To be different

Я пришел в себя, когда Найл положил меня на диван в гостиной, а сам сел на колени около него, смотря на меня стеклянными глазами, полными ужаса и сочувствия, при этом опираясь руками на мягкий ковер. Он явно не ожидал такой реакции, хотя было ясно, что эта новость не станет для меня радостной. Я попытался собраться с силами, чтобы сказать Найлу, что он и так очень помог и может ехать к себе домой. Но мне было настолько тяжело и больно, что я просто бы не пережил этот вечер в одиночестве. Пока я размышлял, Найл приготовил две большие кружки какао, с зефирками, которые были похожи на маленькие, разноцветные облачка (и мне очень интересно, где он достал эти прекрасные зефирки на моей пустой кухне). Я аккуратно взял в руки чашку и сел, опираясь на одну из огромных мягких подушек с бледно-коричневым принтом в бохо стиле. — Спасибо тебе огромное. Ты правда не должен быть тут. Ты и так уже очень много для меня сделал. — сказал я тихим, осипшим голосом (все-таки я болею и это лишь усугубляет мое состояние, делая меня еще более грустным и отрешенным). — Ты же знаешь, что я всегда готов помочь тебе, верно? И я правда хочу это делать. Если мое присутствие, хоть немножко тебе поможет, я могу просидеть здесь всю ночь. — столько уверенности в голосе Найла, я еще никогда не слышал. Эти слова настолько трогательны и важны для меня, что я даже не заметил, как в уголках глаз собрались слезы. — Эй, Хазз. Только не надо плакать. После этих слов, Найл крепко меня обнял, положив мою голову к себе на плечо. Это действие, как-будто вырвало из меня последнюю гордость и я начал всхлипывать, не обращая внимания, на попытки Найла, меня успокоить и сильнее заряваясь носом, в его серый мягкий свитер. Сотни мыслей не давали мне успокоиться. Они сменяли друг друга, как карты на игральном столе, не давая возможности вздохнуть полной грудью. Жалость к себе все-таки пересилила. Столько вопросов, на которые никто не сможет дать ответ. За что мне все это? Когда закончатся эти мучения? А стоит ли терпеть, ведь нет человека, ради которого хотелось бы жить? Такая ужасня беспомощность и безысходность. От этого давящего чувства, я начинаю плакать сильнее, до боли сжимая плечи Найла. Он аккуратно поглаживает мою спину, пытаясь хоть немного успокоить. И я понимаю, что должен взять себя в руки, хотя бы для того, чтобы мой друг перестал нервничать. Я медленно отодвинулся от Найла, вытирая остатки слез с глаз и вновь беря в руку кремовую кружку, содержимое которой осталось нетронутым. Так же медленно я отпил немного теплого, согревающего напитка и улыбнулся. Я постарался сделать эту улыбку максимально искренней, чтобы успокоить рядом сидящего парня. — Ты в порядке? Может принести плед или что-то еще? — обеспокоенно протороторил Найл, вставая с дивана. — Я в порядке. Еще раз огромное спасибо. Я думаю, ты можешь со спокойной душой ехать домой и не переживать обо мне. — как можно более уверенно сказал я. — Даже не думай, что я просто возьму и оставлю тебя в пустом доме, после того как ты плакал не переставая минут десять. Я останусь, а утром мы вместе поедем в университет. — У меня даже нет сил спорить с тобой. На втором этаже комната рядом с моей и она полностью в твоем распоряжении. Прими душ и займись своими делами, но перед этим, принеси мне пожалуйста таблетки. Кажется, я заболел. — Может, тогда завтра останешься дома? — спросил обеспокоенно Найл, попутно доставая из верхнего ящика комода, аптечку. — Нет, завтра важный тест, а еще мне надо узнать, как я написал доклад по истории. Я думаю, что профессор его уже проверил. — Ну, как знаешь. Вот тебе твой «ужин». Скорее пей их и иди спать. Это поможет тебе восстановиться, а это именно то, что тебе необходимо. — Сейчас только три часа дня! Я никогда не смогу уснуть в такое время. — сказал я, сам понимая, что это звучит, как возгласы обиженного ребенка. — Даже, когда тебе плохо, ты умудряешься быть вредным. И все же, попробуй поспать, тебе это сейчас правда нужно. -Хорошо, я попробую. — сказал я и потянулся к таблеткам, которые лежали на маленьком столике, рядом с кучей разного хлама. Там были