День Святого Патрика.

Ближайшее воскресенье ещё с начала недели обещало быть весёлым. Об этом уже знали все в округе, судорожно собирая вещи, чтобы оставить свой дом на выходные. Почему? Потому что из всех вариантов этот – самый безопасный. Не то, что бы кто-то из Детей вылетал в пьяном угаре из дома и начинал палить из того же пистолета во все стороны, но так спокойнее. Как и обычно, ничего не предвещает беды, и подготовка к этому дню начинается только ближе к вечеру пятницы. С основной работой покончено, и теперь можно с головой уйти в празднование. Марина здесь давно, и почти столько же не воротит нос от крепких напитков, в частности виски, который здесь льётся рекою всегда. В день Святого Патрика – тем более. Но Мерд и Кирк, ответственные за алкоголь, прекрасно знают, что начинает единственная в их коллективе женщина всегда с вина. Или с вермута. Поэтому всегда берут и то, и другое, чтобы потом не было проблем. В итоге все всё равно будут пить виски, который оба выбирают тщательно. Могут себе позволить, в конце концов. Марина, опять же, как женщина, да и кто, кроме неё этим займётся, отвечает за еду. Не первое, второе и третье. Такое, если Очень захочется – в любое время дня и ночи им привезут из любого ресторана. Сербка же занимается небольшой сервировкой стола, чтобы было, что бросить в рот помимо алкоголя. Иначе всё закончится слишком быстро, уж она знает. А то пару раз Гордана даже не успевала перейти к самому интересному, как все трое уже спали или просто не могли пить дальше. Обидно, знаете ли. Так что с тех пор женщина старается следить, чтобы в о т э т и в о т не забывали есть. Хоть немного. И вот, семнадцатое число, и, конечно, именно Марина первая здесь, пока у ног трётся кот Мерда и с некоторыми мелочами помогает Кристофер, за котором уже скоро заедет Лиам. Не стоит мальчику видеть, что здесь происходит. И слышать тоже не стоит. Для его детской психики это может стать ударом. Мердок – не тот человек, который бегает в алкомаркеты. Во многом потому что он просто не очень их любит. Выбор алкоголя – это святое таинство для его не очень тайной, но вечери. Мердок знает каждого более-менее хорошего и доверенного поставщика виски – знает даже стариков в глубинке, которые воротят нос от приезжих. Он с коротким кивком сжимает их мозолистые сморщенные ладони – и определяет хороший виски по запаху, цвету и послевкусию. С первым вдохом вспоминает Сэнтфильд и замирает на короткую долю секунды, встряхивает головой и мысленно отмахивается. У Мердока есть особое чувство к выпивке – он запрещает себе думать о плохом и просто расслабляется. Поэтому он пьет на работе, когда все достает, а дебет не сходится с кредитом. Поэтому он пьет, когда вспоминает родителей. Поэтому он пьет. И День Святого Патрика – это день, когда Мердок не думает о плохом. Не думает о деньгах, о том, что любимая винтовка начала давать осечку и ее надо разбирать, не думает вообще ни о чем – просто расслабляется. Выбирать вино и вермут Кирку, потому что в бабских – при всем уважении к женщинам – напитках Макалистер не особо силен, а Кирк интеллектуал и во многом разбирается. Мердок просто делегирует полномочия – и знает, что все будет хорошо. Крис доверенно спрашивает про традиции Дня Святого Патрика – Мердок рассказывает, хотя не очень силен в религии и мифологии, но рассказывает. И про сильную и независимую Ирландию рассказывает. Не чтобы Крис стал одним из Детей и стрелял в людей – потому что этим займется его дядька, большая скала, укрывающая всю семью: и Лиама, и Криса, и Кирка с Мариной, и Финна, и даже тупоголовую Марту. Просто чтобы он знал свое наследие. Что быть непокорными – это столь же нормально, сколь дышать. Что независимость у него в крови – и он должен делать, если хочет. Он имеет на это право. Крис – потрясающий ребенок, все же. Безумно напоминает мать. Не Марту – какая она к чертовой матери мать. Он напоминает их с Лиамом мать. От этого как-то скребет под ребрами – и Мердок хочет выпить. Чтобы не думать о плохом и Сэнтфильде. Грязный Финн не был бы Грязным Финном, если бы не начал праздновать День Святого Патрика раньше положенного времени. Да, эстафету он уже принял, но совсем чуть-чуть – маленькую флягу он спрятал в секретном кармашке зеленого свитера, подаренного на этот же праздник его благоверной пару лет назад. И ведь точно – какое торжество без подарков? Старина О’Каллахен ловит малыша Кристофера своими цепкими руками и игриво подкидывает того в воздухе. Ребенок радостно смеется, просит повторить трюк еще раз. Мужчина треплет его по голове и тут же натягивает на него возникшую из ниоткуда огромную зеленую шляпу. Финн с улыбкой замечает, что теперь Крис похож на лепрекона. На очень милого лепрекона, к слову. Вещица велика, так и лезет на лицо ребенка, но тот продолжает улыбаться, цепляется за обновку маленькими ладошками – понравилась. Финн ставит мальчика на пол, ловит на себе укоризненный взгляд Горданы – нечего ребенка баловать. Мужчина невинно пожимает плечами и вручает небольшой презент дорогой ему женщине – сережки в виде четырехлистников, в сердцевине каждого – камни, переливающиеся всеми оттенками синего – под глаза, которые напоминают глубокий океан во время штиля. Смотришь в них и на душе покой. Заслуженный поцелуй – второй подарок принят. Затем он поворачивается к Мердоку, сует бывшему подчиненному, а ныне – своему начальнику, два плотно запечатанных желтоватых конверта. Праздник праздником, но работа, чтоб её, по расписанию. Бизнес, в котором они крутятся вот уже столько лет и с того света без труда их достанет. В первом конверте – свидетельство об еще одной удачной сделке, во втором – снятие с господина О’Райли всех подозрений по очередному делу, в котором бравый агент умудрился засветиться. Одобрительный кивок от Макалистера, означающий благодарность о хорошо проделанной работе – вот вам и бинго! Все вокруг довольны – Финн доволен. Тем более, что он уже принял. Семнадцатое марта, вопреки остальным воскресным дням, начинался рано. Кирк, привыкший в свои законные выходные отсыпаться, как минимум, до обеда, в этот раз с самого утра находился в непривычно хорошем, но привычно слегка нервном расположении духа. Это все предвкушение, да-да, оно самое. Предвкушение самого, чтоб его, ирландского праздника. Почти в каждой стране, почти в каждом городе сегодня из ниоткуда вырастает своя маленькая Ирландия, изумрудная, радостная, слегка пьяная и пьянящая – такой, какой она должна быть всегда. Но, разумеется, только в настоящей Ирландии этот праздник отмечается так, как положено. Конечно, О’Райли убеждён, что такой день нужно встречать в старинном ирландском пабе, но Дети предпочитают проводить его дома, в кругу семьи, как ещё одно Рождество. Что ж, он не возражает. В паб можно заглянуть в любой другой день. Поручение Мердока насчёт напитков для Марины выполнено в срок и наилучшим образом. Самое качественное вино, которое только можно достать в Ирландии. Разумеется, не обошлось без ссор с продавцами, и парочки угроз. А все потому что предлагать О’Райли какую-то дрянь вместо нормальной выпивки – решение, по меньшей мере, глупое. Упорствовать в этом споре – решение, по меньшей мере, суицидальное. Тем не менее, своё Кирк получает: придирчивая Марина будет довольна. А если нет – ну, это её проблемы. К моменту, когда соберутся все, вино уже будет стоять на столе, а сам Кирк – жадно посматривать в сторону пока ещё закрытой бутылки виски. Он сегодня даже не принимал уже приевшиеся таблетки – и без них вечер обещал быть достаточно весёлым. По крайней мере, О’Райли на это