Прощальное

"Знаешь, Чонгука~а, я всегда так много плакал. Из-за хорошего и из-за плохого. Из-за смешного и из-за грустного. Но больше всего я плакал, когда у меня появлялись изматывающие трудности, когда после долгих стараний результат оставался нулевым, когда все попытки, одна за другой терпели крах. Когда ты(я) плачешь, с эмоциями уходит боль, обида на себя, других, злость на жизнь, разочарование в себе. Ты(я) кричишь и тебе(мне) становиться легче. Согласись, что это очень удобно.Но. Ты ни разу не видел моих слез именно от горя. Не видел слез боли и разочарования.Ты был свидетелем слез жалости и счастья. При тебе я плакал из-за смерти героя в сериале и только то. Помнишь, мы с тобой гуляли и случайно нашли умирающую кошку. Мы тогда пришли слишком поздно и не смогли ей ничем помочь. Я плакал, когда она умерла у меня на руках. А ты лишь хмыкнул и обвинил меня в излишней чувствительности и синтементалости, ребёнком обозвал... А я ведь хён тебе-_-... Проходящий мимо дедушка сказал на твой упрек, что слёзы не есть проявление слабости или незрелости, это есть показатель того, что в человек есть душа и ей больно. Ты тогда лишь громко рассмеялся ему в лицо... А ведь прохожий был прав. В этот тяжёлый год я много трудился и так же много плакал. И вчера после очередной неудачи,очередного провала я снова дал волю эмоциям, ты наверно услышал это... А позже у нас был с тобой разговор. Ты сказал, что я тебе обуза... Прости. Я не стал плакать. Слёзы резко высохли. Вместо них у меня появилась ненависть. К себе. К людям. К стране. Но больше всего я ненавидел жизнь. Свою. Жизнь. После многих лет, утопленных в бесконечном проявлении эмоций и душевных порывов, они все в одночасье иссякли. Больше я не плакал. Внутри осталась только голая жгучая пустыня с растрескавшейся, обугленной землёй. Пусто. И даже не больно.Словно ничего и не было никогда. Ты ушел, оставив меня в самый трудный момент. Ты ударил, когда я был слабее и беззащитнее всего. Я нуждался в тебе, а ты отвернулся. Нет, не думай я не виню тебя. Ведь у тебя тоже есть чувства, желания, потребности. Ты молод. У тебя еще все впереди. Я все понимаю, поэтому ухожу, чтобы ты не страдал из-за меня... Сейчас мне голубого плевать на все и сразу. Мне больше не страшно.Я так долго пил антидепрессанты, что больше не чувствую ничего.. Завтра... Наверно оно и не наступит больше для меня... Сейчас я молюсь только о том, чтобы не выжить. Не хочу возвращаться и причинять беспокойство...Будь счастлив... И... Прощай..." Jimin 20хх.20.08 Чонгук смаргивает слёзы, и они падают на уже изрядно помятый лист бумаги, вырванный Чимином из его любимого артбука. Прошло почти три месяца как он самовольно, не спросив никого, даже Чона, ушел, а боль внутри стала только сильнее. С каждым новым днём она вновь и вновь вырывает внутриности, ломает ребра с новой силой... Чонгук сжимает в кулаке полосатый свитер, подносит его к лицу, вдыхая до боли родной запах и плачет. От влаги, беспрестанно льющейся из глаз, одежда становиться мокрой и холодной, но парень не отпускает ее, а лишь утыкается сильнее. Вот уже почти три месяца Чонгук учиться жить без Чимина. А жить ли? Его пребывание в это мире больше похоже на пустое существование. Он не выходит из дома, только раз в неделю и то поздно вечером за необходимым в магазин. Не спит. Плохо ест.Его без грима можно снимать в фильме ужасов. Целыми днями только и делает, что обнимает свитер и смотрит на единственную фотографию, стояющую на прикроватной тумбочке. Как-то Чон попросил подарить что-нибудь, что напоминало бы Чимину о самом прекрасном моменте в его жизни. И тот подарил. Фото. На нем у Чимина еще естественный цвет волос, он стоит, улыбаясь, с огромным букетом и красным дипломом, свидетельствующие об окончании старшей школы. За спиной его родители, с боку младший брат. На этом фото ещё жива его семья. Жив еще сам Чимин... Завтра , точнее уже сегодня, (Чонгук не заметил как снова наступило утро, очередное утро без Чимина) у старшего День Рождения. Это первое День Рождение без него самого. И Чон даже не знает сможет ли пережить его вообще. Ближе к вечеру он все-таки выползает из дома и бредет в сторону магазина. Там покупает любимое пироженное своего хёна и свечки. В квартиру он не возвращается, сразу поднимаясь на последний этаж высотки. Внизу вечерний город шумит жизнью, зажигая свои огни. Ветер гуляет в небе, попутно перебирая волосы Гука, нежно гладя по лицу невидимыми ладонями. Так же нежно когда-то гладил Чимин, шепча слова утешения. От этого воспоминания у Чонгука снова собирается влага в уголках глаз.Он достаёт пироженное, ставит в него свечи и поджигает их. Задыхаясь в всхлипах, чувствуя себя самым беззащитным на свете(наверно хён тоже чувствовал это, когда давал волю эмоциям), тихо поёт " С Днём Рождения". Чимин так любил голос младшего. Ему так нравилось,когда тот пел, особенно когда он пел поздравительную песенку для него. Больше он никому такую не пел, как не пел никому никогда колыбельные. Только Ему. Чонгук задувает свечи. Смотрит на небо. По щеке катиться единственная слеза. Неотрывая взгляда от облаков, он поднимается на ноги, подходит к краю крыши дома. К тому самому краю, где они еще совсем недавно смотрели на звезды под желтым пледом. Расставляет руки, словно ждёт, что порыв ветра подхватить его.В последний раз он вдыхает полной грудью, в последний раз ощущает прикосновение потоков воздуха к лицу.... И.. Делает шаг. Последний шаг. Как сделал Чимин. Почти три месяца назад...