журналы, газеты, несколько книг, а также просто мусор, вроде крафтовых пакетов из пекарни и стаканов из-под кофе. Слегка поморщившись от легкой горечи, я выпил таблетки и лег на подушку. Спустя пару секунд, я услышал как Найл начал тихо подниматься на второй этаж. К сожалению, нет лекарств, которые помогли бы снять боль и тяжесть с души. Этот день, просто выжал из меня все жизненные силы, оставив лишь поникшую, пустую оболочку. Я правда устал. Устал ненавидеть эту жизнь, но видит Бог, как только я пытаюсь найти позитивные моменты, на меня наваливаются все новые и новые проблемы. И я вновь ломаюсь. Разбиваюсь на мелкие осколки, не имея ни малейшего желания склеить все и наложить новые швы. * * * Наверно, стоит рассказать, что меня так потрясло и расстроило. Обычному человеку может показаться, что в бумажном конверте с кроваво-красной лентой нет ничего особенного, но для меня он является самым страшным кошмаром. Два года назад, я лишился последнего близкого и самого дорого человека в моей жизни. Моя мама просто исчезла, как-будто все это время я жил с призраком. Просто в одно обыкновенное утро, я проснулся в пустом доме. Единственное, что напоминало о том, что здесь кто-то был, это недопитая кружка с кофе и этот мерзкий конверт с письмом. Сначала, я не придал этому значения и подумал, что она просто проснулась раньше и ушла на какую-то встречу, потому что это было утро субботы. Я спокойно пошел в душ, но шестое чувство мне подсказывало, что что-то не так. Поэтому, вернувшись на кухню, я решил, что надо повнимательнее разглядеть конверт, который аккуратно лежал на мраморной столешнице. На желтоватом листе были выведены аккуратным почерком две буквы «A.S.», мне сразу же стало ясно, что это инициалы моей мамы. Теперь у меня было два варианта: либо ей кто-то написал письмо, либо она кому-то написала письмо. Мое волнение и любопытство пересилили и я не церемонясь разорвал злополучный конверт. В этот момент, я почувствовал себя героем фильма, с огромным количеством клише. Мои глаза с бешеной скоростью бегали по строчкам. Каждое слово отдавалось громким стуком в голове и я даже не заметил, как осел на пол, словно безжизненная, тряпичная кукла. «Привет, дорогой. Наверное, мне стоило объяснить все тебе лично и нормально попрощаться, но мне бы не хватило на это сил. Просто, прошу, чтобы ты меня простил. Так было нужно и я не могла поступить по другому.» Сбылись мои самые страшные подозрения. Не могу сказать, что это было ожидаемо, но подобный поворот судьбы я, будем честны, предчувствовал. И опять миллионы вопросов, начинающиеся на «почему» и «зачем». Я никогда не боялся одиночества, но в этот момент меня будто накрыло волной. Стало ясно, что теперь я пробуду один не день, неделю или месяц, а возможно всю оставшуюся жизнь. Осознание того, что я никак не могу повлиять на ситуацию, еще больше меня убивало. Я пытался ей позвонить, но естественно, этот номер уже не обслуживался. А ведь я даже не знаю, где она. Может быть, уже давно за пределами Англии. Хотя, какая мне разница? Она бросила меня, и возможно, в следующий раз я увижу ее через десять лет, а может и вообще никогда. Я даже не знал, что могу чувствовать столько всего, в одну секунду: гнев, разочарование, боль, злоба, непонимание и ненависть. В тот момент я ненавидел жизнь, людей, эту чертову бледно-розовую чашку с кофейной гущей и конечно, этот омерзительный конверт. Мне хотелось уйти из этого пустого дома и я не стал противиться своему желанию. Поэтому, быстро натянув первые попавшиеся джинсы и черную водолазку, я выскочил за порог, не оборачиваясь. * * * Если говорить коротко, то в тот день, мне казалось, что я могу сойти с ума от невероятно давящего чувства потерянности и ненужности. И я не придумал ничего лучше, чем поехать к Найлу. Мы весь вечер пили. Помоему это было вино, но забавно то, что начинали мы с чая, на маленькой кухне, в квартире родителей Найла. Это был первый и последний раз, когда мы с ним говорили про мою жизнь. Я рассказал абсолютно обо всех своих проблемах, а он молча выслушал, зная, что советы мне не нужны. С того дня, все изменилось. Моя жизнь, будто перевернулась