чонин утыкается носом в мягкое полотенце и тяжело дышит; жарко; воду после такой длительной пробежки пить нельзя. очень часто — то есть, почти после каждой тренировки — чонину кажется, что он сейчас умрёт. задохнётся. его сердце просто остановится.
лёгкую атлетику ян обожает с самого детства. участие в соревнованиях, тренировки, дыхательные упражнения, здоровое питание, — всё это приносит чонину радость и восторг. только вот последние полтора года родители запрещают ему посещать всяческие соревнования, говоря сыну готовиться к предстоящим экзаменам (всё-таки, чонин уже в выпускном классе). они утверждают, что на занятия спортом у чонина всегда будет время, а вот возможность получить высшее образование адвоката или врача может запросто выскользнуть из рук; просочиться сквозь пальцы, словно песок.
уже несколько раз чонин пытался сказать родителям, что ни адвокатом, ни врачом становиться не хочет — с его любовью к спорту было бы здорово стать хорошим полицейским или телохранителем какой-нибудь знаменитости, — но никто яна даже слушать не хотел. ему тут же закрывали рот, обещая счастливое и успешное будущее, от которого самого чонина воротило и тошнило; выворачивало наизнанку и не давало нормально спать по ночам.
— нин, хватит в космосе витать, — низкий голос феликса заставляет яна вздрогнуть, — ты просто стоишь и пялишься в одну точку уже минут пать.
— пять, — чонин привычно исправляет друга. — я задумался.
свою ошибку феликс упорно игнорирует. упрямый. — выглядишь грустным. ты вообще читал гороскоп на сегодня, который я скинул ночью? ты сейчас должен сиять ярче, чем это палящее солнце.
— не верю я во весь этот бред. день с самого утра не задался — я не позавтракал и в школу опоздал, — он морщит нос недовольно. — вот у тебя хоть раз предсказание сбывалось?
на эти слова феликс активно кивает, заставляя чонина цокнуть языком и бросить презрительное «всё равно это — хрень полная». ян взгляд отводит, готовясь к порции возмущений со стороны ли и смешивания корейского с английским, и вдруг — замирает; ничего вокруг не слышит и не видит, и время будто — остановилось, начиная идти в разы медленнее.
высокий парень с милыми и непослушными каштановыми волосами, на вид немного старше самого чонина, выбегает на стадион до того счастливый, что чонин хочет невольно улыбнуться в ответ. незнакомец падает на траву — смеётся; солнечные лучики целуют его молочную кожу на руках; щёки; волосы, в которых ветер блуждает, словно среди деревьев в лесу. чонин — смотрит. смотрит и не может отвести взгляд.
— чан-хён? — доносится до яна через дымку мыслей; яркий незнакомец на имя отзывается. феликс тут же расцветает, веснушки на его лице будто начинают мерцать, напоминая звёзды на летнем ночном небе. — я думал, ты пошутил, сказав, что придёшь работать в мою школу!
— говоришь так, будто я — несерьёзный человек! — улыбается тот, подходит ближе, треплет ли по голове. феликс бормочет «а что в тебе серьёзного?», волосы поправляя, а чонин… чонин опять задыхается. только теперь не из-за пробежки — из-за смотрящего прямо в его глаза кудрявого парня с голосом мягким. — ой, а это что за лисёнок?
«лисёнок» взгляд отводит мгновенно, как ребёнок, отдёргивающий руку от горячего утюга, об который только что обжёгся; краснеет, прячется за феликса и сжимает в правой руке своё влажное полотенце. левой же — держится за подол чужой футболки.
и ему, отчего-то, становится ещё жарче, чем до этого.
— это — ян чонин, я рассказывал про него, хён! —
а лучше бы помалкивал, думает ян, нервно кусая губы и чувствуя себя так, будто в любой момент грохнется в обморок. — он любит лёгкую атлетику и фильмы ужасов.
— меня зовут бан чан, — он протягивает ладонь, а она, почему-то, меньше чониновской; смотрит ласково, дружелюбно — у чонина сейчас случится инфаркт, честное слово, — я — ваш новый учитель физкультуры. надеюсь, мы подружимся, чонин-а.
ян робко пожимает чужую ладонь — слегка шершавая, с парочкой шрамов (чонину не хочется отпускать её), — но в глаза не смотрит, боясь, что окончательно пропадёт; окажется затянутым в болото без единой возможности выбраться; первый и последний раз поставит себя в положение безвыходное совершенно. и сам абсолютно во всём этом будет виноват.
