***
На Миньоне было холодно, в снег она проваливалась по пояс, а то и глубже. Кора-сан тоже проваливался, поскальзывался и дрожал. Сразу же по прибытии он отдал Ло свою дурацкую перьевую шубу, она даже немного грела, а ещё щекотала лицо перьями, поднимая настроение. Пропахла насквозь сигаретным дымом и дешёвым винищем. Пальцы мёрзли; Ло засовывала кисти в подмышки, тёрла руки друг о друга и дышала на них, но никак не могла согреться, особенно, когда она смотрела на трепещущую на ветру белую рубашку в красных сердечках. Ему холоднее, поэтому Ло не стала жаловаться. Она не будет жаловаться больше никогда и никому, но немного поплакать — это не стыдно. Её голос слышен, а значит в мире больше нет ничего хорошего, больше не будет удачи, она выскользнула из рук, и Ло не смогла её удержать. Остался только снег, потерявший смысл побег и понимание, что между пиратами и дозорными нет никакой разницы. Все хороши, идиоты. Ло размазывала по лицу замерзающие на холодном ветру слёзы, спотыкалась, падала, ползла вперёд. Успела увидеть, как дозорные кутают в парус долговязую фигуру единственного человека, который пытался ей помочь, пытался спасти её. Они забрали его, лишив её самого близкого человека в мире. Труднее всего было убедить себя, что Кора-сан не нарочно, что он не бросил её. Не он виноват, а Дофламинго! И Дозор, который проворонил шпиона, Дозор, который ничего не сделал, никого не спас! Хочешь сделать что-то хорошо, сделай сама. Она отомстит, только ради этого стоит выжить и вырасти. Она вырастет и станет сильной, никто не сможет подчинить её себе.***
Разбудил её стук в дверь каюты. Ло глубоко вдохнула, медленно выдохнула, стёрла со лба испарину и зачем-то положила ладонь на живот. Всё такой же плоский, да и рано ещё, кажется. В гинекологии она не разбиралась совсем. В голове крутилась мысль о кесаревом сечении: вряд ли она сможет родить естественным путем, не навредив ни себе, ни ребёнку, слишком уж у неё узкие бёдра. Стук повторился, и Ло открыла глаза. Подкрашенные фосфором стрелки часов показывали половину двенадцатого. Ну и правильно, не стоило ложиться ранним вечером, особенно на полный желудок, вот и снится всякая дрянь. Голова была чертовски тяжёлая, двигаться не хотелось, но разобраться, кто к ней ломится, стоило. Спустив с койки ноги, она зевнула, попыталась пригладить волосы, но только сильнее взъерошила их. — Открыто, — крикнула она хриплым со сна голосом и зажгла лампу. Сгребла бумаги на столе в одну кучу, переложила папку с табурета на подушку и только потом посмотрела, кто пришёл. Иккаку выглядела на редкость сурово и упёрто. Что бы она не втемяшила в голову, стоять на своём будет до последнего. Как это всё не вовремя! Ло надеялась посидеть в тишине и покое, перекроить планы в связи с новыми обстоятельствами, но кто ж ей этот покой на собственном корабле даст? — Кэп, я очень надеюсь, что тебе в голову не взбрела какая-нибудь глупость, — серьёзно заявила Иккаку, усевшись на табурете. За окном-иллюминатором проплыла стайка рыбок, явно заинтересовала зажегшаяся лампа. Ло понаблюдала за ними и только после этого повернулась к Иккаку. — Какая такая глупость? — уточнила она. Голова всё ещё соображала с трудом, к тому же хотелось пить. Раз уж ром, даже разбавленный, ей теперь нельзя, нужно вытрясти из кока бутылку лимонада, а то безобразие сплошное, что за команда, мучают капитана! — Ты же не станешь делать аборт? Рука дрогнула, и бумаги, которые она пыталась сложить аккуратнее, полетели на пол. Пытаясь поднять их, они с Иккаку столкнулись, ударились лбами и никак не могли даже просто сгрести проклятую макулатуру в кучу. Ло решила оставить это на потом и выпрямилась. Поискала глазами, на что бы отвлечься, но наткнулась на взгляд Иккаку, явно не желавшей оставить её в покое. — Нет, — резко и немного грубо ответила она. Провела ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями. — Конечно, нет. То есть, я не хотела и не ждала, но нет. То есть, я не думала, что у меня вообще получится, но раз уж получилось… Другого шанса точно не будет. — Так ты всё-таки хочешь ребёнка? — Это мешает планам, но у меня ведь никого нет, понимаешь? Нет никакой родни, никого, кто был бы со мной одной крови. Я не собираюсь лишать себя шанса на семью. Нужно просто всё как следует продумать… Иккаку расслаблялась прямо на глазах, выдохнула, тряхнула пушистыми волосами. — Не волнуйся, кэп, мы тебе поможем. Бепо там уже завалил полстола эскизами колыбелек… — Дьявол, — выругалась Ло, пытаясь представить себе это зрелище. — Если он меня так опекал раньше, то что с ним станет теперь? — Будет носить на руках и сдувать пылинки? — предположила Иккаку, улыбнувшись. — Так я и далась!***