с ног на голову. Мое представление о будущем, о людях вокруг, все стало серым и безжизненным, будто я попал в фильм Тима Бертона. Больше не было желания улыбаться и радоваться чему-либо. Поэтому сейчас, я лежу, уткнувшись головой в подушку, чтобы не беспокоить Найла своими всхлипами. Воспоминая снова накрыли меня с головой, заставляя безостоновочно плакать. Легче не становилось, поэтому я решил переключить свои мысли на что-то другое, чтобы попробовать уснуть. Я бы хотел обмануть себя, но правда сурова, потому что первое, что пришло мне в голову- это мой новый знакомый, Луи. Только сейчас я понял, что он пытался быть со мной любезным. Шутил, хотел что-то узнать обо мне и о том, почему я такой резкий и грубый. А что сделал я? Верно, послал его и практически указал дорогу, в компанию Лиама и его друзей. Еще один повод винить себя и свой характер. И не надо говорить, что все в моих руках. Я пытался измениться, пытался сделать вид, что ничего не произошло и что эти события не сломали меня, но это все вранье. К сожалению, изменения необратимы. Но есть и хорошая новость, мысли о Луи помогли мне уснуть. И это лучшее, что могло со мной произойти, в конце этого ужасного дня. * * * — Хей, если ты все-таки хочешь сегодня в универ, то пора вставать.- Найл все еще старался сильно меня не тревожить и поэтому, когда я проснулся, он практически приказал мне идти в душ, а сам направился на кухню, чтобы, вероятно, сварить нам кофе. Да, то что я увидел в зеркале, было мало похоже на живого человека. Синяки практически доставали до щек, глаза кроваво-красные, а лицо ужасно опухшее. Прохладный душ немного исправил ситуацию. Теперь меня хотя бы можно было считать живым человеком, а не трупом. Но все равно было заметно, что я плакал не один час. Хорошо, что кроме Найла у меня нет друзей и никто не будет спрашивать, что произошло. Потому что у меня нет ни малейшего желания делиться с кем-то своими проблемами. Завтракали мы с Найлом в гробовой тишине, не перекинувшись ни словом. Так же молча мы сели в машину, потому что говорить действительно было не о чем. Только выходя из автомобиля, я практически прошептал робкое «До встречи» и быстро выскочил на аллею, не обернувшись. Такое действительно доброе и спокойное утро, быстро закончилось, как только машина Найла исчезла из виду. Я наклонился завязать шнурок, а когда поднял глаза вверх, вместо предпологаемой пустоты, увидел «новенького». Этот наглый парень улыбался. Или я отвык от того, что люди мне улыбаются или он действительно надо мной издевается. — Привет, — серьезно? Он просто подошел ко мне, чтобы поздороваться. — Привет, — с ноткой недоверия произнес я. Обычно мне не свойственно так растягивать слова, но сейчас видимо это было как никогда уместно. — Не хочешь вместе пройтись до аудитории? У тебя сейчас «основы журналистики», верно? Если да, то нам как раз по пути. — Ты следишь за мной? Откуда тебе известно расписание моих пар? — Спокойно, я просто предположил, потому что у меня по расписанию сейчас как раз «основы журналистики», — этот парень, не менее странный, чем я. Удивительно. — Ну допустим, я тебе поверил, — с непрекрытым сарказмом сказал я, начиная идти в сторону дверей. Видимо, он не сразу сообразил, что может пойти вместе со мной. Поэтому спустя десять секунд, когда я был уже на внушительном расстоянии от Луи, он начал бежать. Его поведение заставило меня рассмеяться. — Почему ты вечно уходишь? Хочешь казаться загадочным? — Невозможно «казаться загадочным». Ты либо являешься таким, либо нет. И вообще, это правда не твое дело. Ты хоть знаешь как меня зовут? — его слова меня разозлили. — А ты? — Да, Луи, — я специально выделил его имя, чтобы сакцентировать на этом, его внимание. — Окей, тогда у меня есть вопрос. Как тебя зовут? — Я не уверен, что хочу на него отвечать, — я зол и настроен рушить отношения с этим человеком, окончательно, — Прости, Луи, но мне пора. Не буду врать, это были ужасные две минуты моей жизни. Я снова убежал, но у меня есть оправдание. Меня обидели его слова. Быть «загадочным», не так круто как в подростковых сериалах. У этого определения есть несколько менее