Ночная кобыла

      Это было глупо и опрометчиво - она это понимала краем сознания, но соблазн был велик: в рутине бесконечных одинаковых дней, нескончаемых проблем, всё давным давно заебало. Работа изо дня в день, дом, где никто не ждёт, звонки коллекторов, доведённые до автоматизма действия. За последние пару лет это всё осточертело до безумия и стало причиной того, что она сорвалась с катушек. Именно поэтому когда ей предложили «невероятный кайф», она согласилась. У Агаты были кое-какие нравственные принципы и мораль. И если бы пару лет назад ей сказали, что она будет крутить самокрутки из потрёпанного тома «Гарри Поттера» и общаться с сомнительным личностями, то с уверенностью ответила бы, что это бред и такого никогда не будет. Всё же мать девушки любила книги и привила это дочери – Васнецова крайне трепетно относилась к литературе и содержала дома целый стеллаж любимых произведений, что не мешало ей быть технического склада ума, отнюдь не гуманитарного. Насколько бы девушка не ненавидела отца, она, всё же, пошла по его стопам. Однако, высокооплачиваемая, но нервная работа, отсутствие нормальной личной жизни и множество ошибок юности сделали своё дело – она сорвалась, пошла по кривой дорожке. И сейчас, сидя в родной квартире, в прокуренном зале с маргинальными личностями, она отстранённо подумала, что зря так поступает. А мгновением позже оторвала лист из «Принца-полукровки», мельком пробежалась затуманенным взглядом по тексту и скрутила бумажку с травой. На диване хрипло рассмеялись «друзья», лапая какую-то девицу. Агата её даже не знала, на вид та была явно младше, чем утверждала. Напомаженные губы, откровенная одежда и блядский видок вызывали лёгкое презрение на задворках сознания, но девушка задвинула его куда подальше, разглядывая гибкое девичье тело и каскад рыжеватых волос. Определённо, она бы с ней переспала. Чиркнула зажигалка. Сизый дым проник в лёгкие, разум легко затуманился, притупляя совесть и мораль. - Слышь, - обратился к Агате лупоглазый и туповатый на вид Семён. Впрочем, туповатым он и был по меркам девушки. –Может, чо посильнее ебанём? Васнецова скосила тёмные глаза на парня. «Уродец,» - рецензировала она, глядя на его кривые зубы и такую же кривую ухмылку. - А чо есть? – буркнула она, апатично пожав плечами. - Герыч. Девушка заинтересованно приподняла бровь, полуобернувшись. Наркоши одобрительно загалдели. - Тащи тогда, - хмыкнула Агата. Сейчас всё было по барабану, лёгкая эйфория притупляла мысли и чувства. Невольно подумалось, что в обычном состоянии она обязательно сказала бы что-нибудь колкое относительно рожи парня, его мозгов и о том, что героин их окончательно превратит в кашу. Но лень и кайф перебороли это желание. Семён поднялся с дивана и потащился в коридор нетвёрдым шагом. Васнецова проводила его взглядом, затягиваясь и стряхивая пепел с окурка. Взгляд упал на книгу с раскрытыми страницами. Почти половина их уже отсутствовала. «Сектумсемпра» - сознание зацепилось за это слово, девушка фыркнула, вспоминая обрывки событий из книжки. Припоминалось смутно и нехотя, наркотическая дымка заволакивала собой всё – мысли, воспоминания, чувства. Блажь химическая растекалась по телу, отвлекала от деталей. Снова послышался хохот и пошлые шлепки. Девица спустилась вниз, а Гена откинул назад свою голову и схватился за рыжие пряди.На секунду Агата пожалела, что у неё нет члена. Вернулся Семён. В руках у него шелестели четыре пачки белого порошка. - Кстать, - Агата ухмыльнулась и всё же ехидным тоном поинтересовалась. – а это точно герыч, а не мука или стиральный порошок? - Точно, - заявил он писклявым прокуренным голосом, хохотнув. –Педрович хуйни не сыпет. - А не тебя ли он наебал, когда вместо травы семена гвоздики подсыпал? Наркоман прищурил свои глаза навыкате, напоминая теперь укуренную сову. - Там мусора были, - фыркнул он, скривив губы. – С псинами. Будь это трава – сидеть бы мне уже в тюряге. - Это не помешало тебе скурить цветочки и орать, что тебя наебали, - припечатала Васнецова и откинулась на спинку дивана, ухмыляясь. Девица между ног Гены подавилась и захихикала. Парень охнул и зашипел ругательства по поводу слишком зубастых шлюх. Семён побагровел, схватил ртом воздух от возмущения и замолк, не зная как оправдаться. Он молча кинул на стол пакеты и плюхнулся в кресло, готовясь пустить эту дрянь по венам.