надо же, гороскоп оказался прав.
чонин действительно встретил того, кто перевернул его мир с ног на голову.
бан чан — бусанский тайфун.
эта мысль яна в голову неожиданно ударяет, когда он пишет сочинение про свой родной город. описывая разрушительные тайфуны, которые в бусане имеют место быть с августа по сентябрь, чонин невольно проводит параллели. чан — сильный; он выглядит так, словно ничего не помешает ему достичь нужной цели — он просто сметёт (смоет) всё на своём пути. чонин, безусловно, старшим восхищается, но страшно становится, стоит тому широко улыбнуться. в тот момент чонину кажется, что его сбивают с ног.
тайфунам и ураганам обычно дают женские имена, но чонин готов сделать исключение ради бана; в памяти мелькают ужасающие воспоминания про последствия тайфунов — чонин помнит, как затопило первый этаж их дома, как кануло в лету множество его любимых игрушек, как по телевизору рассказывали о жертвах и мама плакала, как было сложно после тех леденящих кровь событий.
и вот сейчас, смотря на чана, следящего за тем, чтобы абсолютно каждый ученик пробежал пять кругов; на чана, улыбающегося как всегда ярко, чонину кажется, что он вновь там, в детстве, в прошлом. там, где всё пропадает под толщей воды, где всё за собой уносит сильный ветер, где практически ничего не спасает и не успокаивает — остаётся просто молча верить и надеяться, что всё будет хорошо.
чонину страшно, страшно, страшно; потеют ладошки и неприятные мурашки на затылке; чонину тревога сдавливает горло, насмешливо на ухо хмыкая «попался».
— чонин?.. ты плохо себя чувствуешь?.. — чан заботливо прикасается ладонью ко лбу. искорки волнения мелькают в его глазах. чонину хочется громко кричать и рыдать взахлёб. потому что дышать — трудно; чонин задыхается, словно чан его душит собственноручно и в ледяную воду — головой, головой, пока ян не перестанет оказывать сопротивление. — не нужно так переутомляться.
не нужно обо мне беспокоиться.
не нужно мне так улыбаться.
не нужно вообще подходить ко мне.
не нужно.
не нужно не нужно не нужно
— я в норме, — тихо отвечает чонин, делая маленький глоток воды из бутылки.
бан качает головой неодобрительно. — не хочешь заниматься после уроков под моим тщательным присмотром? так будет лучше.
младший почти говорит грубое «не хочу», но вовремя прикусывает себе язык; улыбается вымученно самыми краешками губ: — я подумаю.
в итоге, феликс тащит его за собой, бубнит что-то про то, что с чаном чонин начнёт новые рекорды ставить, после тренировок чувствовать себя замечательно будет, да и вообще, «чан-хён может провести тебя на соревнование без ведома родителей!». и если на всё сказанное до этого чонину было глубоко наплевать, то последние слова поймали его на крючок, заставляя серьёзно задуматься.
стадион встречает их не только вечно улыбающимся бан чаном, но и курящим парнем с острыми чертами лица и презрительным взглядом из-под козырька чёрной кепки. ян хочет возмутиться «кури где-нибудь в другом месте», но феликс вдруг хватает его за предплечье и выглядит до безумия испуганным; одними губами шепчет «что он здесь делает?..», а у чонина сердце на кусочки крошится. он впервые видит и слышит, чтобы друг был так сильно напуган.
— ох, ты всё-таки пришёл! я так и знал! — чан хлопает чонина по плечу радостно, но, замечая состояние феликса, перестаёт улыбаться. — ликс?..
— почему чанбин-хён здесь? — хрипит ли, ближе к чонину льнёт в поисках поддержки и смотрит под ноги.
— я… позвал его специально, чтобы тебе не было скучно, пока мы с чонином занимаемся-
— не надо было, — отрезает феликс, — я пойду домой.
он резко разворачивается и тут же срывается на бег; чонин порывается за ним, но его тот самый «чанбин-хён» опережает, бросая окурок прямо на беговую дорожку. старший устремляется вслед за феликсом с громким «блядский случай», оставляя чонина и чана стоять в оранжевых лучах заходящего солнца.
