Кривая психология

      Послышались скрипы старых досок. Уртир шла по узкой лестнице вверх, к темному коридору. Поднимаясь на последнюю ступень, она обернулась: внизу была старомодная комната, кое-как восстановленная временной петлей. На полках шкафов и небольшой кухне лежал слой пыли, в середине помещения стоял массивный столик из темного дуба. За окном уже третий день подряд завывала метель несмотря на начало весны; ветер со свистом врывался в нетопленное помещение. Ото всей этой картины веяло холодом и забытостью, и Уртир решила, что идеально вписывается в эти тусклые краски.       Прошло три дня с начала бури и остановки в этом доме. Прошло всего два дня с основания независимой гильдии "Ведьмины Грехи", но...       Пройдя по пропахшему плесенью коридору она оказалась у маленькой двери. Уртир постучалась и, не дождавшись ответа, вошла в комнату.       Джерар резко повернулся к ней и молча юркнул обратно под пуховое одеяло. По стенам комнаты резво плясали желтые блики от керосиновой лампы, даруя теплый, но сейчас отчего-то такой неуютный свет. Здесь было не только промозгло, но еще и сыро － единственным источником тепла в доме был камин на первом этаже, но и тот давно потух без надзора.       Милкович подошла к разложенному дивану, на котором расположился Фернандес. Он неуверенно посмотрел вниз, на сплетенные пальцы рук, продолжая ее игнорировать. Все это выглядело глупо и по-детски, но сейчас не имело значения.       ... но только вчера она осмелилась рассказать Джерару о смерти Эрзы － не хотелось доканывать его и так жалкое после месяцев заточения состояние, но сказать правду сразу было более разумным решением.       Уртир отодвинула уголок одеяла и присела рядом на край дивана. Она аккуратно, словно боясь прикоснулась к его плечу, заглядывая в глаза. － Все в порядке? Тебе нужна помощь? － бесполезный вопрос сам резко всплыл в тишине. － Ничего, Уртир. Просто опять кое-что вспомнил...       Джерар лежал на мягкой перине кровати. Снова он всю ночь держался не смыкая глаз и не двигаясь уже, казалось, много-много часов, даже не уверенный в реальности происходящего.       А чернильные тени сгущались где-то под потолком тесного помещения, слегка рассеивались от тусклого света из огромного окна, за которым столпились беспросветные тучи. В такой темноте легче почувствовать Его присутствие. Джерар вздохнул.       Зереф приходил так каждую ночь. Ветерком пробивался из-за оконной рамы, со свистом выходил из щелей и даже, казалось, из-под уставших век. Джерар не двигался и смотрел в самую глубь бесконечности, сгущающейся там, прямо под куполом его крошечной комнаты. Уже давно было тихо, так умертвляюще тихо, что любой человек мог бы сойти с ума прямо на первой минуте. И вот, спустя время ожиданий сверху наконец послышались желанные тихие шорохи. Благословение... Джерар моргнул и повернул туда голову.       Он уже где-то месяц не мог с уверенностью сказать, когда он спит, а когда － нет. Но одно было неизменно － демон был везде: во снах, в темных щелях и за далекими поворотами. А главное － У Джерара за спиной в любое время. － Привет, паренек! － раздалось гулкое откуда-то слева － Опять не можешь уснуть или запутался в мыслях? Люди такие странные создания, рушат сами себя.       Фернандес продолжал до боли пялиться в потолок, боясь спугнуть это короткое видение. Значит он не спит. Демон с потолка продолжал сверлить Джерара не мигающим взглядом. Его формы виделись все более четкими, а от того более сумасшедшими. － Да-а, люди и правда забавны. Ты ведь ждал моего появления, так, парнишка? Боялся, что не приду, что забуду про тебя и перестану показывать тебе иную сторону этого прогнившего мирка? － прошипел Зереф. Голос эхом раздавался под куполом, непонятно откуда начинаясь и где заканчиваясь. － Ты ведь ждал меня, правда? － Д-да...－ еле слышно прошептал Джерар.       Действительно ждал каждый раз. Этот призрачный, неосязаемый глаз может заглядывать прямо в душу: Зереф знает все. － Я тебе не мамочка родная. Я не могу постоянно успокаивать какого-то мальца, Джерар. Чтобы достроить Башню, тебе нужно научиться не растрачивать силы и эмоции на всякие мелочи, － сейчас Зереф говорил ласково, по-кошачьи притупляя бдительность. Его голос как-будто был прямо в мыслях, пробиваясь через их неровный ход. － Не тратить эмоции?.. － эхом вторил Фернандес. Годы спустя он поймет, должен будет понять смысл этих слов, послушаться. Тогда, когда придется самому выставить на кон, лишить самого себя сокровенного: семьи, друзей, времени, любви, жизни... － Да-а, Джерар, ты ведь избранный, в них не нуждаешься. Зереф протянул к нему свои призрачные руки. Тьма обволакивала, убаюкивала уставшее сознание. Вспышки в голове перерастали в сумасбродный калейдоскоп, в конце туннеля которого － черная вечность, забвение. Единственный глаз чудовища медленно закрылся, и шорохи мигом затихли...       