Искусство — это синтез

      Всё началось, когда не стало Аккуна.       Наверное, впервые Лог не поднял ситуацию на смех, не стал презрительно хмыкать под вторую по счёту сигарету и призывать Иноджина расконтачиться. Он лишь молча сел напротив мальчика, когда тот сотрясался в рыданиях над тем, что ещё десять минут назад было его другом. Окинул взглядом фрагмент разбитой маски. Положил руку подопечному на плечо.        — Вы сейчас рады, на-наверное, — дрожащим от плача голосом произнёс Иноджин. — Всегда на-надо мной издеваетесь. А тут такой с-случай. С-слабый я, скажете?       Лог не проронил ни слова. По извечно равнодушному лицу тренера было сложно понять, что у него внутри, но в голове уже усердно крутились шестерёнки.        — Это техника Камня, так же? — наконец нарушил молчание он, но говорил скорее сам с собой. — Личное изобретение третьего Цучикаге… Грязь. Глина. Кое-кто с ним работал, давно, правда…       Такой реакции он не ожидал даже в последнюю очередь. Насмешки, колкости, сарказм, откровенный прессинг, но никак не спокойное озвучивание мысленных процессов. Да Лог-сенсей ни единой извилины не стал бы ради него напрягать. Ясно же, Яманака в этой команде был для тренера обузой.        — Знаешь, есть у меня идея, — Лог посмотрел на мальчика, и, к очередному удивлению последнего, в этом взгляде не было ни капли надменности. — Один сотрудник моего отца… Короче, я забираю это.       И потянулся за обломком.        — Нет! — взвизгнул Иноджин и прижал к груди последнее, что осталось от Аккуна. — Вы её уничтожите! Вы хотите мне ещё больнее сделать!        — Эй, я не чудовище. Я из лаборатории, а не из изолятора, — нахмурился тренер. — Твой питомец был…       «…куда полезнее тебя», — так и просилось наружу. Но, сумев сдержать привычную язвительность в такой неуместной ситуации, Лог закончил иначе:       — …был частью команды. А я своих не бросаю.       Иноджин изумлённо моргнул.        — Так что? Я его забираю?        — Я пойду с вами, — заявил мальчик после недолгих колебаний. Заявление Лога пробудило в нём надежду. Но вместе с тем, привычные подставы от сенсея слишком крепко засели в голове, чтобы бесконтрольно отдать жизнь друга в его руки. Даже если эта жизнь уже оборвалась.       Так Иноджин попал в убежище Орочимару. Хотя глупо было бы называть эту часть убежищем как дань старой памяти. На тот момент клиника расстроилась в масштаб самостоятельного учреждения, соединяясь с лабораториями посредством нескольких переходов. Расширился штат, увеличился поток пациентов. В их число давно входили не только нукенины, как задумывалось изначально, а и все те, кого традиционная медицина списала со счетов.        — Это что, госпиталь такой? — изумлённо вертел головой Иноджин, когда Лог вёл его по главному коридору.        — Твоей мамке и не снилось, — заявил тот с едва уловимым оттенком гордости. — И её подружке с бесячими волосами тоже.       К Орочимару не заходили. Хоть Лог и считался перевалившим в третий десяток, биологически в нём всё ещё периодически бунтовал классический представитель мятежного пубертата — всё из-за стремления родителя перепрыгнуть тяжёлый период пелёнок и создать себе ребёнка сразу постарше. И вот, теперь Лог не упускал ни единого случая доказать всем — а в первую очередь себе — что он достаточно крут, чтобы решать вопросы, не ставя в известность отца.       Раньше сотрудники клиники и работали над усовершенствованием техник, и вели приём в одних и тех же кабинетах. После расширения каждый из основного состава получил в своё распоряжение по отдельной мастерской в закрытом крыле штата. В этих мастерских работники получили возможность самовыражаться так, как душа пожелает, и не бояться при этом шокированных взглядов пациентов на незавершённые проекты. Первым делом Лог постучался в железную дверь с неаккуратно выцарапанным слоганом: «Медицина — это бум!»        — Занято! — прозвучал из-за двери бойкий мужской голос.        — Да рассказывай, — проворчал Лог и навалился на дверь плечом. Та поддалась, и Иноджин смог рассмотреть просторную комнату, хаотично заставленную незавершёнными белыми фигурами, а в центре этого беспорядка — мужчину возрастом чуть старше его родителей, с аккуратно подобранными светлыми волосами (выбивалась только длинная чёлка) и в массивных защитных очках.        — А, это ты, мелкий! — оторвавшись от месива, которое до этого крутил в руках, хозяин комнаты переменился в лице и приветливо помахал Логу. — Ну, для тебя свободен всегда, хм.       Лог поморщился — прозвище ему явно не нравилось. А Иноджин сделал вывод, что блондин знает его сенсея довольно давно. Похоже, что с детства.        — Ты таки пал жертвой отцовской настойчивости, Дейдара, — перевёл тему тренер, и Яманака впервые услышал имя мужчины. К удивлению, оно вызвало чувство, будто когда-то мальчик о нём уже слышал. — Дожал тебя с очками?        — Грозился уволить, — пожал плечами Дейдара. — Сказал, что я не Учиха, чтобы глаза мне менять. И что он так к этим глазам прицепился, м? Никогда же поводов не было. Ну, кроме того случая с ожогом сетчатки, да. Но ведь обошлось!       Лог проигнорировал краткую историю о производственном травматизме, вытащил из-за пазухи обломок маски Аккуна и перешёл непосредственно к делу.        — Знакомо?        — Хлам какой-то, — отмахнулся Дейдара. — Я такого не делал — значит, безвкусица, а о безвкусице и говорить не желаю.        — Присмотрись внимательнее, — Лог пересёк комнату и вложил фрагмент блондину в ладони. Иноджин решил следом не идти, оставшись на наблюдательном посту из-за дверной щели.       Дейдара задумчиво покрутил обломок, нахмурившись.        — Глина с дыркой. Не взрывная. Чёрт его знает, хм…        — А если на месте дырки представить глаз? — подсказал Лог.       Дейдара просветлел.        — Постой-ка! Помню такую хрень у старика Ооноки! Ками-сама, и ведь сколько лет прошло! Где ты откопал это, м?        — Это ко мне само пришло. Точнее, вон к тому шкету, — Лог махнул рукой в сторону двери. Иноджин попятился назад в коридор, но от глаз Дейдары скрыться не успел.        — Ну и ну! Ещё один мелкий, — изумился подрывник, так как только сейчас его заметил. — Твой? Шустрый ты, хех. Только вчера сам по лабораториям гасал, а теперь… Кто мать?        — Пошёл ты, — огрызнулся Лог. — Это мой ученик. Их таких целая команда. Только Хидану не говори. Папаша одного из них его закапывал, ему это не понравится.       Дейдара хихикнул, но, уловив на себе тяжелый взгляд Иноджина, вернулся к изначальной теме.        — Так что ты от меня хочешь, м?        — Ты эту технику знаешь. Акута, — Лог перешёл на свой самый серьезный тон. — Один из них привязался к моему пацану. Даже взаимно. А потом полез в драку, маску разбили, и всё, нет акуты. Малой переживает. Тебя же Третий тренировал, ты мог видеть эту технику. Реально что-то сделать?       Дейдара задумчиво повертел обломок в руках, заглядывая в глазницу то с внешней, то с внутренней стороны; провёл пальцами по краям.        — Слишком большое повреждение, хм, — вынес вердикт он. — Я, может, и мог бы попробовать… Но сила акут в масках и есть. Больше ничего нет? Никаких фрагментов?       Иноджин печально опустил голову, понимая, к чему разговор идёт.        — Но в этом-то какая-то чакра осталась? — настаивал Лог.        — Возможно, но даже с ней без субстрата дела не будет. Слушай, мелкий, я ничего не сделаю с этим куском, как бы ни хотел, — развёл руками Дейдара. — Из него акута не получится, это я тебе точно говорю, да. Нужно хотя бы процентов 80.       Лог завис на пару секунд, а потом резко выхватил фрагмент из рук Дейдары и зашагал к выходу, попутно командуя Иноджину:        — Расконтачивайся, мы уходим.        — Куда?! — удивился мальчик, чувствуя, как последние надежды трещат по швам.        — В соседний кабинет. Навестим ещё одного старого друга.       