Волчья дева

High in the halls of the kings who are gone Jenny would dance with her ghosts The ones she had lost and the ones she had found And the ones who had loved her the most The ones who'd been gone for so very long She couldn't remember their names They spun her around on the damp old stones Spun away all her sorrow and pain Florence + The Machine - Jenny of Oldstones

Он должен был понимать, что путь через Речные Земли для одного в эти смутные, кровавые времена слишком тяжёл и опасен. Однако врождённое упрямство и какая-то странная гордыня заставили Джендри убедить Дондарриона в том, что он в одиночку справится с заданием. К тому же, хотя Братство без Знамён и пополнялось регулярно обнищавшими, обездоленными крестьянами, осиротевшими юношами и уставшими, разочаровавшимися во всех королях солдатами, оно всё ещё было слишком малочисленным для того, чтобы позволить себе отправить с одной ничтожной весточкой нескольких человек. И тоже сирота. Не знавший отца, забывший мать, умершую слишком давно, никому не нужный, он пригрелся рядом с Братством, и теперь они – его семья. Его единственная семья. Он с ними слишком давно, много лет, и это кажется естественным, ведь эти леса, принадлежавшие лихим отрядам Берика Дондарриона, теперь его единственный дом, и другого он уже не знает, не желает. Но теперь, когда зима так близко, Джендри плохо узнаёт знакомые, казалось бы, тропы; деревья ему чужие, сменившие наряд на бурый, по утрам прихваченный инеем. А хуже всего – волки. Он, правда, ещё не встретил ни одного, но их заунывный вой, летящий к нему со всех сторон, проникает под кожу, заставляет кровь стыть в жилах. В такие мгновения, сгорбившись у костра, Джендри чувствует себя совершенно одиноким. И тогда он вспоминает девочку-волчицу, которую когда-то знал. Тогда, очень давно, он привязался к ней слишком сильно, как не привязывался ни к кому ещё в своей жизни. Она не боялась воя волков, наоборот, встречала его как голос старого друга. Но она ушла, а, может, её украли, ведь имя этой девочки стоило целое состояние. Что бы ни произошло тогда, едва ли она ещё жива, ведь в эти годы Семь Королевств были особенно безжалостны к маленьким девочкам. На вторую ночь его одинокого путешествия волчий вой звучит ближе, пугает лошадь. Джендри разводит костёр побольше, одновременно стараясь успокоить мерина. Мимолётно замечает, что снег сегодня гуще и сыпет сильнее. Оранжевые отсветы не спасают его: серые тени стелются по припорошенной снегом земле, пригибаются, крадутся, глухо ворча. Они окружают его, и лошадь сходит с ума от беспокойства, благо, что поводья крепко его держат. Первой мыслью юноши становится вскочить в седло и гнать коня что есть мочи, но он не уверен, что совладает с обезумевшим животным. Поэтому он тянется к оружию, прикидывая, что может боевой молот и кинжал против… Сколько их? Джендри насчитал пятерых, но, возможно, в ближайших зарослях прячутся и другие. Он усмехается: для такой стаи он и его несчастная и достаточно худая лошадь – скудный пир. Крепче перехватывает рукоять молота, ожидая, кто из хищников нападёт первым. Но удивительное дело: волки лишь щерятся в злых оскалах, никто не нападает первым. Джендри вдруг осеняет: вожак! Где-то должен быть волк крупнее и злее остальных, тот, кому принадлежит право на первый прыжок, первый крик и каплю крови жертвы. Он почему-то не торопится, заставляя своих собратьев обливаться слюной, а сердце Джендри – замирать от любого шороха. Секунды утекают прочь, и ему кажется, что он скорее замёрзнет здесь, оставаясь недвижимым, чем будет съеден волками. Но уже через мгновение он слышит треск сухих ветвей, и чертыхается сквозь зубы, кляня свои мысли. Звук приближается слева, и Джендри размахивается и делает выпад, готовясь встретить вожака приличным ударом… Топор замирает, описав неполный полукруг: перед ним стоит громадная зверюга, превосходящая остальных волков в два или три раза. К его удивлению, волк лишь принюхивается, спрятав клыки под чёрными губами, словно бы вовсе не собирается нападать. Джендри не верит зверю, не прячет оружие; он всё ещё готов дорого продать свою жизнь. А в следующее мгновение позади чудовищного волка вырисовывается вполне себе человеческая фигура, укутанная в плащ. Волосы на голове юноши шевелятся, крик замирает на губах, когда он вспоминает о своей Леди; он хорошо знает, что проходимцев на всех дорогах становится день ото дня всё больше, но он ещё не слышал, чтобы обычный человек водил компанию с волками. Подойдя вплотную к вожаку, фигура меж тем поднимает руки