— они разберутся, — успокаивает бан, — не вмешивайся в их историю. феликс сам расскажет, когда захочет, ладно? не дави на него.
молча кивая, ян смотрит на то, как чанбин прячет феликса в своих объятиях, и ловит себя на мысли, что хочет, чтобы чан обнял его так же крепко. заботливо. защищая от всего мира.
с каждой тренировкой чонин становится лучше — он уверенно ставит новые личные рекорды и без колебаний соглашается на предстоящее соревнование, — однако, стоит ему столкнуться взглядом со следящим за ним чаном — чонин падает больно, разбивает колени. чан моментально прибегает, садится рядом, говорит быть осторожнее; сердце яна — болит-болит.
пластыри на пострадавших чониновских коленках — яркие, смешные, детские, с динозаврами и с единорогами; а чан, оказывается, курит за школой вместе с чанбином; сердце у младшего не в порядке — то забьётся быстрей раз в десять, то вовсе затихнет, вынуждая яна подумать
когда я успел умереть? хотя с чаном умереть можно в любую секунду, даже не заметив.
ржавое солнце целует старшему волосы; ветра нет; в кармане шорт — пачка «мальборо» красных — чонин профессионально делает вид, что не замечает и не знает, хотя отчитать бана хочется невероятно сильно. и отчитать за многое, на самом деле. за то, что за здоровьем не следит; за то, что правила школьные нарушает; за то, что выглядит так донельзя красиво, подставляя лицо последним на сегодня лучам солнца; за то, что так обаятельно улыбается;
за то, что внутри чонина бушует в виде проклятого тайфуна.
у феликса с чанбином всё постепенно становится на нужные места, и чонин мечтает, чтобы у них с чаном — наладилось. чтобы чан трепетал внутри чонина чудесными бабочками, а не вызывал собой кучу разрушений и заброшенные руины, которыми никто и никогда не захочет заниматься, так и оставляя чонина в одиночку на развалинах.
— твои результаты значительно ухудшились, чонин, — бан снова смотрит обеспокоенным взглядом, — что произошло?
ты.
ты, блять, произошёл.
— я устал, —
от тебя и бусанских тайфунов в грудной клетке. — возможно, лёгкая атлетика — не моё? нужно просто прислушаться к родителям и поступать на адвоката.
чан удивлённо округляет глаза. — почему ты так неожиданно заговорил об этом? и именно тогда, когда всё пошло в гору и у тебя огромный шанс победить на соревнованиях?
кусая губы, чонин молча переминается с ноги на ногу. чан тоже ничего не говорит больше — только вздыхает тяжело и жмурится от солнца, игриво заглядывающего прямо в его светло-карие глаза; чониновские внутренности сдавливает болезненным спазмом. старший тянется к карману с сигаретами, но в последний момент руку отдёргивает; в воздухе — его одеколон с до безумия приятным запахом, и дышать у яна получается через раз, через два (в определённый момент — совсем не получается).
у чана — расстроенный взгляд несчастного щеночка, которого вот так просто, без ведомой на то причины, выбросили на улицу, оставляя на произвол судьбы; чонину от такого старшего только больнее и неприятнее; тайфун в груди будто нарастает, убивает всё на своём пути, и чонин понимает, что больше не выдержит — так. разрушительно. мерзко. больно. невыносимо.
чонин сдаётся своим собственным чувствам —
сдаётся бусанским тайфунам, бушующих под рёбрами где-то, — надеясь, что все его запомнят храбрым мальчиком, который не побоялся посмотреть в лицо собственного страха.
— чан-хён, — привлекает к себе внимание ян, — обещаю сказать, что меня гложет, если ты пообещаешь прекратить курить за школ… да вообще бросить это дело и не губить себя больше.
— откуда ты?.. — чан ошарашенно открывает рот, но, встречаясь с серьёзным взглядом чонина, осекается, протягивает мизинец и шепчет: — обещаю. давно пора.
— а что вы тут, обещания друг другу даёте? — подлетает из ниоткуда феликс, заставляя чонина стать пунцовым, вздрогнуть и отпрянуть от чана. ли смеётся с реакции друга, виснет на нём как коала и что-то увлечённо начинает рассказывать; чонин его не слушает совершенно, смотря на чана, который отошёл, чтобы поздороваться с чанбином.
чонин завидует этому надоедливому солнцу, целующему чана своими апельсиновыми лучами каждый день.