Парик идиотского цвета пожухшей соломы мешался и норовил сползти. Платье сидело на ней, как на корове седло, и дело было отнюдь не в том, что живот выпирал уже совершенно недвусмысленно. Ло вздохнула и постучала в дверь мыском сапога, ради чего пришлось немного подобрать юбку. Как в таком вообще ходят? — Кто там? — раздался из-за двери настороженный женский голос. — Дело есть, — коротко ответила Ло. Дверь почему-то не открылась, и Ло постучала ещё раз. Из-за двери послышалось недовольное: — У меня нет и не может быть никаких дел в половине десятого ночи! — Ну не в полвторого же, — пробормотала Ло и стукнула ещё раз. — Я ничего не покупаю! — заявили ей немного истерически. — Уходите! — Я что, зря через болото пёрлась? — возмутилась Ло. — Говорю, дело есть! И я ничего не продаю. Скорее уж покупаю. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и на Ло с подозрением уставился голубой глаз. Ну и правильно, Ло и сама бы к себе сейчас отнеслась с подозрением, уж больно несуразный вид у неё был. А Бепо обумилялся и рыдал в платочек. Дверь открылась чуть шире, и на Ло уставились уже два глаза. — Вот если бы не пузо, решила бы, что ты переодетый мужик, — призналась хозяйка дома, наконец распахнув дверь. — Такое не изобразишь… Зачем только парик этот? Тебе не идёт, ты слишком смуглая для такого цвета волос. — Так и знала, что выйдет дрянь, — согласилась Ло, проходя в дом. Поставила на стол корзинку и посмотрела на хозяйку. На голову ниже её, полнее, вся кругленькая, с каштановыми кудряшками и с таким же, как у Ло, выпирающим животом. Если она всё правильно рассчитала, срок у них должен быть почти одинаковый. А ещё Лизель недавно овдовела, едва успев осчастливить мужа новостью о ребёнке, и родни у неё здесь не было. Именно то, что искала Ло, идеальный вариант. — И ты это всё тащила? — возмутилась она, доставая из корзинки продукты и глиняный кувшин с молоком. — Тебе же нельзя! О ребёнке подумай! — А разве это тяжёлое? — удивилась Ло. — Я знаю, что нельзя тяжести поднимать и перенапрягаться, но это же всего одна корзинка… Лизель посмотрела на неё, как на сумасшедшую, и Ло попыталась поправить парик, по ощущениям он был совсем не на месте, но без зеркала явно получилось не так, как надо. — Ты сказала, что у тебя ко мне дело, — сказала Лизель. Пока Ло занималась париком, та успела достать кружки, разлить по ним молоко, нарезать хлеб и теперь старательно мазала ломти принесённым Ло мёдом. — Да, — Ло неодобрительно покосилась на хлеб, выудила из корзинки огурец и тоже принялась мазать его мёдом. — Тебе ведь нужны деньги? А мне нужна помощь, так почему бы нам не помочь друг другу? — А парик зачем? И вообще, ты очень странно выглядишь — платье тебе категорически не идёт. — Чтобы не узнали, — отмахнулась огурцом Ло. — А все мои штаны мне нынче малы, ужас какой-то! Но ты не отвлекайся на ерунду, а ответь. — Деньги всегда нужны, особенно, когда их больше некому домой приносить, — Лизель поморщилась. — Мой-то на радостях взял груза больше, чем стоило, и потонул, чтоб ему морская пучина пухом была. Ни денег, ни груза, ни мужика… — А у меня деньги есть, — с нажимом сказала Ло. — Но нельзя, чтобы кто-нибудь узнал, в каком я сейчас положении, иначе никаких денег уже не будет. Да и потом, чтобы дальше зарабатывать, ребёнок мне… не место ребёнку в море, короче. К тому же я очень сомневаюсь, что у меня будет молоко. А вот если ты мне поможешь, то о деньгах больше беспокоиться не будешь. — Кормилица и нянька тебе нужна? — уточнила Лизель. — Это понятно всё, и я не говорю, что против. Но уж больно напрягает твой маскарад… не хотелось бы вляпаться в большие проблемы. И что об этом думает твой муж? Чуть не подавившись остатками огурца, Ло прокашлялась, одним глотком допила молоко и призналась: — У меня нет мужа. А если ты про папашу ребёнка, то он не в курсе: я узнала уже когда у него начались кое-какие проблемы, связаться с ним сейчас не могу, да и не вижу особого смысла. — Что, вообще не скажешь? Ло задумалась и призналась: — Зависит от того, как он поведёт себя при следующей встрече. Но это не важно, я в состоянии обеспечить нас деньгами, зачем ещё кто-то? Соседям скажешь, что я — родня твоего мужа, тоже овдовела, вот мы и решили поддержать друг друга морально. — Соседям тебя в таком виде показывать нельзя, — возразила Лизель. — Нужно хотя бы с париком что-то сделать. Покрасить его, что ли… Если он это выдержит. И ты так и будешь сидеть в перчатках? Новый парик, с крупными чёрными кудрями, Иккаку принесла утром, а Пенгвин и Шачи приволокли пару сундуков с книгами Ло, чтобы ей было не так скучно. Лизель жила на отшибе, это стало ещё одной причиной, по которой Ло выбрала именно её, так что можно было надеяться, что их не видели. Перчатки казались проблемой, но Лизель покопалась в сундуках и нашла чёрные кружевные, очень подходящие к буйным кудрям нового парика. К ним нашлось и платье, которое на Ло пришлось сильно ушивать в груди, зато в животе оказалось в самый раз. Лизель научила её, как нарисовать себе шикарные брови, и Ло в зеркале себя не узнала. Осталась только обувь: обычные ботинки и сапоги Ло к платьям не шли совершенно, а у Лизель был другой размер ноги. Иккаку приволокла откуда-то тапочки и заявила, что беременная женщина может ходить в чём угодно, никто не удивится. Имени своего Ло не называла, предложив Лизель сочинить самой, и та обозвала её Марией, пошутив про ребёнка от незнамо кого, может даже от святого духа. Мугивара был скорее дьяволом, чем святым, демоном-Ди, а ребёнок их — чудовище в кубе, наверняка с ним будет куча хлопот! Она научилась заплетать парик в косу, ходить в юбке, не путаясь в ней, не слишком хамить соседям. Кикоку, замотанную в тряпки, спрятала под кроватью, туда же стопками складывала газеты. Лизель пришлось сказать кому-то из слишком любопытных соседей, что покойный муж Ло, то есть Марии, всегда покупал газеты, и чтение её успокаивает. Пресса здесь выходила через день, и раз в два дня Ло отправлялась на прогулку: заходила на почту за газетой, покупала фрукты и гуляла по берегу. Если бы всё время сидела дома, было