Взаперти. Дубль два.

После злополучного примирения с Накахарой в тесном шкафчике, Осаму таки наведался в гости к рыжему. Чуя воспротивился было сначала, но потом втянулся, и в процессе с удовольствием расцарал спину и щеки Дазая. — Ибо нехрен — сказал он тогда, силясь не застонать от нахлынувшего наслаждения. Определенно, заниматься этим в кровати в сотню раз приятнее, чем в тесной кабинке. Спустя несколько часов непрерывного секс-марафона Дазай в конце концов отстранился от сладких, никак не потерявших винный вкус губ напарника и осторожно, стараясь не допустить немедленного смертоубийства, рассказал об истинных виновниках недавнего заточения. Нехорошая улыбка заиграла на губах шляпника, а коварные звездочки расцвели в глазах. — Собирайся, скумбрия. Мы будем мстить! … На самом деле все оказалось намного проще, чем казалось. Накахара, под благовидным предлогом в виде тренировки банально вырубил ученика, пришпилив к стене. Осталось только следить за состоянием и не давать прийти в себя. Дазай притащил тигра на плече, бессознательного. — Ты его споил? — спросил Чуя, думая, что нетрезвый Ацуши — это тоже в какой-то степени весело. — Одним стаканом — возбужденно ответил напарник. — Глотнул и уже храпит на столе. Отлично. Есть у меня тут одно местечко, где мы сможем запереть их надолго. … Акутагава очнулся от того, что его кто-то толкнул. Потом еще раз. И еще. Бесконечные толчки болью отдавались во всем теле. Стоп, он что, голый?! Куда девалась вся одежда? — Ш-ш-ш… Р-р-р-р-р — до боли знакомое рычание отрезвило. К мозговой активности прибавились и другие, помимо боли, тактильные ощущения. Локти, что активно ставили на бледной коже синяки, не были скрыты привычной рубашкой, так же как грудь и торс. Это было заметно даже в полной темноте. Однако, в отличие от него, штаны с Накаджимы никто не снял. — А- а-акута… га-ва? — едва выговорил нетрезвый голос. Чужая макушка ткнулась в нос, волосы полезли в рот. Ацуши. Нетрезвый, неадекватный тигр, перевернутый к нему спиной, не мог шевельнуться. — Ч-черт — выругался Рюноске, но ни на кого, кроме себя, злиться не мог. Это они с тигром начали игру с тесным пространством. А от жестокого Двойного Черного нельзя было ожидать меньшего. Глубоко в душе Акутагава жаждал этого. Чтобы Накаджима, пусть и нетрезвый, терся задом о его бедра и что-то бессвязно болтал, будучи не в силах собрать буквы в слова. Дазай предусмотрел все: в заднем кармане штанов тигра лежал тюбик с лубрикантом, мол, мы даем тебе все на блюдечке, действуй. Осторожно касаясь, Рюноске начал действовать. Сначала пригладил волосы Ацуши, как обычно ласкают котов, отчего тот выгнулся еще сильнее, запрокидывая голову назад. Краткое «мур» потрясло обоих. — Еще — стон-просьба заставили Акутагаву нахмуриться. Не может же нетрезвый человек стать настолько неадекватным, что без возражений переспит с врагом? Ответ нашелся быстро. Беднягу еще и афродизиаком накачали, чтобы мозги сшибло набекрень. Это лучший способ избавить его на краткое время от способности. Так же, как лишить Рюноске Расемона, раздев догола. Все продумали, гады. Кашлянув для поддержания образа туберкулезника, мафиози продолжил ласки. Нежно огладив грудь и живот, прижал соски одной рукой, а другой чуть сжал шею. Ацуши захрипел, и прижался еще больше к теплому телу. Запустив руки назад он запутал их в темных волосах и больно сжал. Губы тигра оказались как раз рядом с ухом. Теплое дыхание опалило мочку. Кожа покрылась мурашками. — Рю… Хватит медлить, куда делась твоя решительность… Мр-р-р, мы оба знали что все так и закончится. «Да —подумал Рюноске. — Довольно давно я только и думал о том, как бы засадить тебе, чертов тигр. Что ж, я рад что наши желания совпадают». Тигр придавлен к стене — Акутагава не хочет, чтобы он мешался лишними телодвижениями. Мафиози горел желанием зацеловать рельефную спину, оставить множество своих меток. Штаны он снял и запихал в угол: к черту одежду. Лубрикант медленно скатывался к промежности, оставляя за собой след, покрывая кожу тигра мурашками. Пальцы хлюпают — переборщил — когда он входит в неподговотовленное тело сразу двумя. Ацуши мычит, рычит, пытается освободить взятые в плен запястья. Членом он трётся о холодную стену — тот истекает смазкой, требуя внимания. Но у Акутагава всего две руки, если он отпустит Накаджиму, кто знает, может уже его прижмут лицом к ровной поверхности и задерут задницу? Проверять не хотелось. Куда приятнее проходиться языком за чужим ушком, двигая в теплом нутре уже тремя пальцами. От малейшего движения внутри мышцы Ацуши сводило от наслаждения, глаза закатывались к потолку. Сил терпеть эту пытку становилось все меньше. — Поимей уже меня! — прошипел он, лягая партнёра. Пофигу на воспитание и на сдержанность, тело требовало наслаждения, разум — Акутагаву. И вот сейчас он получит то, что очень, очень хотел, представляя в мокрых снах, насколько Рюноске хорош в постели. Долго просить мафиози не пришлось. Ацуши кричит, сжимается — не от боли: наслаждения — едва чувство заполненности топит сознание. Чувство первого проникновения — бесценно. Акутагава и подумать не мог, что можно быть настолько счастливым, переспав с кем-то. Нет. Не с кем-то. А со своим, и только своим тигром. Накаджиму больше не нужно удерживать, он впился отросшими когтями в стену, царапая ее, оставляя вмятины на тонком железе и подмахивал бедрами в такт глубоким толчкам. Рюноске сходил с ума: Накаджима будто для него и создан для того, чтобы принадлежать ему, стонать под ним и, кто знает, когда-нибудь и сам Рюноске будет срывать голос, чувствуя как толкается в него Ацуши. Колени подгибались от одной только мысли об этом. Долго оба не продержались. Оргазм покрыл до мозга костей, дыхание сшибло, будто мечом под дых. На то, чтобы отдышаться, ушло довольно много времени. — Смотри, они проводят время плодотворно, в то время как мы с тобой шляемся в каких-то кофейнях — недовольный голос Дазая можно было узнать из тысячи. — Ты тоже хочешь побывать в железной коробке? Могу устроить. — беспечно отозвался Накахара. — Если только рядом будешь ты и без одежды. — Сексуально озабоченная суицидальная безмозглая скумбрия! — Я тоже тебя люблю. Так что там насчёт тебя в наручниках и без одежды? — Что-о-о?! — Всего лишь шутка. — За подобные шуточки наручники окажутся на тебе этой ночью. — Акутагава, скажи, как нас угораздило стать их учениками? — похоже, к Ацуши вернулась возможность адекватно мыслить. — Сам пока ещё не разобрался — Рюноске погладил ладонью грудь тигра, слыша краткое мурлыканье. — Но если бы не они — вряд ли мы смогли бы когда-нибудь встретиться. Ответом ему послужили ещё более крепкие объятия и счастливый вздох, под злобную ругань Двойного Черного снаружи.