобы после ухода рыжему не переставали гадить. Но его прервали сильной пощечиной по лицу и сильным ударом в живот, из-за чего он скривился пополам. – Не смей при мне его обзывать, – тихий, но грубый голос Фёдора и пронзающий взгляд заставляет вздрогнуть. – Такой шавке, как ты, не понять, через что он прошёл. Поэтому замолкни, вдруг умнее покажешься, – он смотрел точно в чужие глаза, видя на сквозь Малфоя, – пора уже понять, что меня не переубедить.       Чуя тихонько входит в зал, закрывая за собой дверь и направляясь к двум парням, что явно не ожидали его увидеть. – Федь, я проследил за пострадавшим и помог ему с травмой. Медсёстры уже за ним приглядывают, – как-будто ничего ранее не слыша, начал Накахара, вздыхая и чувствуя злой взгляд. – Прости уж, что отвлёк тебя от трапезы, – староста расплылся в нежной улыбке, хотя минутой ранее был готов испепелить взглядом Драко. – Я оставил порцию тебе. – Спасибо, – кивнул рыжий, переводя взгляд на светловолосого. – Сделай лицо попроще, а то морщины раньше появятся. Говори, что хотел. Вижу, что прям хочешь высказаться и вылить всю грязь на меня, – спокойно проговорил Накахара, резко показав Достоевскому рукой – стой, зная, что тот захочет вмешаться и остановить обидчика. – Ой-ой-ой, а что мы такие щедрые вдруг? – усмехнулся Малфой, блестя злым взглядом, – радуешься, что я ухожу, но знай, я вернусь и уж тогда ты точно пожалеешь. Пожалеешь, что перешёл мне дорогу когда-то. А ведь недавно были друзьями. – Ты никогда не был мне другом. Я был слишком наивен, а ты этим и пользовался, – сжав ладони в кулаки, говорил Чуя. – Так и есть, – улыбнулся слизеринец, – был такой наивной и доверчивой тряпкой. Я же был единственным, кто несмотря на твою уродливую внешность и происхождения согласился дружить с тобой. Да я вытянул тебя из того дерьма, в котором ты погряз! А в итоге игрушка сломалась и даже не сказала создателю спасибо за то, что он её сотворил! Ты жалкий и подлый лжец! С таким характером ты никого и никогда не найдёшь. Будешь фальшивить перед каждым, лишь бы спасти свою никчемную жизнь от позора! – Замолчи...тебе не понять, что такое никем не быть любимым. Ты всегда был окружён заботой и вниманием, – ярость и злость подступали, – ты ничтожен, раз не видишь истины. Я её увидел. Ты сам не замечаешь фальшивых улыбок своих друзей, ведь им на самом деле важен только твой статус, положение, ведь за счёт этого они станут заметны. Им плевать на тебя! Ты не замечаешь банально того, что пользуясь другими, пользуются и тобой... – Завидуй молча, – хмыкнул Малфой, задевая рыжего плечом и идя к выходу. – Я не прощаюсь, скоро увидимся, – с этими словами он ушёл, громко хлопнув дверью. – Мне не за чем завидовать такому глупцу, как ты... – прошептал Чуя, вздыхая полной грудью и расслабляясь. – Ты как? – аккуратно положив руку на чужое плечо, спросил Фёдор, что стоял всё время позади и прям хотел убить мерзавца. – Немного легче стало, – переводя усталый взгляд, ответил гриффиндорец. – Иди поешь, станет лучше. Уж я то знаю, – усмехнулся Федя, – еда конечно подостыла, но набрал всё, что любишь, – потрепав по голове рыжего, староста повёл того к пустому столу, на котором стояла тарелка с едой. – Спасибо, – Чуя улыбнулся другу, переступая лавку и садясь на неё. Достав палочку, Накахара тихо прошептал заклинание, и из палочки появился огонь, с помощью которого он спокойно подогрел еду. Взяв вилку в руку, Накахара начал есть блинчики, полив их кленовым сиропом, что так любезно оставил ему темноволосый староста. – Только не говори, что слова этого ублюдка тебя задели, – расплетая чужие волосы, сказал Фёдор, начиная перебирать рыжие пряди в руках. Он знал, что рыжий любит это, как бы тщательно он этого не скрывал. – Видишь меня насквозь, – усмехнулся Чуя, прикрывая глаза. Ему и правда приятно, когда чужие длинные пальцы массируют кожу головы и перебирают его непослушные локоны, что лезли во все стороны. – Просто знаю, – улыбнулся староста, – а ещё, я знаю, что он врун и тупое животное. Мы уже как