черешня

— да что вы его трогаете? вполне себе безобидный жлобёнок. толпа разразилась едким хохотом, заставляющий чувствовать себя низшим сортом общества, отбросом, изгоем. мэлс впитывал этот смех, как губка, оставляя его на долгую память где-то в мозгу. именно в этот момент он решил для себя самого, что ему хотелось бы измениться. быть как они, быть таким же свободным. пить запрещённые напитки, курить запрещённый табак, танцевать под запрёщенную музыку. находиться там, где нельзя быть. он молча провожал взглядом толпу людей в броской, з а п о м и н а ю щ е й с я одежде, которая особенно выделялась среди скучных людей, одетых в однотонные серые или чёрные костюмы. они оборачивались, мельком рассматривая его с ног до головы, пытаясь понять, тот ли это человек, который разрезал их одежду ржавыми ножницами сегодняшней ночью в клочья. тот ли это человек, из-за которого им пришлось прервать веселье. тот ли это человек, из-за которого ими вчера движел самый настоящий страх. глаза с неподдельно детским интересом рассматривали особенно яркие клетчатые костюмы, плавно обтекающе мужские фигуры и ещё больше где-то внутри него закреплялось желание стать таким же. стать свободным. мэлс и сам был ребёнком. достаточно лишь грубо что-то у него потребовать, так в миг эти самые наивнейшие глаза смотрели на тебя неотрывно, возможно пытаясь отыскать где-то внутри причину внезапной агрессии. главное лишь не довести его до слёз. он развернулся в обратную сторону от уже давно ушедшей компании и твёрдо поставил себе цель: во что бы то ни стало отыскать себе такой же костюм и научиться хотя бы танцевать.                          

***

— о, жлобёнок, пожаловал. в ушах стоял сплошной шум, бьение сердца отдавалось где-то в висках, в горле было ужасно сухо, поэтому мэлс то и дело, что оттягивал слишком туго затянутый галстук и поправлял уложенные волосы. а что если они его не примут? а ведь имеют право. после того что он позволил комиссарке сделать с ними, вряд ли бы они его простили просто так. или простят? -эй, 'чувачок'. мэлса зовут. нерешительно шагнул в их сторону, он стоит перед этой огромной толпой выряженных людей излишне вычурно. здесь так одеваться не принято. все дамы были в разноцветных платьях с каким-нибудь незамысловатым рисунком на подоле, ярко-красно накрашенными губами, напоминавший отдаленно цвет спелой черешни, которую мэлс вообще не любил, но ему доставляло удовольствие смотреть на вид ягод в глубокой миске, собранных где-нибудь в июне. протянули руку. тонкие холёные пальцы обхватили ладонь мэлса, совсем близко чужое лицо приблизилось к нему. слишком близко для первого знакомства. бархатный голос, как тянущийся шоколад, немного хриплый, скорее всего от количества выкуренных сигарет, обычным будничным тоном представился: — фред. мэлс стоял как вкопанный. его поразило в этом человеке абсолютно всё. начиная с глаз, в которых можно было не тонуть, по обыкновению, а плавно нырять, исследуя ещё больше загадочности заложенных на их дне. дрейфовать, как лодка на просторах тихой речной глади. заканчивая крепким одеколоном, которым веяло от него, одурманивая ему голову, возможно и не только ему. мэлс пьянел от эмоций, которые захлестнули его в тот момент. он в ответ попытался пожать ему руку, но получилось это очень глупо, что отметили оба про себя сразу же, но никто ничего озвучивать не стал, а фред лишь хмыкнув разорвал их контакт. мальчик залился стыдливым румянцем. попытался сконцетрироваться на чем-нибудь другом, только вот глаза всё время сами собой натыкались на шею, отмеченную помадой, которая так ему напоминала спелые ягоды собранные в саду. мэлс ненавидит черешню.                              

***

фред сидел ровно на высоком деревянном стуле, вальяжно закинул ногу на ногу. обхватил сигарету губами и неспеша, выпускал сизый дым прямо мэлсу в лицо. он непроизвольно морщился от запаха табака. фред медленно, словно проверяя его на прочность, подвинулся ближе к лицу мэлса и снова выдохнул дым, довольно улыбаясь. чего он вообще хочет этим добиться? — мэл. он оторвал глаза от пола и взглянул на фреда, почти сталкиваясь с ним носом. от него снова веяло одеколоном, смешанным с сигаретным дымом. всё это, конечно, кружило голову, словно на каких-то аттракционах, но больше ему пьянил голову, конечно же он. — ты хоть.. — он сделал долгую затяжку и снова выдохнул прямо ему в лицо. голос в миг стал низким, мэлсу же кажется, что температура в помещении подскочила до немыслемой точки, что он находится в каком-то пекле. — танцевать умеешь? — конечно. — нет, ты не понял. ты с 'чувихами' танцевать умеешь? мэлс нахмурил брови, потому что до него суть вопроса явно не доходила. что он хотел этим сказать? боб его учил танцевать, но разве есть какой-то другой танец, который знает только он? — могу. фред потушил сигарету в пепельнице и рывком встал со стула, хватая мэлса за руку, уводя его в толпу людей. — я буду показывать, а ты запоминай. мэлс утвердительно кивнул, концетрируя внимание лишь на движении его рук, но провалился, когда он к нему подошел впритык. одну руку положил ему на спину, создавая миллиард мурашек по всему телу, заставляя мэлса немного содрогнуться. ощущение тепла волной разлилось по всему телу повышая адреналин. второй рукой взял его за руку. мэлс не думает ни о чем, кроме разливающегося липкого, как мёд, ощущения счастья у него на сердце. он давно перестал следить за движением рук и ног он просто поддался ритму джазовой музыки, которая играла на заднем фоне. в ушах давно стоял шум, а пол уходил из-под ног. он перестал обращать внимание на то, что за ними сейчас следят люди, всматриваясь в каждое его движение, пытаясь найти хоть какую-то ошибку. накрахмаленная клетчатая рубашка прилипала к худой спине. единственное, на что он обратил внимание, так это то, что размазанных следов от помады больше не было, так сильно напоминавшей ему спелую черешню, собранную в саду.