бы подозрительно, а так… Ну, нелюдимая, что такого? Все беременные странные, а она ещё и горюет, отстаньте! В газетах писали, что новым адмиралом флота выбрали Акаину. На «выбрали» Ло фыркала и читала шифровки в разделе объявлений об эпическом выяснении отношений на Панк Хазард. И то, что Аокидзи из Дозора ушёл, заявив, что под командованием Акаину служить не будет, хоть убейте, очень о многом говорило. Про Мугивару не писали ни слова. Не то, чтобы она искала специально, просто старалась оставаться в курсе всего. Здесь было безопасно, но до одури скучно. Скучно, зато тихо и спокойно, можно было как следует обдумать план, свести воедино всё, что удалось узнать, и прикинуть варианты. У неё будет ребёнок, что это меняет? С одной стороны, ничего, с другой — она составит после себя что-то, кроме смертей. Все варианты мести были слишком рискованны, по расчётам выходило слишком мало шансов остаться в живых. Теперь это уже не смущало — Ло больше не будет последней в роду. Она написала пространное и не слишком осмысленное письмо Мугиваре, запаковала в конверт, а тот — ещё в один. Когда уйдёт отсюда, оставит Лизель, чтобы та отправила адресату в случае её смерти. Нужно будет ещё договориться, чтобы об этой самой смерти ей сообщили! От скуки она принялась составлять список самых кретинских кретинов среди разыскиваемых пиратов. Опасные дураки, самовлюблённые мерзавцы и непроходимые идиоты, она остановилась на сотне, хотя могла продолжать до бесконечности. На кой ей такой список Ло не решила, но обязательно что-нибудь придумает, из принципа, чтобы ни одно дело не оставалось бессмысленным. Время шло, Иккаку таскала письма от команды, наполовину полные причитаниями и переживаниями Бепо. Ло отбивалась от визитов повитухи, не желая допускать к себе чужие руки. Да и стоит ей раздеться… может быть она преувеличивала свою известность, но лучше перебдеть. А то сболтнёт кому-нибудь про её татуировки, тот ещё кому скажет, и мало ли куда в итоге дойдёт слух?***
Всюду была кровь, на мостовой, на льду промерзшей почти до основания бухты. Мёртвые и раненые лежали вповалку, свои, чужие… а кто тут свой? Ступить было некуда, всюду тела. Вопли, грохот орудий, Ло едва не сорвала голос, когда кричала: «Я врач!». Кровь лилась рекой, как он всё ещё был жив? Она собирала пазл из осколков рёбер, чувствуя, что вот-вот начнёт руками собирать растекающуюся по столу кровь. Как он будет без крови? Нужно было вывести из тела остатки яда и безумную смесь, которой его напичкал сумасшедший окама. Вправить суставы, уложить на место кости, зашить раны и заставить жить. Обезболивающее его не брало, Мугивара-я просто отключился от болевого шока и всего остального. Больше всего Ло боялась, что он откроет глаза и увидит её, с руками по локоть в его крови. Когда он очнулся, она не вышла попрощаться. Отдала его другой женщине даже не задумываясь, она и как про женщину-то о себе не слишком часто думала. Мугивара остался восстанавливаться на Амазон Лили, среди целого цветника, на любой вкус. А уж то, что вкусы у него разнообразные, она узнала на собственном опыте. Потом была та статья: заявился в Маринфорд, помянул погибших, попал в кадр, демонстрируя татуировку. Раньше у него ни одной не было, в этом Ло была совершенно уверена. Знак своим, никаких сомнений. Она не стала ломать голову, стараясь расшифровать, ведь это не ей, не для неё. Всё, что Мугивара оставил Ло — воспоминания о приятном вечере и ребёнка, судя по всему, мальчика. Бойся, мир! Даже она не в силах представить, что из него вырастет, с такой-то наследственностью.***
В комнате было душно, Лизель склонилась над ней с лампой в руках, насколько ей позволял живот. — Кошмар? — озабоченно спросила она. Поставила лампу на тумбе, помогла Ло сесть и пристроилась рядом. — Просто воспоминание, — отмахнулась Ло. — У нас душно, давай приоткроем окно? — Ты что-то бормотала про кровь, что её слишком много… — обеспокоенно протараторила Лизель. Пока Ло зажигала ещё одну лампу, та подошла к окну, немного повоевала с рамой, чтобы не распахивалась настежь, но и свежий воздух пропускала. Ло села, размяла руками поясницу, на ощупь нашарила под кроватью тапочки и перебралась за стол. Спать больше не хотелось. — Думаешь, в моей жизни было мало крови? Просто вспомнилась одна операция, тяжёлая, но успешная. — Ты врач? Я думала, ты возишь контрабанду… — Лизель села рядом, налила себе остывшей заварки и запахнула на груди шаль. — Контрабанду, — кивнула Ло. — Тебя это не смущает? Но это ради денег и потому, что я люблю море. А медицина для меня скорее хобби. — Какой смысл ходить в море, если не возить контрабанду? — отмахнулась Лизель. — Ничего себе хобби… но, будь это рядовая операция, тебе бы она не снилась. Есть кое-что ещё… — Я придумала, как назову ребёнка, — отвлекла её Ло. И впрямь ведь, придумала, наверняка же будет мальчик. Мугиваре понравится, если он узнает…***