рассчитывал. В итоге все в сборе, и всё как-то само собой. Они никогда не назначают точного времени встречи. Этого не было даже в самый первый их совместный праздник. Они просто приходили сюда. И всё. Счастливый Кристофер успевает похвастаться подарком перед дядей и перед Кирком прежде, чем за ним приезжает отец. Расставаться не хочет, но уже точно знает, что сейчас стоит оставить свои хотелки. К тому же, дома с отцом можно будет поиграть в ковбоев! Это будет точно весело. Первую часть алкоголя уже оставили на столе, как и небольшие закуски, сделанные Мариной. Она оглядывает всех, за Кирком замечая привычную только ему нервозность. Но в этот день даже немного приятную. Он нервничает не со зла или из-за того, что пилят на работе. Он нервничает, потому что здесь иначе никак. Скорее всего, внутри каждого из них есть подобное ощущение, но все они показывают это по-разному. – Я очень надеюсь, что вы не упьётесь ещё до того, как сядет солнце, – усмехается Гордана, опускаясь в кресло, уже примерив подарок О'Каллахена. Возможно, и не стоило, зная, что будет дальше, но ей захотелось. Финн всегда такой. Его подарки самые ранние. Марина же привыкла дарить их через пару дней. Когда все отойдут от празднования. Её политика такова, что лучше позже, чем заранее. Устраивается удобнее, заранее скинув туфли, в которых точно будет неудобно потом, протягивая руку к вину. Кирк, как и обычно, постарался. Она, конечно, поворчит и много лестного услышит в ответ, но в этом суть общения этих двоих, и иначе быть не может. – Ну, что, просто будем пить, пока тошнить не начнёт? Или есть идеи для более интересного времяпрепровождения? Мердок про работу не забывает, кивает, принимая у Финна «подарки», но займется ими в другое время. Работа работой, а День Святого Патрика – это святое. Делает ли такие красивые жесты сам Макалистер? Делает. Просто сначала – выпить. Подобреть. Сначала нужно отметить. На Новый Год пить начинают до подарков, продолжают во время – и заканчивают после. День Святого Патрика вообще ни разу не отличается от Нового Года – разве что людей поменьше и выходной себе никак не устроить. А, и снега нет. Только срань под ногами и дерьмо всякое, именно поэтому Мердок разводит камин и греет уставшие от дрянной погоды кости, на диване разваливается. Комфортно ли Мердоку? Безусловно. С ним его семья – не вся, потому что у Лиама жена и сын, это накладывает некоторые обязательства. А у Мердока вот Кирк, Финн и Марина. Люди, которым он доверяет так, как себе – а он доверяет себе достаточно, чтобы, например, сесть пьяным за руль. И всем этим людям разливает – как себе. От души. На правах хозяина дома, хозяина положения и обладателя наибольшей алкогольной устойчивости. Марина как обычно как бы вежлива, но язва. Мердок не жалуется, Мердоку нормально – семья есть семья, он же даже Марту терпит. Может, однажды даже к лику святых причислят за терпение его безграничное. Смотрит из-под бровей, не хмурится, но и не давит улыбку, вперед, к столу наклоняется, цепляя пальцами стакан с виски, упирается в собственные бедра локтями, но без товарищей не начинает. – Женщина, имей совесть, – хрипит спокойно, кивает на бокал ее. Мердок пока не выпьет в праздник – вообще никакого времяпрепровождения воспринимать не будет. А вот как выпьет – так раздобреет. Хоть в Милан, охотиться за силиконовой дичью местных папиков. Хоть в английский паб, разделывать англичан на рыбу и чипсы. А пока не выпьет – баста, нечего вмешиваться и мешать. – Не переживай, милая, – поспешил успокоить Финн свою заместительницу. Лицо у него было настолько довольное, что как его самого от себя не воротило оставалось неясным. Но, благо, сегодня есть повод побыть навеселе. – Можно совмещать приятное – то есть хорошо выпить, с полезным – к примеру, с той