«У заведующей женского отделения, вероятно, полно работы...»

«Человек. Его природа, сущность, многомерность и нетривиальный разум, его место в мире и предназначение. Истинная личность человека — это непостижимая тайна для всех, в том числе и для него самого. Моя профессия напрямую зависит от специфики каждого конкретного пациента. Мы лечим не болезнь мозга, как органа, а лечим страдания человеческой души, которые в сущности своей скрыты от посторонних глаз, но обнажены для нашего взора. Психическая патология почти всегда связана с индивидуальностью больного, со свойствами его характера, системой мышления и образом жизни, что имеет безмерное число вариантов нормы, а,  следовательно, и патологии. Это совершенно невозможно описать никакими, даже самыми подробными руководствами и справочниками. Понимание больного у врача-специалиста идет больше подсознательно, интуитивно, а в редких случаях и на моральном уровне, словно имея некую ментальную связь с пациентом. Именно поэтому я здесь. Здесь, чтобы помочь вам». — Доктор Розет, доктор Нойманн просил немедленно пройти в ординаторскую, — уведомила появившаяся из-за двери медсестра. — Конечно. Только закончу с отчётом. — Доктор сказал, что дело не требует отлагательств и он не намерен ждать, — с этими словами девушка удалилась, демонстративно оставив за собой приоткрытую дверь. — Что ж, ничего не поделаешь, — неохотно вставая с кресла сказала неуспевшая возразить Альма, потягивая руками вверх. Покинув кабинет, Розет направилась к лифту в конце коридора, постукивая высокими каблуками строгих чёрных туфель, минуя одну за одной палаты женского отделения. Неясно, что за разговор предстоял ей с доктором Нойманном, учитывая то, что все вопросы, касательно терапии и различных бумажек, они решили буквально пару часов назад. Добравшись до больницы, девушка входит в лабиринт коридоров. Несмотря на многообещающее предвестие синоптиков о ясном небе и ярком солнце, день сегодня необычайно пасмурный. Лишь снег и тучи, а тусклый дневной свет делает больничные коридоры ещё более серыми, чем обычно. Альма на мгновение остановилась перед дверью ординаторской. Тяжело вздохнув и тактично постучав, не дожидаясь ответа, она повернула ручку и зашла в светлое помещение. В комнате лишь трое коллег: хорошо знакомые учёный и доктор активно обсуждают что-то в дальнем углу комнаты, а на потрёпанном кресле возле металлического стола сидел сам главврач — шестидесятипятилетний Анкэль Нойманн. Увидев вошедшую девушку, Нойманн встал и направился к ней, не глядя захватив со стола небольшую пачку документов: — Вам следовало поторопиться, мисс, — опустив голову, сухо произнёс мужчина, сосредоточено нахмуривший брови и перебиравший бумаги в руках. — Прошу прощения. — Мне кажется, что вы не очень-то и спешили. Ага, вот оно! — вытянув из пачки пару скреплённых между собой листов, главврач протянул их девушке. Пробежавшись по тексту, Альма поднимает глаза: — Могу я узнать, для чего это мне? Я уже взяла максимальное количество пациентов, — с еле скрываемой усталостью в голосе говорит девушка. — Я просто не располагаю достаточным временем для ещё одного. — Теперь он — ваш новый пациент, и с этого момента единственный. — Боюсь, что не до конца вас поняла. Вы имеете в виду… — Именно, мисс. Ваши пациенты будут перенаправлены на других врачей. —Вы предлагаете оставить мне четырёх больных? Я нахожу это крайне непрофессиональным и непрактичным. В конце концов этот пациент — как и все здесь, и вам следовало… — Ошибаетесь, доктор Розет, — вновь прервал её главврач, — У Меркоф есть некоторые планы на этого… человека. В будущем он может стать частью важного проекта. Если доживёт. То, что вы называете предложением — приказ начальства, который следует как можно скорее привести в исполнение. Разводить дискуссию сейчас — вот что непрофессионально. У вас прекрасный послужной список, именно поэтому это дело предоставили вам. Я возлагаю на вас большие надежды. Девушка лишь обреченно кивнула, устало опустив глаза. — Что ж, есть информация, которую мне необходимо знать о пациенте? — Великолепно, — сказал мужчина, вновь склонив голову над