Тяжелее всего было смириться с беспомощностью. Ло давно привыкла во всём полагаться только на себя, ещё на команду, но это другое. Она полагалась на своё тело, сильное и тренированное, на умения, Фрукт, а теперь тело подводило. Болела поясница, отекали ноги, настроение скакало, как ненормальное, а о пищевых пристрастиях лучше было не думать. Навещавшая её Иккаку притащила несколько книжек по акушерству, если верить им, в этом плане всё должно было уже вернуться в норму, но Ло продолжала поливать рыбу и огурцы мёдом. Бездействие выматывало, а необходимость помнить, что она — обычная беременная женщина, угнетала. Чтобы сходить за покупками приходилось звать соседского мальчишку, ведь попытайся она сама нести корзину… На самом деле, Ло не думала, что какая-то корзина навредит ей или ребёнку, иногда она думала, что им обоим уже ничего не сможет навредить. Одно то, что она вообще забеременела, говорило об невероятном упрямстве ребёнка: он явно ну очень хотел появиться на свет, вот и пренебрёг мелочами вроде её здоровья, а теперь с ним и вовсе ничего не могло случиться. Лизель нервничала, хваталась за пузо, переживала из-за любой ерунды: боялась потерять свою девчонку — судя по всем признакам, это была именно девочка, на этом и Ло, и местная повитуха сходились. Как и у Ло, у Лизель не осталось никакой родни, оттого она переживала с каждым днём всё больше, едва не впадая в панику. Ло удавалось её успокоить, но проходило время и всё повторялось. Отвлечься удалось только тогда, когда одного из местных парней придавило мельничным жёрновом: Ло помогла привести в порядок его ногу. Как бы она ни скучала по морю и свободе, которую оно дарило, ещё больше ей не хватало операционной. Для других она была пиратом, а для себя в первую очередь — врачом. План постепенно обретал чёткость: порт Роки, сто вырезанных сердец, по тому самому списку, чтобы зря не лежал, место Шичибукай, информация. Теневой рынок, контрабанда оружия… очень не хватало сведений об искусственных Дьявольских Фруктах. Партнёрство с Кайдо тоже могло стать проблемой, ему не понравятся сорвавшиеся сделки, этот момент надо спланировать особенно тщательно. Кроме составления планов заняться было совершенно нечем, а от них уже шла кругом голова, и на свет появлялись ужасающие в своей сложности многоходовки, с самого рождения обречённые на провал. Лизель занималась рукоделием: вывязывала сразу для двоих детей пинеточки, шапочки и прочую мелочь. Чтобы хоть как-то занять себя, Ло принялась шить. Выходило своеобразно, зато все швы были ровные — опыт у неё был большой, правда не с тканью, а с живыми людьми. — Помнится ты говорила, что тебе стали малы все штаны… — припомнила Лизель, глядя как Ло воюет с выкройкой платьица. В бездонных запасах нашлась ткань красивого солнечно-жёлтого цвета, Ло уже сшила из неё распашонку своему ребёнку и теперь собиралась соорудить из остатков платьице для дочки Лизель. — Неужели совсем не носишь ни юбок, ни платьев? — Помню, мама сшила для меня шорты, которые выглядели как юбка, — припомнила Ло. — С тех пор и не носила, в штанах мне всегда было удобнее. В детстве мне все на месте не сиделось, не то что сестрёнке, та была гораздо спокойнее… Она-то, наверняка, красивая бы стала сейчас, замуж вышла и нарожала бы кучу детей! — Ты так говоришь, будто ты — не красивая, — Лизель покачала головой. Спицы в её руках двигались без остановки, голубая шапочка была уже почти готова, помпончик лежал рядом, ожидая, когда же его пришьют на место. — Как минимум одному мужчине показалась красивой, — усмехнулась Ло, положив руку на выпирающий живот. — Наверное, потянуло на разнообразие. Или просто извращенец.***
Они знали друг друга заочно: по статьям в газетах, по слухам, через третьи руки. Ло представляла его себе немного иначе, но и реальность была вполне хороша. Когда он предложил выпить, так и вовсе превзошла все ожидания. Потом он сказал, что она красивая, смотрел при этом прямо и честно, нельзя было ему не поверить. Потом они взяли ключ от номера, велели отнести туда остатки рома и закуски, и Ло хотела задёрнуть шторы, а он обнял её со спины, прошёлся губами по шее и попросил этого не делать. Они не набросились друг на друга сразу, и это тоже понравилось Ло. Они чередовали ласки и поцелуи с алкоголем и закусками, с забавными историями — забавными на их вкус, а он — как и чувство юмора у обоих — был у них весьма специфичным. Обычно Ло занималась сексом раз в год-полтора, исключительно из соображений заботы о здоровье. Бывало по-разному, но в этот раз отчего-то всё воспринималось иначе, хотя ничего такого уж сверхъестественного они не вытворяли. Разве что от пирата с внушительной наградой она ожидала большей грубости, а Мугивара-я был с ней ласков, можно даже сказать нежен, но не приторно, а именно так, как надо. Будто бы их тела совпадали друг с другом, или совместимость на химическом уровне, или звёзды так сошлись, что ей перепал удачный секс — должно же и такое иногда случаться? Наверное, всё дело в отношении — она чувствовала, что действительно нравится ему, бывают же извращенцы, которые с восторгом относятся к маленькой груди и узким бёдрам! Мугивара-я умел целоваться и радостно это демонстрировал, снова целовал в шею, теребил пальцами соски, спускался ниже, вылизывал их, дул на разгорячённую кожу, снова спускался ниже, гладил бёдра, сжимал в ладонях ягодицы и уже собирался нырнуть лицом ей между ног, когда Ло поняла, что больше не выдержит, извернулась, меняясь с ним местами и уселась верхом. А на следующий день он пришёл на человеческий аукцион и без разговоров дал по морде святому как-там-его. Сам факт привёл Ло в полный восторг, потом они неплохо повеселились с дозорными, но вот явление целого адмирала её восторг поуменьшило. В следующий раз она увидела Мугивару без сознания, болтавшегося под мышкой у Джимбея — на трансляции не считается. Какой дьявол её вообще дёрнул туда отправиться она и сама не понимала.***
