В первый и последний раз

      - Я тебе в первый и последний раз говорю: меня от полётов укачивает, да и вообще, я высоты боюсь, - Фредди свесил ноги с верхнего яруса двухэтажной кровати и наигранно прикрыл руками рот, имитируя приступ подступающей тошноты.       Билли, сидевший на подоконнике, усмехнулся и ответил:       - А если беда на другом конце города, как ты туда доберешься?       - Суперскорость, не забыл?       - А если на пути океан?       - Билли, какой океан?       - Атлантический.       - Итальянцев, что ли, спасать будешь? – хихикнул Фредди.       - Можно подумать, их спасать не нужно.       - Разве что от нападения огромного Пицца-монстра.       После десятисекундной тишины, оба друга зашлись безудержным хохотом. Абсурдность сказанной Фредди фразы показалась им уморительной.       - Но, думаю, ты прав, - успокоившись, ответил Фредди. – Суперскорость – это круто, но полёт намного эффективнее. Мне нужно больше тренировок. Да хоть прямо сейчас!       Фредди сильно качнулся и перенёс весь корпус тела вперёд, пальцами он вцепился в бортик, а туловище его так и продолжило лететь вниз. Фриман раскрыл рот, стараясь закричать, но паника сковала его связки. Поняв, что издёвка Фредди вышла из-под контроля, Билли тут же соскочил с подоконника и в два шага оказался у кровати, выпростав руки, чтобы поймать падающего мальчишку.       Фредди свалился на друга, зацепившись руками за футболку Билли и стукнувшись лбом о его плечо. Чтобы удержать нетвёрдо стоящего на ногах Фримана, Билли перехватил его руками вокруг талии, поддерживая.       - Жив? – спросил Билли, когда Фредди, зашипев, начал тереть наливающуюся кровью шишку на лбу.       - Правду сказать или соврать?       Билли пропустил мимо ушей сарказм Фредди, осознавая, что всё ещё крепко сжимает того в объятьях и отпускать не хочет. Да и рука Фримана уже не комкает футболку на его спине, а мирно покоится на правом плече друга, пока левой он пробует синяк на болевые ощущения. Такая близость грела Бэтсона изнутри, словно камин зажгли под Рождество, а сердце заходилось трепетом, ожидая что-то интригующее. Билли полагал, что поцелуй.       С Фредди они целовались, наверное, раза три, и каждый из них Билли воспринимал как первый и последний. Всякий раз он с трепетом наклонялся к Фредди, боясь, что он вот-вот отвернётся, и с восторгом замирал, когда друг отвечал на поцелуй. Но после, они вели себя, словно ничего и не было. Оттого Билли всегда боялся, что тот, крайний поцелуй, был их последний и никогда больше не повторится.       Возможность поцеловать Фредди он ждал сильнее, чем семейные ужины с тортами, предвкушая трепет.       Вот и сейчас, находясь невероятно близко к ангельскому лицу Фредди, которое сейчас скорчило гримасу боли, Билли порывался коснуться своими губами губ напротив, но всякий раз его останавливали мысли: «А что, если не вовремя?», «Может, он неправильно поймёт», «Вдруг, я навязываюсь?», а руки непроизвольно всё теснее прижимали Фримана.       Сколько они так простояли? Минуту или целых десять? Билли всё сверлил чужие губы взглядом. В какой-то момент он отбросил все мысли в сторону и, наклонив чуть-чуть голову, коснулся губами верхней губы Фредди.       Только вышло так, что за секунду до этого, Фредди решил что-то сказать, а успел произнести лишь: «Знаешь?..»       Осознав, что поцеловать друга Билли решил, всё же, не вовремя, он, с полыхающими щеками и затравленным взглядом, поднял голову и почти заикаясь, спросил:       - Что? Что ты хотел сказать?       Фредди, оторопевший не меньше Билли, только стоял и хлопал ресницами, пока алые щёки медленно наливались кровью от смущения.       - Н-нет... – выдал, наконец, он, – Неважно, п-продолжай.       Тяжело сглотнув, Фредди прикрыл глаза и снова начал комкать футболку на плече друга. Билли понял, что это знак. Тепло вновь разлилось по всему его телу, заполняя каждую клеточку. Билли наклонился и на этот раз коснулся губ Фредди намного увереннее, а когда губы Фримана немного разомкнулись, соединяясь с теми, что напротив, почувствовал, как жар тугим узлом завязывается внизу живота, отдаваясь легким покалыванием в пальцах, как разряды тысячи молний.       Словно он крикнул «Шазам!», но намного приятнее.