и отбрасывает капюшон плаща. В первые мгновения Джендри не разбирает черт лица – мешает летящий прямо в глаза снег, но затем понимает, что это сверхъестественное существо – молодая красивая девушка. Она привычным движением кладёт руку на загривок волка, почёсывая его за ухом. - Арья? – наитие подсказывает ему это имя, потому что она одна могла в его представлении вот так почесать волка, словно комнатную собачку. Хотя в ней, кажется, нет ничего общего с его маленькой потерянной подругой, кроме, может быть, серых глаз. Его голос постыдно дрожит, но это от того, что он привык думать, что Арья умерла. Впрочем, в эти дни на дорогах Семи Королевств можно встретить даже призраков. - Не думала, что ты меня узнаешь, - она стоит там, где стояла, её лицо не выражает ни узнавания, ничего, а, меж тем, она совершенно точно знает его. И в её голосе тоже лёд. – Моим братьям и сёстрам надо бы подкрепиться, - от этих слов и оценивающего взгляда, который она бросает на него, кровь стынет у Джендри в жилах, - но тебя мы пропустим. Ужасная догадка стискивает его сердце ледяной пятернёй. Не может же она в самом деле?.. - Ты что, живёшь в лесу?! – почти кричит он, и зверюга у ног Арьи глухо, предупреждающе ворчит. – С этими… этими… Девушка ухмыляется, но и ухмылка эта неживая, холодная. - С тех пор, как вернулась, - словно нет ничего необычного в том, что последний живой отпрыск Великого Дома живёт в лесу среди волков, произносит она. - Почему? – тихо, так, что его голос едва слышен сквозь треск костра, шум ветра, недовольное рычание волков. Но она слышит. - Винтерфелл разрушен, мои отец, мать, братья и сёстры мертвы, так что Нимерия и её стая – моя единственная семья, - на мгновение, лишь на одно, ломается эта ужасная ледяная маска Арьи, и сквозь трещину проглядывает неимоверная боль одинокой испуганной девочки. Джендри молчит. Должен ли он рассказать Арье о своей Леди? Никто не должен видеть свою родню такой, тем более мать, и едва ли Бессердечная узнает в этой девушке свою дочь… едва ли она помнит свою дочь. Он не решается. Это не принесёт Арье успокоения, лишь новую боль. Он стремительно подходит к девушке, не обращая внимания на предостерегающий рык волка – лютоволка – и его обнажённые клыки. Джендри смотрит прямо ей в лицо, но глаза на этом бледном лице, в котором проступают знакомые черты, безжизненные, непроницаемые. И выпаливает: - Я могу быть твоей семьёй. Она не может не помнить эти слова, которые когда-то сказала ему, потому что он хранил их в своём сердце как самую большую драгоценность. И он намеренно сказал так, пытаясь сквозь эту ледяную броню достучаться до настоящей Арьи, которая, он верит, всё ещё где-то там. На её лице мелькает тень улыбки; она помнит, что когда-то произносила эти слова, но они больше не трогают её. Качает головой. Всё тщетно. - Нет. Уже нет. Иди, Джендри, и да хранят тебя Боги, - её бледные пальцы глубже зарываются в серую шерсть волка. Это словно сигнал, и остальная стая отступает, скрывается в зарослях. Всего несколько секунд на поляне – она, он да ещё лютоволк между ними. Ему кажется, что этих секунд хватит, чтобы что-то изменить, и ему нужно сделать ещё шаг, чтобы прикоснуться к ней. Растопит ли это её сердце? Он никогда этого не узнает: словно предугадывая его действие, девушка поворачивается к нему спиной, снова набрасывает капюшон на голову и идёт прочь. Лютоволк трусит рядом с нею верной тенью. Но он не может позволить ей уйти вот так, не прощаясь. Снова. - Арья! – он окликает её, и она оборачивается, хотя он, право, и не ожидал этого. – Что же ты будешь делать? - У меня есть свои счёты с Фреями. А когда они закончатся, останутся ещё Ланнистеры, Болтоны… Он не успевает ничего сказать, прежде чем она исчезает в лесной чаще, словно бы и не стояла перед ним ещё мгновение назад. Джендри хочет побежать за ней, разыскать, привести к людям силой и заставить… убедить остаться. Но какая-то часть его разума понимает, что это невозможно. Последние слова Арьи позволяют ему понять её до конца, и он знает, что очень скоро услышит страшные легенды о девушке, которая ведёт на месть стаю волков. По дорогам Семи Королевств в эти дни бродит множество призраков. И Арья Старк теперь одна из них. ________________________________________________ Высоко в чертогах былых королей Дженни танцевала с призраками Тех, кого она потеряла, и тех, кого она нашла, И тех, кто любил ее больше всего на свете. С теми, кто умер так давно. Она вряд ли помнила их имена. Они кружили ее на старых сырых камнях, Уносили прочь все её горе и боль.