— Мария, что с тобой? Опять кошмар? — Разве что эротический, — буркнула Ло, пытаясь сесть и замерла. — Лизель, зажигай свет, не спать нам больше сегодня — у меня воды отошли. Как хорошо, что та родила ещё на прошлой неделе и уже успела оправиться. Страшно подумать, что было бы, рожай они одновременно! Лизель пообещала, что никому не расскажет, и Ло развернула Пространство, чтобы сделать себе самой кесарево, так что обошлось без особых проблем, не стоило так нервничать. Мальчишка был здоровый, активный и сразу же присосался к груди Лизель. Обжора, весь в папашу! Ло смотрела на них и чувствовала невероятное облегчение: наконец-то завершилось её затворничество! Можно будет заняться делом, можно будет снова жить, рисковать и знать, что после неё останется сын, а значит, жизнь не была одной только гонкой за местью, было в ней и созидание.***
Команда встретила её бурным застольем, а Бепо попытался разрыдаться на её груди. Догадываясь, что от неё потребуют первым делом, Ло принесла с собой пару фотографий: сынишка на руках у неё, загримированной под Марию, и отдельно, в колыбельке, замотанный в пелёнки, и в белой вязанной шапочке. Как подрастёт, нужно будет сшить ему костюмчик белого медведя, выйдет мило, а Бепо будет рыдать в три ручья над фоткой и, может быть, оставит её в покое на некоторое время. Засидевшаяся без дела, она рьяно принялась претворять в жизнь составленный план: добилась места Шичибукай, тем самым получив доступ к некоторой информации, подкорректировала с её помощью последующие пункты плана. Переписала послание Мугиваре, рассудив, что отправить письмо тому, кто был вообще неизвестно где, задача не из простых. Но можно отослать его Шакки, что держит бар на Сабаоди: во-первых, она была замужем за Сильверсом Рейли, которого видели с Мугиварой, когда тот во второй раз заявился в Маринфорд, во-вторых, в её баре видели команду Мугивар в те дни, когда они были на Сабаоди, и корабль они свой припрятали поблизости. Конверт тем более был актуален, что операция перешла в решающую фазу: Ло заявилась на Панк Хазард, устроила чехарду с сердцами в залог и принялась сгребать в кучку всю информацию об искусственных Дьявольских Фруктах, которую только могла раздобыть. Время от времени она отвлекалась на эксперименты с расчленёнкой и методичную замену наручников из кайросеки на обычные во всех доступных ей местах. Погода не радовала — с одной стороны жара и лавовые потоки, с другой — вечная мерзлота и постоянно идущий снег, малоприятное напоминание о Миньоне. Неплохая тренировка по избавлению от навязчивых идей, страхов и триггерных тем. Здесь, куда она пришла, чтобы взять реванш, на неё постоянно накатывали воспоминания о месте, в котором потеряла надежду. Все эти годы она лелеяла воспоминания, вынашивала планы мести, подпитывая их злостью. В какой-то момент ей даже подумалось, что Кора-сан был не просто другом-опекуном, что она в него влюбилась, а Дофламинго лишил её ещё и счастья в личной жизни. Когда умер Кора-сан, ей было так мало лет, что легко можно было запутаться и принять происходившее слишком близко к сердцу. Теперь ей вспоминались только непослушные светлые волосы, рубашка в дурацких сердечках, неизменная сигарета и улыбка до ушей. Впрочем, улыбка теперь ассоциировалась скорее с Мугиварой. Сейчас она сама уже, наверное, старше, чем был Кора-сан, а тогда он казался ей таким взрослым! Не сказать, что надёжным, но именно взрослым, она смотрела на него и мечтала вырасти. Вымахала вверх, ничего не сказать, на остальное природа не расщедрилась, зато в драке ничего не мешает. Как та же Хэнкок управляется со своим телом, грудь проблем не создаёт? Так она думала о всякой ерунде, перескакивая с одного на другое, пока, пробираясь по сугробам в шлёпанцах на босу ногу и пальто, явно с чужого плеча и с подозрительными бурыми пятнами, на неё не свалился Мугивара-я. Со своей улыбкой до ушей, радостными воплями и искренней заинтересованностью во взгляде. Лизель она говорила, что скажет о ребёнке, в зависимости от поведения… Мугивара-я вёл себя так, будто готов повалить её в сугроб и заделать ещё одного, но возможности честно в чём-то признаться решительно не было. Она как-то отговаривала себя, объясняя пользой дела — нечего отвлекаться от ответственной операции, её долгожданный реванш и всё такое, а Мугивара прожигал в ней дырки взглядами, его старпом коварно пытался её подпоить, навигатор косилась с подозрением, а с Тони-Тони и вовсе неудобно получилось: откуда ей было знать, что он шуток не понимает? В общем, ну никак не выходило поговорить о личном! Ло смотрела на него, на шрам крест-накрест, вспоминала, как собирала его практически по частям… На Дрессрозе Мугивара-я таскал её на руках через полгорода, и это было ни черта не романтично! Как-то вот совсем не похоже на девичьи мечты: в них не должны фигурировать ни наручники из кайросеки, ни пули в брюхе, ни бег по пересечённой местности. Правда, Мугивара ухитрился её даже не особо сильно трясти, и Кикоку прихватил, а то куда ж она без меча? По-настоящему в себя она пришла только когда они уже отплыли из чёртовой страны любви и страсти, и тут же постаралась уйти обратно, уж больно нездоровая атмосфера царила вокруг. Ждать подходящего момента для разговора становилось всё бессмысленнее, так что добравшись до Зо и переждав бурные объятья от Бепо, она