на соревнованиях чонин занимает первое место; феликс поддерживает его громче всех, кричит «я изначально говорил, что он вас всех порвёт в клочья!», мешая корейский с английским и заставляя чанбина прыснуть от смеха в кулак. чан, в свою очередь, хлопает чонина по плечу, шепчет «молодец» и смотрит гордо то — в глаза, то — на золотую медаль.
лето обнимает всех за плечи как-то неожиданно и совсем не нежно; температура подскакивает резко, хотя, казалось бы, уже и так невыносимо жарко; сири любезно подсказывает яну, что на улице сегодня — тридцать два градуса тепла по цельсию. и, стоя под холодным потоком воздуха из вентилятора, чонин жалеет, что вообще согласился заниматься в те дни, когда у него, по идее, выходные. на улицу выйти в такую жарищу уже кажется огромным подвигом, на который решился бы далеко не каждый супергерой.
в кармане чана — нежно-голубая пачка сигарет с нарисованным на ней верблюдом (чонин не знает, как они называются, и знать не хочет) — ян не скрывает свою обиду и старшего игнорирует, от злости пробегая двадцать больших кругов вместо привычных десяти. чан же обещал —
на мизинцах обещал! — для чонина это обещание значит так многое; чан не догадывается даже, как сильно чонина вновь начинают донимать блядские тайфуны, ломая рёбра и превращая их в порошок; ян ощущает всем телом, что долго в таком состоянии мерзком не протянет.
чонин уже просто не выдерживает.
— для того, чтобы оставить какую-то привычку в прошлом, нужно очень постараться. это занимает достаточно большое количество времени. в конце концов, привычка на то и привычка. зависимость. одержимость. ты легко впускаешь её к себе, любезно открываешь дверь, а… а выпустить обратно — тяжело. в некоторых случаях — уже невозможно.
и у чонина вновь всё болезненно ноет, делает сальто и в узел крепкий где-то в районе живота закручивается, словно змея, которая случайно завязалась в непонятно что и теперь страдает там, внутри яна, принося ему дикий дискомфорт своими конвульсиями; у чонина в мыслях быстрое —
он будто про мои к нему чувства говорит, а не про эти чёртовы сигареты; он будто уже обо всём знает; он будто обо всём знал даже задолго до меня-
— я люблю тебя, чанни-хён, — пулемётной очередью прямо в грудь бана; чонин в глаза не смотрит и повторяет: — я люблю тебя.
бусанские тайфуны с новой силой бушуют внутри яна, сметая полностью красивые дома, музеи, приюты, оранжереи и что-то на подобии висячих садов, когда он под напряжённое молчание подхватывает свои немногочисленные вещи и бежит прочь, игнорируя идущих навстречу феликса и чанбина.
чонин знал, чувствовал самыми кончиками пальцев, что всё сложится именно так; он хотел, чтобы у них с бан чаном — наладилось. но как может наладиться то, чего вообще не существует? между ними — пропасть, и чонин её не может ни переступить, ни перепрыгнуть, ни перелететь на самолёте; чан не делает ни единого шага вперёд, на встречу.
разум затуманен злостью и разочарованием (и не только ими); чонин не помнит момент, когда он разбил вазу, подаренную мамой и порезался об уродливые осколки. лениво забинтовывая ладони, ян смотрит в зеркало и хмыкает. он очень похудел и круги под глазами фиолетовее стали; из-за постоянного солнца выступили бледные мазки веснушек. чонин морщится — ему они совершенно не идут. у феликса — красивее; феликса любит солнце. и чанбин.
чонина не любит никто.
все зеркала в доме уже через несколько минут оказываются разбитыми, валяясь на полу ненужными обломками; чонин ухмыляется грустно, думая, что эти стекляшки идеально описывают его сейчас, — разбитого и холодного. никому не нужного.
одинокого.
чонин встречает чана, когда идёт узнавать о своих оценках за экзамены. это — первая их встреча за долгое время (после признания чонина они больше не виделись). коридор заливают лимонно-апельсиновые лучи солнца, которые мягко перебирают волосы бана, выкрашенные в цвет пшеницы. чонин невольно замирает — ему для полной картины не хватает лишь рот в немом удивлении приоткрыть, — старший выглядит просто потрясающе.
и всё ещё волнуется внутри чонина тайфунами, хотя рушить им там уже нечего и они просто нехотя брызгают мутной водой и обдувают сильными порывами ветра то, что раньше было городом.
