Изврат на выдохе. Как аукнется, так и...

      Всё началось с будильника. Может, не совсем с него, но определенно с будильника, потому как он, сучок, не просигналил. Кто-то ТАМ наверху решил, что сегодня всё будет иначе. И поэтому Валерка Самохин проспал. Порезался, когда брился, не выпил чашку кофе, не закусил своим любимым бутербродом, и вообще, злостно опаздывая на работу, застрял в пробке там, где ее никогда не было. И в довершение ко всему попал в лужу своим щегольским дорогущим ботинком и, как следствие, промок. Злой и голодный он сел на свое рабочее место и включил компьютер. Надо сказать, что Валерка, он же Валерий Иванович Самохин, человек довольно молодой, лет тридцати от роду, холостой, высокий, весьма симпатичный и, главное, любвеобильный – это может подтвердить любая барышня конторы, в которой он работал замом коммерческого. А поскольку он трудился в конторе уже достаточно давно, то слава дамского угодника, ловеласа и любителя женского общества за ним прочно закрепилась. А еще Валерий Иванович любил пошутить в хорошей компании. Скажите мне, кто не любит побалагурить в теплой мужской компании под пивко, винцо, сальцо? Но вернемся все же к Валерию Ивановичу на его рабочее место.       Что такое не везет и как с этим бороться не знал и Самохин, а не везло ему с утра. Не прошло это и на работе. Вчерашний заказ в фирме ООО «Вибрационная надежность» накрывался медным тазом. Менеджер этой фирмы выставил цену в счете в два раза дороже, чем предлагал вчера в коммерческом предложение. О причине такого мгновенного повышения цены на фоне снижения валюты даже Самохин не мог представить факта катастрофы. О чем и изложил свое мнение о способности просчета котировок менеджеру Виброны, тот в ответ послал его к директору Максиму Владимировичу и выдал гостайну, т.е. сотовый телефон сей шишки конторы «Вибрационной надежности».       Голос обладателя красивого номера МТС был молод и доволен собой, это сквозило в нахальной манере вести разговор и упиваться своей безнаказанностью. - И что? – заявил директор Виброны. – Вчера было по пять сегодня по десять. Мы и сами можем продать, - и была названа контора заказчика Самохина.       От такой наглости Самохин малость обалдел, хмыкнул, потому что продать Виброна его заказчику не сможет никак, но он и сам был молод и нагл до определенного момента, поскольку знал меру. - Ну что ж, - вздохнул Самохин, - продавай. Только потом не бегай за мной потому, что с этого момента у тебя, сучок, стоять будет через раз, а бабки свои будешь тратить на докторов, - и зло бросил трубку. - Сука! – и стукнул кулаком по столу. – Сучок недоделанный, чтоб у тебя вообще на полшестого всю жизнь было, чтоб ты из лужи ботинком не вылезал, чтоб просыпал работу каждый день!       Эх, кто бы знал, что желания порой сбываются! А поскольку у Самохина самая страшная кара заключалась исключительно в области ниже пупка, то и пожелания в сторону Максима Владимировича были соответствующие.       Самохин не был бы замом коммерческого, если б не смог выкрутиться из щекотливой ситуации. Заказ он исполнил, потеряв приличную долю прибыли и свою премию, но исполнил ведь. И, как существо незлобное, он забыл о своем пожелании главе конторы Виброна. Продолжал жить счастливой жизнью – встречался с женщинами, менял их, если не как перчатки, то довольно часто, балагурил в мужской компании, успешно проводил продажи во славу своей компании - и думать забыл о некоем Максиме Владимировиче, но тот напомнил о себе сам.       В один из светлых апрельских деньков, когда солнце светит ярко, птички поют громко, а душа рвется на природу, господин Самохин, заметьте, не опоздав на работу, в хорошем и приподнятом настроении сел в свое рабочее кресло. Работалось ему в этот день спокойно и с огоньком. Может, от этого, либо от чего-то другого, но подписав бумаги у начальства, решил Валера присоединиться к коллегам, что так весело переговаривались у выхода на улицу, где, как я уже упоминал, пели птички и распускались деревья, а компания манагеров курила у дверей конторы, на всеобщем обозрении. Разговор вертелся, как водится, о длине юбок у той или иной представительницы прекрасного пола. Совсем скабрезных шуток, конечно, не допускали, но косточки, а вернее совсем другие части тела, промыли основательно. Причем, досталось больше всех секретарше Леночке, у которой и юбка короче и выступающая часть больше некоторых… особей хомо сапиенс подвид женщина. И этим бы все закончилось, если б не странное происшествие, которое потом вспоминали всей конторой целый год.       