документами. Перелистав сухими пальцами страницы, он вынимает один лист и прищурившись, вглядывается в строки, — Мне о нём известно немногое: 46 лет, был осуждён за убийство тринадцати женщин от двадцати семи до тридцати девяти лет. Многократно менял профессию. В руках у вас также находится справка о его невменяемости и решение суда о принудительных мерах медицинского характера. В детстве неоднократно подвергался сексуальному насилию со стороны своих отца и дяди. — Зато латексные трубки будет проще вставлять, — как можно тише произнес стоявший рядом с учёным доктор, после чего оба отвернулись от главврача, с трудом сдерживая смех. — Морган! Прекрасно, что вы дали о себе знать. Доктор Розет, подготовьте личные дела ваших бывших пациентов и передайте их доктору Моргану лично. Всех четверых, — не отрывая глаз от документа отдал распоряжение Нойманн. — Четверых?! Но на мне уже двое висят! — возмутился Морган. — К тому же, 4 — это максимальное количество больных, которых можно взять. У нас же полно свободного персонала! — Впредь постарайтесь проявить ваше острословие в будущих отчётах, — пожилой мужчина одарил молодого врача холодным взглядом исподлобья, а затем обратился к Альме, — 196. Это регистрационный номер вашего пациента. Возьмите дополнительные записи из общественного и медицинского архива. Насколько мне известно, мистера… Глускина уже разместили в одиночной палате мужского отделения. Уточните у заведующего. — Поняла вас, доктор Нойманн. Однако мне необходимо закончить начатый отчёт. — Делайте как сочтёте нужным.       Попрощавшись, девушка покинула ординаторскую с новыми документами в руках. По дороге в свой кабинет она изучала личное дело пациента. «Нет фото?» — пронеслось в её голове после обнаружения на месте снимка лишь пустое «окошко». Не придав этому особого значения, Альма продолжила идти к лифту. Однако оказалось, что за время беседы с Нойманном лифт перестал работать по какой-то причине. Внеплановые технические работы? Возможно. Только эта новость не слишком огорчила девушку. Сегодняшнее подавленное состояние оставляло желать лучшего, именно поэтому небольшая прогулка по прохладным коридорам лечебницы казалась не самой плохой идеей. Холодные стены, серые потолки и запах… Этот специфический больничный фетор вселяет ощущение безнадёги и порождает мрачные мысли даже у здорового человека. Годами работающие здесь, вероятно, являются самыми серьёзными и печальными людьми в целом свете. По крайней мере именно такое впечатление они производят. Постоянная работа с наиболее тяжелыми и изощренными страданиями и расстройствами больных вызывает в душе врача вполне естественную и объяснимую защитную реакцию в виде некого очерствения, которое постепенно переходит из работы в повседневную жизнь, даже в общение с самыми близкими людьми. «Весьма небезопасно гулять по темным коридорам совсем одной, леди», — раздалось жеманным голосом из-за спины девушки: — Что? Ах, это вы, Блэр, — с облегчением произнесла Альма, увидев перед собой супервайзера. — А я гляжу, вы не торопитесь. Мне казалось, обеденный перерыв закончился ещё полтора часа назад, м? — Мне захотелось пройтись до женского отделения. — И часто вы блуждаете по психиатрической лечебнице в сопровождении собственных мыслей, доктор Розет? — Сегодняшний день — исключение, по некоторым обстоятельствам. — Любопытно. Что ж, я думаю, вам следует поспешить. У заведующей женского отделения, вероятно, полно работы, которая самая себя не выполнит. Но прежде… — Джереми поднимает руку, в которой был небольшой снимок, зажатый между двух пальцев, — Нашел это на этаже больницы после того, как видел вас в коридоре. Возможно, вы знакомы. На снимке изображён зрелый мужчина с чёрными зачёсанными назад волосами и весьма холодным взглядом. — Я предполагаю, кто это, — сказала девушка, взглянув на фото. — Благодарю вас, Блэр. Хорошего дня. — До встречи… Альма. Розет ещё какое-то время чувствовала, как супервайзер провожает её взглядом, пока та не скрылась за углом. Рассматривая человека на снимке, у неё не возникло ни тени сомнения в том, что это и есть её новый пациент, с которым им предстояла скорая встреча.