третий год дружим, и я уже достаточно знаю о тебе. Возможно его слова кое-где и были правдой, но увы, ты такой, какой есть. Единственный и неповторимый. Характер он у каждого разный, как и повадки, вкусы, внешность, – начиная аккуратно делить волосы на три части и плести косичку, говорил Фёдор, пока рыжий гриффиндорец ел. – И если кому-то ты не нравишься, то это не значит, что всем. Мне вот ты нравишься, как друг. Заботливый, верный, честный, иногда злой и пылкий, готовый всегда помочь и поддержать. Просто не каждому дано это увидеть, ведь ты чувствуешь людей на сквозь, решая открыться им или нет. Ты прекрасный друг... для меня так точно, – завязав косичку резинкой, улыбнулся нежно Достоевский, смотря на затылок Чуи. – Ты дурак, – тихо произнёс Накахара, сдерживая слёзы. Даже если он и казался бесчувственным и эгоистичным, в душе он был ранимым и чувствительным ребёнком, оставленным в одинокой комнате, и слизеринец это прекрасно знал. – От дурака слышу, – усмехнулся Фёдор, обнимая рыжего со спины. – Тебе лучше сходить в ванну. Расслабишься, успокоишься, приведёшь мысли в порядок. Я предупрежу учителей, что тебя не будет на остальных уроках. – Угу, спасибо, Федя, – тихо пробубнил Чуя, закрыв глаза. Чужие объятья успокаивают и заставляют расслабиться. – Иди на урок. Я доем и сразу же в ванну, так что не беспокойся, заботушка, – усмехнулся рыжий. – И вот для кого распинался тут, – закатив глазки, вздохнул староста, улыбаясь. – Смотри, не перегрейся и не утопись там, – Достоевский отпустил рыжего и направился к выходу. – Обязательно, – ответил Чуя, смотря на только что вышедшего из зала старосту, – обязательно... – повторил рыжий ученик шёпотом, положив приборы на стол, а освободившиеся пальцы сплетая в замок, на который в скоре был упёрт лоб. Аппетит пропал, как и желание что-либо делать. Фёдор был прав, ему надо расслабиться. Утро после беспамятной ночи было слишком проблемное. Перекинув ноги через лавку и спрыгивая с неё, Чуя пошёл на выход, оставляя недоеденный завтрак на столе.

***

      Свет падал разноцветными пятнами на пену и множество кранов, делая эту бледную и мрачную комнату уютней и не такой пустой. Вещи стопкой лежали на лавке, а мантия была повешена на крючок. На холодный мраморный пол опускались пузырьки, делая его мыльным и немного сырым; эти лужицы отражали цветной свет и смотрелось это, как маленькие солнышки на сером небе. Бледные стопы ступали по ледяной плите к большой ванне, наполненной горячей водой. Скинув полотенце с торса, рыжий юноша медленно опустил тонкие ноги в тёплую воду, прикрывая глаза. Мимолетная сонность промелькнула в голове, после чего он опустился не быстро в воду, наслаждаясь постепенной приятной теплотой, что обвалакивала его тело. Кончики пальцев коснулись дна, когда вода уже была по подбородок, а рыжие локоны, освобождённые из плена тугой резинки, плавно расплылись по поверхности воды, встречаясь с пеной. Вот они минусы низкого роста, хотя он привык в принципе к этому и даже начал пользоваться. Аккуратно спускаясь на пятки, вода закрыла чужой рот, чуть касаясь носа. Закрывая лазурные глаза полностью, Чуя погрузился в себя. Ему нравилось чувствовать нежное тепло воды холодными пальцами, что приятно жгло. Тело казалось легче прежнего, вот только голова была загружена тяжёлыми мыслями, что не давали ему полного растворения в объятьях воды. Он стоял так минуту, две, а после тяжело выдохнул носом, падая в воду прямо лицом. Оттолкнувшись от дна, парень начал перебирать плавно ногами, переплывая под водой к противоположной стороне. Горячие потоки, нетронутой ранее воды, ласкали его лицо, будто нежные касания чьих-то рук. Схватившись руками за бортик, он вынырнул, вздохнув ртом, ведь воздух в лёгких закончился. Прежде завитые и непослушные волосы стали на оттенок темнее и теперь прилипали к лицу и шее парня. Он сложил руки на краю, положив на них свою голову. Приоткрыв глаза, он устремил взор на красивый витраж, что и давал этой комнате цвет и хоть какой-то лучик радости. На нём была изображена русалка, что сидела на камне. Глаза рыжего гриффиндорца переливались от одного цвета к другому, смешиваясь с его природным голубым оттенком. Ноги расслабленно находились в воде, никуда не упираясь, словно в пустоте.       