заявила: — Так, чтоб никому два раза не повторять, скажу сейчас, все присутствующие имеют право знать, а кто не имеет, всё равно узнает, так что какая разница? Команда смотрела на неё с подозрением, кажется они догадывались, о чём она. Мугивара таращился с любопытством и Ло не стала тянуть, ткнула в него пальцем и быстро, чтобы не передумать, выпалила: — Тогда, на Сабаоди, ты заделал мне ребёнка, придурок! Глаза у Мугивары стали огромными, как плошки, потом он заорал что-то невнятное, схватил её, поднял и принялся кружить, вопя во всю глотку, что свадьба немедленно, хотя нет, сначала они вернут его кока, тот приготовит торт, Ло познакомит их всех с ребёнком и вот тогда точно свадьба. Бепо, кажется, попытался упасть в обморок, Пенгвин и Шачи старательно подсчитывали, кто сколько выиграл в тотализаторе — ставили и на личность папаши, и на реакцию. Спокойнее всего отреагировал старпом Мугивары — покачал головой и пробормотал под нос: «Оставили, блин, без присмотра на пару часов. Что же он за два года успел натворить?».***
Их городок был мал, и любая сплетня превращалась в важное событие. А уж реальные происшествия и вовсе вызвали пересуды на долгие месяцы! Вдовство Лизель обсуждалось бурно, ей сочувствовали: муж вложил все деньги и вместе с ними сгинул, оставив её беременной и почти без средств к существованию. Гранд Лайн суров и не прощает ошибок, но разве ж она и её ребёнок виноваты? Потом к ней заявилась родственница по мужу, тоже вдовая и беременная, зато с деньгами. Вроде как их мужья всё-таки что-то отложили на чёрный день, вот и пригодилось. Мария была мрачной, не слишком общительной и со странностями, это тоже обсуждали и долго, пришли к выводу, что странности из-за беременности, а мрачность и нелюдимость — из-за вдовства. Она ни с кем особо не общалась, не рассказывала о себе. Никто бы и не узнал, что она врач, если бы бедолага Марек не попал под мельничный жёрнов. Мария тогда как раз вышла с почты и собиралась прогуляться, как всегда делала купив газету, но услышала крик: «Позовите доктора!», и довольно быстро для её положения поспешила на помощь. Просила подать инструменты, которых не было, явно ожидала каких-то действий от помощника, потом спохватывалась, но раздробленную голень в порядок привела. Марек, хоть и хромал, но ходил теперь без костылей и палок, чего никто не ожидал даже, а сама Мария только морщилась и бормотала, что можно было сделать лучше. Скажет тоже, старый сморчок доктор Яцек собирался ногу ампутировать, и отпилил бы, если бы Мария не подоспела. Так что, когда она, оправившись после родов, уехала, не все удивились. Бабы злословили, что она, дескать, плохая мать, бросила сына на тётку, но что эти бабы в жизни понимают? Сколько бы ни было денег в заначке, однажды им придёт конец, и что бы они с Лизель и двумя детьми делали? Работать она уехала, туда, где у неё был кабинет, инструменты и помощник. Практика, наверное, большая, не то что у них, а за здоровье люди платят не скупясь. И Лизель то же говорила, и каждый месяц забирала на почте письма, переводы, а иногда и посылки. Мария приезжала где-то раз в полгода, привозила гостинцы, тискала детей, смеялась даже. Получалось немного с надрывом, но кто стал бы её винить? А бабы могут болтать что угодно, Мария их не слушала раньше и дальне не собиралась. Кроме её визитов ничего и не происходило, жизнь текла своим чередом, пока к начальнику порта не прибежал запыхавшийся мальчишка с воплем «Пираты!». Достав подзорную трубу, начальник поспешил к окну и впрямь увидел корабль под чёрным флагом уже совсем близко. За неимением местных новостей, у них охотно обсуждали каждую газетную заметку, так что флаг он узнал: череп в соломенной шляпе — это никто иной, как Мугивара, за которого только-только подняли награду аж до полутора миллиардов! Утерев со лба холодный пот, начальник рассудил так: ничего важного и политически значимого, ничего такого уж ценного в их городке нет, ничего, что могло привести такого пирата именно к ним. Значит, он не по делу, а просто пополнить запасы провианта и воды, бояться нечего, если очень повезёт, им даже заплатят. Эти соображения он высказал вслух, пока бежал из кабинета на пристань — разве ж он мог пропустить подобное? Утёр платком выступивший на лбу пот и приготовился принять удар на себя — кто этих пиратов знает, как они ведут себя в мирных городках, где совершенно нечем поживиться. Но потрясения не закончились: пока корабль Мугивары подходил к берегу и спокойно швартовался, рядом всплыла жёлтая подводная лодка со страхолюдной рожей и словом «Смерть» на борту, а стало быть, кроме Мугивары к ним заявилась Трафальгар Ло, дама весьма неоднозначная. То есть вроде как она была Шичибукай и бояться её не следовало, но с должности её турнули как раз за подозрительные дела с Мугиварой. Конечно, подробностей в газетах не было, может там что-то напутали и теперь обиженная Трафальгар будет выяснять отношения с Мугиварой, порываясь отвести Дозору его голову в доказательство своей невиновности? От неё можно было всего ожидать! А их мирный остров они выбрали полем боя, и теперь от него ничего не останется! Начальник порта снова утёр пот и настроился на безуспешные попытки отговорить пиратов от разборок именно здесь, но пираты снова сбили его с толку! С корабля Мугивары спрыгнул парень, судя по всему, сам Мугивара, на руках он держал брыкающуюся девушку, в которой