***

      Агата смутно помнила что происходило дальше – события всплывали в памяти обрывками. Вот она кипятит смесь, вот втыкает шприц в вену… О, декаданс, случайные встречи… Вот всё вертится перед глазами, звучат в ушах слова из песни любимой группы матери… Стол, преферанс, горящие свечи На патефоне играет пластинка… Хохот маргиналов, глухие стоны рыжей шлюхи – кажись, Васнецова всё же лапала её. Гойи сидят и слушают Стинга. Грохот сердца, испуганные возгласы… Плещется ром и-и-и кокаин, Желтыми пальцами в тонкие ноздри, Вы предлагаете вместе уйти… Ужасный холод и дрожь во всём теле, звук сирены под окном… Поздно, милая дамочка, поздно! Она видела лица врачей словно в тумане, яркие пятна плыли перед глазами, чёрные силуэты, белые халаты. Кайф резко перешёл в опустошённость, возможно, Агата чувствовала боль, но вмиг всё ушло во тьму и звенящая тишина ударила в уши. Сердце грохотнуло особенно громко, надрывно, и замолкло. Время в этой пустоте тянулось как резина, казалось, прошла целая вечность прежде чем пришла боль. А за ней и вновь стук в груди. Васнецова сделала глубокий вдох, закашлялась и открыла тяжёлые веки. Вокруг было светло, зрение не сразу адаптировалось. Затылок пронзало болью, тело слушалось плохо. Агата закашлялась и согнулась пополам на каменном полу. В ушах всё ещё звенело, наверное, она ударилась головой. Когда она смогла видеть чётко, взгляд прошёлся по неизвестному помещению. Здесь было прохладно и сыро, плитка на полу и стенах серого цвета. Позади девушки стояла массивная ванная, была обычная белая допотопная раковина и небольшое зеркало. Перед лицом были кровавые разводы. Со стоном схватилась за затылок. На тонкой бледной ладони осталась липкая красная жижа. Что странно, не её ладони. Страх проник в сознание. Нащупав бортик ванной дрожащими пальцами, Агата схватилась за него и, пошатнувшись, рывком поднялась на ноги. Шелестнул странный и смутно знакомый балахон, дыхание спёрло, к горлу поступила тошнота. Её вырвало. Отдышавшись и откашлявшись, девушка попыталась успокоиться. Вышло не очень. Головокружение немного успокоилось, боль стала пульсирующей и притуплённой. Агата передвинулась к раковине, открыв воду в ванной и смывая рвоту. Подняв глаза на зеркало, она застыла в ужасе. Там была не она. Несомненно, на неё глядела девчонка лет на десять младше Васнецовой. Впалые чёрные глаза лихорадочно бегали туда сюда, не признавая увиденное. Такие же чёрные длинные волосы висели неухоженными сосульками. Бледное вытянутое лицо с длинным носом, тонкие бескровные губы. Нет, это не может быть она! Где короткие пепельно-русые кудри, где её тонкий чуть вздёрнутый нос и пухлые губы? Кто это смотрит на неё с выражением дикого ужаса из зеркала?! Агата судорожно и хрипло выдохнула, закрыла глаза и открыла вновь. Галлюцинация не исчезла. Паника захватила сознание, в горле застыл едва сдерживаемый крик. Слёзы брызнули из глаз, она сжала зубы, силясь не заорать. Приход от героина не бывает настолько чётким и не размытым. Сон тоже. Взгляд соскользнул на одежду. Чёрно-зелёное одеяние было похоже на плащ или… Внимание привлёк герб на левой части груди. Серебристая змея изогнулась в букву «S» на зелёном фоне. Под ней была надпись, от которой Агата засомневалась в здравости своего рассудка. «Severin Snape, Slytherin» Васнецова вспомнила что именно она пустила на самокрутки. Нервный смешок. Агата истерично рассмеялась. Голос был хриплым и осипшим, словно его хозяйка молчала не одну тысячу лет. Если боги существуют, то у них паршивое чувство юмора. Скурить книжку про волшебника-очкарика и попасть в женскую версию титульного персонажа той части, которую