солнечных синонимов- закрытый и странный. Возможно, лексически они вовсе не синонимичны, но в жизни, они как правило для людей имеют схожее значение. Я никогда не стремился стать таким парнем. Но у жизни были другие планы. И теперь я ничего не могу с собой поделать. Да, я знаю, что на правду нельзя обижаться, но мне и так слишком больно, а эти слова переполняют чашу моего терпения. * * * Пары, пары, пары. Я устал и практически полностью забыл о конверте (который я кстати так и не открыл, но почему-то взял с собой). Теперь меня ждал перерыв на кофе, пожалуй лучшая часть любого дня. На это у меня было всего сорок минут, поэтому я решил забежать в университетское кафе, а не идти в кофейню, которая распологалась на соседней улице. Я предпочел смотреть в пол, чтобы избежать зрительного контакта с моими однокурсниками. Но это меня не спасло. Меня окликнул Лиам. — Чудак, ты уронил, — мои глаза округлились от ужаса. У него в руках было письмо. То самое письмо. Я уже бросился к нему, но он поднял его над головой, параллельно приостонавливая меня второй рукой, — Не так быстро, парень. Нам всем интересно прочитать, кто и что тебе пишет, — его друзьями громко засмеялись и начали стучать по столу, поддерживая Лиама. Я почувствовал, что мне становится тяжело дышать. Страх окутывал меня, глаза застилала пелена, а паника пробиралась под кожу. Даже я еще не знаю, что там написано и мне не до конца ясно, чего я боюсь больше: того, что письмо откроет Лиам или все-таки содержимого этого письма. Не успел я опомниться, как передо мной появился еще один человек- Луи. Этот парень просто повсюду, но сейчас я ему очень благодарен, потому что на глаза уже стали наворачиваться слезы (в который раз, за последние двое суток). Он, одним ловким движением, выхватил письмо из руки Лиама, медленно подходя вплотную к нему. — Ты настоящий мудак, Лиам Пейн! Я ни за что в жизни, не стану частью твоей футбольной команды. Ты, наверное, думал, что мы можем стать друзьями. Если да, то ты глубоко ошибался. В следующий раз, будь, более любезным с Гарри, — теперь моя очередь удивляться. Он узнал мое имя? -Луи, ты слишком самоуверенный для новенького. И вообще, почему тебя так волнует этот Стайлс? — на его лице появилась ухмылка. Я не успел что-то возразить, а Лиам уже лежал на холодном полу с разбитым носом. В следующую секунду, Луи хватает меня за руку и выводить в коридор, быстро усаживая на одну из скамеек. Мои глаза все еще были немного влажными, потому что я пролил пару слезинок, пока длилась эта перепалка. Сейчас я сижу на лавочке, в коридоре университета, а Луи передо мной на коленях. Его руки аккуратно лежат на моих ногах, а в глазах гнев вперемешку с сожалением и беспокойством. Я опускаю голову, чтобы избежать зрительного контакта, но от голоса, который я услышал в следующую секунду, меня будто пробивает током. — Ты впорядке?, — звучит грустно и немного взволнованно, что весьма странно. Какая ему разница? — Спасибо, все нормально. Ты правда не должен был…- я не успел договорить предложение, потому что меня перебил Луи. — Нет! Должен был, потому что таким ублюдкам всегда все сходит с рук и если я могу хоть немного помочь, то я обязан это сделать, — теперь пазл в моей голове постепенно начал складываться. Луи просто взбесило поведение Лиама и ко мне его реакция не имеет никакого отношения. — Я пожалуй пойду, — я встал и протянул ему руку. Вообще, я планировал, что таким образом я помогу ему встать, но он просто вложил в нее конверт. Я кивнул в знак благодарности и ушел, стуча своими ботинками, по мраморному полу. Я уже успел практически пересечь весь коридор, как услышал крик. — Теперь я знаю твое имя, Гарри. — голос был уже более радостным и каким-то воодушевленным. Я попытался скрыть улыбку, наклоняя голову так, чтобы кудри полностью закрывали мое лицо. * * * Остаток дня пролетел очень быстро и как-то легко. Сразу же после последней пары, я направился в сторону дома. Эта двадцатиминутная прогулка была мне необхода. В наушниках играли песни «The Beatles», а вокруг был легкий лондонский туман, который создавал волшебную атмосферу. Когда я наконец-то добрался