же приятной беседой. Если «приятной» она выйдет в нашем последующем состоянии, кхм. Не будем загадывать. Мужчина расслабленно расположился рядом с дорогой Мариной в соседнем кресле. Вальяжно закинув ногу на ногу, он пристально сощурив хитрые карие глаза и не менее хитро ухмыляясь, всматривался в лицо любимой женщины, занятой разглядыванием подаренных вещиц. Можно спокойно выдохнуть, с подарком не прогадал – обновки на даме его сердца смотрелись просто волшебно – будто для нее и были созданы. Хотя, он и не сомневался, что подойдут. Финн редко когда ошибался – ведь именно он принял Мердока в свою банду, он нанял Гордану на работу в «Пуссикэт». И то были правильные выборы, о которых Финн никогда и ни за что не пожалеет. Перевел взгляд на задумчиво сидящего напротив Макалистера. По тому было четно и ясно видно – мужик хочет выпить, и желание это столь остро, что об него можно уколоться. По Кирку, впрочем, можно было сказать тоже самое. Ничего, выпьют, расслабятся и все будет отлично – и настроение поднимется, и напряжение спадет. – Ну-с, приступим, господа, – О’Каллахен громко хлопнув в ладоши и, тихо кряхтя, потянулся за наполненным виски стаканом – тот так жаждал, чтобы его опустошили. – За дальнейшие успехи и все прочее? Чтобы в следующий День Святого Патрика мы также оставались в полном составе, м? Переводя взгляд с Марины и Финна на Мердока, Кирк нервно постукивает пальцами по утонченно уставленному столу. Кажется, работать вся их четверка может в любом состоянии, а вот вести приятные беседы – только в подвыпившем. По крайней мере, когда за воротником хотя бы одна порция виски, разговоры ни о чем уже начинают казаться приятными, по крайней мере, не выбешивают. Когда в стакане оказывается заветный напиток, Кирк с трудом останавливает себя от того, чтобы схватить его и осушить одним залпом. По крайней мере потому что кто-то наверняка захочет что-нибудь сказать в качестве тоста. Финн, например. Мёрдок будет молчать, Марина якобы обворожительно улыбаться. Один Финн достаточно сентиментален для подобного, по крайней мере, Кирку всегда так казалось. – Да-да-да, замечательный тост, как охуенно, что все мы здесь сегодня собрались, давайте уже ближе к делу, – с этими словами О’Райли хватает свой стакан и выпивает его одним махом, совершенно забыв, что Мёрдок, если и разливает, то разливает от души. Тем не менее, ему удаётся не закашляться, а долгожданный виски, наконец, приятно обжигает горло. – Вот так-то лучше. Да уж в их семье всегда так было, есть и будет. Именно семье и никак иначе. И знаете? Марину подобное вполне устраивает, ведь эти люди – лучшее, что с ней случилось в жизни. Никто не знает, каким чудом всё сложилось так, как сложилось, ведь такие люди, как Мерд и Финн, будь они в чуть более плохом настроении в то утро, могли бы пристрелить сербку, никто бы даже не хватился. Но нет. Теперь они отстреливают головы другим, если родным кто-то угрожает. У мужчин виски, Гордана же пока будет пить вино, но обязательно присоединится ко всем позже. Из-за настроения праздника некоторой суматохи понимает, что пропустила момент, когда О'Каллахен успел пропустить пару порций алкоголя, будучи куда более довольным, нежели обычно. Ему так везёт только сегодня, ведь предпочитает сделать вид, что всё также не заметила, лишь подмигивая Макалистеру, который явно не оценил выпад единственной в коллективе женщины. Ну, и пёс с ним. Все хотят выпить и только ждут, когда это можно будет сделать так, чтобы не казалось, будто они здесь собрались исключительно выпивать. Но кого они обманывают? Сегодняшний день создан только для этого. Кирк делает это первым и явно не жалеет, хоть и видно по лицу, что щедрая порция Мерда была слишком щедрой. Видит и молчит, скрываясь за бокалом с вином. Отличным, кстати. О'Райли