Минуя дистанцию в двадцать шагов между дверьми, Лог успел нервно выругаться и закурить. В этот раз даже стучаться не стал. Иноджин решил на всякий случай остаться снаружи. Всё же новые знакомства с состоявшимися ниндзя, по возрасту превышающих сенсея, немного его пугали.       Из-за порога повеяло запахом древесной стружки и чем-то ещё, ускользающим, сладковатым и отдалённо напоминающим миндаль.        — Если сейчас же не потушишь сигарету рядом с моими изделиями — воткну в ногу отравленный кунай. Без противоядия.        — И я рад тебя видеть, Сасори.       Акасуна оторвался от чертежей на столе.        — Тебе же здесь не нравилось, так свалить хотел. Чего ж вернулся?        — Старых друзей лучше не забывать, — произнёс Лог с ноткой ностальгии в голосе. Те, кто думал, что он на такое не способен, удивились бы, как юноша посмотрел на Сасори. Лог не выдавал особых эмоций почти никогда, и этот момент не стал исключением, но сквозь грубый тон просвечивалось уважение. Пожалуй, даже больше, чем к отцу.        — Так чего надо? Ты крадёшь моё время, — устало произнёс Сасори. Лог мигом вернул себе привычный вид.        — Есть одно существо, считай — голем. Вся жизненная сила, или чакра, или шинигами пойми, что им движет, — в маске. Маска сломалась, есть только фрагмент, но и в нём осталось что-то. Надо её восстановить, а те остатки вложенной чакры — перераспределить по всей поверхности и усилить. Ты же делаешь подобное со своими человеческими марионетками? Усиливаешь то, что есть, если этого совсем мало?       Сасори выжидающе посмотрел на Лога, без слов намекая, что хватит болтать и доставай уже свою маску. Лог вытащил из-за пазухи фрагмент, кукловод подцепил её нитями чакры и подтянул к столу. Пару секунд поразглядывал. И шумно выдохнул, демонстрируя новую волну раздражения.        — Ты издеваешься? Это глина. Я похож на глиномеса? Иди к Дейдаре, — отрезал он и попытался вернуть фрагмент тем же способом, но Лог не стал перехватывать его. Вместо этого подошёл к столу Сасори и зашипел тоном, каким обычно доказывал команде 10 их ошибки даже в том, что родились.        — Задолбали переводить стрелки. Ты можешь перераспределить и усилить чакру в нейтральном материале, а Дейдара — доделать маску и попытается воссоздать технику. Вы же напарники!        — Пятнадцать лет назад были, — хмыкнул Сасори. — Ещё бы мою службу у Песка вспомнил.        — Ну в самом деле, Сасори, ради общего прошлого, — развёл руками Лог. — Я же у тебя на глазах рос. Забыл, как тренировал меня своими марионетками драться против десятерых одновременно? Или развивал во мне устойчивость к ядам? Да я к отцу с такими просьбами идти не стал, а к вам пришёл. И посмотри на это недоразумение, оно и так ущербное, а ещё и друг умер. Не хватало мне психологических травм в команде! Ещё, не дай Ками, впечатлился и вырастет более дёрганным, чем Саске, не к ночи будет сказано.       Иноджин понял, что снова нарушил конспирацию, и его нещадно спалили. Сасори буравил его бутафорскими, но такими реалистичными глазами, перекручивая в руках обломок, а Лог нервно барабанил пальцами по столу и сверлил взглядом уже Акасуну. Яманака подумал, что неплохо было бы и ему на кого-то четвёртого уставиться, когда кукловод резко встал из-за рабочего места.        — Сделаем человека из твоего подопечного. Из тебя же сделали.       И, бормоча что-то вроде: «Последний раз с этим вандалом…» взял курс на мастерскую Дейдары.       Лог и Иноджин сидели под кабинетом, словно ожидающие родственники в роддоме. На таких же иголках. Несколько раз в коридор высовывался Дейдара, перемазанный в грязи, и спрашивал, точно ли им нужен воссозданный тот самый акута, и не подойдёт ли какой-то другой, новый. Лог клятвенно обещал спустить змей, даже несмотря на разницу в возрасте и статусе, и подрывник с ворчанием, что вечно ему усложняют задачу, прятался обратно.       Иноджин попутно переваривал всё, что услышал за последние несколько часов. Сейчас или никогда — Яманака собрал волю в кулак и решился наконец на разговор, который не давал ему покоя с первого дня обмена сенсеями.        — Лог-сенсей, объясните мне, почему вы постоянно говорите «расконтачься»? Я стараюсь, а вы этого как специально не замечаете. Что вы хотите от меня?       Лог приулыбнулся.        — Да техники твои. Никакой оригинальности.       Мальчик удивлённо приоткрыл рот.        — Ты ничего нового не придумал, кроме как добавить красок в свою мазанину. Ну и достижение! — продолжал тренер. — Теперь враги будут отстирывать бандану не от чёрного, а от розового. Высшее искусство ниндзя, ничего не скажешь!       И неожиданно завёл бодрый мотивчик:        — Да у тебя же папа рисовал,       Да у тебя же мама менталист,       У них всё под копирку передрал,       А своего — чистый лист.        — Это клановые техники! Мы должны их хранить и передавать следующим поколениям! — возразил Иноджин.        — Ага, хавай дальше эту лапшу, — хохотнул Лог. — Ваш блондинистый мажор скачет по деревне на Гараге, и только попробуй мне сказать, что это клановая техника. Не помню у Узумаки и Хьюг тесной дружбы со змеями.       Иноджин снова пристыженно опустил голову. 90% времени рядом с тренером ему не хотелось выходить из этого положения.        — Клановые техники — хорошо, но ты же не теневой клон своих родителей, — сенсей продолжал, но его голос смягчился и даже стал похож на участливый. — Далеко ходить не надо: посмотри на свою команду. Чочо тащит за счёт харизмы, Шикадай — за счёт интеллекта. А ты что? Делаешь жизнь красочнее? Притащить этот глиняный мешок было твоим лучшим решением, того-то я его и пытаюсь реанимировать.        — И что мне делать? — шмыгнул носом Иноджин.        — Когда я задавал такие вопросы отцу, он меня посылал в отдел экспериментальной патологии. Там, знаешь ли, много идей можно почерпнуть… — задумался Лог, но очевидно, даже это показалось ему сентиментальностью, так что парень быстро вернулся к прежней теме. — Никто не просит тебя забрасывать клановые техники, но сделай их индивидуальными по-настоящему, а не в раскраски играйся.       Лог говорил с Иноджином и в то же время сам с собой, сфокусировавшись где-то далеко, намного дальше кабинета Дейдары, да и этой клиники в целом. Мальчик удивился, как много сенсей сказал ему — за всё время их знакомства он никогда не был таким многословным. И почти без сарказма. Колкости стали обычным стилем общения Лога, но в этот раз даже они звучали как-то мотивирующе, по-дружески.       Дверь с грохотом распахнулась и ударилась об стену, из кабинета вышел Сасори с усталым видом.        — Не благодарите, — бросил он, не глядя на подорвавшихся ожидателей, и быстро зашагал в свою мастерскую.        — Тут одна рука длиннее второй, исправляем? — прозвучал из комнаты голос Дейдары.        — Мозги себе исправь! — крикнул Сасори и скрылся на своей территории.        — Не меняйте ничего, пожалуйста, — подскочил Иноджин с вылетающим из груди сердцем.        — Никаких пропорций, что за бестолковщина, — недовольно изрёк Дейдара, показываясь в коридоре. Следом за ним, чуть ли не сбивая с ног, вылетел Аккун и прыгнул Иноджину на шею, беспрерывно издавая визжащие звуки. Синхронно с ним завизжал и Иноджин.        — Ну и ну, — довольно упёр руки в бока Лог. — Можно вводить новый слоган клиники. Спасаем людей и големов любых материалов.        — Мне за это не доплатят, да, — закатил глаза Дейдара. — И ладно бы было эстетичным… Работал бы ради искусства.        — А чем не эстетично? На твои глиняные фигурки похоже, — предположил Лог. — А про искусство можешь вот с этим поговорить, — и легко толкнул Иноджина в плечо. — У него как раз дзюцу такое… Артистическое.       Мальчик поднял голову и непонимающе уставился на сенсея.        — Экспериментальная патология, — подмигнул Лог. Затем, как обычно, закурил и принял стандартное равнодушное состояние.        — Поболтайте тут, мне к отцу заскочить надо. Может, расконтачишь мне его, Дей.       