отдых

— Эй, вундеркинд, поехали куда-нибудь? Рафаэль как всегда старается быть тихим, и уж так сильно старается не орать на ухо младшему. Когда Донни работал над своими гениальными изобретениями, гениальности которых Раф не мог осознать, он был очень сосредоточен, и каждый звук казался ему очень громким, поэтому он любил работать в одиночестве. Вход в его комнату на время его работы был всегда закрыт. Двери были открыты только для одного человека. — Раф, я работаю, прости. — Гений поправляет свои очки и вновь погружается с головой в работу, оставляя старшего сидеть на подоконнике с недовольным видом. Бунтарь поджимает губы, думая над чем-то своим, а потом, ничего лучше не придумав, подаётся вперёд и целует гения сначала в щёку, потом шею, и прикусывает кожу сзади, прямо под линией роста волос. Донни тихо выдыхает ртом и отстранятся от старшего, поворачивается немного боком и смотрит в яркие глаза с неодобрением. — Твои «альфа-выпады» на меня не действуют, Раф, так что не старайся. Рафаэль хрипло смеётся и в этот раз обходит гения, встаёт позади него, опускает огромные ладони на тонкие плечи и сжимает их несильно. Дон внимательно следит за передвижением брата, а когда тот оказывается сзади, младший поднимает голову и смотрит вверх, прямо в золотистые глаза. Они замирают так ненадолго. Просто смотрят друг на друга какое-то время перед тем, как Раф таки наклоняется вперёд и целует губы младшего, сначала осторожно, коротко, прихватывая своими губами нижнюю. Потом поцелуй становится более глубоким и откровенным. Бунтарь победно мычит, когда чувствует тонкие пальцы брата в своих волосах, а сам проводит более грубыми по тонкой шее вниз. Очерчивает кадык и двигается вверх, к подбородку, давя на него и раскрывая чужой рот шире. Донателло отстраняется немного, оттягивая брата за волосы назад. Тяжело дыша, он облизывает губы и смотрит вверх на Рафа. — Это было очень горячо, но мне нужно работать. — Гений тепло улыбается и ещё раз целует брата в губы, чмокает невинно, скорее, и возвращается к своему занятию. Он уже неделю сидит над уравнением, пытаясь понять ошибку, но дело попросту встало на мёртвой точке, и это стали замечать все. Донни не тот, кто будет реагировать злостью или раздражением. Он просто всё больше и больше погружался в работу, забывая уже обо всём на Свете, для него нет ничего, кроме ошибки, которую нужно исправить. — Донни, мать твою, мы одни дома! Это вообще что-то нереальное. Сейчас мы должны быть в кровати и просто, блин, трахаться! — Бунтарь вскидывает руки вверх, понимая, что брат его вообще не слушает. Боги, как его это бесит порой. В кой-то веки они могут просто быть вместе, даже без секса, просто спокойно пожить, но не-ет, Дону нужно ослом на своём стоять. Рафаэль уже готов сам начать решать ту задачу, чтобы помочь, но когда он заглядывает через плечо младшего и видит все эти цифры и мелкие буковки, он морщится и отходит немного назад, думая, что делать. Идея приходит спонтанно, в принципе, как и все идеи Рафа. Тихо рыча, он уходит из дома, оставляя Дона одного. Возвращается он через пятнадцать минут с небольшим пакетом еды и прячет это дело в сумку, хватает какие-то вещи, и всё это делает специально громко. — Куда уходишь? — Дон даже не поднимает головы, продолжая работу. Раф громко рычит отвечая: — Пойду вешаться. — Хорошо, только не долго, ладно? Рафаэль рычит снова и, перекинув сумку через плечо, уходит опять, но возвращается куда быстрее. Он выхватывает ручку из пальцев младшего брата и выкидывает куда-то себе за спину, выключает настольную лампу, а Дона поднимает на руки и перекидывает через плечо. Бунтарь понимает, что просто не будет. Донни недовольно бурча мастерски выкручивается, бьёт старшего в бок, несильно, но достаточно, чтобы оказаться свободным