чан делает вид, что яна в этом мире не существует вовсе.
— нин, — феликс смотрит серьёзно, дёргает за подол чониновской растянутой футболки; чанбин и чан — в нескольких шагах от них, — ты ведь хорошо сдал экзамены. с атлетикой всё было прекрасно. что с тобой?.. расскажи, а?.. ты так похудел, и, кажется, спишь мало. мы стали меньше общаться и-
— это не твоя вина, — перебивает чонин, зная, к чему ведёт ли. — всё устаканится. я же и не через такой пиздец проходил, так?
— бусанские тайфуны — это другое, чонин, — качает головой.
— тогда почему я ощущаю себя так же? мотыльком, сгорающим на лампочке? глупым и загнанным в угол зверьком, который ничего не может сделать, пока всё вокруг него превращается в руины? а ему остаётся только наблюдать.
ян затягивает кровавые бинты на ладонях покрепче; думает,
нужно их постирать; феликс испуганно ахает: — чонин, твои руки-
тот улыбается натянуто, переводя взгляд на чана, у которого в ладонях — сломанная пополам сигарета. — любовь — бусанский тайфун.
бан чан — бусанский тайфун.
на выпускной чонин приходит лишь для того, чтобы забрать аттестат; здесь много людей — чонин морщится от неприятной толкучки и торопится к своему (теперь бывшему) классному руководителю, улыбаясь вымотано одними уголками губ. он выслушивает чужую речь, которая полна лести и наигранной обеспокоенности. впрочем, все они здесь — актёры погорелого театра; лицемеры и эгоисты.
в опустевшем коридоре чонин натыкается на чана и его буквально душит ощущение дежавю.
на чане — костюм нежно-лазурного цвета, рубашка белая и чёрный галстук с еле заметными сердечками (нужно приглядеться, чтобы их увидеть); чонин пытается дышать ровно, но старший вдруг прижимает к стене, нависая над ним, испуганным и дрожащим; чонину в нос ударяет привычный и немного резкий запах одеколона и всё становится как-то слишком плохо.
— поздравляю с выпуском, — бан шепчет, обжигая своим дыханием, и крепкую руку на чужую хрупкую талию опускает. — есть минутка? если да, то уделишь её мне?
ян почти отвечает грубое «пошёл в жопу», но вовремя прикусывает себе язык; улыбается наигранно, продолжая исполнять свою роль в этом осточертевшем и прогнившем как снаружи, так и внутри, театре: — спасибо, хён. свободного времени совсем нет. занят. поступать же нужно.
хочет добавить
извини, но понимает, что оно тут ни к месту — его надо было говорить прямо следом за тем спонтанным и тупым признанием, которое всё разрушило, словно тайфун. чонин кланяется, говорит «спасибо за всё, чан-сонсэнним» и, слабо улыбаясь, быстро уходит прочь, в глубине души надеясь, что они больше никогда в жизни не встретятся.
чанни-хён
*удаленно*
*удаленно*
боять
я прсто
лисёнок
пчему тв не поговрил со мной?
(2:34 am)
вы,
а я должен был?
и, боже, хён… ты пьяный?
(2:37 am)
чанни-хён
я толькл собрался с силвми
хотел
признатбся тебе накнецу
(2:40 am)
вы
ты пьяный.
(2:40 am)
чанни-хён
это не отменчет того фвкта
чьо я тебя люблб
(2:42 am)
хчу к тебе; ((
(2:45 am)
чониннииии
ответь мнеекеее
(2:47 am)
кидая телефон на подушку рядом с собой, чонин тяжело вздыхает. чан всего-навсего переборщил с выпивкой, вот и несёт какую-то чушь. скоро он протрезвеет и будет извиняться за то, что потревожил чонина, который утром, вообще-то, собирался идти подавать документы в университет; ян щёлкает выключателем настольной лампы и смотрит на себя в зеркало, принимая решение никуда не идти. только не в таком ужасающем состоянии.
пока он просто пялится на то, как свет от лампы красиво отражается в зеркале, от чана продолжают приходить сообщения; чонин правда не понимает, что от него хотят в данный момент — бана наверняка до сих пор терзает чувство вины из-за того, что он разбил бедненькому чонину сердце; чан добрый и хороший, вот и пишет чонину всякую милую хрень и признания в любви, пытаясь сделать лучше и исправить сложившуюся ситуацию.