Иноджин внимательно рассматривал каждый уголок мастерской подрывника, чтобы компенсировать то, что не успел заметить в первый визит. Элементы располагались крайне хаотично и в абсолютно неожиданных местах: пара сломанных и обугленных очков, мешочки с глиной, гончарный круг, насадка на глаз с камерой, и целая стенка, изрисованная причудливыми схемами, понятными, пожалуй, только их создателю.        — Нравится? — в голосе Дейдары прослушивалась гордость.        — Как вы в этом разбираетесь? — не удержался Иноджин.        — Пф, а чего разбираться-то! — фыркнул подрывник. — Я каждую кучу досконально знаю, да. Что там лежит на дне, в середине и на верхушке. Порядок искусству только мешает. Разложишь всё, как в музее, так и всяческое желание творить пропадёт, настолько всё становится скучным и унылым. Искусство — это мгновенное, неуловимое! А систематизация только в морге нужна, хм.        — Вы же врач? — уточнил Иноджин.        — Я — творец! — ещё больше нахлобучился Дейдара. — По чётным числам творю скульптуры, по нечётным — надежду на человеческие жизни. Табличку видел? Медицина — это бум, как бы не выпендривался Данна!       Не дав мальчику опомниться от потока информации, Дейдара схватил его за руку и потащил к столу.        — Смотри! — воскликнул он, сметая с поверхности половину залежей. — Вот у меня глина, а вот она — бах!       Иноджин вздрогнул от неожиданности, когда прямо у него перед носом полыхнул маленький огонёк, секунду назад бывший фигуркой бабочки.        — Вот так и в организме. Только меньше. Бах — и нету зловредных клеток, да. Только были, и уже нет, зато есть билет в долго и счастливо. Ювелирная работа!       Аккун на плече у Иноджина одобрительно заклокотал.        — А хочешь, кое-что помасшатбнее покажу? — заговорщическим тоном предложил Дейдара. Иноджин с питомцем синхронно кивнули.       На улице постепенно смеркалось. Операция по возвращении Аккуна к жизни заняла весь световой день, и когда двое вышли из здания клиники, Ото уже вовсю облачалась в лиловые тона. Иноджин поймал себя на лёгком недоумении, что Дейдара собрался показывать ему в такой сомнительной видимости, но тот не дал этим мыслям развиться во что-то чётко очерченное. Видя искусство чередой вспышек и ускользающих эмоций, он не изменял этой линии ни в чём, действуя так же молниеносно. Пожалуй, единственная черта, которая не бесила в своё время Сасори. Слепив быстрыми движениями несколько глиняных птичек, мужчина запустил их в вечернее небо, и они, едва возвысившись над чёрными силуэтами деревьев, полыхнули россыпью разноцветных огней. Следом за первой партией подлетели ещё несколько птиц, и ещё, и ещё; они взрывались удивительной палитрой, образовывали диковинные узоры, формировали расширяющиеся шары и другие трёхмерные фигуры. Нечто подобное запускали в Конохе на Новый год, но ключевым здесь было именно «подобное».        — Ну как? — спросил Дейдара, ужасно довольный собой.        — Вау, — только и выдохнул Яманака.        — Это прекрасно, потому что мимолётно, — подрывник любовался результатом собственных творений. — Если не насладишься сейчас, то упустишь момент, который никогда не повторится дважды — в этом и есть вся суть искусства. Важно не дать себе и другим заскучать. Искусство — это взрыв!       Словно в подтверждение слов, последний залп из птичек взлетел в вечернее небо и рассыпался на мириады ярких искр.        — Это делает ваша чакра? — спросил Иноджин, так как видел, что изделия вылетали с ладоней Дейдары, а на ладонях находились рты. Совершенно незнакомая доселе анатомия.        — Я в этом мастер, да, — подмигнул блондин. — Спасибо матушке-природе!        — Эх, — мальчик грустно вздохнул, понимая, что против врождённых данных не попрёшь. — Мои рисунки тоже оживают. И летать могут. Только не взрываются… Просто рассеиваются, если их ударить. Или краской ляпают.       В глазах Дейдары сверкнул огонёк азарта.        — Смотрю, ты смыслишь в искусстве, парень! — воскликнул он. — Настоящих ценителей сейчас на пальцах руки сосчитаешь. А знаешь, у меня есть идея, хм.        — Без генетических экспериментов? — насторожился Яманака.        — Я тебе что, на главного похож, а? — изобразил обиду Дейдара, но рвущийся наружу задор сбил всю убедительность. — Без этих штучек. Нельзя закапывать твой потенциал в землю, да!       Подрывник схватил мальчика за руку и быстрым шагом взял направление на клинику.       Некто третий, кто наблюдал за представлением с соседнего холма, покачал головой. Старый знакомый может играть в свои дешёвые фокусы, сколько душа пожелает, но втягивать в эту безвкусицу перспективного представителя нового поколения — верх надругательства над высоким.       Он просто не мог допустить, чтобы кто-то ещё присоединился к этому грохочущему вандализму.        — Вопиющее варварство! Еле вырвал из его языкастых рук одного, так он за второго принялся. Никак не успокоится со своим надругательством над прекрасным, — возмущался Сасори, меряя шагами кабинет. Иноджин бегал взглядом то к нему, то к многочисленным деревянным моделям, которые даже не помещались в запертые шкафы и стеллажи возле стен.        — Фейерверк был красивым, — пожал плечами мальчик и тут же пожалел об этой фразе, так как немедленно оказался награждён презрительным взглядом.        — Это — фикция, — стальным голосом прервал его Сасори. — Пародия на искусство. Жалкая попытка замылить глаза яркими спецэффектами при нулевом содержании. Аляповатая бессмыслица!        — Вы тренировали Лога-сенсея? — осмелился спросить Яманака, неуклюже пытаясь сменить тему. От тона, которым говорил с ним Сасори, внутри всё холодело и возникало желание как можно быстрее спрятаться в надёжное укрытие, пока его дистанционно не раздробили на молекулы.       Тем не менее, упоминание Лога заставило кукловода смягчиться. Градус напряжения в комнате устремился вниз.        — Было когда-то, — произнёс он, и Иноджину показалось, что в голосе отозвалась лёгкая грусть. — Первый ребёнок не всегда окружён готовностью им заниматься, даже если он желанный. Орочимару хотел готового помощника, а не сырой материал, который нужно формировать, так что… Вышло, как вышло. Хвала Ками-сама, что твоего сенсея не тянуло к шуму и хаосу.        — Но я не видел у него этого, — Иноджин повёл рукой в сторону дальнего шкафа с изделиями.        — Это его тоже не интересовало, — вздохнул Сасори. — Пошёл своей дорогой, и возможно, к лучшему.        — А я могу посмотреть? — робко попросил Яманака.       Сасори воодушевился и открыл прежде запертые створки шкафов друг за другом. Взору мальчика предоставились диковинные механизмы, очень напоминающие части тела (в основном конечности), но куда более витиеватые. Полки левого стеллажа были заставлены деревяными руками и ногами с тонкой резьбой, изображавшей узоры, цветы и листья, а правого — стальные компоненты с лезвиями, тросами и футлярами для игл.        — Эстетические и боевые, — пояснил Сасори. — Чаще всего элементы комбинируются. Когда человек лишается части тела, обычно он думает, что это трагическая потеря. Но он даже не догадывается, какое на этом фоне разворачивается пространство для возможностей. Сколько преимуществ, если попасть в нужные руки. Организм болеет, стареет, изнашивается, получает ранения и крайне ограниченно функционирует. А такая вот нога, к примеру, этих недостатков не имеет. Она намного красивее, долговечнее и превращается в смертельное оружие, которое всегда с тобой. Не это ли настоящее искусство?       Иноджин хотел было сказать, что у Сасори с Дейдарой мнения об искусстве оказались крайне диаметральными, но вовремя себя остановил. Мало того, что вещь очевидная, так ещё и в памяти слишком свежим следом звенела пламенная речь Акасуны о варварстве и фикциях. Вместо этого Яманака решил воспользоваться невиданной щедростью новых знакомых касательно информации об их деятельности и указал пальцем на дальнюю дверь.       Кукловод усмехнулся.        — Внимательный, — похвалил он. — Ну, пойдём, покажу.       