и встать на собственные ноги. — Нет, Раф. Но Раф такой же упёртый, как и его младший братишка. Он резко подаётся вперёд и хватает руку гения, закручивает её за спину и прижимает того к стене лицом. — Тебе нужно отдохнуть просто, и твоя задачка решится, — хрипло шепчет Раф младшему в ухо и прикусывает мочку, но Дона этот расклад не радует. Он локтем бьёт старшего по рёбрам, в этот раз более ощутимо, что Раф охает и отходит назад, но вновь перехватывает младшего, и теперь уже не собирается продолжать эти игры. Он завязывает руки за спиной и вновь перекидывает через плечо. Донателло возмущённо охает и старается спрыгнуть, но Раф лишь смеётся тихо и шлёпает гения по заднице, чем вызывает тихое шипение. — Я буду кричать, Рафаэль. От того, как Дон рычит имя, бунтарь вздрагивает от приятных колючих мурашек и, прихватив по пути маленький блокнот своего брата, выходит из дома. — Не будешь. Кричать ты любишь только подо мной. Донателло краснеет, замирает от смущения и напрягается весь. Наверное, впервые он не знает, что сказать, поэтому просто старается как-то выбраться, но в итоге вновь замирает, когда они выходят на улицу. Середина весны была тёплой, на улице стояла прекрасная погода, и только сейчас в полной мере Дон понимает, как устал. — Развяжи меня, Раф, — говорит он, когда бунтарь сажает его на свой мотоцикл и смотрит с подозрением. Дон выдыхает тихо, смотря на брата устало. — Я не убегу, обещаю. Качнув головой, Раф развязывает ему руки и хмуро оглядывает лицо. Донни выглядит грустным и уставшим, и старший чувствует эту щемящую боль в груди, но никак себя не выдаёт. Он садится позади гения и протягивает ему шлем. — Не буду. — Младший отталкивает от себя шлем ладонью и смотрит потом в глаза брата. — Хочу почувствовать ту свободу, которую чувствуешь ты. Отвернувшись, Донни прижимается спиной к чужой груди и расслаблено откидывает голову на плечо, прикрыв глаза. — Я не буду её чувствовать, буду ехать медленно, осторожно, чтобы с тобой ничего не случилось. — Раф цепляет шлем сзади и бурчит что-то ещё под нос себе недовольно. — Потерпишь. Заодно узнаешь, каково мне, когда ты уезжаешь с голой головой. — Невинно улыбнувшись, Дон сильнее вжимается спиной в чужую грудь, когда Рафаэль убирает мотоцикл с ножки и, упершись двумя ногами в землю, запускает двигатель простыми, но резкими движениями. От вибрации и громкого рёва на лицо бунтаря невольно скользит ухмылка, а тело напрягается в предвкушении. Он быстро надевает солнцезащитные очки, чтобы мошкара в глаза не лезла, и, ухватившись за руль, выезжает на дорогу. Донателло так и не успевает спросить, куда они едут, поэтому всю дорогу терпеливо ждёт и осматривает местность, пытаясь понять, куда они держат путь. Они были достаточно далеко от Нью-Йорка, где-то в сотне миль от города, и за этим полтора часа, Дон не хило так отсидел себе зад. Поэтому, когда Раф съезжает в лес, младший начинает ёрзать, как ребёнок какой-то, и почти на ходу слетает с мотоцикла. Рафаэль с этого смеётся только, ставит Индиан на более твёрдой почве, чтобы ножка стояла нормально, хватает по пути сумку и замирает с полуулыбкой на лице, наблюдая за тем, как младший растирает ладонями свои бёдра и ягодицы. — Скоро пройдёт, обещаю. — Раф подмигивает брату, когда ловит его взгляд. — Пошли за мной. Донателло скукоживается, краснея немного, и идёт следом в лес, осматриваясь вокруг. Здесь было тихо и тепло. Лёгкий ветер гулял посреди огромных деревьев, отчего те шумели, будто шептали громко, а самые старые из них скрипели точно старые половицы. Где-то вдали иногда слышался стук дятлов, приятное пение птиц и тонкий крик стрижей. — Так много звуков, но так спокойно. — Младший говорит это тихо совсем, будто боялся нарушить это спокойствие. — То, что тебе нужно. — Раф