с некоторым трудом удалось опознать Трафальгар Ло, и спокойно обогнув начальника порта, пошёл по пристани в сторону города. Трафальгар дрыгала ногами и смутно знакомым голосом требовала поставить её «на место», при этом любой дурак понимал, что вырывается она не всерьёз. Видимо в газетах что-то напутали, и дела Мугивары с Трафальгар касались вовсе не пиратской стороны их жизни! Но тут начальник порта вспомнил о своих обязанностях и попытался потребовать платы за швартовку. Вместо решительного тона вышло какое-то слабое блеяние, но его услышали, Трафальгар перестала дрыгать ногами и заявила: «Бепо, заплати, а то я занята!», после чего принялась с новой силой имитировать попытки сопротивления. — И-извините, — раздалось у начальника где-то над головой, и он отвлёкся от занимательного зрелища. — По поводу швартовки… Над ним возвышался белый медведь в оранжевом комбинезоне и разговаривал человеческим голосом! Начальник порта икнул, снова вытер пот и попытался вспомнить, пил ли он сегодня, а если да, то что это было? — Сколько мы должны за швартовку? — не успокаивался медведь, и начальник попытался заняться делом. — Если за оба корабля, и пробудете здесь меньше суток, то… — начал было он, но медведь его перебил: — Вот ещё, платить за Мугивару! Пусть за себя сам платит! — Это за оба, и не мешайся, — встрял старпом Мугивары — его начальник легко опознал по листовке, уж больно запоминающаяся рожа — сунул несколько купюр, и попытался двинуть за своим капитаном, но медведю это не понравилось. — Что это ты удумал? То, что кэп и Мугивара… Это не даёт вам права лезть! Кэп мне сказала заплатить за швартовку и… — Ты копаешься, а они уйдут, будешь по всему городу искать? — ехидно заметила рыжая девица из команды Мугивары. — Заглядывать в каждый дом со своим «И-извините»? — Зачем их искать, если я знаю адрес? — не менее ехидно возразила кудрявая девица в комбинезоне. — Это вы будете бегать и искать! Пока все спорили, Мугивара действительно успел пройти весь порт и свернул на центральную улицу. Посмотреть на такое дивное зрелище высыпали жители окрестных домов, так что искать их не пришлось, скорее уж через толпу протискиваться. Обе команды тоже это поняли и, обогнув застывшего с деньгами в руке начальника порта, отправились следом. Тот, сунув купюры в карман, ещё раз повозил платком по лбу и помчался следом. Мугивара нёс Трафальгар по центральной улице, шёл прямо по центру и ни на что не обращал внимания. Трафальгар тоже игнорировала удивлённые возгласы и продолжала болтать ногами, громогласно расписывая умственные способности Мугивары, точнее их отсутствие, причём голос у неё с каждой минутой становился всё более довольный, наверное, потому что Мугивара каждый раз с ней соглашался. На каждое «страдающий шизофазией, умственно отсталый дегенерат», он радостно заявлял: «Ага!», так что в отношениях у них царила идиллия, какая бывает разве что после десяти лет счастливого брака, и то если крупно повезёт. Таким манером они прошли весь город насквозь и вышли к дому Лизель, тут мысль о том, что голос Трафальгар ему смутно знаком, приобрела более чёткую форму. Мугивара постучал в дверь ногой, потому что руки у него были заняты и заорал: «Откройте, это мы!». Дверь, понятное дело, осталась закрытой, и тогда он постучал ещё раз, но закричала на этот раз Трафальгар: «Лизель, открывай, это я! То есть мы, но всё равно открывай, пока этот кретин меня не уронил!», и ещё раз подрыгала ногами, видимо, как раз чтобы уронил побыстрее, но на Мугивару это никак не подействовало. После этого дверь всё-таки открылось и из-за неё выглянула настороженная Лизель. Внимательно осмотрев открывшуюся перед ней композицию — Трафальгар на руках у Мугивары, за ними их пиратские команды, что-то выясняющие между собой, а позади тех, опасливым полукругом, половина города. — Однако, — протянула Лизель, открывая дверь нормально. — А почему не как обычно, а с помпой? Только фанфар не хватает и пушечного залпа. — Салют будет вечером, — уверил её длинноносый тип по прозвищу «бог» из команды Мугивары. — Я приготовил отличный салют! — Вокруг меня одни идиоты, — пожаловалась Трафальгар. Сейчас, когда она не кричала, а ворчала нормальным голосом, сомнений не оставалось — это была Мария! Почему-то в таком странном виде и без своей шикарной косищи, зато сразу пропадали все вопросы о том, куда она постоянно девалась и действительно ли она врач. Очень даже врач: Хирург Смерти. — Если идиоты вокруг тебя постоянно, значит это тебя устраивает, — вполне логично заметила Лизель. Трафальгар в ответ только фыркнула и повернулась к Мугиваре: — Так ты меня поставишь? — Не-а, — довольно протянул он. — Мне и так хорошо! И вообще, мы пришли по делу, а ты время тянешь! Трафальгар перевела взгляд на Лизель и устало сказала: — Он хочет увидеть ребёнка. Покажи, а то не отстанет, и мы навечно застрянем у тебя в дверях. Лизель всплеснула руками, выпустив при этом дверную ручку, сработала пружина и дверь захлопнулась. — Я что, ей не понравился? — искренне удивился Мугивара. — А почему? — Ну как тебе сказать… может быть, потому что ты ведёшь себя, как псих, а не как нормальный человек? — ядовито сказала Трафальгар. — Почему «как», если ты буквально только что утверждала, что я и есть псих? — ещё сильнее удивился Мугивара. Так бы они ещё долго препирались, если бы дверь не открылась снова. Лизель усадила мальчишку на руки Трафальгар, и теперь Мугивара держал уже двоих, умильно уставился на малыша, радостно потянувшего ручки вверх с воплем «Мааааа!», и почему-то шёпотом спросил: — Слушай, а как ты его назвала? — Наверное у меня случилось помутнение рассудка из-за беременности и родов, — почему-то начала издалека Трафальгар. — Знакомься, это Эйс.***
