Она будет счастлива

Он говорил, что не любит детей, напрочь их не переносит! Ну как говорил — писал на бумажке, размахивал ею, совал прямо под нос дорогому братцу, но тот лишь небрежно отмахивался и отвечал, что невозможно не любить детей: они же такие милые, такие забавные, и вырастет из них то, что сейчас им вложат в головы. Идеальный же план! На вкус Росинанта, план был мерзкий. Дети же ни в чём не виноваты и заслуживали права самостоятельно выбрать, чем будут заниматься, когда вырастут. Поэтому он старательно пинал, выбрасывал в окно и другими способами показывал малышне, что оставаться с командой Донкихота, — дурная затея. Почти на всех действовало, но были и упёртые экземпляры. А потом появилась она, и всё окончательно пошло наперекосяк. Сначала Росинант подумал, что это мальчишка: неровно и коротко обрезанные волосы, одежда явно не по размеру и ожерелье из гранат — тот ещё видок. Вот Детка Пять старалась выглядеть как можно лучше — всегда опрятная, причёсанная — и донимала Росинанта тоже очень по-женски: подать кипяток вместо чая, пересолить или переперчить только девчонке бы в голову пришло. Ло смотрела в упор и говорила короткими, рубленными фразами: «Я скоро умру. Прежде, чем это случится, я хочу убить как можно больше людей». Больно было это слышать, больно думать, отчего она стала такой. Сам Росинант часто видел во сне отблески пожара и озверевшую толпу. Ло наверняка снился Флеванс — разгромленный, сожжённый и залитый кровью. А говорят, красивый был город! Ло кривилась и твердила о том, как всех ненавидит, вообще всех, просто за то, что они живы, а её близкие — нет. Так что за нож в спину Росинант не злился, вовсе нет, для того, чтобы злиться, надо было перестать жалеть, а он не мог. И детей он на самом деле любил, где-то в глубине души, вот и пытался отвадить от сумасшедшего братца, бессовестно берущего их на боевые операции. Дети не должны страдать. Дети не должны видеть смерть. И уж тем более дети не должны убивать! Ло готова была вцепиться зубами в любое горло, как маленький волчонок, — ещё совсем кроха, но уже зверь, не знающий жалости. Она смотрела на всех настороженно, ожидая удара и выбирая момент для атаки. Больше всего Росинанту хотелось укутать её во что-нибудь мягкое и увезти туда, где всё хорошо. Но белые пятна янтарного свинца на её лице и руках расползались всё шире буквально с каждым днём, а значит, места, где всё хорошо, для неё не существовало. Имя Ло, о котором он прознал, стало последней каплей. Росинант понял, что не может оставить её без помощи и поддержки, даже несмотря на то, что она действительно очень больно кусалась — он узнал это на своей шкуре в первый же день после побега. Росинанту часто говорили, что он эгоистичен, непоследователен и подвержен перепадам настроения. Судя по тому, что он творил, — были правы. У него было задание, которого он так сильно добивался, полагая, что никто, кроме него, не сладит с чудовищем, которым стал его брат. И вдруг всё бросил на полпути, ради обречённой на смерть девчонки. Ло ненавидела его за жалость и особое отношение, а Росинант кутал её в свою шубу холодными ночами и не мог сдержать слёз. Ло ненавидела дозорных, и Росинант до дрожи в руках боялся того, что будет, когда Ло узнает правду? Наверное, никогда его не простит. Росинант же не мог простить врачей, отказывающих в лечении и помощи. Не мог понять, как можно так поступать? День, когда Ло сама приготовила завтрак и впервые назвала его «Кора-сан», был самым счастливым за последние годы. Она всё так же обрезала волосы, чтобы не лезли, не мешали, быстрее сохли и было проще мыть. И от платья отказалась, когда он предложил купить — выдался у них как-то спокойный день. Ей было уже тринадцать, но она всё ещё напоминала мальчишку — высокая для своего возраста, тощая и болезненно-бледная. — Думаешь, наденешь на меня юбку, и я тут же стану милашкой? — фыркнула она тогда. — Нет уж, в штанах бегать проще. А нам опять придётся бежать… Росинант и не настаивал, признавал, что Ло права, да и по службе он знал много прекрасных женщин, которые и в брюках очень даже были хороши. Люди разные, женщины — тоже, и если кто-то отличается, это не значит, что не будет счастлив! И Ло совершенно не обязательно надевать платье, если оно ей не нравится. Судя по скептическому выражению лица, Ло не поверила ни на грамм, ну, или до сих пор её уверяли в вещах совсем уж противоположных. В ответ на бессвязные рассуждения Росинанта — без упоминания Дозора, разумеется — она фыркнула, покрутила пальцем у виска и сказала, что он идиот. Какое у неё счастье? Ей жить осталось в лучшем случае пару месяцев! Но это лишь подтолкнуло Росинанта к новым поискам — Опе-Опе но Ми! Разве может быть более изящный, более надёжный выход?! Нужно было всего лишь обхитрить брата, который собирался обхитрить тётушку Цуру — ещё одна прекрасная женщина в брюках! — которая, в свою очередь, была намерена вывести на чистую воду Барелля. Ну что может пойти не так? Разумеется, всё. Всё, что Росинант делал, выворачивалось наизнанку и приводило к совершенно непредсказуемому результату. Единственное, что вышло отлично, — это Ло. У неё был Фрукт, а значит, она будет жить. Она будет счастлива, вырастет большой и красивой, построит свою жизнь так, как хочет сама. И никто не посмеет ей сказать, что девчонкам нельзя носить штаны. Глупости какие, она непременно будет счастлива, даже если и дальше будет хлестать всех вокруг словами.