но у чонина из-за этого всё разрывается в клочья.
он просыпается из-за своего настойчивого телефона, громко проигрывающего какую-то мелодию; солнце уже изо всех сил светит в маленькое окошко; чонину требуется несколько секунд, чтобы спросонья осознать, что ему звонят, а заснул он и вовсе на полу, не выключив настольную лампу. чонин хватает телефон, видит незнакомый номер, пугается слегка, но трубку всё же берёт, говоря неуверенное «алло?..»
— здравствуйте, — звучит грубый голос; ян понятия не имеет, кому он принадлежит, и от этого становится лишь страшнее, — я из полиции. извините за беспокойство, но вы ведь знакомы с господином бан чаном?
сердце чонина стремительно падает вниз, стуча громко где-то в районе желудка. — д-да, — тихо отвечает он, — мы… мы друзья.
— странные вы друзья, — хмыкают насмешливо на том конце провода, — он вам такие сообщения пишет, сердечки шлёт. заставил меня позвонить со своего телефона, убеждая, что если я позвоню с его, то вы никогда не возьмёте, господин?..
— ян чонин, — быстро выпаливает тот, игнорируя всё сказанное; тайфун вновь буянит внутри, отбирая у чониновского мира последнее — яркие краски. — вы сказали, что… что вы из полиции. что произошло?
— я был бы очень признателен, если бы вы проехали в отделение, — отвечает уклончиво. — не волнуйтесь, ничего страшного господину бану не грозит.
больницы пахнут лекарствами и стерильностью, а полицейские отделения и участки — деньгами и чересчур крепким кофе без сахара; чан сидит перед чонином в наручниках, и паника на пару с тревогой овладевает младшим, заставляя руки задрожать, а ноги — стать ватными и слишком тяжёлыми, чтобы идти. чонин так и замирает на месте, испуганно смотря на чана, который глаза — в пол.
— ч-что он… что хён сделал?.. — слабым голосом спрашивает ян, всё-таки найдя в себе силы посмотреть в сторону полицейского; у того на столе — табличка с «ли усок».
— господин бан этой ночью избил троих парней недалеко от бара, где выпивал. и выпивал знатно, — усок вздыхает. — с пострадавшими ничего серьёзного, но компенсацию морального и физического ущерба нужно выплатить.
чонин понимает — у чана нет денег. он вспоминает, что феликс узнал от чанбина о том, что чан уволился и стал каким-то замкнутым, запираясь в квартире и никого туда не пуская; чонину в голову лезут настойчивые мысли о том, что всё пошло наперекосяк не столько после признания, сколько после чониновского выпускного, когда они с баном совершенно перестали видеться.
— вы карточки принимаете? — нарушает тишину ян, краем глаза замечая, как чан вздрагивает и начинает медленно поднимать голову. чонин отворачивается моментально, подходя к полицейскому и полностью покрывая штраф старшего. — я могу забирать чан-хёна?
— да, конечно, — усок тут же торопится к чану и щёлкает наручниками, освобождая его затёкшие руки из металлического плена; чонин уважительно кланяется и хватает бана за предплечье, ведя за собой и слыша прилетающее в спину: — до свидания.
на это чонин молчит и морщится,
надеюсь, этого «свидания» никогда не будет.
на кухне тихо — шумит только чайник; чан сидит послушным щеночком, пока младший разогревает куриные нагетсы в микроволновке и заваривает зелёный чай с малиной. у чонина, на самом деле, просто огромная куча вопросов, но задавать он их не решается, осторожно ставя тарелку и кружку напротив бана, который выдыхает лишь тихое «спасибо» и приступает к еде.
чонин задёргивает шторы, не позволяя надоедливому и слишком яркому солнцу продолжать нагло светить прямо в глаза, и дёргается от входящего вызова. феликс звонит ему по фейстайму, и ян мысленно чертыхается — он не настолько хорошо выглядит, чтобы показываться другу сейчас, — но трубку всё-таки берёт.
— чан-хёна забирали в полицию?! — ни привет тебе, ни как дела, вот так сразу. и откуда он вообще знает?.. чонин замечает в кадре чанбина и все вопросы мгновенно отпадают. — нин, что произошло?
