I
«Выпейте это, ваша светлость, — убеждал тоненький голос главного мейстера, — я уверен, это решит вашу проблему». Очаровательно. Именно таким Серсея находила потупленный взгляд Квиберна, когда она, по-королевски не зная стыда, обсуждала с ним свои кровотечения, приходящие с каждой новой луной. Да, в последнее время это были такие боли, от которых королеве оставалось только сворачиваться клубком на полу, прижимая к животу острые девические колени — в точности такой он её и нашёл — и она была рада, что всё вышло именно так. Квиберн бережно отнес свою повелительницу в ближайшие покои и, поднося чашу к её губам, сказал то единственное, что королева хотела услышать: «Вот избавление от того, что мучает вас изнутри». Напиток походил на густое и терпкое Дорнийское, алое, как кровь, пряное, как специи с южного рынка… Глаза Серсеи влажно блеснули, предвкушая, но первые ноты оказались обманчивы — она закашлялась, но, зажмурившись, выпила всё до капли – если Квиберн обещал, что средство должно помочь, значит, иной расклад невозможен. Не вставая с постели, Серсея искала взглядом своего избавителя, и первым, что бросилось ей в глаза, было множество других пациентов. «Или просто «обработанных»», — ухмыльнувшись, закончила мысль королева, вспоминая сдержанную манеру Квиберна выражаться о проведённых экспериментах. Миллиметр за миллиметром подчиняя тело, опутывая мириады нейронов, ломая остатки воли, лекарство вступало в силу. Комната начинала раскачиваться, силуэты теряли очертания, и последним отголоском разума, доносящимся из абсолютной мглы, был отеческий голос Квиберна, ломкий, как бумага: «Отдохните, моя королева. Уже совсем скоро вы почувствуете себя лучше».II
Обман! Придя в себя, Серсея могла, не кривя душой, назвать слова мейстера ошибочно скромными. Она чувствовала себя прекрасно. Зелёные глаза сверкали, от тонких пальцев рук к упругим бёдрам и дальше, вниз, до маленьких босых ступней, растекалась приятная истома, тело томилось от собственной женственности, порождая нескромные желания — Серсея не помнила себя такой даже с Джейме. Хотелось радоваться освобождению, кружиться по комнате, но тщетно: встав с постели, королева пошатнулась, и только вмиг ослабевшие руки спасли её от падения. — Что за… Слова застревали во рту, как если бы она подавилась сахарной пудрой. — Кви… Квиберн? Он был здесь. Их взгляды встретились. — Вы пришли в себя. Вам уже лучше, не так ли? Почему никогда раньше Серсея не вслушивалась в то, как звучит голос великого мейстера? Плавный и глубокий, от которого сжимается всё внутри, и это знакомое напряжение внизу живота… Ни утолить, ни шелохнуться. Серсея могла только крепко сомкнуть колени, томясь и молча умоляя об освобождении. — Часть напитка, который я предложил вам, называется «Дорнийский полёт» — толчёные крылья насекомых, смешанные с другой составляющей — именно она помогла вам расслабиться. Серсее было трудно следить за тем, что говорит мейстер. Любая мысль сводилась к мельчайшим движениям бёдрами, которые она совершала против собственной воли – совсем как в детстве, после первых открытий, касающихся только расцветающего юного тела. — Я уверен, нам есть, что обсудить. Вы готовы к этому сейчас? — Нет. Слово на одном выдохе — единственное, чем удалось защититься Серсее. Язык с трудом поворачивался, но какое это имело значение? Дикое желание побеждало страх. Пусть он уходит — тогда королева сможет заполнить мучительную пустоту своими пальцами. Либо пусть сбрасывает мейстерские одежды и берёт её прямо в лаборатории. Семеро, как это омерзительно… Тем временем, Квиберн, осознавший безграничную власть, продолжал, игнорируя её мольбы: «Что ж. Моя цена, — он окинул дрожащую женщину оценивающим взглядом и осёкся, — часть моей цены — ваше согласие на проведение небольшого эксперимента над вашими врагами, моя королева. Один кивок, я знаю, как вам тяжело говорить». Серсея прижала подбородок к груди, больше рассматривая свои стройные ноги, трущиеся друг о друга, сминающие припухший клитор, чем действительно соглашаясь с просьбой. «Тем не менее, эта цена — неполная. Ваша светлость, я хотел бы исследовать ваше тело, — Квиберн приостановился, всматриваясь в то, как судорожно кивает королева, как её истекающая соками промежность пульсирует от предвкушения, — соглашайтесь, это будет в вашу пользу». Да, да, да, кем бы он ни был, Серсея была согласна, чтобы он взял её прямо сейчас. Откинувшись на кровати, по-звериному скуля, она ждала. Всё, что имело значение в тот миг — лишь ноющая пустота, злое биение крови между её бёдер. Серсея извивалась и, верная старой привычке, звала сквозь слезы: «Джейме!» — одно имя и больше ни единого звука вокруг. Кем бы он ни был, её избавитель, он