Дверь, как оказалось, вела в небольшую, но очень компактную лабораторию. На столах стояли громоздкие установки из стеклянных колб, пробирок, горелок и штативов. Разноцветное содержимое сосудов кипело, булькало, перегонялось по трубкам, меняло цвет. В дальнем углу виднелся шкаф для закрытой рабочей зоны — с поднимающейся стеклянной шторой и вытяжкой.        — Это лекарства? — предположил Иноджин. — Вы ещё и фармацевт?        — Пф, — Сасори отреагировал так, будто это ниже его достоинства. — Это яды.       Мальчик шарахнулся от колбы с красной жидкостью, в которую уже практически засунул нос. Акасуна издал тихий смешок.        — Я не такой дурак, чтобы хранить реагенты с опасными испарениями в открытом виде. Мне-то оно не навредит, но один белобрысый… Никак не могу отучить его от привычки врываться.        — Но как же так? Вы же врач! — в Иноджине воспылало чувство несправедливости.        — Это моя страсть наравне с марионетками, — нахмурился Сасори. — До меня никто таких высот не достигал в Пяти странах. Да и после меня — очень сомневаюсь. Это тоже искусство своего рода. Человеческое тело такое слабое, такое уязвимое! Его очень легко убить. Но это, как правило, чистая механика. Другое дело — яд, тончайшая материя. Продумать до мелочей, как препарат будет воздействовать на ткани, создать эффект ступенчатого высвобождения или влияние на несколько мишеней сразу! Для этого надо хорошо и кропотливо поработать, а не так, как некоторые — печать, взрыв, мишени нет. Понимаешь?       Иноджин поёжился от того, с каким вдохновением Сасори рассказывает об отравлениях, но вместе с тем поймал себя на том, что не может отвести взгляд от палитры разноцветных смертельных веществ. Двойственность чувств вогнала его в ещё больший ступор: слишком много информации и открытий за одни сутки.        — Вы травили Лога-сенсея, — только и нашёлся мальчик.        — Не травил, а развивал резистентность, — поправил Сасори. — Это в корне разные вещи. Мой ученик не имеет право на слабость.       Где-то Иноджин это уже слышал. Про учеников и слабости. За всеми этими новыми эмоциями он и не понял, что окажись на его месте кто-то не по протекции Лога и заяви что-то претензионное — из лаборатории бы уже не вышел. Детская непосредственность не давала ему осознать, насколько опасный диалог с не менее опасным человеком он ведёт.        — А ты, выходит, ученик моего ученика… Занятно, — продолжил беседу Акасуна. — Я думаю, тебе нужно несколько другое искусство, чем-то, которым тебе пытались забить голову. ***       Иноджин сидел в старой комнате Лога перед столом, заваленным свитками, коробочками и пакетиками, при свете единственной изредка мигающей лампы. Он что-то усердно чертил, подмешивал в краски, сверялся с подсчётами, делал пробные мазки и вносил коррективы в формулы. Аккун следил глазами за действиями хозяина, но ничего в них не понимал, а потому периодически терял интерес и начинал активничать со скуки. Пытаясь привлечь внимание Иноджина, он потянулся длинной лапой к кисточке, но неуклюже задел и опрокинул две коробочки. Их содержимое высыпалось на лист с нарисованной схемой.        — Аккун! — осуждающе воскликнул Иноджин. Акута виновато запищал и спрятался под стол.        — Ну вот, перемешалось, — разочарованно вздохнул мальчик. — Теперь не будет работать. Придётся просить снова, а ведь не факт, что дадут…       Поток разочарования прервался воспоминанием, что говорил ему Сасори, когда вручал один из подарков:        — Вот этот в порошке. Надо разводить чем-то жидким. Не очень люблю эту форму, она не эффективна на дистанции, а только при попадании непосредственно в кровоток. Испарения только при нагревании, и то не больше, чем на метр. Но тебя, возможно, заинтересует.       Нагревание. Термическая реакция.       Иноджин подмигнул питомцу, который уже дрожал в ожидании наказания за шалость. ***        — Куда-куда вы его водили? — Ино оторопело уставилась на Лога. — Вы же говорили, что это двухнедельный курс индивидуальных тренировок!        — Это он и был, — тренер невозмутимо щёлкнул зажигалкой и прикурил.        — Вы потащили его к Орочимару. О-ро-чи-ма-ру! — женщина свирепела на глазах. — Чему хорошему он может научить? Нашего сына теперь выгонят из деревни за киндзюцу!        — Скорее уж я его выгоню из команды за бесполезность, — Лог выпустил облако дыма прямо в лицо Ино. — И попрошу, мы говорим о моём отце.        — Есть угроза? — Сай флегматично продолжил разговор за жену, пока та пыталась найти слова, задыхаясь от наглости Лога. Находить общий язык с мамами ему было почему-то сложнее, чем с папами.        — Теперь никакой, — заверил сенсей. — Теперь только перспективы. А из деревни не выгонят. Это может сделать только Хокаге. Он против не пойдёт.       Ино окончательно осела в руках супруга. Мало того, что её до смерти пугал тренер сына, так теперь и сын начал пугать.       Вернулся Иноджин немного другим. Изменения коснулись всего: начиная от инвентаря и заканчивая манерой держаться. Кроме обычного футляра для свитков, красок и кисти, на поясе мальчика появился дополнительный контейнер на ремешках. Аккун теперь практически не слезал с его плеч или постоянно ходил рядом, не выпуская контейнер из поля зрения. На лице Иноджина всё чаще просматривалась эмоции, но теперь несколько иного характера. Улыбка стала, ни дать ни взять, ядовитой.       Две недели под переменным руководством Дейдары и Сасори, с неизменной Логовской муштрой, дали свои плоды. Муштровали не только Иноджина. «Раз мы уже так заморочились с твоей зверюшкой, пусть приносит пользу», — с этими словами сенсей вознамерился делать из акуты компаньона. И у него получилось.       В контейнере, который изнутри делился на отсеки, хранились несколько пузырьков с веществами различной консистенции. Аккуна учили их смешивать с краской в разных пропорциях в зависимости от потребностей хозяина. И смеси эти были поистине впечатляющими.       Помимо обычных оживающих рисунков, из-под руки Иноджина начали выходить звери с модификациями. Животные, нарисованные краской с добавлением порошка из первой коробки, атаковали аналогично базовой версии, но при попытке противника рассечь их кунаем или катаной взрывались. Особенно эффектно это смотрелось, когда рисунков было сразу несколько, или же из-под пера выходило нечто массовое, вроде стаи птиц. «Вот с этим надо было против Арая выходить, это уже на что-то похоже! — комментировал Лог. — А не с тем позором, на который ты надеялся». Второй порошок не приносил успеха при разрушении, но если такая зверюшка добиралась до соперника и наносила ему травму или ранение любой сложности, запускался сюрприз на дальновидность — яд. Но самое интересное происходило тогда, когда оба реагента смешивались воедино. Оживший рисунок становился одинаково полезен как в случае успешной атаки, так и при условии отражения оной соперником. При взрыве яд разогревался и давал локальное облако испарений вокруг того, на кого была направлена техника. Истинная стратегия! Нанесено увечие — отравление крови. Удалось отбиться — ожог и интоксикация через дыхательные пути. Даже джонины перешептывались о том, насколько опасной фигурой стал маленький Яманака.        — Вот видите, человек не стоит на месте, развивается, — вместо того, чтобы по привычке попускать Иноджина, Лог теперь ставил его в пример перед командой. — Захотел расконтачиться и расконтачился! А вы что? Кулаками лупить да тенями разбрасываться, пока солнце за тучку не спряталось. Тьфу, безнадёги!       Конохские мамочки достали из шкафов сердечные капли и начали заранее готовиться к защите своих дочерей: образ плохого парня с крутыми техниками вдобавок к ангельской внешности вселяли в них тревогу, не появится ли в деревне новый Саске в плане популярности у девушек. Подрастающее поколение резко тоже захотело на курсы индивидуальных тренировок.       Хокаге просто мысленно клял тот день, когда не послал подальше Орочимару и всю его семью.