скурила? Абсурдно, безумно, невозможно. Девушка ущипнула себя за руку. И, к сожалению, реальность. В том, что в отражении на неё смотрит именно девочка, сомнений не было. Да, она была похожа на книжное описание профессора, но черты лица были не мужскими, плавными, а под одеждой Агата явственно чувствовала на теле женское бельё. Имя тоже намекало на это – Северин или Северина всё же женская версия имени Северус. Строгая, суровая. Да, определённо подходит нраву Агаты. Сполоснув лицо ледяной водой, она закрыла кран, шум воды утих. Истерика прошла, эмоции исчезли, вернулся здравый смысл. Если это не приход, и не сон, а реальность, то нужно многое выяснить. В голове промелькнула шальная мысль, заставившая усмехнуться – она и сорвалась-то от однообразия в жизни. Вот вам неожиданные перемены, получите и распишитесь. - Могло быть и хуже, - тихо шепнула она девочке из зеркала. Девочка кривила рот в полубезумной ухмылке. Раздался стук в дверь. Агата, а теперь уже Северин, резко обернулась и поморщилась от боли в затылке. Наверное, настоящая мисс Снейп ударилась о бортик ванной и умерла, а Васнецова заняла её место. Об этом говорили следы крови на полу и сантехнике. - Hey, - голос за дверью был девичьим с визгливыми нотками. –What are you doing there for so long? Are you okay? Резкая боль нахлынула внезапно. Голова словно бы раскалывалась изнутри, девушка глухо вскрикнула. Воспоминания волшебницы хлынули бешеным потоком, Агата пошатнулась и зажмурила глаза. - Всё в порядке, - ответила она, не особенно обратив внимание на то, что отвечает на английском. - Тогда что ты там застряла?! –рявкнули за дверью. – Ты не одна тут, давай живее! - Иди нахрен, курица тупая, - со злобой выкрикнула Агата. Головная боль только усиливалась от звуков за деревянной преградой. Там кто-то возмущённо пнул многострадальную деревяшку. Послышалось раздражённое «Алохомора!» и дверь открылась, явив взгляду разъярённую блондинку, пыл которой мгновенно угас и сменился сначала удивлением, а затем и растерянностью. «Кэтрин, староста, пятый курс» - услужливо подсказала память. Новоявленная Снейп зашипела сквозь плотно сжатые зубы от невыносимой мигрени. - Мерлин, что случилось?! Ты ранена?! – девица кинулась к Агате-Северин, облокотила на себя (та почувствовала раздражение от этой бесцеремонности) и потащила на выход. – Ты… У тебя волосы на затылке все в крови, ты головой приложилась? Живо в Больничное крыло! Кэтрин тараторила, словно трещётка. От этого нечто холодное и злобное начинало клокотать глубоко в груди. - Со мной всё нормально, - прорычала Васнецова, вяло сопротивляясь, слабость была сильной. Её пошатнуло и повело из стороны в сторону. – Сама справлюсь. Староста поджала губы, со странным выражением глядя на неё. Глубоко вздохнув, молча повела за собой, на ходу пробормотав очищающее (Агата не расслышала слов из-за звона в ушах) заклинание, кровь с пола исчезла. Они вышли в коридор, где сырость и прохлада обдали лицо лихорадящей девушки. Дорога запоминалась плохо, было темно, лишь факелы чадили на стенах. Они прошли мимо гостиной, где несколько учеников обернулись на них с немым вопросом на лицах. Из интерьера Васнецова запомнила только камин и зелёные расцветки на мебели. Всё плыло и размывалось. Не заметила Агата-Северин и тот момент, когда они очутились в Больничном крыле. Кэтрин окликнула медиковедьму и усадила девушку на кровать. Чужие воспоминания причиняли адскую боль. Перед глазами замельтешило что-то белое, ей дали какую-то противную на вкус жижу, кто-то туго перевязал затылок, а затем она отключилась, рухнув лицом в подушку. Тьма снова накрыла Агату своим вороньим крылом.