тормозит немного и обнимает брата за плечи, чтобы идти с ним. Они выходят на небольшую поляну посреди леса, полностью укрытую высокой травой и яркими цветами. Бунтарь выбирает самое чистое от цветов место, дабы не ломать их. И когда такое место было найдено, он достаёт из сумки небольшой плед, кое-как раскладывает его и садится. Снимает с себя кожанку и подзывает застывшего посреди поляны брата. Донни осматривался вокруг с чуть приоткрытым ртом, но когда слышит голос старшего, дёргается и подходит ближе, садясь совсем рядом. Раф вновь лезет в свою сумку и достаёт оттуда пару пирожных, несколько банок содовой и ещё не очень много не полезной, но вкусной еды. Бунтарь протягивает младшему его любимые поп-тарты: — Вот, кушай. И Донни не может сдержать более широкой и счастливой улыбки. Его такая забота смущает всё ещё, но ему определенно приятно это, приятно понимать, что Раф, который вообще, казалось, не способен на любовь, помнит, какие именно тарты любит Донни, какую содовую пьёт. Гений вдруг понимает, что Раф знает о нём всё. Если сейчас его спросить, что слушает Дон за работой, или ещё что, спонтанно, бунтарь ответит без труда. — Что-то мне не нравится твой взгляд, Донни-бой, ты будто школьница какая-то. — Рафаэль немного отстраняется, осматривая брата с ног до головы, но тот лишь смеётся тихо и начинает есть свой тарт, оглядываясь вокруг опять. А когда доедает, подползает ближе к старшему, обнимает его шею ладонями и тянет на себя немного, чтобы поцеловать в губы коротко сначала, а потом более глубоко. Вокруг было так хорошо, так спокойно. Не нужно было вообще о чём-то думать, куда-то спешить, поэтому Дон позволяет себе вольность: толкает брата в грудь ладонями и завяливает его на траву, а сам садится сверху и самодовольно улыбается. — Ого, как на тебя свежий воздух влияет. — Рафаэль смеётся тихо, опускает тяжёлые ладони на бёдра брата и щурится немного. — Это не воздух, это ты, Раф. — Наклонившись чуть вперёд, Донни оставляет смазанный поцелуй на чужом подбородке и улыбается мягко, смотря в тепло золота чужих глаз. Они застывают так, просто смотрят друг на друга, будто безмолвно спрашивали друг у друга согласия, а потом гений немного отстраняется и начинает расстегивать свою рубашку. Рафаэль приподнимается на локтях и громко сглатывает, наблюдая за тем, как с чужого плеча спадает клетчатая мягкая ткань, оголяя кожу цвета слоновой кости. Он подаётся вперёд, чтобы поцеловать родинку и прикусить кожу возле неё. Донателло вздрагивает и рвано выдыхает, наблюдая за старшим, внимательно следит, как тот двигается и раздевает его, проявляя очень редкую для самого Рафа нежность. Донни без всякого стеснения начинает раздевать себя и брата, попутно целуя его кожу, посасывая её и кусая. Проходит не так много времени, и гений оказывается на лопатках, придавленный телом старшего. Он стонет тихо в крепкую шею, кусая периодически сосцевидную, пока Рафаэль растягивал его, подготавливая для себя. Может, Донни порой и казался худощавым уж слишком, что его сломать пополам не составляет сложности, но это на первый взгляд. Младший любил всю эту дикость в движениях брата, любил его резкие толчки и рычание в ухо. Рафаэль не любил нежничать во время секса, и в какой-то степени Дону нравилось, как пользуются его телом, как втрахивают в него эту агрессию, что руки и ноги дрожат после, он раскрывается для бунтаря, как самый красивый цветок. Выгибается навстречу под сильными руками и расставляет ноги шире, пуская глубже. Рафаэль сплошной комок энергии, сверхновая в тонких пальцах гения. Он так любит эту звезду. Донни громко охает, когда старший кончает в него и кусает за шею, оставляя след от зубов. Дрожащим руками гений оглаживает лицо любимого и прижимается к его губам своими в коротком поцелуе. Они