Уртир стояла в стороне и зло улыбалась. Она обожала вот так приходить поиграть, чтобы потом исчезнуть в темноте не оставляя ни следа. Тучи раздвинули корни, и из окна выглянул рассеянный лучик звездного света.       Маленькая Милкович неслышно подошла к кровати, легонько потрепала мальчишку по волосам и окончательно растворилась в дымке...       Настенные часы равномерно отсчитывали секунды. Джерар продолжал смотреть на Уртир не отрываясь. Он почти не мог ее вспомнить, хоть с побега прошла уже почти неделя. Безразличие все усиливалось.       Фернандес присел на кровати, переводя взгляд с Уртир на комнату и обратно. На лице женщины плясали желтые блики, подчеркивая исхудалые скулы и полоску сжатых губ. Милкович хмурила брови и смотрела на него серьезно － он успел привыкнуть к такому за последнее время.       Уртир постоянно разговаривала с Джераром, как с душевнобольным; смотрела на него с жалостью, настороженно. Вдруг у него вновь в голове проскочили некоторые воспоминания, словно завешенные белесой пленкой, мешающей разобрать все как следует. － Уртир... Как я помню, ты владеешь магией перевоплощения, да? － он начал разговор издалека. － Верно － она выдохнула, отгоняя мысли о возможной просьбе.       Джерар посмотрел вниз; на его лицо упала тень от отросших волос. － Уртир... Пожалуйста, превратись в нее. Только раз. Уртир прикрыла глаза, обдумывая решение. Она задумчиво хмыкнула. － Так и быть. Но только сегодня, － Возможно ли, что этим она поможет справиться с потерей?       На мгновение ее тело окутал свет, очертания пошатнулись. На месте Уртир сидела Эрза. Нет, не совсем она－ это была Эрза со взглядом Уртир. Для Джерара подобное казалось чем-то неестественно-извращенным, от таких ясных изменений на и так полузабытом лице по спине шли мурашки.       Но ему уже все равно. Джерар медленно протягивает руку, касаясь спадающий пряди волос. Никто из них раньше не мог подумать, что при каких-либо условиях согласится на подобное. Но это было тогда, а сейчас Уртир резко перехватывает руку Джерара, запуская вторую под мятую рубашку. Фернандес начинает медленно расстегивать молнию, другой рукой разглаживая складки на темном платье; аккуратно обнажает ее бледные плечи. － Эрза...－ это имя Джерар говорит ласково, с придыханием. Он старается не смотреть Уртир в глаза, дабы не рушить подступившие грезы.       Уртир соглашается на подобное только в качестве извинения, заранее подумав об этом мерзком варианте. Она стягивает с Джерара рубашку и бросает ненужную одежду на досчатый пол.       Милкович неохотно что-то приговаривает, чтобы разрушить сдавливающую тишину. Она садится ему на колени и начинает водить по изуродованному телу холодными руками.       А Фернандес смотрит на Уртир, хоть и видит Эрзу, его милую Эрзу. Блики от лампы подчеркивают контуры чужого тела и выделяют его на фоне общего мрака. Он очень давно хотел увидеть ее хоть раз вот так рядом с собой, обнаженную и манящую. Джерар приближается и жадно целует Эрзу-Уртир, подминая под себя.       Он снимает брюки вместе с бельем, бросая короткие взгляды на девушку из снов, расстегивающую пряжки на лифе.       Помогает снять его, избавляет Уртир ото всей одежды.       В ласках нет нужной доли страсти － похоже, Джерар и правда растерял все положительные эмоции. Он приступает, надеясь хоть немного уверить себя в сознательности происходящего. Они с Уртир когда-то неисправимо давно были любовниками довольно долго, чтобы успеть запомнить все жесты партнера. Даже на подсознании, даже сквозь амнезию он может ее отличить.       Но Уртир не особо нравится, что происходит: не то, чтобы Фернандес был плох в постели, когда-то он ей в этом даже нравился. Милкович становилось тошно от понимания, что Джерар смотрит не на нее, а значит, ему сейчас совсем нет дела до ее чувств. Наверное, все идет по плану.       Движения становятся быстрее, жестче. Уртир видит у Джерара в глазах уже не отчаяние, а заметное безумие, заполняющее его душу изнутри. Игра окончена, и утешительный приз для проигравшего － либо сумасшествие, либо пустота.       