до своего дома, мною было принято решение, позвонить Найлу и рассказать обо всем, что со мной сегодня произошло. На удивление, он практически моментально взял трубку, будто бы ждал моего звонка. — Привет, мой ирландский товарищ. — Привет, Гарри. У тебя хорошее настроение или ты пьян? — это было очень тонко, практически прозрачно, но от этого не менее смешно. — Нет, не угадал. Просто мне есть, что тебе рассказать. Готов слушать про «приключения Гарри в стране мудаков»? — А вот это уже интересно. Я весь во внимании. Следующий час, я в красках рассказывал Найлу, про каждый свой шаг, начиная с того момента, как я вышел из его машины. — Он что правда разбил ему нос? Появился человек, который не готов терпеть выходки Лиама. Он мне уже нравится. — Я очень рад, что он помог мне. Что-то мне подсказывает, что я бы не смог вытерпеть это, если бы не пришел Луи, — как-то грустно сказал я, ковыряя пальцем трещинки в древяном столе. — Помоему, он действительно хороший. Зачем ты с ним так? — Найл, ты же знаешь, что я не делаю это нарочно. Я правда не виноват. Я и не хотел ему грубить, но так вышло. — Ладно, когда-нибудь все наладиться, а пока иди почитай каку-то свою умную книгу. — Хорошо. Поступлю так, как ты советуешь. Доброй ночи. — Доброй ночи, Гарри. На этом телефонный разговор прервался. Я еще несколько секунд сидел в том же положении, обдумывая диалог с Найлом. Мне действительно пора что-то делать со своим поведением, но пока у меня на это нет сил. Вдруг, мой взгяд упал на рюкзак из кармана котрого выглядывал желтоватый листок с красной, атласной лентой. Он как-будто кричал мне «прочитай меня». Оттягивать этот момент уже было невозможно, поэтому я бережно взял его в руки. Развязал ленту-бантик и аккуратно разорвал конверт. Само письмо было написано, на абсолютно такой же бумаге, как и та из которой был сделан конверт. Я медленно развернул сложенный лист и на секунду задержал дыхание, увидев до боли знакомых почерк. «Привет, Гарри. Надеюсь, у тебя все в пррядке. Ты навеное расчитывал, что я объясню, почему уехала, но мне кажется, что это нужно сделать при личной встрече. Поэтому через месяц, я приеду в Лондон и мы сможем все обсудить. Пожалуйста, не вини меня во всем произошедшем. С нетерпением жду встречи.» Это просто невыносимо, как-будто ножом по открытой ране. Кого как ни ее винить во всей этой ситуации? Это не я заставил ее собрать вещи и уехать непонятно куда на неопределенный срок. И сейчас она считает, что имеет полное право писать мне «С нетерением жду встречи»? Несомненно, я люблю ее потому что она моя мать, но обида и чувство брошенности сейчас перевешивают на чаше весов. Через месяц, я вновь увижу ее. Мне страшно. Я боюсь услышать ее оправдания, потому что это точно загонит меня в гроб. Так хочется с кем-то поделиться всем этим. Наверное, очевиднее всего было бы позвонить Найлу, но я не хочу вновь его тревожить. Он и так постоянно переживает за меня. Видимо, прийдется самостоятельно пережить этот мрачный этап моей жизни. А ведь Луи прав. Я веду себя странно и в какой-то степени загадочно. Судорожно трясусь над каким-то куском бумаги, постоянно хожу с огромными синяками под глазами (которые к тому же еще и опухшие), никогда ни с кем не разговариваю и ухожу посередине разговора. Такие люди всегда всех отталкивают и это заставляет бояться того, что ты будешь одиноким всю оставшуюся жизнь. Лучший друг это безумно круто, но у него тоже есть своя жизнь и он не обязан быть всегда рядом со мной, чтобы поддержать и выслушать. А кроме него, в данный момент, у меня нет никого. Без преувеличения, я полностью одинок. Да, в книгах про любовь, одиночество описывают как что-то романтичное и очень вдохновляющее. Я тоже так раньше думал, пока не стал забывать, как это, когда тебя просто обнимают, просто потому что любят. И именно это заставляет трястись от страха и паники. В итоге, я сижу на своей красивой, но такой пустой кухне, зарывшись длинными пальцами в волосы, и пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Помоему самым верным решением, будет отправиться спать. Во сне я никогда не одинок, потому что там сбываются мечты.