Набрав воздуху побольше, он подал голос в пустоту: – Привет снова. Готов выслушивать мои терзания? – не дожидаясь ответа, он улыбнулся.       Голова и так раскалывалась, поэтому он решил рассуждать вслух, чтобы не загромождать её бесполезным диалогом с самим собой, проще уж так, с пустотой. Да и это ему не в новинку, в детстве часто разговаривал с вымышленным другом, что рос с ним и ходил всегда по пятам. – Знаешь, Томо, он наконец уедет отсюда, вот только мало радости почему-то. Может это из-за осознания, что не навсегда? Скорее всего да. Эх...вот вспоминаю себя в пятилетнем возрасте и сразу хочется наорать на себя же и дать пинка под зад. Вразумить, что этот человек тебе не друг, а враг с миловидной улыбкой...я был глупым и наивным, признаю, но, боже, теперь проблем только нахватался, осознав это. Возможно, это и к лучшему. Я познакомился с Федей и понял вкус дружбы, настоящей дружбы. Да и этот русский не так прост оказался, – он тихонько посмеялся, вспоминая прошлые года, – ты тоже хорош, Томо. Всегда послушать можешь, это мне и нравится в тебе. В отличие от дяди. Люблю его и буду вечно благодарен за всё им сделанное, но иногда он настолько зануда, что просто сжечь его хочется. Как будто я не слышал от него лекций и нравоучений, как и от других...только Коё-сан не пытается мне вдалбить в голову что правильно, а что нет, просто сразу берёт и делает, – пробубнил рыжий, прикрыв глаза. – Как думаешь, мы станем друзьями? – проследовала ожидаемая тишина. На время он замолчал, смотря в одну точку. – Он милый, – наконец выдал Чуя, закрывая глаза, – и наивный, как я когда-то. Хотя не мне судить какой он, но помочь стоит. Ему наверно тоже тяжко пришлось с Малфоем. Интересно...знаешь, этот мальчишка очень интересен, даже не знаю чем. Вроде смотришь в целом, даже не выделяется, а вот если всмотреться...у него ещё детские глаза. Его погубит этот мир... – заключил староста, вставая на дно затёкшими ногами. – Пока, Томо. Надеюсь ещё не скоро увидимся, – он оттолкнулся от дна и, оперевшись на руки, вылез из воды. Неприятный холодок пробежался по всему телу, покрывая светлую кожу мурашками. Быстро вытерев обнаженное тело и волосы, он пошёл одеваться, после чего на оставшиеся уроки, хотя Федя уже отговорил его от всех занятий. Ванная комната снова поблёкла и стала безмолвной коморкой.       Весь оставшийся день Чуя ходил без настроения, часто выпадая из реальности и обдумывая вопросы заново, дополняя ответы или просто прокручивая в голове старый. Он сидел в своей комнате, к слову, у него она была отдельная, но после к нему поселился Фёдор, хоть он и был из другого факультета. Хорошо, когда у тебя дядя директор школы. Это была достаточно просторная светлая комнатка в тёплых тонах. Окна были большие, что давало солнцу полностью освещать помещение. Так как она находилась в одной из башен, то была кругообразной формы, из-за чего кровати стояли почти у самого входа. Вместо огромного шкафа у каждого был комод и тумбочка. Вещи на вешалках обычно висели на перекладине сверху кровати, с которой спускались шторки для того, чтобы в любой момент можно было отгородиться от всех. На полу был большой красный ковёр с различными цветами и завитушками. Его привёз Федя и постелил здесь, так как тому надоело ходить по холодным доскам с утра, от чего рыжий недоумевал, потому что у слизеринца были тёплые носки или же тапочки, в которых тот обычно ходит вечером по комнате. Также были различные растения, что стояли рядом с окном и подушками около него. Флористом скорее был его сосед, нежели он сам, так как его больше привлекли животные, но по итогу за цветами ухаживал именно Чуя, так как Федя часто забывал про бедные цветы и те начали вянуть, издавая неприятный запах. Так же на стенах было множество полок, уставленные сплошь разными книгами, которые тоже привёз Достоевский. Своих же книг у рыжего было немного, поэтому он брал их либо у соседа, либо в библиотеке. Одну из книг как раз он и читает сейчас. Эту книжку он взял у Фёдора, который советовал её к прочтению давно. Многое Чуя не понимал, так как русских стандартов и некоторых выражений не знал.