мог быть только Джейме, её братом, её зеркальным отражением, у которого такие сильные руки, а ещё быстрый и умелый язык и крепкий член – королева отдала бы всё, чтобы почувствовать его в себе. Но в полумраке лаборатории над ней нависал только старик в мейстерских одеждах, глуховато прислоняющий ухо к её губам: «Джейме, я не ослышался? Это тот, кого ты действительно хочешь?» Разгорячённая Серсея проглотила презрительное «ты». В душу королевы закралась смутная надежда, что её брат здесь, что верный Квиберн исполнит её желание. Мечась в бреду, обдавая шею мейстера горячечным дыханием, Серсея бессвязно шептала: «Да, пожалуйста, Джейме, позовите Джейме». Служитель в чёрной мантии поспешно выпрямился и покинул комнату. Он вышел, и вместе с ним испарился и его образ — был ли он её подданным, или её престарелым отцом, или её властелином — королева не знала. Оставшись одна, она зажала напирающую ладонь между ног, а другой рукой начала расстёгивать мелкие пуговицы платья — они не поддавались и, отрываясь, со звоном падали под кровать — пока холодный воздух не овеял её разгоряченную кожу. Ждать брата было невозможно, сомнение, приведут ли его, впивалось в плоть острее ножа, поэтому Серсея начала ласкать себя сама, как делала это тысячи вечеров, закрывшись в мрачных покоях от опостылевшего супруга. Когда пальцы королевы коснулись мягкого пушка, покрывающего её лоно, дверь со скрипом отворилась. Застигнутая врасплох, Серсея вздрогнула. В проёме стоял человек, чья фигура была скрыта под длинным плащом. Серсея с замиранием сердца отметила, как мелькнула и снова исчезла в темноте прядь таких же светлых, как и у неё, волос. «Джейме», — одними губами прошептала поверженная львица. Вошедший не ответил на хриплые стоны, все слова были излишни — он сделал шаг навстречу женщине и одним движением раздвинул её напряженные ноги. Его рука, трепетно поглаживая колени, медленно продвигалась вверх, растирая по поверхности бёдер влагу, которой исходила Серсея, сгорая от похоти. Джейме, он вернулся к ней, чтобы любить, после всего, что было сделано не так. Лишь одно изменилось с их последней встречи: ласкающие пальцы были странно холодны, но Серсея не сомневалась, что это ладонь брата — она знала это так же точно, как то, что его руки бросали её в бездну удовольствий с тех давно ушедших дней, когда они оба были детьми. Та же длина, те же хитроумные сочленения костей и сухожилий, та же кожа, с той только разницей, что рука казалась немного припухшей, напоминая о таком желанном члене — Серсею еще больше распаляло это различие. Нежные пальцы осторожно ласкали Серсею, разминали её снаружи и изнутри, она чувствовала, как их кончики чуть заметно подрагивают. Сильнее, чёрт возьми! Джейме никогда не был таким робким, но Серсея была готова возместить это сполна, подталкивая свои бёдра навстречу мешкающим рукам, только бы насадиться на них до самых костяшек. «Войди в меня, — Серсея еле справлялась с онемевшим языком, — Возьми меня, Джейме, умоляю». Но Джейме исчез — его рука ещё оставалась здесь, она могла её чувствовать, хоть и не понимала, как это возможно. У Серсеи не было сил пошевелиться, чтобы проверить догадку, а глаза, слепо впивающиеся в одинокую темноту, ничего не могли различить. Фигура в капюшоне молча высилась над ней, но светлая прядь больше не дарила королеве надежду. Единственным состоящим из плоти и крови, человеческим, желанным был красный, жилистый член, раздвигающий складки мантии. Одно «но»: он не мог принадлежать её близнецу, как бы Серсея ни старалась убедить себя в обратном. Чей бы он ни был - это вряд ли имело значение. Он был рядом и дразнил Серсею своей близостью. Джейме (в мыслях она продолжала называть гостя именно так) лёг сверху, холодная, безжизненная рука неловко устроилась в спутанных кудрях сестры. Обезумевшая королева подалась вперёд, член легко проскользнул в её жаждущую узость. В этот миг вторая ладонь мнимого брата двумя пальцами сжала горячий клитор, Серсея тут же кончила, пульсируя вокруг члена, распирающего её до основания. Львица беспомощно дёргалась, везде натыкаясь на мускулистое тело чужака, и, смешивая похоть с отвращением, продолжала взрываться ярчайшими в своей жизни оргазмами, пока силы окончательно не покинули её отравленную плоть. В ответ на призыв ее лона человек в мантии не дрогнул. Он готов был отступить, так и не получив своего. Серсея исступлённо шептала: «Подожди», остатки сознания боялись рассоединения прежде, чем незнакомец насытится. «Ну же», - но горячая плоть так и не оставила в ней своего семени. Мужчина отнял от тела возлюбленной худощавые руки. Отнял. Обе. Руки. «Семеро!», — вскрикнула королева в ужасе. Но человек уже скрылся в темноте лаборатории.