всегда удавалось найти лучшее, за что отдельное спасибо. И раз уж всех так раздражает лишний трёп, решает помолчать и подождать, чтобы часть алкоголя всё же оказалась в крови каждого. Тогда и можно будет отлично провести вечер. У Финна на всех своих добрых слов – не перечесть. Ну, когда не косячат в его сфере влияния, когда он немного примет на душу – вот тогда да. И сейчас Финн добрый – и Мердок ему улыбается, кивает, салютует слабо стаканом и привычно опрокидывает. Мердок в таких размерах пить привык. Мердок здоровый, что для других ведро, для Макалистера наперсток. Он краем глаза наблюдает за Кирком – спешащим, подвижным и абсолютно привычным. Причин несколько. Во-первых, Кирк нервничает. А ему и так непросто. Во-вторых, он как-то шибко скоро пьет – Мердок заботливо протягивает закуску. Макалистер – большой и заботливый медведь. Кот трется о его ногу, Мердок снова разливает – и наконец-то расслабляется, раскидывает руки в стороны на спинке дивана, запрокидывает голову и закуривает. Марина такая Марина, что пусть лучше пьет свое вино. Для сердца полезно. Мердок думает о том, что если переберет, пойдет стрелять в голову О'Финнегана. Ну, просто потому что ему может взбрести в голову, а в последнее время он слишком много выкобенивается. Мердок только затягивается и устало массирует висок. Мердок отдыхает в кругу семьи – и его, в сущности, все так устраивает, что даже если переберет – не пристрелит никого. Слишком хорошо сидится. Быстро поглотив еще несколько стаканов с горячительным напитком, совсем раздобревший и повеселевший О’Каллахен, предпринял решительные меры. Он встал со своего насиженного места и стремительно направился к старому, запылившемуся магнитофону, давно стоящему на не менее древнем комоде. Сдув с него пыль, мужчина закашлялся, но все же попытался включить музыкальное устройство. С первой попытки не получилось – пришлось легконько по нему постучать. После подобного ритуала воскрешения, прибор заскрипел поржавевшими шестеренками, и через пару секунд все-таки выдал вполне себе навязчивую мелодию, наполненную старыми добрыми этническими мотивами. Музыкальную композицию в магнитофоне никогда не меняют – все равно проигрыватель включают только раз в году, в один и тот же день, посвященный святому покровителю Ирландии. Задорно перебирая ногами и размахивая руками в такт музыке, он подошел к спокойно восседающей на своем месте Гордане. – Мадам, разрешите пригласить вас на танец? Я очень настаиваю, – он с нагловатым видом взял бокал вина из её рук и поставил его на стол. Язык Грязного Финна уже начинал заметно заплетаться, благо глаза в кучку еще не сводились. Он, чисто из джентльменских побуждений, протянул свою руку рыжей, маня ту составить ему компанию. Принимая из рук Мердока закуску, Кирк проявляет самостоятельность и уже собственноручно наливает себе виски. Один раз, второй. Наливает понемногу, чтобы пить легко и быстро. Правда, очередная порция задерживаемся у его губ. Он настороженным взглядом провожает Финна, прекрасно зная, куда и для чего он идёт. – О, нет, ну, только не снова, – недовольно мычит О’Райли, когда старый магнитофон, хрипя и сопротивляясь, выдаёт звук. Эта типа «традиция» его никогда особо не вдохновляла и не веселила. Ему привычной музыкой были громкие голоса, смех и споры в ирландском пабе, а не это. Когда же Финн, подтанцовывая, подошёл к Марине, Кирк вообще чуть не взвыл. – Да вы серьезно? Танцевать? О, господи, – О’Райли фыркнул, налил себе ещё и поднялся, чтобы подойти поближе к Мердоку. Хлопнув его по плечу, он хмыкнул. – Слушай, Мерд, давай оставим эту пристальную парочку развлекаться танцульками, а сами поедем в паб. Тот, который в центре. Там сейчас чертовски весело должно быть. – О да, снова, – смеётся женщина, видя, как корёжит сержанта