А Джерар наконец находит Эрзу. Эрзу Скарлет, потерянную им в другой жизни, пропавшую с островом Тенрю совсем недавно. Вероятно, он видит ее в последний раз, зато как! Настоящую Скарлет совесть не позволила бы затащить в постель, а эта, хоть и ложная, сейчас извивается под ним тихо стоня. У Джерара в глазах заплясали нездоровые искорки.       По комнате продолжает ходить сквозняк; становится все холоднее. За стенами － только колючая ледяная метель на километры, и она безостановочно атакует промерзшие стены временного жилища. Обоим дышать тяжело. Становится совсем плохо.       В коридоре раздаются пропущенные детские шаги.       Уртир ненадолго расслабляется － лучшего выхода нет, но тут же усиленно продолжает брать контроль над ситуацией: Джерар сейчас не в состоянии.       Милкович не позволяет кончить в себя, отпинывая Джерара. Восстановив сбившееся дыхание, он подлезает к Эрзе-Уртир и накрывает ее и себя теплым покрывалом. Она пытается встать, но Джерар не дает, вжимая ее в поверхность. － Джерар... Ты слышишь меня? Я не останусь. Я сказала Мереди, что скоро подойду.       Но он не слушал, отводя взгляд и нежно поглаживая ее по щеке, подбородку, потупленно шепча: － Э-эрза? Любимая Эрза, ты... дома. Его лицо исказила болезненная улыбка: при резком освещении стали особо заметны мешки под глазами и исхудавшие от голодания плечи, на которых выявились следы побоев. Шрамы от плети, ожоги, растяжки... Что в той тюрьме, черт возьми, с ним делали?       Джерар погасил свет и крепко сгреб в охапку Уртир, не давая двинуться. Она пыталась было возразить, но вдруг услышала прямо над ухом пронзительный шепот.       Фернандес говорил милые в обычной ситуации глупости, рассказывал о будущем, детально признавался в бескорыстной любви. － Теперь мы всегда будем вместе, милая.       Уртир лежала не двигаясь, поняв, что допустила ошибку. От ее попыток угодить Джерар только больше ошалел и окончательно перестал понимать, кто перед ним находится. Лампа, не выдержав, потухла.       А сам Фернандес лишь нашел любимую. Да, это именно она! Он лишь открывал своей Эрзе то, что хотел сказать все время. Не обращая внимания на то, как она оказалась рядом, теперь он поведает ей все, о чем только думал в заточении. Подсознание намекало на то, что с зарей Скарлет вновь покинет его, растворится в праведном свете первых лучей; Джерар боялся об этом вспоминать.       Старые часы с первого этажа эхом пробили полночь. В полной темноте он не видел лица Эрзы, но точно знал, что она улыбается. Просто не может не улыбаться － она не меньше ждала этой встречи!       Уртир нахмурилась и закатила глаза－ попытки вразумить Джерара потерпели провал: он отказывался слушать, отказывался отпускать ее.       Спустя некоторое время полубезумный шепот оборвался. За ним последовал только смех. Тихий-тихий грустный смешок смирившегося. Милкович еле-еле поглаживала Джерара, чтобы не спугнуть сон. Она слышала, как положив голову на ее плечо сквозь дрему "мальчик" продолжал шептать чужое имя. － А ты совсем не изменился, паренек. Все так же глуп и наивен.－ печальный шепот эхом прошелестел по комнате.       Уртир поднялась и спустила ноги с кровати. Пол был ужасно холодным, мокрым и противным. Она нашарила на ощупь свою одежду и тихо-тихо прокралась к выходу. Как только закрылась дверца, Эрзу-Уртир вновь озарило сияние. Было необычайно приятно вновь оказаться в родном теле.       Одев обратно домашнее платьице, Милкович пошла в комнату Мереди. Она громко вздохнула: работа неправильного психолога, только ухудшавшего состояние пациентов, продолжалась.       Как она и догадывалась, приемная дочь оказалась в постели. － Ур... － Мереди, почему ты не спишь?－ Милкович вопросительно изогнула бровь, изображая недоумение. － Извини, Ур. Я проснулась от боя часов.－ Мереди потерла глаза рукой. Оставалось надеяться, что девочка ничего не услышала.       Уртир легла рядом с ребенком, перетягивая на себя часть одеяла. Кровать была совсем небольшой, но приходилось ютиться, как есть: все надеялись побыстрее покинуть временное жилище.       Она приобняла Мереди, поглаживая по голове и спине. Становилось немного противно от лживости самой себя, благо, сейчас мысли и с трудом формировались во что-либо конкретное. Вскоре Мереди спокойно засопела, а Уртир заснуть все не могла－ трудно было помочь себе, когда других спасаешь с грехом пополам.