Самохин же, по причине отсутствия тяги к табаку, вынужден был покинуть коллег и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отправился на свое рабочее место. Но не прошел он и десяти шагов, как его схватил за руку повыше локтя неизвестный тип. Типчик был так себе, чуток пониже ростом, но поплотнее, лицо круглое, глаза серые, трехдневная щетина на лице, весьма модная в то время, и нагло-злой взгляд. - Самохин? – спросил он. - Я за него, - привычно ответил Валерий Иванович. – А что надо? – и попытался отцепить ручки нахала, сильно сдавившего локоть. - А ну давай, снимай с меня твое колдовство! – прошипел тип и припер Самохина к стенке, надавив при этом локтем на горло.       Но Валерке не впервой, драться его еще в школе научили, поэтому ухватив обидчика за лацканы пиджака он бы и ответил, но обратил внимание на то, что коллеги с интересом смотрят на потасовку своего начальника и пришлого мужика. - Ты вообще-то кто такой? – спросил он типа, продолжающего вжиматься в Самохина. - Это ты меня проклял, помнишь? – и типчик надавил сильнее.       Валерка не был бы манагером, если б не выкрутился из любой ситуации. Голова у него соображала быстро. Вот и тут случай представился. - Любимый, не изменял я тебе! – завопил Валерка во все горло. – Не виноватая я, он сам пришел!       На сие действо наблюдателей хватало. Собрался весь манагерский контингент, да еще из соседней конторы подтянулся народ. Валеркины приколы помнили все и ожидали очередного представления. Самохин и тут не подвел. - Прости меня, любимый, но не люблю я тебя боле, - продолжал вопить Валерка.       Публика ржала на бис. Увидев такое, Валерка усилил старание: - Отпусти, супостат!       Мужик, наконец, сообразил, что является своего рода актером в одноактовом спектакле, наконец, отскочил от Самохина и ничего умнее не придумал, как заорал в ответ: - Это ты меня сглазил, ты навел порчу! – народ уже веселился во всю мощь своих глоток. - Какую порчу, дорогой? Ты меня с кем-то спутал, - ехидненько отвечал Самохин. - Прошлый год, осенью, Виброну помнишь? – засверкал глазами мужчина. - Ой, - молитвенно сцепил руки Самохин, - лю-у-би-и-мый, ты ли это? – протянул Самохин.       И уже грубо спросил: - А в церковь отмолить грехи сходить не пытался? Так вот, сегодня уже не по десять, а по сто десять, - напомнил Самохин директору Виброны его жадность.       У Максима Владимировича сдали нервы, и он замахнулся на Самохина, народ разом смолк. Только Валерка успел перехватить директорскую руку и заломить ему же за спину. - Что здесь происходит? – эти слова произнес импозантный человек средних лет.       Пока двое мужчин выясняли отношения между собой, а собравшиеся на представление коллеги ждали развязки, в коридор вышел генеральный директор, привлеченный тем, что секретарши Леночки нет на рабочем месте, вокруг была полная тишина и отсутствие работников. При виде генерального, народ бы тихо расползся по углам, но тут такое представление, всем хотелось узнать, чем же закончится дело: замзама даст по шее или его побьют.       Увидев генерального, Самохин вытолкнул мужчину, которого до этого держал в весьма недвусмысленной позе, при этом повторяя слово «любимый», одернул пиджак и сказал: - Вот, Лев Григорьевич, познакомьтесь! Это тот самый Максим Владимирович из Виброны, который лишил нас весьма выгодного заказа. Сам не съел и нам не дал. Да, любимый? - гавкнул на ухо директору Виброны Самохин.       Генеральный открыл рот, потом закрыл, развернулся и пошел по коридору, громко смеясь. Самохин еще раз одернул пиджак, поправил растрепанную шевелюру, пнул Максима Владимировича под зад и сообщил: - Бог подаст, - и пошел следом за генеральным.       Что там ему кричал вслед бывший директор Виброны, Самохин не слышал. Также он не видел, как охрана выпроваживала разбушевавшегося мужика. Толпа коллег и просто зевак медленно рассосалась из холла, но эта история всплывала каждый раз на любой вечеринке, где в подпитии рассказывали, как их зам коммерческого отходил зарвавшегося конкурента. И каждый раз история обрастала все новыми и новыми подробностями, где неизменно победителем выходил замзама, а вот уж правда это или нет судить оставалось только слушателям. Сам Самохин предпочитал отмалчиваться, но в теплой компании как-то раз высказал мысль, что «как аукнется, так и…» С тех пор коллеги за глаза Самохина так и называли «любимый» и никак иначе.