— ничего особенного, — вздыхает чонин, отводя камеру в сторону. — напился, избил трёх парней ночью и сидит вот у меня на кухне — кушает всякую вредную пищу и молчит.
феликс облегчённо выдыхает, переплетая свои маленькие пальчики с пальцами чанбина, а у чонина сердце сжимается сильно-сильно; больно-больно; ему тоже хочется быть счастливым.
с чаном. — а почему он напился?
— я же сказал, — как-то раздражённо отвечает младший, — он молчит.
— а ты как?..
херово.
— нормально.
— твои родители… — феликс понижает голос. — всё хорошо?..
чонин сжимает челюсти изо всех сил, игнорируя непонимающий взгляд чана. — не хочу об этом говорить.
— нин… когда ты перестанешь держать всё в себе? я ведь всегда-
— они разводятся, — почти кричит чонин, — разводятся, слышишь, ликс? после всех тех блядских тайфунов в бусане, во время которых мы еле выживали, после всего того, что мы пережили, они разводятся!
повисшая тишина давит чонину на плечи, обнимает за талию, унося в своё мерзкое и липкое царство без красок и света; он говорит «с чан-хёном всё хорошо, не волнуйтесь» (
ведь я — единственный, кто чувствует себя отвратительно), прощается и завершает вызов, обессиленно опускаясь на пол.
чужие тёплые руки тянут его на себя. чонин пытается сопротивляться, отогнать эту ненужную ласку подальше, но всё равно оказывается в крепких объятиях, от которых во все стороны веет нежностью и заботой. отчаянно цепляясь за чановскую футболку, ян даёт волю слезам и рыдает, крупно дрожа; старший гладит его по спине успокаивающе, пересчитывает пальцами выпирающие позвонки, целует в макушку мягко; и в этот момент бусанские тайфуны внутри чонина будто перестают существовать — вновь всё становится цветным и начинает потихоньку восстанавливаться.
— мне было страшно, — разрушает затянувшуюся тишину чан; голос его — хриплый немного и непривычно низкий. — я впервые влюбился в кого-то
так сильно, что испугался. я был готов на всё ради тебя, чонин, правда, но… когда я вдруг понял, что из-за любой неосторожности могу тебя потерять, я… я снова, блять, испугался. поверь, я не настолько идеальный. я не заслуживал все те восхищённые и влюблённые взгляды, которыми ты на меня смотрел. я — жалкий трус, чонинни.
— из-за тебя мне б-было так невыносимо больно. я днями и но-ночами м-мучался и страдал от бусанских тайфунов в-в своей груди. но… но я л-люблю тебя, — всхлипывает чонин и жмётся ближе. — чан-хён, я люблю тебя. очень с-сильно люблю.
— я тоже люблю тебя, солнышко, — чан отодвигается немного, но лишь для того, чтобы сцеловать с щёк чонина мокрые дорожки от слёз. — люблю так сильно, что когда я говорю об этом звёздам, они начинают сыпаться на землю, чтобы увидеть мои неописуемые чувства. нигде во вселенной больше не существует такой любви.
чан говорит: «я напишу об этом песню», а чонин утыкается носом в чужую шею, вдыхает приятный одеколон и первый раз за очень долгий промежуток времени ощущает себя нужным и любимым; старший осторожно целует его в нос и еле слышно шепчет: «у меня к тебе — намного больше, чем любовь. это слово, вообще, слишком маленькое и бесполезное, если говорить о моих к тебе чувствах».
ни одно существующее слово не способно выразить то, к а к сильно я люблю тебя.
песню, вместе с чанбином, бан действительно записывает, и чонин первые пять прослушиваний плачет без остановки прямо в совместной студии звукозаписи чана и чанбина, пока феликс обнимает его за плечи. на шестом прослушивании ян начинает настаивать на том, чтобы хёны обязательно выложили эту песню в сеть, потому что
— я уверен, что многие влюблённые чувствуют то же самое. разве вы не хотите, чтобы они были счастливы и слушали эту песню, думая друг о друге?
через час песня уже в интернете; через два — получает кучу положительных отзывов и эмоций. чонин не может отвести взгляд от светящегося чана, который внимательно читает каждый комментарий и улыбается всё шире и шире, радуясь, что смог достучаться до сердец людей.
чонин фыркает, не в силах сдержать солнечную улыбку.
ведь до самого главного и ценного сердца чан достучался уже очень давно.