Гарды от заезженной мелодии. Его много что бесит и раздражает, знакомые ноты – в том числе. Хотя, казалось бы. – Ты ведь отлично умеешь танцевать. Зачем же ты так? – всё не унимается сербка, принимая приглашение Финна и поднимаясь на ноги. Ничего, потерпит. Сам ведь знает, что, если они в этот день куда и поедут, то только все вместе. Иначе сегодня и не будет. А то однажды уже отпустили этих двоих одних, да. Потом пришлось Очень долго делать так, чтобы все забыли о вечере семнадцатого марта в пабе, который, кстати, вскоре неожиданно закрылся. Крысы, да. Большие такие крысы завелись в подвале. Непорядок, в общем. Но это в прошлом, так что сейчас Катич лишь улыбалась, уже прекрасно зная, как закончится этот день и когда. Утром. Дай бог утром следующего дня. Ведь, если ты не ложился спать, у тебя всё ещё воскресенье, верно? Мердок особо не отвлекается – ешь, пей, жуй орбит. А Финн вот танцует. И это забавно, конечно, но Мердок иногда думает вышвырнуть из дома магнитофон к чертовой матери. Жить в футуристичном доме из стекла с таким запылившимся старьем? Марина, конечно, скажет, что это раритет, но такой бы она в бордель не поставила, а это показатель. Мердок тихо закатывает глаза на очередной подкол сербки – не женщина, ехидна. Всех ей нужно подколоть. При всем уважении к женщинам – иногда им нужно уметь в нужное время смолчать. При Мердоке нужное время – большая часть дня. Потому что предложение золотое. Поехать в паб. Там такой вкусный суп – мама не горюй. А уж сколько выпивки. Если опять придется за собой прибирать – ну, Макалистер мальчик большой, сам разберется. И без хозяек борделей умеет убирать трупы. – Семейный праздник, О'Райли. Терпи. Выпей. Поедем скоро, – Мердок хрипло фыркает и пьет, ухватывая гарду за запястье и усаживая рядом. В состоянии ли он быть за рулем? Он вообще всегда в состоянии. Многолетняя выдержка и невероятный опыт. И вот Финн кружит в танце Марину под задорную мелодию. Делает он это довольно неуклюже, но все же старается. Аккуратно прижимает её к себе, трется носом об её рыжие волосы, шепчет всякие глупости ей на ухо. Она же смущенно улыбается, иногда тихо посмеиваясь. Приятно иметь такого человека рядом. Она его всегда поймет, приголубит. Родная душа, как никак. – Но, но, но, парни, не торопитесь! Куда вы – туда и мы, сами знаете. Сейчас закончим и… – тут магнитофон издал предсмертный скрип и перестал подавать хоть какие-то признаки жизни. – Вот и потанцевали. Мда, надо будет к мастеру отнести. Завтра, может. Или на следующей неделе, – О’Каллахен начал прокручивать в своем рабочем графике свободное время. Но Марину отпускать не намеревался – сжал в объятиях и так и держал. Она и не вырывалась – по-кошачьи прижалась к своему мужчине и положила голову на грудь, продолжая улыбаться. – Так куда вы там хотели? – Слава Богу, – выдыхает Кирк, когда музыка, наконец, обрывается. В своё время он уже наслушался вдоволь ирландских народных мотивов, поэтому теперь переваривал их через раз. О’Райли упорно продолжает пить виски, смотря на сидящего рядом Мёрдока. Он, конечно, может возражать ему, спорить с ним, но не хочет совершенно, особенно сейчас. Сейчас он хочет просто пить и веселиться. Да, праздники в кругу своей своеобразной, но всё-таки семьи, это важно, это одна из тех вещей, что вроде как объединяет их. Но Кирк чувствует себя неуютно, так, как маленький ребёнок на рождество в кругу родителей и старших родственников. А вот в пабе – другое дело, там все равны, там все становятся ближе, там уютнее и проще. Поэтому сразу после слов Финна, Кирк почти срывается с места, но всё-таки вопросительно смотрит на Мёрдока. Ведь, так или иначе, всё зависит от его слова. – В паб, который в центре. Мы его на прошлый день святого Патрика обнаружили, там вроде как неплохо.