оба мокрые, грязные и пахнущие друг другом, валяются среди мягкой травы, в запахе цветов. — Значит, тебе не нравятся мои "альфа-выпады", но вот в траве сексом заниматься — это пойдёт? — Переведя дыхание, Раф не собирается слезать с младшего. Подперев голову рукой, он внимательно наблюдал за тем, как Дон лежал в траве, растрёпанный, с улыбкой на лице и полузакрытыми глазами. Младший благополучно потерял свои очки во время их "заезда", и поэтому щурился немного, когда пытался сфокусировать взгляд на лице брата. — Мне нравится всё, что ты делаешь, Рафи. — Дон тихо смеётся и зарывается пальцами в свои волосы, ероша их, но это всё равно не помогает избавиться от мелких листочков и цветов в темных кудрях. Рафаэль не может себя сдержать, поэтому наклоняется вниз и целует припухшие и красные от кусачих поцелуев губы брата. Накрывает его руки в волосах и сжимает несильно, начиная двигаться опять. Когда они, наконец, заканчивают, Донни тихо стонет, переворачивается на живот и потягивается, подставляя бледную кожу под тёплые лучи солнца, пока Раф лениво валялся рядом, пожевывая травинку в зубах. — Нам нужно ехать домой. — В голосе Дона слышится грусть. Он нехотя приподнимается, но Раф достаточно сильно давит ему на поясницу и заставляет лечь назад. Младший хмуро смотрит на брата через плечо. Бунтарь там что-то осматривает, а потом проводит пальцами по ягоднице гения и с важным видом заявляет, подняв палец: — Цветочек к заднице прилип. Закатив глаза, Донни поднимается на ноги всё же и начинает собираться под пристальным, полным вожделения взглядом Рафаэля. - — Я постарался на все пять баллов, хм? — Раф прижимается к Донни со спины, когда они подходят к мотоциклу, и целует его за ухом. — Даже больше... — Гений замирает, сильно хмурясь, а потом вдруг резко разворачивается к брату лицом. — Пять! Ну, конечно! Раф, ты гений! Донни целует старшего глубоко и отстраняется с громким чмоком, оставляя бунтаря стоять с вытянутым от удивления лицом. Когда же до него доходит смысл сказанных умником слов, он самодовольно ухмыляется и вальяжно пожимает плечами. — А ты думал. Рафаэль с тёплой улыбкой наблюдает за тем, как Донни бурчит себе под нос, подсчитывая там что-то, и записывал решения в блокнот, который Раф прихватил с собой. Он выглядел как типичный ботан, и не скажешь, что всего каких-то пятнадцать минут назад он лежал в траве и просил трахать его жёстче. Бунтарь покрывается мурашками и садится на мотоцикл, запуская двигатель, и, усадив бурчащего младшего перед собой, выезжает на дорогу. По пути домой они заезжают на заправку, где Донни может дать своему затёкшему заду отдохнуть и купить кофе, а Раф сходить отлить. Когда он возвращается в зал, то застаёт какую-то девчонку возле ЕГО парня. Девчонка мило хихикала и о чём-то весело щебетала, а Дон её слушал внимательно и улыбался. Донателло был добрым парнем, отзывчивым, но и очень нелюдимым, поэтому то, что гений сейчас разговаривал спокойно с этой официанткой, очень сильно бьёт по Рафу, он впервые чувствует это давящее чувство ревности. Подойдя ближе, он безумным взглядом сверлит незнакомку, а Дон с тёплой улыбкой обнимает своими ладонями чужую и представляет девушке этого бугая: — Это Рафаэль, мой парень. — Младший немного краснеет, но вот Раф даже не замечает этого, не слышит слов, он продолжает сверлить незнакомку взглядом. — Вы прям типичная пара, хах, умный мальчик и боксёр. — Девушка заливисто смеётся, а потом извиняется и уходит брать заказы, в конце говоря: — До встречи, Донни! Она знает его имя! — Хорошего вечера, Бетти! Он знает её имя!! Рафаэль замирает весь, чувствуя, как одно из самых ужасных чувств сжирает его изнутри. — Раф, ты в порядке? — Донни взволновано всматривается в глаза старшего и проводит ладонью по его щеке. Бунтарь