( читал он, кстати, английский вариант, перевод которого делал сам Достоевский), но всё же это не убавляло у него интереса к чтиву. Он медленно перелистывал страницы, освещенные тусклым светом лампы, что стояла на тумбе около кровати. Тихо, спокойно, уютно. Всё, чего он только мог пожелать в данный период времени, чего нельзя было сказать про Дазая.       Ближе к вечеру его отпустили из медицинского крыла, помазав нос мазью для быстрого восстановления и наклеив пластрь на ссадину. Он шёл по пустому тёмному коридору. Сейчас все были в своих гостиницах и готовились ко сну, особенно первый курс, так как ученики вымотались, да и много впечатлений получил каждый от первого учебного дня. Осаму остановился напротив двери, что вела в гостиницу Слизерин. Он почему-то сильно переживал, не зная почему. Спустя минуту он аккуратно приоткрыл дверь, входя в просторное, но тёмное помещение. Ещё вчера он жалел о том, что будет учиться именно на этом факультете, что представлял собой очень мрачное и гнетущее напряжение. Везде чуялся подвох, все были змеями внутри...       Его никто и не заметил, все были заняты своими делами. Подойдя к двери своей комнаты, он прерывисто выдохнул. Сейчас придётся оправдываться, но зачем? Этот вопрос всплыл в голове шатена прям перед тем, как коснуться ручки. Дазай сразу прокрутил сегодняшний разговор с Чуей о друзьях. "И правда...если я продолжу и дальше им врать, то смысл дружить, если я не отвечаю такой же искренностью? Да, мы знакомы всего день...но не лучше ли рискнуть, нежели струсить и продолжить притворяться тем, кем я не являюсь?" Собравшись с мыслями, Осаму прикусил слегка губу, волнуясь, но делать было нечего. Либо сейчас, либо никогда. Он повернул ручку и открыл дверь, входя в комнату. Джек сидел на своей кровати и читал книгу, попутно успокаивая своего друга, что ходил от стенки к стенке, ругаясь себе под нос, но как послышался скрип двери и в проходе показался Дазай, Вильсэд сорвался с места, подбегая к другу и крепко обнимая. Джек же отложил книгу, садясь на край кровати. – Ну как ты? – обмолвился первым Джеки, пока Осаму смотрел удивлённо на светловолосого юношу. – Всё хорошо, правда. Просто нос повредил, вот и ушёл...простите меня, – голос шатена стал тише, а глаза устремились в пол. – За что?! Ты же ничего не сделал криминального. Это скорее нам надо извиниться, ведь мы даже не пришли к тебя в больничное крыло, чтобы удостовериться, что всё в норме, – наконец-то заговорил Вильям, возмущаясь и немного отстраняясь, смотря другу в глаза. – И всё же... Мне надо с вами поговорить кое о чём, – во взгляде мелькнула печаль, а пальцы нервно перебирали край мантии. Он сильно волновался, но пути назад нет. Надо перестать врать им и выяснить окончательно, продолжать с ними общаться или лучше отвернуться, как и посоветовал ему рыжий староста.       Джек сцепил пальцы в замок, опирая на него голову и внимательно смотря на Осаму. Зеленоглазый мальчишка же отошёл назад, садясь на подоконник. Дазай почувствовал напряжение, но не стал поддаваться паники. – Вообщем... Я вам сегодня соврал. Эту пощечину и правда сделал Малфой, но только из-за того, что я не выполнил требование. К сожалению, на тот момент, когда я с ним поспорил, у меня не было друзей и я даже не знал как это – дружить. А сейчас... Я просто подставил вас и подверг гнёту. Теперь вас возненавидят все за то, что вступились за такого, как я. И ещё, – к глазам подступили слёзы, а руки немного подрагивали. Он был похож на ребёнка, который отчитывается перед родителем за пакость. На душе было неспокойно и больно. Взглотнув, он продолжил: – это была не ученица гриффиндора, а ученик... Тот самый ученик, что напугал всех в том году. Да, с виду он холодный и бесчувственный, но на самом деле...