Многие говорили, что он относится к жизни слишком легко, но Луффи не волновало чужое мнение — ещё и на него нервы тратить! Своё он уже отбоялся в детстве, и тогда же нарыдался, больше как-то вот совершенно не хотелось, хотелось радости и счастья, приходилось самому их себе придумывать на ровном месте. Слишком рано понял, что жизнь, штука невероятно хрупкая, может внезапно кончиться в любой момент, так что стоило наслаждаться по полной, использовать каждый шанс, а всех недовольных игнорировать. Он любил море, свободу и совершенно не боялся смерти. Своей, а вот с чужими, как оказалось, всё обстояло гораздо хуже, от чужих, но дорогих и близких, он снова чувствовал себя сопливым ребёнком, который ничего не может изменить. У Эйса была дыра вместо сердца, а он чувствовал себя так, будто это у него, а внутри свищет холодный ветер, вымораживает всё напрочь. А тот только хуже делал — улыбался, говорил: «Спасибо, что любили меня!». А как можно было его не любить? У него в груди была дыра, и снег вместо сердца, ледяной комок, а вокруг — слепящий свет, но не Эйсов огонь, а что-то другое, и этот свет затягивал раны и значил что-то важное, но что именно? Когда Джимбей привёл Луффи в сознание, он обнаружил себя почему-то на Амазон Лили и узнал, что доставила его туда Трао, а до этого подлечила и его, и Джимбея. У него была команда, была цель, и ещё в этот перечень очень хотелось поставить Трао — она и сама по себе очень даже стоила того, чтобы жить! Но она куда-то делась, а Луффи не успел её поблагодарить! Пришлось отложить это важное дело до следующего раза и заняться другим очень важным делом — стать сильнее. С Трао они встретились только два года спустя, и та вела себя очень подозрительно! Он не мог сказать, что так уж хорошо её знает, но всё равно было что-то странное, но разве это важно? Он согласился ей помочь не только в обмен на помощь, но и просто, чтобы сделать Трао приятное. Он даже честно пытался следовать её плану, хотя давно знал, что ни один план никогда в точности не удаётся — стоит только начать действовать и всплывёт масса неучтённых факторов, так что обычно он планами не заморачивался, но ради Трао был готов на настоящие подвиги. Она вела себя так, будто между ними ничего не было, смотрела подозрительно и нервно реагировала на окружающих. Наверное, стеснялась: кто-то ему говорил ещё в детстве, что девушки очень чувствительные создания и надо щадить их чувства, так что Луффи старался держать себя в руках, хотя было очень трудно. Потому что достаточно было просто смотреть на неё, на то, как она двигается — как опасный хищный зверь! — слышать её голос, от которого по спине пробегают мурашки, чтобы потерять голову. Ещё труднее было сохранить здравый рассудок, когда она всё-таки сообщила ему, что именно её так беспокоило. Подумать только, ребёнок! Их общий! Это нужно было отметить вечеринкой, то есть свадьбой! Дальше всё-таки включилась логика: на свадьбе нужен торт, а торт должен готовить Санджи, иначе что это будет за торт, да и Санджи обидится, если такое пройдёт без него. Значит, надо вернуть Санджи и отправиться туда, где сейчас их ребёнок, потому что очень хочется увидеть, и без него свадьбу тоже нехорошо. Но кроме этого у них ещё планы, Кайдо, самураи и нужно найти Ананас, чтобы заключить альянс и с ним тоже, пригодится. Высказав все эти соображения Трао, он добился только вялого: «Поезжай за своим коком, я раздобуду информацию о Марко Фениксе, где встретимся — покажу твоему навигатору, а потом пойдём на Кайдо». Вот такой план Луффи прекрасно понимал: никаких деталей, зато всё просто и понятно. Единственное, он понимал, что тихая свадьба его не устроит, а большая вечеринка — большое палево, и нужно придумать, что делать с ребёнком дальше. Выход напрашивался сам собой: как его когда-то отправили к деду ради безопасности, так и он заявится с этим делом к бате! Тем более, там Сабо — отличный показатель, что дети в революционной армии прекрасно себя чувствуют, да и Коала Луффи понравилась, он был уверен, она тоже поможет. Потом он нёс её по улице, в голове у него уже звонили колокола, осталась самая малость — увидеть ребёнка и дождаться, пока Санджи приготовит торт. Но когда Трао сказала, что назвала их сына Эйсом, у него в голове всё совершенно переклинило, и пришёл в себя он только от вопля: «Задушишь же, идиот!». — И вообще, я это скорее в том смысле, что мы оба — Ди, а ты будешь Королём Пиратов, — недовольно проворчала Трао, всё-таки выбираясь из его объятий. — А ещё скажи Чёрной Ноге, что я не ем хлеб, так что с тортом ему придётся что-нибудь придумать… — Сделаем коржи из мяса, — ни на минуту не задумываясь отозвался из-за спины Санджи. — Паштет вместо крема и украшения из селёдочного масла. — Господи, только не поливайте это мёдом, — простонала женщина, у которой Трао оставляла их сына, и они обе вдруг рассмеялись. Луффи тоже рассмеялся, потому что был совершенно счастлив, и на руках у Трао смеялся Эйс, снова живой, готовый взять реванш у этого мира. В этот раз точно всё будет хорошо, они все об этом позаботятся.