отвечает короткое и твёрдое "да" и, схватив брата за руку, уводит его из кафешки. — Я не верю тебе. Донателло резко останавливается и дёргает брата на себя, заставляя остановиться. Что произошло с этим парнем за те пару минут, что он был в туалете? Повздорил с кем-то? Вряд ли, Донни следил за туалетом. Да, следил. Он буравил эту дверь взглядом и просил Рафа выходить оттуда скорее, а то он соскучился... От этих мыслей гений просто пробивает себе лоб ладонью от того, как тупо это звучало в его голове сейчас. А потом он отвлекся на официантку и... — Ты приревновал меня? — Дон склоняет голову немного к плечу, заглядывая так в глаза старшего и ища там ответ, и он его находит, когда Раф сжимается и немного щурится. — Да. Ты меня ревнуешь. Почему? — Донни внимательно смотрит в чужие глаза, вплотную подходя к старшему. А Раф... А Раф не знает, как ответить. Он замирает, поджав губы, смотрит прямо в эти огромные зелёные глаза и просто стоит, не зная, что сказать. От затянувшегося молчания Рафаэль начинает злиться и сжимается ещё сильнее. Донни это замечает и ладонью проводит по лицу брата, ведёт к его шее и давит немного, притягивая к себе, чтобы поцеловать, а потом вжаться в его лоб своим, смотря прямо в глаза: — Ревность мы чувствуем, когда чего-то не получаем от своего партнера, сомневаемся в нём. Ты чего-то не получаешь от меня? Сомневаешься в правильности выбора? — Взгляд у Дона становится каким-то побитым, а сам он будто уменьшается. Рафаэль отрицательно качает головой и садится на байк, а брата тянет на себя, чтобы на колени сел. — Такой милый, — тихо смеётся младший и щекочет пальцами чужую шею, от чего Раф невольно вздрагивает от приятных мурашек. — Я люблю тебя, Рафи, незачем ревновать, я твой. Бунтарь ещё сильнее сжимается, хотя сильнее уже некуда было. Он подаётся головой вперёд, когда Донни, смеясь мягко, обнимает его лицо ладонями и целует опять. — Я знаю, — совсем тихо отвечает Рафаэль и накрывает чужие ладони своими, слыша ещё один смешок со стороны гения. — Хана Соло цитируешь? Я думал, ты ненавидишь Звёздные Войны. — Всё ты правильно думал. — Раф тихо хмыкает, а вот Донни, наоборот, громко смеётся опять и поднимается с чужих колен, чтобы сесть позади старшего. Дон мимолетно ловит этот вопросительный взгляд брата и, когда садится, обнимает его со спины, ладони кладёт на крепкую грудь, сжимая её немного, а щекой прижимается к плечу. — Хочу тебя обнимать. Желательно, всю жизнь. Это было чертовски приятно, слышать такие слова, чувствовать его объятия, и то, как гений доверчиво жался. Честно, Раф мог ехать так вечность. Поэтому они возвращаются домой под утро, уставшие и сонные, но счастливые. Им в кой-то веки удалось побыть только друг с другом. Дома первым делом Донни находит где-то силы в себе и садится за свою задачу, которую решает в два счета, но на это всё равно уходит где-то час, за это время Рафаэль успевает помыться и кое-как доползти до кровати брата, и там заваливается под самой стенкой и почти сразу засыпает. Донателло победно вскидывает руки вверх и широко улыбается. Он таки решил эту чёртову задачу и теперь может двигаться дальше, но громкий неожиданный храп сзади заставляет гения остановиться. Он разворачивается и с тёплой улыбкой осматривает спящего брата, всё же решает оставить остальное на завтра и уходит в ванную. Возвращается в комнату он немного влажный и приятно пахнущий гелем для душа, одетый в чистую Рафову рубашку. Он старается осторожно залезть под плед к старшему, и вроде у него выходит забуриться под бок к нему, не разбудив. Рафаэль что-то тихо бурчит во сне и переворачивается на бок, обнимая младшего. Донни смеётся совсем тихо с этого великана, и его хватает только на то, чтобы снять с себя очки и поцеловать чужой нос, перед тем как уснуть.