именно после разговора с ним, я решил вам признаться, ведь вы так искренне и дружелюбно ко мне относились, а я...я просто лгал. Просто мне не знакомо это совсем, непривычно было чувствовать волнение от других, – голос немного поддрагивал, как и пальцы. Глаза были опущены вниз, и кажется что-то горячее прокатилось по его щекам, падая на ковёр. Затем ещё. Неожиданные слёзы падали на его мантию, руки и пол. Это молчание со стороны мальчишек пугало. Тяжело взглотнув и вытерев слёзы, что всё равно продолжали сочиться из его глаз, он дрожащим голосом продолжил, боясь поднять взгляд на соседей и увидеть злость и ненависть в их глазах, хотя на самом деле на их лицах было совсем другое. Джеф смотрел на шатена, принимая сказанное. Вильям же кусал губы. Ему было немного неприятно, что ему не доверяли, но с другой стороны на это не было смысла обижаться. – Я...я пойму, если вы откажетесь со мной видеться и разговаривать. Правда, я не обиж.. – Да что ты несёшь!? – не выдержал Вильям, вскочив с подоконника. Осаму вздрогнул, подняв испуганный взгляд на Вильсэда, – дружи с кем хочешь, мы же не запрещаем, да и, – он улыбнулся доброй и искренней улыбкой, смотря на друга, – мы бы всё равно не отвернулись из-за такой глупости, – слизеринец развёл руки в стороны, приглашая Дазая в объятья. – Дружеские обнимашки? –усмехнулся Вильям, заулыбавшись.       Что-то в груди шатена ёкнуло. Он резко ступил пару шагов, обнимая друга. Да, теперь точно друга. Он убедился в том, что может им доверять, в том, что может не боятся...в том, что его не бросят.       Фикерс кратко улыбнулся, вставая с кровати и идя к мальчишкам. – Даже не знаю, с чего ты решил, что мы так просто от тебя отстанем, – усмехнулся Джек, но не успел опомниться, как его потянул Сэйд в объятья, бурнув что-то вроде: "Заткнись". – Спасибо вам, – прошептал Осаму. Ему было впервые так спокойно и тепло за всё время, что он повёл с этими учениками. Первым отошёл Вильям и оттянул от шатена Джека, воскликнув: – Ты не голоден? И как нос? Ты просто не представляешь, как мы волновались, а особенно Фик ( на что Джек усмехнулся, а следом и сам Дазай начал хохотать). Эй, вы чего? – в недоумении переводил взгляд с одного на другого Вильям. – Да так, ничего, – вытирая слёзы уже от смеха, протороторил Осаму, вздыхая полной грудью. – Ты просто слишком самолюбивый, Вильям, – усмехнулся Фикерс, пихнув светловолосого в бок.       Вечер приобрел иные краски. Друзья до отбоя сидели на ковре, разговаривая и часто смеясь над теми или иными ситуациями. Дазай впервые за столько лет искренне весело. Он убедился в этих людях и сделал огромный шаг, открылся им. Осталось только убедиться, что это не очередная ложь. Легли все спать довольно поздно, но зато с хорошим настроением. Осаму долго не мог заснуть. На его лице была улыбка довольного ребёнка. Он рассуждал о прошедшем дне, который оставил много приятных и не очень впечатлений. "Школа и правда отличная. Столько много этажей и дверей, что заблудиться легко. Да и учителя пока вроде добрые, но вот мадам Коё немного пугает. Требовательная наверно будет. Жалко, что других учителей не увидел из-за этого Малфоя. Так ему и надо. Получит от отца и возможно наконец заткнётся. Интересно, с чего же всё началось? Когда он возомнил себя королём? И Чуя. Он всё же оказался прав. Неужели это было так очевидно, что он смог заметить мои намерения? Или же здесь другая причина? Может я не единственный, кто хотел узнать его поближе? Хм... Ну я смог узнать о нём немного, так сказать открыть одну дверь из тысяч. Хочу раскрыть все, узнать этого человека, ведь впервые вижу столь закрытого... Что у него на уме вообще? Ладно, надо ложиться спать, а то на утро буду овощем" – на этом он и заснул.

На следующее утро Малфоя уже не было в Хогвартсе. Наверно поэтому день прошёл спокойно и без происшествий. Ну или не совсем спокойно. Кто знает, что происходит в комнатах учеников или в их душах, разумах?